***
Оказавшись на втором этаже, Алдо Слоун — ранее известный всей Галактике как генерал Армитаж Хакс, — быстро осмотрел все комнаты и выбрал самую дальнюю, угловую, из окна которой можно было дотянуться до водосточного желоба на углу дома. Он не думал, что Орус сдаст его Кертхару или его прихвостням, но предпочитал заранее продумать возможные пути отступления на случай, если недруги заявятся в кантину по собственной инициативе, внезапно. В маленькой комнатке он первым делом запер на замок дверь (хотя замок был ненадёжный, простенький, да и дверь должна была слететь с петель после пары хороших ударов) и включил отопление на максимум. Затем разделся, снял и положил на тумбочку возле кровати амулет-ракушку на кожаном шнурке (тонкая ниточка браслета, прощального подарка Луилары, давно порвалась в какой-то передряге, но Хакс сумел сохранить саму ракушку) и отправился в кабинку освежителя в углу. Кабинка была тесной, старой, с громко тарахтящей лейкой душа над головой и гудящими трубами, но зато чистой и с настоящей водой. Чем дожидаться, пока комната прогреется, лучше согреться и расслабиться немного под горячими струями. Приняв душ, Хакс торопливо переоделся в чистую одежду, выуженную из ранца, и поскорее забрался в постель, под одеяло. Поразмыслив, он накинул сверху ещё одно тонкое, но тёплое одеяло из шерсти банты, которое носил в своём ранце, свёрнутым в компактный валик. Ночь обещала быть очень холодной, а Хакс всегда плохо переносил холод. Он не был голоден — успел перекусить на ферме последнего сегодняшнего клиента после того, как закончил работу. Да и было бы совестно озадачивать Оруса ещё и ужином, учитывая, что он явился в кантину далеко за полночь, когда кухарка и девушка-подавальщица давно уже разошлись по домам. Правда, Хакс не отказался бы от горячего питья перед сном, но ничего, стакан виски более-менее заменил его. Учитывая, что встать он планировал засветло, пить каф ему в любом случае не стоило — иначе не удастся поспать и те жалкие четыре-пять часов, что оставались до холодного серого рассвета. Поэтому, Хакс погасил свет в комнате, дотянувшись до выключателя на стене рядом с кроватью, свернулся под одеялами, подтянув ноги к животу, и закрыл глаза. Лёжа в темноте, он слушал, как завывает и яростно, но бессильно бьётся в окно снежная буря, надеясь, что эти звуки убаюкают его, как, к примеру, шум дождя — но сон всё не шёл. Хакс думал обо всём, что случилось с ним за тот год, который он провёл один. …В первое время после его побега со станции, на которой остались «Сокол» и спящий в кресле пилота Кайло, главным занятием Хакса было скрываться — и продолжать убегать. Он менял звездолёты и планеты, добирался до одного случайным образом выбранного пункта назначения, побыстрее зарабатывал кредиты на следующий перелёт и отправлялся дальше. Хакс знал, чувствовал, что Кайло разыскивает его — это подсказывал инстинкт и само знание характера Рена, а также прочно угнездившееся в затылке давление, иногда переходившее в тупую гудящую боль. Возможно, это уже было проявлением мании преследования, но Хакс считал, что неприятные ощущения — отголосок попыток Кайло найти, нащупать его через Силу. В конце концов, незадолго до их весьма… драматичного расставания, между ними установилась определённая связь, пускай Хакс и не владел Силой. Ему оставалось лишь надеяться, что со временем эта связь иссякнет, исчезнет. А до тех пор он должен был бежать, всё дальше и дальше. Хакс не знал, чего страшился больше — обиды, ярости, безумия Кайло, если тот всё-таки его найдёт, или… себя самого. Того, что во второй раз ему не хватит сил, решимости, стойкости, чтобы сбежать. И в первый раз было слишком больно. Разумеется, ему приходилось скрываться не только от Рена. Одиночное странствие Хакса по Галактике пришлось на не самый удачный период времени, когда Сопротивление и их союзники, да что там — жители всех планет и систем, так или иначе пострадавших от действий Первого ордена, горя жаждой справедливости и мести, рьяно разыскивали и отлавливали уцелевших бывших офицеров и простых солдат. Иногда пойманных передавали представителям Сопротивления или местным властям для последующего публичного судилища, заключения или казни. Иногда обходились без суда и заключения, переходя к казни сразу, на месте. Повстанцы, следовало отдать им должное, такие расправы решительно осуждали, и призывали жителей новой, освобождённой от тирании Первого ордена и Палпатина Галактики не уподобляться своим жестоким, безнравственным врагам. Но осуждение — осуждением, а сил на то, чтобы пресекать самосуды и обеспечивать каждому заключённому справедливое, законное и непредвзятое рассмотрение его дела, у Сопротивления, потерявшего в войну множество бойцов и техники, явно не хватало. Хакса это не удивляло — ничего другого он и не ожидал. Прекрасно понимая, что грозит ему в случае разоблачения и поимки — ему, генералу Хаксу, командующему Первого ордена, отдавшему приказ об уничтожении системы Хосниан! — он избегал планет, известных своей лояльностью к повстанцам, да и вообще слишком людных мест. Хакс маскировался, скрывал свою внешность то с помощью повязанного вокруг головы большого платка (якобы для защиты от солнца или, наоборот, холода), то капюшона плаща. Пробовал он и красить свои приметные рыжие волосы в каштановый, но тогда приходилось постоянно подкрашивать заодно и рыжие брови, и слишком светлые ресницы, портившие всю маскировку, а это было слишком муторно и неудобно. Таким же неудобным для него оказалось использование шлема и доспехов, сродни мандалорским, но, разумеется, не из чрезвычайно редкого и дорогостоящего бескара (2). Не приученного к доспехам Хакса они только ограничивали в движениях, делали медленным и неловким, а шлем, тоже с непривычки, сильно сужал ему обзор. К тому же, пару раз Хакс становился свидетелем того, как разгорячённая, полная недобрых подозрений толпа задерживала людей, носивших шлемы, и заставляла их показать свои лица, так что подобная маскировка, чего доброго, привела бы его прямиком на грубо, наспех сколоченный эшафот. В какой-то момент Хакс на пробу перестал бриться, но даже небольшая бородка, такая же рыжая, как его волосы, делала только хуже — он выделялся в толпе, словно маяк. Пришлось всё-таки ограничиться капюшоном или платком и сменой причёски — привычная армейская стрижка, естественно, выдавала бы его, но и бесконтрольно отраставшие, длинные, ниже плеч, волосы оказались слишком неудобными, раздражающими. В итоге Хакс остановился на классической, не слишком короткой мужской стрижке, оставив длинной только чёлку — падая на лоб и глаза, она тоже частично скрывала, меняла его лицо. Но он всё равно соблюдал все возможные меры предосторожности, нанимаясь на работу или договариваясь с очередным пилотом или капитаном о месте на их корабле. Собственным звездолётом Хакс так и не обзавёлся. Конечно, иметь свой корабль, пускай даже самый маленький и неказистый, было бы и безопаснее, и гораздо удобнее — ведь корабль был одновременно средством передвижения и домом. Но, во-первых, звездолёты, как правило, были слишком дорогими, чтобы один из них можно было купить с пары кратковременных подработок, а во-вторых, Хакс был плохим пилотом и признавал это. Найти же себе напарника с навыками пилотирования, довериться кому-то чужому он, по понятным причинам, не мог. Приходилось всё равно каждый раз идти на риск, договариваясь об очередном перелёте или останавливаясь в какой-нибудь кантине. Хотя, если риск быть узнанным всё же казался слишком большим — в крупном, многолюдном порту или городе, — Хакс предпочитал переночевать где-нибудь за городом, в амбаре, в чистом поле или в лесу, рядом с маленьким костром, уложив под голову ранец и укрывшись своим походным одеялом. Шли недели, месяцы… Постепенно давление в затылке начало уменьшаться, сходить на «нет» — то ли Кайло, наконец, смирился и бросил искать Хакса, то ли он сам понемногу успокоился и перестал паниковать из-за того, что может случиться в их следующую встречу. Он уже не так спешил перелетать с одной планеты на другую, позволил себе хоть немного сбавить темп. Теперь, если находилась удачная подработка, или если сразу, с ходу не удавалось найти подходящее судно, Хакс мог ненадолго задержаться на очередной планете и поднакопить кредитов в дорогу. Обычно он брался практически за любую работу, которая не грозила ему разоблачением и была посильной — даже за самый неблагодарный, неквалифицированный труд, хотя работа «по специальности» инженера или механика, разумеется, была для него предпочтительнее. А вот за что Хакс не брался, так это за работу наёмника, убийцы или охотника за головами. Такой «труд», если выполнять его успешно, всегда оплачивался хорошо — а Хакс был превосходным стрелком, да и с ножами обращался мастерски, — но был, естественно, сопряжён с постоянными проблемами с законом, чего он не мог себе позволить. Избежать этих проблем можно было, разве что, вступив в Гильдию наёмников. Но там, как правило, старались выяснить подноготную каждого нового члена, чтобы, в случае чего, суметь надавить, обуздать или наказать его за нарушение гласных и негласных правил. Точно так же, только ещё жёстче, поступали и криминальные боссы, и большие преступные синдикаты, а Хакс совершенно не горел желанием угодить в трудовое рабство. Но главной причиной, по которой он не откликался на предложения найти или прикончить какого-нибудь бедолагу, было нежелание отнимать ещё больше жизней. Звёзды свидетели, Хакс и так отнял их предостаточно. По этой же причине он никогда не реагировал, если где-нибудь сталкивался с бывшими офицерами Первого ордена, и те почти узнавали его — наоборот, всегда отворачивался и торопился уйти, раствориться в толпе. Хакс знал, что некоторые офицеры так и не смирились с поражением, и, собрав вокруг себя сколько-то солдат и военной техники, отчаянно пытались взять реванш на той или иной планете — а там, уж конечно, и до всей Галактики дело дойдёт. Но бывший генерал Хакс не желал иметь со всем этим безумием, с этой агонией ничего общего. Так он и скитался по Галактике один — опять один, всегда один. За все эти месяцы Хакс не завёл ни напарника, ни приятеля, ни друга… ни возлюбленного, ни даже случайного любовника. Он ни с кем не был близок, не решался на близость из-за всё того же опасения чем-то выдать себя, открыться слишком сильно. Однажды он, правда, попытался было принять ухаживания одного довольно привлекательного мужчины в полутёмном баре, но до секса они так и не дошли. На самом деле, Хакс остановил потенциального партнёра ещё в самом начале, при первых же откровенных прикосновениях, и покинул бар, отчего-то чувствуя себя грязным. Больше он подобных опытов не проводил. Понятно, конечно, почему — Хакс продолжал любить Кайло. Наверное, в этом не было ничего такого уж удивительного — его чувства возникли не за один день, и не могли исчезнуть вот так сразу. Хакс тосковал по Кайло, по его обществу, компании, по его голосу, смеху, прикосновениям, вниманию и заботе… по всему тому, что успел полюбить. Его сердце по-прежнему болело из-за отказа Кайло и того, как они расстались. Время от времени у него в груди будто разрасталась бездонная чёрная дыра, горячая и пульсирующая — стоило только представить, как где-то там Кайло счастливо живёт со своей Рей. У Хакса не было никакого права ревновать. Ему вообще не стоило ревновать, вспоминать, думать о Кайло, чтобы не вскрывать раз за разом душевные раны. Но он ничего не мог с собой поделать. Хакс только надеялся, что однажды эта любовь и эта тоска, эта тяга к Кайло пройдут, отпустят его. Позволят ему стать свободным. Если бы он ещё знал, что ему делать с этой свободой! Когда необходимость постоянно убегать от Кайло отпала, а охота на орденских офицеров стала понемногу затухать — по той простой причине, что количество этих самых выживших офицеров значительно сократилось, — Хакс несколько… растерялся. Некогда смыслом его жизни было служение Первому ордену, а через него — высшей, казалось, благой цели изменения Галактики к лучшему. Однако Галактика не пожелала меняться насильно, под дулом бластера, а Первый орден пал, и Хакс остался не у дел. Но у него был Кайло. После нескольких месяцев изоляции на Вории, совершенно изменивших их отношения, целью Хакса, тем, ради чего он старался, к чему стремился, стало продолжение их совместных странствий по Галактике — их совместной жизни. Быть с Кайло, никогда не расставаться с ним — вот, о чём мечтал Хакс, на что он надеялся всем сердцем… Однако Кайло выбрал Рей, а Хакс сбежал от него, куда глаза глядят, и все мечты и надежды пошли прахом. На некоторое время целью, задачей Хакса стали необходимость бежать, скрываться, а также банальное выживание — и с этой задачей он худо-бедно справлялся. Но это не было жизнью, лишь существованием без цели и направления. Хакс был таким человеком, которому всегда нужна была какая-то цель, нужен был план. Он точно знал, что не хочет возвращаться к прошлой жизни, к себе прежнему — ни за что. Проблема состояла в том, что все его планы на будущее до недавнего времени включали в себя Кайло, и Хакс внутренне сопротивлялся тому, чтобы придумывать и продумывать что-то новое, рассчитанное на него одного. По инерции он ещё некоторое время продолжил потеряно слоняться с планеты на планету, пока не оказался на Дроре — довольно большой планете, расположенной недалеко от Среднего кольца. До того момента Хакс ещё никогда не подбирался так близко к планетам Ядра, к Центральным мирам. Он и на Дроре оказался лишь по воле случая, и надолго задерживаться там не собирался. Он и не задержался — хватило одной-единственной ночи в годовщину Битвы над Экзеголом, когда Хакс стал свидетелем того, как на центральной площади столицы на огромном костре сжигали большие, гротескные, жуткие чучела Палпатина, Сноука, Кайло Рена и… его, генерала Хакса, собственное чучело. Длинный, с тощими белыми ручками и ножками, изогнутыми, словно у какого-то насекомого, одетый в узнаваемую тёмную шинель с полосами-нашивками на рукавах и форменную фуражку, из-под которой торчали пучки окрашенной оранжевой краской соломы, с издевательски, глумливо намалёванным грубыми штрихами лицом на белой голове-мешке, двойник Хакса сжимал в крючковатых пальцах белый шар «Старкиллера» и невидящим взглядом смотрел на улюлюкающую, воющую, вопящую толпу вокруг костра. А стоящему в этой толпе потрясённому, оглушённому живому Хаксу казалось, что двойник смотрит прямо на него, только на него — то насмешливо, то надменно, то умоляюще, в зависимости от того, как падали на его схематичные черты отсветы костра и факелов в руках дрориан. Словно издалека, словно во сне Хакс слышал голоса окружавших его горожан, которые смеялись, выкрикивали оскорбления, ругательства и насмешки в адрес бесславно почившего «генерала Старкиллера». Словно во сне наблюдал он за тем, как удерживавшие чучело на длинных палках-шестах мужчины воткнули его в землю прямо перед костром, а ближайшие к ним зрители под шумное одобрение толпы начали подносить к нему факелы. А когда чучело как следует разгорелось, в него полетели ещё и камни, и комья земли, опрокинувшие его назад, в костёр. Хакс не помнил, как выбрался из толпы — всё было будто в тумане. По краям площади в честь празднования годовщины победы над Первым орденом и Палпатином расставили прилавки и палатки со всяческой снедью и выпивкой — Хакс двинулся к ним и купил сразу несколько бутылок виски, потратив на них все кредиты, заготовленные на перелёт с Дроры. После этого он ушёл с площади — подальше от кричащих, хохочущих, веселящихся людей, подальше от костра, в котором догорали останки «генерала Старкиллера». В ту ночь Хакс впервые в жизни совершенно безобразно напился — и хорошо ещё, что ему хватило ума сделать это не на площади и не в кантине, где он мог бы спьяну чем-то выдать себя. Сидя на земле, прижавшись спиной к дереву, Хакс пил и пил, прямо из горла, методично вливал в себя алкоголь до тех пор, пока сцена сожжения не перестала стоять у него перед глазами. «Так ему, так им всем! Слишком легко отделались!», — кричала какая-то женщина на площади рядом с ним. Должно быть, война, а может, Первый орден отняли у неё кого-то дорогого, близкого. Хакс подумал о Руфе, мучительно, медленно умиравшем после ранения прямо на поле боя. О Тини, бившейся в судорогах, в агонии, исказившей её прекрасное лицо после того, как она вынуждена была раскусить капсулу с ядом. Об удивительном, неземном Эли, беспомощно летевшем вниз с высоченного дерева с простреленной вражеским снайпером шеей. Хакс подумал о тех, кого вместе со «Старкиллером» уничтожил, развеял в прах чудовищной силы взрыв. Подумал о провалившейся сквозь переборки флагмана и, вероятно, сгоревшей заживо Фазме. Подумал о Митаке, Таниссоне, обо всех офицерах и солдатах, которые погибли над Экзеголом на звёздных разрушителях. Подумал о Кайло, потерявшем, погубившем всю свою семью и отдавшим жизнь в отчаянной последней попытке спасти Рей, спасти хоть кого-то… И о себе самом, застреленном и сброшенном в мусоросборник. Хакс понимал боль и ненависть той женщины, правда, он понимал. Но никто из них не отделался легко. И он продолжил безоглядно надираться, чтобы заглушить свои шок, ужас и боль. Нет, конечно, он всегда знал, что сделал, всегда осознавал, какая память о нём, как о генерале Хаксе, останется жить в Галактике. Но увидеть это вот так, неожиданно и беспощадно, своими глазами увидеть, как именно он войдёт в историю… В ту ночь это почти раздавило его. Хакс не помнил, в какой момент отключился, но очнулся он поздним утром. Птицы на деревьях уже заливались вовсю, но в городе царила тишина — все местные жители и их гости ещё отсыпались после вчерашнего бурного празднования. Сам Хакс обнаружил себя развалившимся под деревом, с раскалывающейся от боли головой и непослушным, затёкшим, ватным после пьяного забытья телом. Пустые бутылки валялись на земле у его ног, а на коленях у него, у самых разжавшихся пальцев лежал бластер. Несколько минут Хакс заторможено смотрел на него, затем, так же медленно, коснулся пальцами своего правого виска. Мысль о том, зачем он вытащил бластер из кобуры — учитывая, что ему не от кого было отстреливаться, — отрезвила не хуже ведра ледяной воды. Хакс не был готов, не хотел умирать вот так — напившимся до невменяемости, помятым и грязным, побеждённым. Не для того судьба дала ему второй шанс — шанс прожить жизнь иначе, который он должен был, обязан был использовать по максимуму. Он прекрасно понимал, что никак, ничем не искупит своей вины за миллионы, миллиарды отнятых или сломанных жизней, и уже не сотрёт, не перепишет историю генерала Хакса. Но генерал Хакс был мёртв, а Армитаж Хакс — всё ещё жив. И он был полон решимости на этот раз посвятить себя созиданию, а не разрушению. После того случая Хакс заставил себя сесть и основательно обдумать своё будущее. Ему нужна была цель, нужен был план — нельзя ему существовать без цели и смысла совсем, иначе всё снова может закончиться приставленным к голове бластером, и не факт, что во второй раз он снова не выстрелит. Ему нужно было какое-то занятие. С самого раннего детства жизненный путь Хакса был предопределён, вначале — Брендолом, затем — гранд-адмиралом Слоун. На неё он не злился и не обижался, но факт оставался фактом — Хакс не сам выбрал войну, которой посвятил всю свою сознательную жизнь, этот выбор сделали за него, а ему оставалось лишь подстроиться и научиться побеждать на предложенном поле. Теперь, вероятно, впервые у Хакса была возможность выбрать что-то другое, выбрать занятие себе по душе. Он был хорошим, даже блестящим тактиком и военачальником, но с той, прежней жизнью было покончено. Ещё он любил историю — военную и общую историю Галактики. Но заниматься исследованиями в этой области, быть учёным Хакс не смог бы — он этого попросту не умел. Он неплохо разбирался в экономике, но торговля его не прельщала. Он кое-что понимал в политике, дипломатии — спасибо гранд-адмиралу, — как и полагалось хорошему командующему, в чьи обязанности, помимо всего прочего, порой входили и переговоры с потенциальными союзниками. Но, будучи тем самым «генералом Старкиллером», Хакс, очевидно, не мог заниматься ни политикой, ни дипломатией. Да и не лежала у него душа ни к тому, ни к другому. И ещё было инженерное дело, механика. Первая страсть Хакса, его, по сути, специальность — то, чем он всегда любил заниматься. Интересная, тонкая, подчас требующая нестандартных решений и напряжения всех умственных сил, но и успокаивающая, умиротворяющая работа. Созидательная, как он и хотел. Хакс принял решение. Вместе с выбранным занятием появилась и цель — купить или построить собственную мастерскую с хорошим оборудованием, запасом различных запчастей и инструментов, как у Вирса. Разумеется, Хакс надеялся, что в его случае дело не дойдёт до минирования всей территории с тем, чтобы подорвать всё при первом же признаке возможного разоблачения и поимки. Нет уж, лучше выбрать какую-нибудь не самую богатую и известную, но более безопасную для него планету во Внешнем кольце. К тому же, на таких планетах и работы для хорошего механика наверняка найдётся побольше, и конкуренция будет не такой высокой, как где-нибудь в Центральных мирах. Конечно, для того, чтобы купить и обустроить собственную мастерскую, нужно было много кредитов, но Хакса это не напугало — заработает и соберёт. В быту он неприхотлив, тратить средства на дорогостоящее, роскошное временное жильё или изысканную еду не станет, а одна-две ночи в комнатках при маленьких кантинах и небольшой запас пайков в дорогу много не затянут. Зарабатывать же можно, опять-таки, работая механиком — заодно и опыта поднакопит, он никогда лишним не бывает. Довольно много кредитов, правда, «съедали» перелёты с планеты на планету, особенно дальние. Но и это не страшно, ведь Хакс уже мог позволить себе задержаться на каждой новой планете подольше и заработать побольше. А мысль о том, что однажды он сможет осесть где-нибудь, перестав мотаться по свету, и заниматься любимым, собственным делом, будет согревать Хакса и помогать переносить все трудности и временные лишения. Единственное, что удручало в этом стройном и ладном долгосрочном плане — то, что он действительно был рассчитан на одного. Его срыв на Дроре был вызван, помимо прочего, ещё и давящим чувством полнейшего одиночества и тоски, ощущением того, что он дрейфует сам в космосе без компаса и ориентиров… Но ничего, он справится и с этим. Хакс был уверен, что справится. Привыкнет справляться в одиночку, как это было всегда, перестанет вспоминать о Кайло. Может, когда-нибудь в его жизни и появится кто-то — другой человек, которому он сможет открыться, довериться так же полно, которого он полюбит так же крепко. Но до тех пор, Хакс продолжит двигаться вперёд сам. Поскольку он решил сделаться механиком, пока что — странствующим, механиком-наёмником, — и начать собирать кредиты на собственную мастерскую (и, вероятно, примыкающий к ней маленький домик), возникла необходимость обзавестись, так сказать, постоянным псевдонимом. Обычно Хакс каждый раз назывался каким-нибудь новым именем, придумывая его прямо на ходу, но так трудно было заработать себе репутацию, славу хорошего механика — а значит, и клиентов. После долгих раздумий он позаимствовал имя у своего заместителя из первого взрослого отряда, которым ему доверили командовать — Алдо. Тини любила шутить, что если не по крови, то по характеру и складу ума они с Хаксом — словно близнецы-братья. Фамилию же Хакс «одолжил» у гранд-адмирала Слоун. Некогда эта фамилия тоже вызывала в Галактике и особенно — в Альянсе повстанцев, не самые светлые чувства, но к нынешнему времени обыватели успели предать гранд-адмирала совершенно незаслуженному, по мнению Хакса, забвению. Он не был уверен, что она одобрила бы тот жизненный путь, который он избрал для себя, но не сомневался — Рей Слоун была бы рада тому, что он выжил и не сдался. Носить её фамилию было для Хакса честью. Так появился Алдо Слоун. Он странствовал по разным уголкам Галактики — от планеты к планете, из города в город, от поселения к поселению, — но предпочтение отдавал всё-таки Внешнему кольцу. В сумке, купленной на одном туземном рынке, постепенно скапливались, приятно её оттягивая, кредиты, а Хакс учился работать буквально со всем: от стильных городских спидеров до старых, латанных-перелатанных гоночных подов, от мелких домашних дроидов до габаритной сельскохозяйственной техники в аграрных мирах. Клиенты особенно ценили его умение не просто починить, но, по возможности, как-нибудь усовершенствовать механизм, функции или внешний вид тех же дроидов, средств передвижения и так далее — талант инженера сослужил Хаксу хорошую службу. В качестве Алдо Слоуна он побывал во многих мирах, многое пережил. Например, в тот раз, когда его занесло на Зайгеррию, и он чудом сумел избежать попадания в рабство, или когда он подхватил какую-то гадость в отвратительно влажном и тёплом климате Фелуции и три дня сгорал в лихорадке. Хакс тогда ослабел настолько, что к ближайшему водоёму с чистой пресной водой буквально полз на животе — принести для него воды в фляге было некому. Или тот раз, когда он сдуру сунулся на Датомир, с которого потом едва унёс ноги — детские страшилки про жутких датомирских ведьм оказались самой настоящей правдой. Дагоба (3), о которой однажды рассказывал Кайло, тоже показалась Хаксу довольно гадким местом — сплошные гнилые болота, туманы и непроходимые, кишащие всякой живностью джунгли. Да и заняться там было решительно нечем — что механику, что кому угодно ещё. А вот на Утапау (4) ему, наоборот, понравилось — умеренный климат, огромные, постоянно овеваемые вольными ветрами пустые пространства на поверхности, живописные ландшафты, подземные города… А обитатели этих городов встретили странствующего механика с распростёртыми объятиями — очень многое под землёй зависело от исправности машин. Кроме того, Хакс отважился, предварительно как следует замаскировавшись, слетать на родной Арканис — в надежде разузнать хоть что-нибудь о своей матери. Мало что на Арканисе показалось ему знакомым: бывшую имперскую Академию давным-давно переделали в какое-то бесплатное общеобразовательное учебное заведение, поля для тренировок и стрельбищ вокруг превратили в общественно полезные площадки для спортивных игр и выращивания всяких овощей и фруктов в длинных теплицах. Большой Дом коменданта, расположенный на холме чуть в стороне от Академии, республиканские власти тоже, естественно, давным-давно отдали на нужды новой школы — там было устроено нечто вроде общежития для учителей и дирекции. После долгих блужданий по городу и осторожных расспросов, Хаксу удалось выяснить, что мало кому из штата прислуги бывшего Дома коменданта «удалось пережить расправу» (слова, при которых сердце Хакса упало). Ему даже указали на какого-то старика, который служил ещё коменданту и мог знать или помнить что-нибудь об остальных слугах (имя, Хакс так хотел узнать хотя бы её имя!), но тут его интерес к расформированной Академии, доме и семье коменданта начал привлекать к нему нежелательное внимание и косые, подозрительные взгляды. Пришлось спешно покинуть Арканис, так ничего толком и не выяснив. Но Хакс дал себе слово, что ещё вернётся и, так или иначе, добудет сведения о своей несчастной матери. В конце концов, странствия привели его сюда, на Хорбург. Он успел побывать в одном большом городе с портом и в нескольких городках поменьше, посетил с десяток ферм — практически везде для него находилась работа. Город, в котором он находился сейчас, должен был стать последним в его списке — отсюда Хакс планировал коротким путём через Пустоши вернуться в главный порт и покинуть планету. Однако внезапно ударившие сильные морозы, а пуще того — сильные снегопады, поймали его в ловушку. Своего транспорта у Хакса не было, а местные отказывались везти его через Пустоши в такую погоду, справедливо считая подобную затею самоубийственной. Вот и торчал Хакс в городе, пережидая метели и мечтая поскорее двинуться дальше — возможно, даже на какую-нибудь жаркую планету с тропическим климатом, где точно не будет холода и снега. Хакс поёжился под своими одеялами в ответ на особенно яростный вой и стук ветра в окно, растёр ладонью привычно занывшую ногу. Старая рана от выстрела Финна, которую они с Кайло так и не собрались долечить с помощью Силы, всегда побаливала в холод и плохую погоду — бывали дни, когда Хаксу даже приходилось брать с собой какую-нибудь палку или железку, чтобы использовать её в качестве трости. А здесь, на Хорбурге, проклятая рана давала о себе знать практически каждый день… Нет, решил Хакс, он точно сыт этой планетой по горло. Местные оказались неплохими людьми (за исключением Кертхара и его банды, назвать которых хорошими людьми, а тем более — хорошими механиками, язык не поворачивался; и тем не менее, они подмяли под себя всю эту отрасль в городе), и Хаксу продолжали поступать заказы от тех, чьи спидеры или генераторы вышли из строя из-за сильных морозов, но Хорбург не подходил ему просто физически. Да и хотелось уже двигаться дальше — несмотря на далёкую мечту о тихой-мирной оседлой жизни, Хакс успел пристраститься к постоянным странствиям. Пожалуй, завтра с утра пораньше он всё-таки сходит посмотреть на того загадочного незнакомца с приятным голосом и его корабль, а потом, даже если метели не утихнут, найдёт способ пересечь Пустоши и добраться до порта. Возможно, он того самого незнакомца попросит довезти его до порта, а то и до какой-нибудь подходящей планеты на его отремонтированном корабле — в качестве платы за свои услуги. Успокоенный этими мыслями, Хакс сам не заметил, как погрузился в сон.***
К рассвету метель, наконец, начала стихать. Хакс, покинувший кантину Оруса рано утром — собственно, ещё затемно, когда о близости рассвета говорила лишь тонкая светлая полоса на горизонте, — застал довольно крупный, лохматыми хлопьями, но спокойный, тихий снегопад. Под его прикрытием Хакс быстро пересёк пустующие в такой ранний час городские улицы и оказался на окраине, с северной стороны. Только здесь, за городом, он позволил себе замедлить шаг, чтобы насладиться спокойствием и практически торжественной тишиной зимнего утра. Перед ним, сколько видел глаз в сером полумраке, расстилалась бесконечная равнина — Пустоши. Холодное, колючее зимнее солнце уже показалось над горизонтом, постепенно заливая Пустоши белым светом, который заставлял пуховое снежное одеяло, по которому брёл Хакс, искриться, сверкать так, словно сверху на него насыпали измельчённых в крошку драгоценных кристаллов. В конце концов, Хакс даже вынужден был остановиться и выудить из сумки очки с затемнёнными линзами — крупные окуляры крепились на широкой эластичной резинке, поэтому можно было не опасаться, что они спадут во время работы, драки или бегства. Серые линзы частично сгладили сверкающее белоснежное великолепие Пустошей, но Хаксу всё равно нравилось то, что он видел. К счастью, Пустоши совсем не напоминали «Старкиллер» — другой вид, другой ландшафт, — так что он мог наслаждаться зрелищем и прогулкой. Он полной грудью вдыхал свежий морозный воздух, слушал, как скрипит под его ботинками снег и время от времени оглядывался по сторонам — везде белым-бело, бесконечное чистое поле, никем пока не тронутое, никем, кроме Хакса, не открытое… Казалось, он остался один если не на всём свете, то на этой планете — уж точно, но это ощущение не было пугающим или тоскливым. Наоборот, Хакс чувствовал себя спокойно и приятно, умиротворённо. И самую малость, маленькой искоркой где-то в глубине его души горело предвкушение чего-то нового. Хаксу было интересно, что принесёт ему это утро, когда весь мир вокруг него, казалось, тоже решил взять второй шанс и начать всё с чистого листа. Путь Хакса лежал к средних размеров холму, расположенному на северо-западе — приметному местечку из-за того, что холм этот поднимался из земли сам-один. Если у загадочного парня, согласного доверить свой драгоценный корабль только «Алдо Слоуну» и никому больше, в голове крутились хоть какие-то шестерёнки, он должен был посадить звездолёт именно там, у холма — с подветренной стороны, чтобы одновременно защитить его от снегопада и скрыть от глаз возможных злоумышленников. Сам Хакс поступил бы именно так. К сожалению, точно так же он поступил бы, если бы захотел устроить в этом месте засаду. Стараясь ступать как можно тише, Хакс обогнул холм, сдвинул очки на лоб и осторожно выглянул из-за него… И не сдержал поражённого, потрясённого возгласа — прямо перед ним, метрах в десяти, возвышался в снегу «Сокол». Хакс моментально узнал потёртости, маленькие вмятины и царапины на корпусе и носу корабля, хоть их и прибавилось с того дня, когда он видел корабль в последний раз. А даже, если бы не узнал — было некое чувство, какая-то глубинная убеждённость, что перед ним именно «Сокол», а не другой звездолёт той же модели. Правда, на корпусе появился какой-то новый непонятный рисунок — то ли оранжево-красный язык пламени, то ли стилизованное крыло, протянувшееся вдоль борта (скорее всего, вдоль обоих бортов) и какая-то надпись на аурбеше (5). Хакс прищурился, но так и не смог разобрать, что там написано из-за налипшего на символы снега. И всё-таки, он был совершенно уверен, что это их с Кайло «Сокол». Наверное, так себя чувствует путешественник, долгое время странствовавший по свету, а потом, незаметно для себя, оказавшийся в родных краях — никаких точных, знакомых ориентиров ещё не видно, но откуда-то возникает ощущение, что он уже почти дома. У Хакса не было ничего, даже отдалённо похожего на «дом», с тех самых пор, как он сбежал с этого самого корабля. И вот, тот каким-то удивительным образом вернулся к нему сам. Тут Хакс опомнился и мысленно отвесил себе оплеуху, приказав немедленно прекратить думать подобную сентиментальную чушь. Звездолёт, будь он хоть трижды «Сокол», не мог вернуться к нему самостоятельно — у него был пилот, был хозяин. Мог ли тот парень, который приходил к Орусу, оказаться Кайло? Хакс вспомнил скупое описание, данное хозяином кантины: высокий, крепкий, кажется, тёмные волосы, приятный голос… Вроде и похоже звучит, но… Нет, всё-таки нет. Прошло немало времени, их связь в Силе должна была уже разорваться, а отследить перемещения Хакса по Галактике не смог бы и он сам — крайне маловероятно, чтобы Кайло сумел разыскать его на Хорбурге. Да и зачем бы ему это делать? В первые недели, возможно, даже месяцы — да, понятно, но к нынешнему моменту Кайло уже должен был смириться и счастливо жить себе с Рей где-то на Явине-4. Если бы он настолько хотел быть с Хаксом, то и выбрал бы его, а не Рей, правильно? Значит, Кайло продал их корабль — за ненадобностью или потому что молодой семье нужны были кредиты. На мгновение Хакс ощутил укол обиды из-за того, что Кайло продал кому-то их «Сокола», продал корабль, на котором они столько всего пережили вместе… Но он быстро подавил это ощущение (всё та же сентиментальная чушь), поскольку в данный момент его куда больше интересовало, кому именно Кайло продал судно. Хотя, если продажа случилась уже некоторое время назад, «Сокол» вполне мог успеть сменить хозяина, и даже не единожды — многие звездолёты перепродавали, обменивали, проигрывали в сабакк или дежарик (6), отдавали за долги, угоняли и так далее. И вот, после всего этого возможного долгого и извилистого пути, нынешний владелец «Сокола» захотел найти именно Алдо Слоуна — Хакса, чтобы тот помог его отремонтировать. Какая удивительная ирония! Хакс настолько ушёл в свои мысли, что не услышал скрипа снега и шагов позади себя — опомнился он, только когда услышал: — Глядите, ребята, а ведь Кертхар был прав! Он таки припёрся сюда. Хакс мигом выхватил бластер из кобуры и развернулся, уже зная, кого увидит — псов Кертхара, членов его, по сути, преступной банды. Их было четверо здоровенных, вооруженных головорезов, и они выстроились полукругом у Хакса за спиной. — Кертхар так и сказал, что тебе хватит наглости попытаться перехватить и этот заказ, — паскудно ухмыляясь, сообщил Хаксу один из них. — Что ты точно будешь у звездолёта уже сегодня утром. — Использовать корабль в качестве приманки… Умно. На удивление умно — как для Кертхара, — откликнулся Хакс, медленно отступая на пару шагов, увеличивая дистанцию между собой и противниками на тот случай, если его хотят не просто поймать и избить, а попросту прикончить, расстреляв из бластеров. Интересно, участвовал ли во всём этом Орус, или его тоже обманули? — Значит, парень из кантины — ваш человек? «Сокол» теперь принадлежит вашей шайке? Вот теперь Хакс точно чувствовал обиду за корабль, некогда заменивший ему дом — а ещё отвращение и гнев. «Сокол» заслуживал гораздо лучшего хозяина, чем ублюдок Кертхар. Свободной рукой он поочерёдно стянул с плеч лямки своего ранца и позволил ему мягко шлёпнуться прямо в снег. Сумку снимать не стал — неудобно, да и она не должна была помешать ему в перестрелке или драке. К тому же, именно в сумке лежала самая ценная часть его имущества — накопленные кредиты и запасное оружие. — Какой ещё сокол? — удивился предводитель «карательного отряда». — Корабль, который вы купили или, что вероятнее, украли, называется «Подбитый Сокол», — ледяным тоном сообщил Хакс, вскидывая бластер. — Что за идиотское название! — расхохотался бандит, а его дружки охотно присоединились к нему. — И это не наш корабль, Слоун. Стал бы Кертхар летать на таком барахле! Выходит, это просто случайность, совпадение? И новый хозяин «Сокола», кем бы он ни был, не имеет никакого отношения к банде? Глупо, наверное, но при этой мысли Хакс испытал мимолётное облегчение. Однако если участь корабля теперь представлялась несколько более светлой, то участь самого Хакса вот-вот должна была омрачиться насилием — четверо головорезов, очевидно, утомлённые болтовнёй, одновременно двинулись на него. Он лихорадочно соображал: ранить всех четверых сразу не получится, сбежать — тем более, такие подвиги не для его ноги. Хакс, по возможности, старался избегать конфликтов, но в этот раз обойтись без кровопролития, как видно, не удастся. Но если он подстрелит одного, а то и двух бандитов, и всё-таки попытается убежать, кинутся ли оставшиеся к ним на подмогу, или же предпочтут погнаться за Хаксом? Ну, погонятся за ним или нет, а выстрелить в спину уж точно могут. Крифф, что же делать… В эту отчаянную минуту за спиной у Хакса, теперь уже со стороны корабля, раздалось шипение и лязг, заставившие его практически подпрыгнуть. Чуть повернувшись, он рискнул на секунду отвести взгляд от своих противников — тоже, кажется, захваченных врасплох, — и увидел, что в корпусе «Сокола» открылся люк и из него быстро выезжает новенький трап. Похоже, владелец корабля наконец-то захотел выяснить, что за драматичная сцена разыгрывается, образно говоря, у самого его порога. — Кто бы там ни сидел на этом металлоломе, он тебе не поможет, — осклабился предводитель бандитов, когда Хакс вновь повернулся к нему. — Ты, хаттов недоделок, сейчас узнаешь, что бывает с теми, кто переходит нам дорогу на нашей же планете… Хакс не успел ни огрызнуться, ни отшатнуться от шагнувшего к нему головореза — он так и застыл на месте, и, кажется, даже перестал дышать, когда услышал голос того, кто быстро сбежал вниз по трапу: — Выбирай выражения. И отойди от него, немедленно. Кайло. Это всё-таки был Кайло. Хакс узнал бы его голос, даже если оказался в большом зале, переполненном говорящими людьми. Но он не мог повернуться к нему — и из-за охватившего его оцепенения, и из-за оказавшегося слишком близко бандита. — А ты ещё что за… — начал тот, явно недовольный вмешательством в свои дела, и тогда Хакс, успевший совладать с изумлением, решил действовать. Он поднырнул под протянутую к нему здоровенную лапищу и с размаху врезал верзиле под рёбра, а когда он взвыл и согнулся от боли — подрезал ему ногу спрятанным в рукаве ножом и опрокинул в снег. Крутнувшись, Хакс как раз успел выстрелить в руку его подельнику, заставив его с воплем выронить бластер. Третий бандит кинулся к нему, а четвёртый, не иначе, как от растерянности — к Кайло. Хакс услышал выстрелы из бластера и характерное гудение светового меча, но следить за ходом схватки не мог — налетевший на него здоровый довутин (7) одним ударом массивной винтовки едва не свалил в снег уже его самого. С трудом увернувшись, Хакс продолжил отскакивать и уворачиваться — вырубить довутина одним ударом или ранить ножом не представлялось возможным из-за его твёрдой и толстой шкуры, нужно было ждать того момента, когда удастся оглушить его выстрелом из бластера. Подходящий момент всё не наступал, довутин продолжал теснить его, а больная нога Хакса то и дело предательски подламывалась и увязала в глубоком снегу. Он услышал вопль того бандита, которому прострелил руку раньше — видимо, Кайло уже разобрался со своим противником и взялся за следующего. Хакс отвлёкся на мгновение, чтобы проверить, как там поживает главарь — тот по-прежнему катался в снегу, держась за порезанную ногу, — и довутин, воспользовавшись этим, таки достал его, ударив прикладом в плечо. Хакс вскрикнул, пошатнулся, а довутин наставил на него свою винтовку… и уже сам издал изумлённый и гневный возглас, когда его вдруг рывком оттащило назад, подальше от Хакса. Он всё-таки выстрелил, но Хакс пригнулся и заряд попал в холм за его спиной, подняв в воздух облако снега вперемешку с землёй. Краем глаза Хакс видел, как Кайло — а это, конечно же, был он, — с помощью Силы вырвал из лап довутина его винтовку, но что произошло дальше, смотреть не стал. Вместо этого он оглушил выстрелом из бластера главаря, который как раз сумел встать на ноги. Глухой удар позади возвестил, что и довутин, наконец, выбыл из строя, вероятно — получив по голове своим же оружием. Всё было кончено. В воцарившейся тишине Хакс слышал лишь своё частое, шумное дыхание. Не было ни стонов поверженных бандитов, ни звука шагов Кайло, который, похоже, застыл на месте за его спиной, просто рассматривая его — Хакс чувствовал на себе этот взгляд. Он спрятал бластер обратно в кобуру, промял пальцами правое плечо, чтобы убедиться, что удар прикладом не выбил его, рассеянно провёл рукой по волосам, с которых в пылу схватки упал капюшон… и тоже замер, уронив руки вдоль боков. Он не знал, что делать дальше. Убежать? Глупо и по-детски, к тому же Кайло без труда его догонит. Уйти, не оборачиваясь, не сказав ему ни слова? Опять-таки, отдаёт какой-то детской обидой, да и невежливо это — Кайло, как ни крути, только что выручил его. Повернуться и заговорить с ним первым, как ни в чём ни бывало? Нет, он не мог этого сделать. А потом Кайло сам заговорил с ним, позвал его: — Армитаж. И Хакс, неслышно вздохнув, медленно повернулся к нему. Кайло стоял шагах в пяти позади него. На нём были высокие чёрные сапоги, тёмно-коричневые штаны и чёрная куртка с капюшоном, сейчас отброшенным на плечи. На выглядывавшем из-под куртки поясе висел уже знакомый Хаксу световой меч. Кайло остриг волосы, вернув им прежнюю, привычную длину почти до плеч (а когда они расставались, его волосы, наверное, уже можно было собрать в небольшой хвостик). Хакс внимательно рассматривал его лицо — густые брови, пронзительные тёмные глаза, крупные нос и рот, россыпь родинок и розовато-белый росчерк старого шрама… «Ты по-прежнему такой красивый», — подумал Хакс, и в этой мысли было поровну досады, тоски и нежности. Он заметил, что сам Кайло, также быстро осмотрев его всего, тоже сосредоточился на его лице, в которое вглядывался вроде бы с радостью, но и со странным отчаянием, как будто боялся не успеть и не заметить чего-то, не запомнить, не насытиться. А ещё Хакс понял, что так ничего и не ответил ему. Пришлось сделать над собой усилие, но он всё же сумел произнести ровным, недрогнувшим голосом: — Здравствуй, Бен. Но Кайло (про себя Хакс по-прежнему называл его «Кайло») покачал головой в ответ: — Кайло. Прошу, зови меня Кайло, как раньше, — он скривил губы в безрадостной улыбке. — Боюсь, Бена Соло из меня так и не вышло. — Спасибо, что предупредил. Никогда не знаешь наверняка, с кем придётся иметь дело в твоём случае, — саркастично заметил Хакс, чувствовавший огромное напряжение и потребность защищаться. Скрестив руки на груди, он кивнул на бесчувственных бандитов, которых уложил Кайло. — Они?.. — Живы. Я стараюсь не отнимать жизни, если это возможно, — пояснил Кайло. — И я тоже, — согласился Хакс. — Но у этих ублюдков есть друзья, которые скоро заинтересуются, куда это они запропастились. Проще говоря, мне, да и тебе, лучше поскорее убраться из окрестностей этого города. Лично я намерен убраться и с этой планеты. Он отвернулся и подхватил свой ранец, быстро отряхнул его от снега и закинул на спину. Взглянул на бесконечное белое полотно Пустошей, прикидывая расстояние, и всё-таки с сожалением решил, что возвращаться в город и искать какой-нибудь транспорт небезопасно — как и прощаться с Орусом. Что ж, значит, придётся уйти, не попрощавшись, и добираться до порта самому. Он опять повернулся к Кайло, который наблюдал за его «сборами» с немым отчаянием, и начал: — Я… был рад с тобой повидаться, Кайло. Спасибо тебе за помощь, но теперь я должен… — Нет! — внезапно испуганно выкрикнул Кайло и кинулся к нему. — Не уходи! Хакс тут же, не задумываясь, попятился назад, чтобы не дать ему приблизиться. Увидев это, Кайло резко остановился, в его глазах на мгновение отразилась боль, страдание из-за явного недоверия Хакса. — Я только хотел… Я имею в виду, что мог бы… ну, знаешь, подбросить тебя? — затараторил он, нервно сжимая пальцы. — Ты собрался идти в порт пешком? Расстояние слишком большое, и потом, есть весь этот снег… Ты можешь замёрзнуть или заблудиться, это слишком опасно! А я как раз свободен и мог бы доставить тебя в порт… Или на любую планету, на которую ты скажешь. На самом деле, с гиперприводом у «Сокола» всё в порядке, я сказал так только для того, чтобы… — Чего ты хочешь? — перебил его Хакс. Тот запнулся, зажмурился, справляясь с волнением, и вновь взглянул на Хакса — с такой откровенной мольбой, что тому стало не по себе. — Разговор. Всего один разговор, Хакс, прошу, — сказал он. — Просто выслушай меня, пожалуйста! Хакс колебался. От Кайло больше не веяло той безумной одержимостью, которая некогда напугала его и заставила бежать, куда глаза глядят, что было большим облегчением. Но Хакс соврал бы, если бы сказал, что его доверие к Кайло не было подорвано, или что он больше не испытывал боли, просто глядя на его лицо и вспоминая обо всём, что у них было когда-то. — Я не причиню тебе никакого вреда. Не сделаю ничего против твоей воли, — заверил его Кайло уже тише, спокойнее. Он вновь попытался приблизиться, и на этот раз Хакс не отступил. — Я доставлю тебя туда, куда ты скажешь. Только позволь мне… рассказать, объяснить тебе всё, хорошо? Можешь даже ничего не говорить, просто выслушай меня. Хакс сглотнул и с трудом отвёл глаза — было тяжело выносить пронзительный, молящий, отчаянный взгляд Кайло. Он и сам чувствовал отчаяние, чувствовал себя беспомощным, злился на себя за это — за жалость, за импульс согласиться, который становился всё сильнее. Он не мог согласиться. Он не мог не согласиться. Он не… Хакс не знал, что ему делать. — «Сокол» ждёт тебя, — совсем тихо прибавил Кайло, заметив, что мечущийся в нерешительности, в поисках какой-нибудь подсказки взгляд Хакса наткнулся на звездолёт. — Это по-прежнему и твой корабль тоже. Звёзды, звёзды, неужели он снова попадётся?! Неужели он снова попался?.. Кайло подошёл совсем близко, и Хаксу вдруг показалось, что ему нечем дышать. Пришлось закрыть глаза, глубоко вдохнуть и постараться успокоиться. Его сердце, по ощущениям, билось где-то в горле — быстро-быстро, восторженно-испуганно. — Пожалуйста, Хакс… Армитаж. Всего один разговор, только пока мы будем лететь. Пожалуйста, — повторил Кайло. И он сдался. Открыл глаза и посмотрел прямо в глаза Кайло — решительно, твёрдо: — Хорошо. Хорошо, я согласен. Но предупреждаю, — Хакс медленно положил руку на висевшую на бедре кобуру, — если ты попытаешься отвезти меня на Явин… Или ещё куда-то, где находится Рей… — Нет. Я не стану этого делать, клянусь, — так же твёрдо ответил Кайло. И Хакс поверил ему.***
Внутри «Сокол» совершенно не изменился — тот же коридор, та же большая каюта Кайло, маленькая каюта Хакса. Двери у обеих кают по-прежнему отсутствовали, так что Хакс, проходя мимо, смог мельком заглянуть в свою: его постель была заправлена, ящики с вещами Дэрина, которые он оставил распахнутыми и наполовину разорёнными — закрыты и аккуратно составлены друг на друга у стены. Каюта не выглядела жилой, но и заброшенной, оставленной без внимания не казалась тоже. Кайло старательно поддерживал порядок в его каюте. Не в своей собственной — быстрый взгляд влево подтвердил это, — но в каюте Хакса. Внезапно почувствовав неловкость, он поспешил пройти дальше, в камбуз. Там тоже ничего не изменилось — разве что вместо бластеров в ящике под столом вновь появились пищевые пайки. Кайло рывком выдвинул его, чтобы Хакс мог свободно разместиться за столом, и предложил: — Ты устраивайся, а я пока подниму корабль в воздух. Ты ведь сказал, что нам лучше убраться подальше отсюда. Кстати, куда полетим? Хакс пожал плечами: — Я пока не решил. Думал, что полечу туда, куда будет лететь любой корабль, с чьим капитаном мне удастся договориться. Давай пока просто в открытый космос, а я потом выберу точку на карте. Кайло кивнул и ушёл в командную рубку, а Хакс опустился на своё прежнее место за столом и с удовлетворённым тихим стоном вытянул ноющую ногу. Он снял с макушки очки, снял рюкзак и сумку и расстегнул куртку, а потом стянул с себя и её, аккуратно повесив на спинку своего сидения — в помещении было тепло. Так же тепло было и у Хакса на душе. Оказывается, он успел позабыть, насколько уютно может быть в маленьком, тесном камбузе. Под его ногами мягко загудел-завибрировал пол — это запустились двигатели, — а потом Хакс почувствовал тягу, когда Кайло поднял «Сокол» в воздух. Через несколько минут они прошли атмосферу и поднялись на орбиту Хорбурга. А ещё через пять минут Кайло вернулся в камбуз и сразу же, не дав Хаксу и слова сказать, развил бурную деятельность. — Всё, мы покинули ту систему и, на всякий случай, соседнюю тоже. Сейчас дрейфуем в открытом космосе, — говорил он, торопливо, с заметной нервозностью распахивая шкафчики и выгружая на стол кружки, ложки, какие-то банки. — Ты голоден? Нет? Тогда выбирай, что будешь пить — каф, чай? Стой, я сейчас включу нагреватель… — У тебя есть чай? — удивился Хакс. Кайло быстро кивнул. — Тогда лучше чай. В рекордные сроки чай для Хакса и каф для Кайло был готов и разлит по кружкам. Но Кайло и на этом не успокоился — едва опустившись на сидение, он тут же подскочил, как ужаленный, и ринулся делать для пострадавшего плеча Хакса компресс со льдом (от лечения Силой он решительно отказался). — Спасибо, — поблагодарил Хакс, прижимая пакет к плечу сквозь свитер. — Куда ты опять собрался? — За какой-нибудь майкой или рубахой, — пояснил Кайло, привставая. — Чтобы завернуть пакет со льдом в ткань. Одежда в каютах, я мигом… — Кайло, да хватит уже! — рявкнул Хакс. Кайло покорно, как-то потеряно опустился обратно на своё место и опустил взгляд на столешницу. Хакс почувствовал укол вины. — Не нужно ничего, и так нормально, — он постарался, чтобы его голос звучал мягче. — У меня просто сильный ушиб, а не смертельная рана, нет нужды так надо мной суетиться. — Не говори так. Про смертельную рану. Не надо такого, — глухо пробормотал Кайло. Он взглянул на Хакса исподлобья и слабо, кривовато усмехнулся одним уголком рта. — Да и если бы рана была серьёзнее, я суетился бы над тобой гораздо больше. — Пожалуй, — хмыкнул Хакс, отпивая из своей чашки. У него промелькнула мысль-догадка о том, почему, а точнее, ради кого на «Соколе» вдруг появился чай — учитывая, что Кайло всегда пил только каф, — но он отогнал её прочь, как и мысль о том, что тот содержал его бывшую каюту в чистоте и порядке. Кайло продолжал молча разглядывать его. Молчал и Хакс. Тишина между ними уже не была такой уютной и спокойной, как прежде, но не была и мучительной — скорее, печальной со стороны Кайло и настороженной со стороны Хакса. Наконец, он громко шлёпнул на стол пакет с подтаявшим льдом и решился немного подтолкнуть Рена: — Ты хотел поговорить со мной. Просил выслушать тебя. Если ты передумал… — Прости меня, Хакс, — перебил его Кайло. Он твёрдо встретил взгляд Хакса; в тёмных глазах отражалось искреннее сожаление. — Я вёл себя ужасно, просто отвратительно перед тем, как ты… исчез. Ты имел полное право уйти. Пожалуйста, прости меня. Вздохнув, Хакс, в свою очередь, опустил взгляд вниз, на кружку, о которую грел свои холодные ладони. Конечно, было хорошо услышать от Кайло эти слова — когда-то, в особенно тяжёлые и одинокие дни, он буквально мечтал о таком. Но взять и вот сразу сказать в ответ что-то вроде: «Да ладно, я давно пережил свою обиду и прощаю тебя. Пусть всё будет, как прежде» Хакс не мог. Не так сразу, во всяком случае. Ему нужно было ещё немного времени. Чтобы не ранить Кайло своим молчанием, он поинтересовался: — Что ты делал после того, как я ушёл? — Сначала, когда я очнулся один в кресле пилота, то решил, что тебя похитили или что-то в этом роде, — вздохнул Кайло. — Кинулся искать тебя, хватал и тряс каждого встречного, требуя, чтобы он сказал, куда тебя забрали… В общем, вёл себя, как сумасшедший. — Я же оставил тебе послание на бортовом компьютере, — нахмурился Хакс. — Ты его не увидел? Не прочитал? — Увидел и прочитал, но не поверил. Не захотел верить, что ты ушёл сам, что ты… бросил меня по собственной воле. Перевернул вверх дном всю ту станцию, поднял на уши всех, кто там был. Наконец, кто-то из техников вспомнил, что видел высокого мужчину в плаще с капюшоном и с ранцем за спиной, который договаривался с капитаном одного из готовившихся к отлёту кораблей. Он даже смог сказать название того корабля, на котором ты улетел. Мне пришлось признать, что ты оставил станцию сам, добровольно и осознанно, — Кайло снова вздохнул и поморщился. — И тогда я пришёл в бешенство. — Дай угадаю — ты снова принялся крушить всё вокруг своим световым мечом? — предположил Хакс и замер, увидев, каким виноватым стало лицо Кайло. — Нет. Пожалуйста, скажи мне, что ты не обрушился на «Сокол»! — …И на него тоже, — нехотя признался тот. — Корабль-то пострадал совсем немного — обшивка, в основном. Но пока я всё уладил с работниками станции, пока привёл «Сокол» в относительный порядок и догнал тот звездолёт, на котором ты улетел… Тебя уже и след простыл. — И ты начал меня разыскивать, — сказал Хакс, и это был не вопрос, а утверждение. — Да. Я искал повсюду. Ты не представляешь, в каком отчаянии я был. Я опасался привлекать к тебе много внимания, поэтому полагался больше на Силу, чем на расспросы, — Хакс кивнул, вспомнив преследовавшее его чувство давления в затылке. — Связь между нами по-прежнему существовала, но с каждым днём становилась всё слабее. Я всё ещё мог чувствовать твои… твои боль и печаль, но приглушённо, словно они с трудом пробивались ко мне через некий барьер. Видимо, даже не владея Силой, ты неосознанно как-то закрывался от меня — и уходил всё дальше. Кайло замолчал на мгновение, но быстро совладал с собой и продолжил: — Я разыскивал тебя несколько месяцев. Порой мне удавалось напасть на совсем свежий след или внезапно более чётко почувствовать тебя через Силу, но чем дальше, тем реже случалось такое везение. Я мог совсем потерять тебя на несколько недель и обнаружить какие-то сведения о тебе по чистой случайности. К тому же, в твоих перемещениях не было никакой системы или логики, так что я никак не мог предугадать, где ты окажешься в следующий раз. Даже осторожное описывание твоей внешности пилотам кораблей и всякому сброду в портах больше не помогало, потому что ты, как я понимаю, маскировался… Кстати, я ожидал, что ты и здесь будешь как-то замаскирован. — Скажем так: в этом больше нет необходимости, — откликнулся Хакс. В конце концов, карикатурный, гротескный образ «генерала Старкиллера», кровожадного злодея из дешёвого голофильма, сыграл ему на руку, вытеснив из умов обывателей настоящего, живого человека. Не так давно Хакс вновь попал на праздник с сжиганием чучел ненавистных командиров Первого ордена — ещё более уродливых и одновременно комичных, чем прежде. Кажется, у чучела Кайло даже были испачканные красной краской клыки, словно у нексу (8). Во второй раз Хакс воспринял процесс сжигания своего соломенно-тряпичного двойника гораздо спокойнее, можно сказать, философски. Он даже постоял в толпе и выпил предложенного кем-то напитка, похожего на горячее вино со специями — всего один стакан, напиваться ему больше не хотелось. И никто, ни один человек не связал его с полыхавшим в костре «генералом Старкиллером». Никому просто в голову не пришло, что этот самый генерал может стоять тут же, рядом, в этот самый момент, и с насмешливой, сардонической усмешкой наблюдать за тем, как сгорает его собственное чучело. — …В конце концов, я сдался, — продолжил Кайло. — Опустил руки. К тому моменту я давно потерял твой след, и больше не мог отыскать тебя даже через Силу. Иногда, правда, приходили какие-то проблески, отголоски твоих эмоций, но они были настолько слабыми и далёкими, что я не мог сказать наверняка, не мерещатся ли они мне. Я вынужден был смириться с тем, что потерял тебя. И я… — Что? — вновь подтолкнул его Хакс, когда пауза затянулась. — Я отправился к Рей, — выдавил из себя Кайло. Перехватив взгляд Хакса, он начал оправдываться: — Мне больше не к кому было идти, понимаешь? Тебя не было, от моей семьи ничего не осталось, а я не хотел… не мог быть один. — Да, я… понимаю, — с трудом проговорил Хакс. — Всё в порядке. Ты же хотел этого. — Нет, не хотел. Но считал, что должен, — возразил Кайло. — Потому, что мы с Рей — Диада Силы. Потому, что она нравилась моим родителям, и я думал, что они хотели бы видеть нас с ней вместе, а я больше не мог их подвести. Не после того, что я натворил. Наконец, потому что этого — жизни со мной, — как мне тогда казалось, хотела сама Рей. Я воображал нас обоих одинокими, потерянными кусками без целого, думал — почему бы не попытаться стать чем-то целым вместе? Почему бы не сделать счастливой хотя бы её? Хоть кого-то же я могу сделать счастливым, а не несчастным, как сделал несчастными маму, отца… тебя, наконец! — И что же Рей? Как она тебя встретила? — тихо спросил Хакс. Кайло неопределённо передёрнул плечами: — Конечно, сначала она была шокирована. Я ведь до последнего закрывался от неё в Силе, так что Рей ощутила моё присутствие только перед тем, как я постучал в дверь её дома на Явине. Она сначала даже не поверила, что я — не призрак. Потом, конечно, было много слёз и объятий. Было сложно объяснить ей, как я выжил и, главное, где пропадал столько времени после битвы над Экзеголом. Но про тебя я ни слова не сказал, не волнуйся. И твой образ, и воспоминания о тебе спрятал так, чтобы Рей не увидела их в моей голове даже случайно. — Вот уж спасибо, — пробормотал Хакс. Чувствуя, как тяжело, неприятно давит в груди, он откашлялся и скованно спросил: — Так значит, вы с ней стали, ну, жить вместе? — Да, — честно ответил Кайло. — Когда мы, наконец, наговорились, Рей сказала, что я должен остаться. И я согласился, потому что… да я уже рассказал тебе, почему. И мне действительно некуда больше было идти. Вот только Рей не была такой потерянной и одинокой, как мне казалось. После Экзегола она горевала, оплакивала меня, но затем… Она двигалась дальше. Поселилась в свободном доме на Явине, вместе с некоторыми другими бывшими повстанцами, начала искать и собирать у себя чувствительных к Силе детей, чтобы обучать их. У Рей уже была своя жизнь — с друзьями, с учениками, с работой и досугом, а я вдруг взял и свалился ей на голову. — И что же случилось дальше? — спросил Хакс, уже догадываясь, что услышит. Кайло снова вздохнул, рассеянно вертя в своих крупных ладонях кружку с остывшим нетронутым кафом: — Мы перебрались в другой дом, подальше от остальных. У нас было… несколько хороших месяцев — настолько хороших, насколько это было возможно. Но Рей пришлось ограничить общение с друзьями, она отдалилась от своего окружения, от учеников… Мне приходилось скрываться. Всё вышло так, как ты всегда и говорил — бывшие члены Сопротивления ни за что не приняли бы меня живого. Рей всем, кому могла, рассказала про моё возвращение к Свету, про то, как я прилетел тогда на Экзегол, чтобы помочь ей одолеть Палпатина и спас её. Но она сама признавала, что эту историю слушали и принимали неохотно, только из уважения и симпатии к ней. Никто по-настоящему не принял меня, как Бена Соло, даже вроде как посмертно — слишком много зла я натворил, слишком многое потеряли те, кто сражался с нами. И все без исключения повстанцы — естественно, — любили и продолжают любить мою маму, и все они знают, сколько боли и горя я ей принёс. — Никто не знал, что ты вернулся? Даже Дэмерон и Финн? — Особенно Дэмерон и Финн. Мама, фактически, заменила По и его родную мать, и отца, когда те погибли, он её буквально боготворил. Он никогда не принял бы меня. А про Финна и остальных и говорить нечего. Но в первое время они редко бывали на Явине — как лидеры восстания, всё пропадали в Центральных мирах, летали на нуждающиеся в помощи освобождённые планеты и в заново созданный Сенат. Точно так, как это было с моими родителями после победы над Империей. Может, Рей тоже летала бы с ними, если… если бы не я. — Тяжело было, наверное. Постоянно скрываться ото всех, — сочувственно предположил Хакс. — Тяжело. Нам обоим, — кивнул Кайло. — Я был прикован к дому, Рей — ко мне. Мы оба не могли заниматься чем-то полезным, чем-то, что позволило бы нам отвлекаться, и, по сути, остались наедине друг с другом. Поначалу это было даже хорошо, но когда прошли первые восторги… Оказалось, что мы совсем, совсем разные. Что мы совершенно не знаем друг друга — опять-таки, как ты и говорил. Хакс не знал, что на это сказать. Точно не: «Да, да, я же говорил!», потому что злорадства он не чувствовал. Хакс чувствовал… жалость. Не к Рей — он ревновал и ничего не мог с собой поделать, — но к Кайло. Ему было жаль Кайло. Хотелось встать, протянуть к нему руки и прижать его к себе, запутавшегося, бестолкового мальчишку… Но Хакс не мог. И, несмотря на терзавшие его жалость и пронзительную нежность, Кайло всё-таки не казался настолько мальчишкой, как прежде. Словно этот год и то, что он пережил — всё то, что он сам же и взвалил на свои плечи, — заставили его, наконец, повзрослеть, возмужать хоть немного. — Мы пытались, мы правда пытались, — продолжал он тем временем. — Старались сдерживаться, не спорить, уступать друг другу. Но чем дальше, тем хуже становилось. Всё разваливалось на части, мы начали ссориться и срываться друг на друге. А потом Дэмерон и Финн стали чаще бывать на Явине, скрываться от них становилось всё сложнее, и мы… улетели. На Татуин. — Татуин? Почему именно туда? — удивился Хакс. — То есть, я знаю, что лорд Вейдер… твой дед оттуда родом, но это ведь не самая комфортная для жизни планета? Кайло как-то безнадёжно пожал плечами: — Я сам не знаю, чья это была идея — моя или её. Да, задумка была такая: там началась история нашей семьи — Рей ведь взяла себе фамилию «Скайуокер», — и мы тоже сможем начать всё сначала на старой семейной ферме. Сейчас я понимаю, что это уже был жест отчаяния. Не знаю, что Рей сказала Дэмерону, Финну и остальным, чтобы заставить их не следовать за ней, или как объяснилась со своими учениками. Но мы собрали вещи, погрузились в наш «Сокол» и полетели на Татуин. Добрались до фермы, расчистили там всё от песка и стали изображать счастливую семейную пару. — Но вам это не удалось? — спросил Хакс. Ему захотелось дотянуться и накрыть своей рукой руку Кайло — таким несчастным, подавленным тот казался. Он горько усмехнулся: — Не удалось. На самом деле, всё стало ещё хуже. Мы были на ферме одни, нам даже прятаться больше было не от кого. На Татуине мы с ней остались ещё больше наедине друг с другом, чем прежде. Всё, чем мы могли там заниматься — это ухаживать за фермой, но мы оба тихо ненавидели то место. Мне оно постоянно напоминало о Люке, ведь он вырос в тех стенах, а Рей пустыня вокруг напоминала о Джакку. Мы оба чувствовали себя так, словно оказались в ловушке, и даже не могли поддержать друг друга, потому что ни общение, ни близость больше не приносили никакой радости или удовольствия. Даже связь в Силе только тяготила нас. В конце концов, мы с Рей вообще стали избегать друг друга, хотя это было сложно в таком ограниченном пространстве, как маленькая влаговыдобывающая ферма. — Что же вы делали? — Я часто уходил бродить по пустыне — рано утром, поскольку к полудню жар от двух солнц становился невыносимым. Заматывал голову, лицо и руки каким-то тряпьём, чтобы защититься от солнечных лучей и песка, и бесцельно шатался по Дюнному морю и Юндленской пустоши. Рей оставалась на ферме, хотя иногда тоже уходила на соседние фермы или в ближайшие поселения — помогала там местным, чем могла, чтобы не сидеть без дела. Поздно вечером мы опять встречались на ферме — ужинали вместе, пытались о чём-то говорить… А потом расходились спать в разные комнаты. Ещё больше помрачнев, Кайло признался: — Я был… очень зол, Хакс, зол и разочарован. Всё на ферме только усиливало эти чувства, но и долгие скитания по пустыне уже не помогали — наоборот, из-за них появлялось ещё и ощущение полнейшего одиночества. Правда, однажды, бродя по Дюнному морю, я наткнулся на чей-то заброшенный дом. Это была просто старая, наполовину занесённая песком каменная лачуга, ничего особенного, но когда я приходил туда, мне отчего-то становилось легче, спокойнее. Может, там была какая-то особая концентрация Силы или что-то в этом роде, не знаю… (9) Но я не мог находиться там всё время, а в любом другом месте постоянно злился — на себя, на Рей, на проклятую ферму, на весь Татуин… — И на меня, полагаю? За то, что я оставил тебя? — не удержавшись, вклинился Хакс. К его удивлению, Кайло отрицательно покачал головой: — Нет, на тебя я не злился. В то время — уже нет. На самом деле, мысли и воспоминания о тебе были чуть ли не единственными светлыми проблесками в окружавшей меня темноте. Они помогали мне держаться, но их было мало, потому что думать о тебе свободно я мог только в той лачуге. На ферме приходилось сдерживать себя — я боялся, что Рей может случайно или намеренно уловить твой образ в моём сознании. Естественно, это ограничение только усиливало мой гнев, моё отчаяние — я чувствовал, что задыхаюсь. Как будто я вернулся в юношеские годы, когда чем больше я боролся с самим собой и своими переживаниями, тем сильнее меня тянуло во тьму. Я опять начал склоняться к Тёмной стороне. Хакс почувствовал, как по его спине пробежал неприятный холодок. — Так значит ты… перешёл?.. — Нет. Меня спасла мама — снова. Оказалось, что я настолько погрузился в свои переживания, что неосознанно закрывался от неё, и она не могла до меня достучаться. Но однажды ей всё-таки удалось пробиться сквозь те барьеры, которыми я себя окружил. Сначала я ощутил её тёплое присутствие, затем услышал её голос в своём разуме… А потом она пришла ко мне духом Силы. Однажды Кайло уже рассказывал про духов или призраков Силы и про то, как вновь встретился со своей матерью, генералом Леей Органа, когда шагнул за черту — а та спасла его, буквально вытолкнув обратно в мир живых. И всё же, сама идея того, чтобы вновь встретиться и поговорить с ушедшими родными и друзьями, с трудом укладывалась в голове у Хакса — он был слишком реалистом для чего-то настолько… нереального, невероятного. На мгновение он задумался о том, кого захотел бы увидеть вновь, если бы и он сам, и его окружение обладали Силой (10). В первую очередь, разумеется, мать — в том случае, если она действительно не пережила «расправу в Доме коменданта», как он и опасался. Ребят из его первого взрослого отряда — было бы здорово вновь поговорить с Тини, Эли, Броддоком и остальными. Гранд-адмирала Слоун, Фазму, потому что ему до сих пор не хватало их обеих… С другой стороны, возвращение Брендола, пусть даже и в обличье призрака, казалось чем-то из области ночных кошмаров. Вздрогнув от этой мысли, Хакс заставил себя вновь сосредоточиться на том, что рассказывал Кайло: — …и потом мы всю ночь говорили — о нашей семье, об отце, обо всём, что с нами случилось. О том, как я жил после Экзегола… и о тебе, кстати, тоже. И о нас с Рей. Мама сказала, что она действительно дорожила Рей, любила её и, конечно, меня. Но именно поэтому она и все остальные члены нашей семьи хотели бы видеть нас счастливыми, и неважно — вместе мы будем или порознь. Отец… Я уже никогда не смогу спросить его мнения или совета, но мама была уверена, что он сказал бы то же самое. Она заверила меня, что ни я, ни Рей никого не подводим и не разочаровываем — только огорчаем тем, насколько мы несчастные и запутавшиеся, как мучаем себя и друг друга. Кайло печально усмехнулся, глядя на Хакса: — Звучит глупо, но мне действительно нужно было услышать всё это — что я не должен бороться с собой и принуждать себя, и Рей тоже не должна, поскольку всё это приводит только к несчастью, гневу, страху и ненависти, а они ведут прямиком во тьму. Между прочим, мама, со слов Люка, рассказала мне больше о Диаде Силы — достаточно, чтобы понять, что быть Диадой не обязательно означает быть парой, в романтическом смысле, — он рассеянно провёл ладонью по волосам, неловко усмехнулся. — Знаешь, я даже жалею, что Люк не пришёл ко мне сам в ту ночь. Я бы, может, поблагодарил его… поговорил бы и с ним тоже. — Он ведь, наверное, наблюдает за тобой, как и твоя мать. Вы с ним тоже связаны через Силу или как это правильно называется, — неуклюже попытался подбодрить его Хакс. — Я думаю, он ещё придёт к тебе. — Надеюсь, ты прав. Ха, теперь я надеюсь, что когда-нибудь смогу пообщаться с дядей! А ведь раньше сама идея привела бы меня в бешенство, — Кайло покачал головой, похоже, удивляясь самому себе, и вернулся к прерванному рассказу: — Как бы там ни было, утром я отправился к Рей — нам с ней тоже предстоял разговор. Он был непростым, и снова было много слёз, но в итоге… нам обоим стало легче, правда. Мы оба почувствовали это — что мы наконец-то освободились, что с наших плеч упал огромный груз. Вот так всё и закончилось. — Кайло, мне… — Хакс запнулся, но всё-таки заставил себя продолжить, — мне очень жаль. — А мне — нет, — твёрдо, уверенно заявил тот. — И Рей, я уверен, тоже. Мы снова собрали наши вещи, и заодно забрали световые мечи моих мамы и дедушки, которые Рей ещё раньше закопала у фермы. Я уговорил её выкопать их и забрать с собой на Явин. Маму ничто не связывало с Татуином, а дед ненавидел ту планету — ни к чему их мечам, последней физической памяти о них, лежать в песке, всеми забытыми. Пускай уж лучше с их помощью обучаются или владеют ими другие форсъюзеры, хотя бы те же ученики Рей. Мы простились, и она отправилась на Явин — вновь собирать всех детей вместе и продолжать их учить. И это правильно, её место там, рядом с друзьями и учениками. — И всё же, я сочувствую тебе, — сказал Хакс как можно мягче. — Я знаю, как сильно ты хотел, чтобы вы с Рей были вместе. — Да нет же, Хакс! — с досадой воскликнул Кайло. — Я, наоборот, не хотел этого по-настоящему! Это то, что я пытаюсь до тебя донести — я не хотел быть с ней, я не любил её, как ты и говорил! Я просто считал себя обязанным быть с Рей, а ещё искал в ней утешения и какого-то… пристанища, что ли, — он на мгновение прикрыл глаза, глубоко вздохнул и добавил уже спокойнее. — Я и Рей всегда будем связаны через Силу. И я, в каком-то смысле, всегда буду любить её, но не так. Понимаешь? Я не хочу быть с Рей. Я хочу быть с тобой. Хакс почувствовал, как кровь отхлынула от его лица, а сердце в груди болезненно сжалось. Он отодвинулся, когда Кайло с надеждой потянулся к его рукам, и отвернулся, чтобы не видеть его разочарованного, несчастного лица. — Тогда ты говорил другое, — глухо проговорил он, не поворачивая головы. — Ты сказал, что мы совершили ошибку, когда поцеловались. Ты выбрал не меня. Он услышал, как Кайло издал отчаянный стон, а потом взмолился: — Хакс, нет, не отворачивайся от меня! Пожалуйста, только не отгораживайся от меня сейчас. Крифф, дай мне возможность всё тебе объяснить! Он медленно, неохотно повернулся обратно и встретился взглядом с Кайло — тот сразу же заговорил, горячо и немного сбивчиво: — Тогда, на Лоририи, когда мы с тобой целовались, когда я… держал тебя в своих руках… Это были, наверное, самые лучшие минуты в моей взрослой жизни. Нет, не «наверное» — точно. Но потом я… испугался. Я никогда до того не… чувствовал такого к мужчине. Когда я осознал свои… чувства, желания, то растерялся и не знал, что делать. Я был напуган, Хакс. И я сбежал от тебя, и бродил по городу, и думал, думал, пытался как-то успокоиться и решить, что сказать тебе, как поговорить с тобой обо всём, когда я вернусь… А потом я вспомнил про Рей. Вспомнил, что обязан быть с ней, — Кайло страдальчески скривился. — Но быть с Рей означало потерять тебя, а одна мысль об этом приводила меня в настоящий ужас. Я пытался найти какой-то выход, придумывал и отбрасывал одно за другим, но при и любом раскладе выходило, что мы с тобой должны будем расстаться, и это причиняло мне почти физическую боль. — В итоге, после бессонной ночи, от полнейшего отчаяния, в панике я потребовал, чтобы ты полетел со мной к Рей. Понимал, что это кошмарная идея, что это безумно и… и жестоко, что я только оттолкну тебя этим, но всё равно цеплялся за неё, потому что ничего другого мне не оставалось. Я не мог быть с тобой, я не мог потерять тебя — это был тупик. Чем больше ты сопротивлялся, тем сильнее я настаивал, тем больше злился на тебя за то, что ты хочешь меня оставить. В глубине души я ужасался самому себе, но не мог остановиться, поскольку потерять тебя было ещё хуже — немыслимо, невыносимо! Он перевёл дыхание и всё-таки взял правую руку в свои ладони, глядя на него с мольбой: — Прости меня. Я знаю, что причинил тебе боль. Всё это время, с тех пор, как мы с Рей попрощались, я искал тебя. Летал от планеты к планете, пытался отыскать тебя и через Силу. Я до смерти боялся, что опоздаю, что с тобой что-то случится или уже случилось, а меня не было рядом, чтобы защитить тебя, — Кайло вдруг порывисто прижался губами к его пальцам и щекотно, влажно пробормотал прямо напротив его кожи. — Особенно после того сна. — Меня не нужно защищать, — возразил Хакс, отняв у него свою ладонь. — И что ещё за сон? — Однажды я увидел тебя во сне, — объяснил Кайло, с тоской и нежностью рассматривая его хмурое лицо. — Хотя, возможно, это было какое-то видение, предупреждение от Силы. В моём сне ты стоял на мостике нашего флагмана, при полном параде — китель, шинель с генеральскими нашивками на рукавах… Только фуражки не хватало, но причёска у тебя была прежняя, уставная. Ты стоял, заложив руки за спину, и смотрел прямо перед собой в огромный иллюминатор, за которым разгорался страшный огонь. Я кричал, звал, пытался добраться до тебя, чтобы поскорее забрать прочь. Но ты не реагировал, словно не слышал меня, а сам я не мог сдвинуться с места. А потом, неожиданно, ты обернулся и посмотрел прямо мне в глаза, так… покорно, обречённо. И в следующую секунду иллюминатор лопнул, и огромные, ревущие языки огня поглотили весь мостик и… и тебя. Я так и проснулся, крича твоё имя. Кайло содрогнулся и прикрыл ладонью глаза, по-видимому, остро переживая воспоминание о своём кошмаре. Хакс тоже невольно поёжился. Интересно, не приснился ли Кайло этот жуткий сон в одну из тех ночей, когда Хакс, совершенно беспомощный, действительно, в каком-то смысле, сгорал в лихорадке? Или, может, это случилось в ту ночь, когда он, напившись, едва не приставил к своей голове бластер? Сила что, и правда пыталась предупредить Кайло, помочь ему вовремя найти Хакса? Он с трудом мог в это поверить — как и всегда, когда дело касалось Силы. — Хакс, — взволнованно позвал его Кайло, очевидно, справившись с собой. Убедившись, что ему удалось завладеть его вниманием, он сказал: — Я хочу быть с тобой. Это всё, чего я хочу — чтобы мы снова были вместе, как раньше… и даже больше. Я… — Нет, стой, — вмешался Хакс, догадавшись, что тот собирается сказать. — Не говори этого, не надо. Это… это слишком для меня, Кайло. Ты хочешь, чтобы всё немедленно стало, как прежде, но я даже не знаю, могу ли доверять тебе! Что, если завтра ты опять испугаешься, передумаешь и захочешь вернуться к Рей или ещё куда? Что мне тогда делать? — Не захочу, — отрезал Кайло. — Мне нужен ты, Хакс. Даже в наши лучшие времена с Рей, клянусь, не было дня, чтобы я не думал о тебе. Быть рядом с тобой, видеть тебя каждый день, оберегать тебя — ничего другого мне не нужно. Хакс обнаружил, что вцепился пальцами в край столешницы. Каждое слово Кайло врезалось в его разум, душу — прекрасно, больно, страшно до головокружения. Его почти трясло. — Если ты пока не готов… или если у тебя сейчас есть кто-нибудь… — Хакс машинально отрицательно покачал головой, и Кайло продолжил с заметным облегчением, — я, конечно, не стану на тебя давить или чего-то требовать. Просто… дай мне шанс, хорошо? Шанс искупить свою вину и вернуть хотя бы то, что было раньше — нашу дружбу, наше общение, наши совместные странствия. — А если я откажусь? Ты примешь это? — резко спросил Хакс, цепко вглядываясь в его лицо. — Да… Нет, — искусанные в беспокойстве губы Кайло дрогнули и он, не выдержав, опустил взгляд. — Прости. Я не буду тебя ни к чему принуждать, ни в коем случае. Но если ты уйдёшь, я… последую за тобой. Пускай на расстоянии, незаметно, но я должен быть там, где будешь ты, чтобы защищать тебя. Прости, Хакс, но я не могу иначе. Я не могу потерять тебя снова. Хакс резко, рвано вздохнул. Что ж, по крайней мере, Кайло старался быть честным, пускай эта его честность, откровенность и разила без промаха, прямо в сердце. Но и Хакс не соврал, сказав, что всего этого оказалось слишком много для него — слишком много для одного-единственного утра. Не верилось, что больше часа назад он шёл к холму в западной части заснеженных Пустошей на планете Хорбург, и знать не знал, что вот-вот вновь встретится с Кайло! Что Кайло вернётся к нему, с твёрдым намерением, с единственным желанием быть с ним… с признанием в любви, почти слетевшим с его губ. Можно ли было поверить этому, довериться снова?.. Хакс не боялся, как когда-то, что попросту не справится один, без Кайло. Он знал, что справится, убедился в этом за прошедший с их расставания год. Даже из сегодняшней переделки с громилами Кертхара он бы как-нибудь выпутался и без Кайло — может, с потерями, с синяками и ранами, но выпутался бы. Хакс не нуждался в том, чтобы его защищали, он не нуждался в Кайло… Но он всё ещё любил его. Несмотря на обиду, на боль — даже сейчас, растревоженное, его сердце ныло, — на год свободы и одиночества, когда у него был выбор, Хакс продолжал любить Кайло Рена. Нет, он по-прежнему боялся довериться, но и хотел быть с ним — как угодно, кем угодно, но быть вместе. Что ж, вот и ответ, который он искал. — Давай попробуем, — сказал он. — Попробуем вернуться к тому, что было раньше, а там… посмотрим. Мне действительно нужно время, Кайло, но я тоже хочу, чтобы всё стало, как прежде. — Да, — Кайло сиял так, что, наверное, мог самостоятельно обеспечить энергией весь корабль. — Да, конечно, да! Спасибо тебе, Хакс! — Второй шанс? — усмехнулся Хакс, протягивая ему руку над столом. — Второй шанс, — торжественно повторил Кайло и, широко улыбаясь, пожал её. Они задержали пожатие на пару мгновений дольше положенного, глядя друг другу в глаза. Кайло продолжал улыбаться, он так и светился радостью, и Хакс ощутил, как его собственные губы трогает улыбка. Его собственное счастье было, пожалуй, более осторожным, недоверчивым, но не менее искренним. — Ну что? Будем выбирать маршрут или сначала хочешь выпить ещё немного чая? — бодро поинтересовался Кайло, когда всё-таки отпустил его ладонь. — Между прочим, я хотел бы услышать твой рассказ о том, как ты жил этот год. — Это долгая история, — уклончиво ответил Хакс. Первые месяцы после его побега с «Сокола» были тяжёлыми и горькими, ему не хотелось вспоминать о них прямо сейчас. — Пожалуй, я выпил бы ещё чашечку. А ты, кстати, так и не выпил свой каф. Он весело хмыкнул, глядя на то, как Кайло растерянно заморгал, видимо, только сейчас вспомнив про содержимое своей кружки, а потом снова принялся возиться с нагревателем и баночками. В маленьком камбузе он двигался немного неуклюже, неловко из-за своего роста и телосложения — совсем, как раньше, как было всегда, — и Хакс вновь ощутил, как всё его существо затапливает тепло. Что бы ни случилось дальше, что бы ни вышло из всего этого, сейчас он снова был дома. — Кстати, что такое ты сделал с «Соколом»? — спросил Хакс, вспомнив про красные рисунки на боках корабля. — Ты переименовал его? — Ага. Он ведь уже не «Подбитый» и даже не «Подлатанный Сокол», — откликнулся Кайло. Обернувшись через плечо, он быстро взглянул на Хакса: — Тебе понравилось? Я думаю, новое название, в каком-то смысле, помогло мне тебя найти. — Я не видел, что там написано из-за снега, — пояснил Хакс. — И я не понимаю, как название могло помочь тебе в поисках? Теперь Кайло повернулся к нему всем телом, и выглядел он почему-то смущённым. — Кайло? — протянул Хакс, начиная подозревать неладное. — Кайло, как ты назвал корабль? — «Огненный Сокол», — выпалил Кайло, глядя себе под ноги. — «Огненный Сокол», — повторил Хакс в замешательстве. — Но при чём здесь поиски меня? И почему «Огненный», это же не боевой корабль… Кайло быстро, как-то воровато взглянул на его волосы, и тут же снова опустил взгляд. Его губы чуть подрагивали, так и норовя сложиться в улыбку. И тогда до Хакса, наконец, дошло. Полосы рыжего огня вдоль бортов, его рыжие волосы… «Огненный Сокол» — это в его честь. — О, нет… — простонал Хакс в ужасе. — Нет, Кайло, нет! «Огненный Сокол»?! Что за ужасная безвкусица! Кайло пожал плечами, теперь уже совершенно точно ухмыляясь самым бессовестным образом. — Не понимаю, что тебе не нравится. Отличное название, очень, м-м-м-м… яркое. Оно напоминало мне о тебе. И Хакс ещё думал, что за прошедшее время тот повзрослел! — Я сбегу отсюда на первом же попавшемся на пути астероиде, — бессильно пригрозил он. — Тогда я снова тебя разыщу, — беспечно откликнулся Кайло. — На нашем «Огненном Соколе». И подмигнул! Он подмигнул онемевшему от изумления Хаксу, прежде чем вернуться к приготовлению новых порций кафа и чая! Откинувшись назад на своём сидении, Хакс с тихим стоном закрыл пылающее — под стать «Огненному Соколу», ага, — лицо руками, спрашивая себя, во что он снова ввязался. Примечания: 1. Джоганы — вид фруктов, упоминается в трилогии Чака Вендига «Звёздные войны. Последствия». 2. Бескар или мандалорское железо — крайне редкий металл, из которого традиционно изготавливали свои доспехи воины и наёмники с планеты Мандалор. Бескар ценится, в первую очередь, за свою исключительную прочность — он может выдержать прямое попадание из тяжёлого бластера или даже удар световым мечом. Неоднократно упоминается в нашумевшем сериале «Мандалорец». (Вукипедия) 3. Дагоба — болотистая планета, на которой скрывался гранд-мастер Йода после введения в силу «Приказа 66». В оригинальной трилогии призрак Оби-Вана Кеноби помог Люку Скайуокеру разыскать планету, чтобы Йода продолжил его обучение на джедая. Кайло тоже там побывал — вскоре после того, как стал учеником Сноука. Тот отвёз Кайло на Дагобу, чтобы он больше проникся Тёмной стороной Силы в пещере, где Йода некогда испытывал Люка. Однако Кайло в приступе гнева просто-напросто разнёс пещеру, обрушив её стены и свод. Сноук был недоволен уничтожением такого сильного источника тёмной энергии, но и впечатлён мощью своего нового ученика. Почитать об этом можно в одном из недавно выпущенных комиксов Marvel, посвящённых становлению Кайло Рена. 4. Утапау (как и Дагоба, как и упомянутые выше Зайгеррия, Фелуция, Датомир) — одна из планет вселенной «Звёздных войн», фигурирует в приквелах. В третьем эпизоде, «Мести ситхов», на Утапау происходит финальная схватка Оби-Вана Кеноби и генерала Гривуса, одного из лидеров сепаратистов, воевавших с тогдашней Республикой. 5. Аурбеш или ауребеш — алфавит, использовавшийся для записи основного галактического языка, так называемого бейсика. Название алфавита произошло от комбинации названий первых двух букв в нём — "аурек" и "беш". (Вукипедия) 6. Игры во вселенной «Звёздных войн»; карточная игра и настольная игра, немного напоминающая голографические шахматы, соответственно. (Вукипедия) 7. Довутин — воинственная раса во вселенной «Звёздных войн». В седьмом эпизоде, «Пробуждении Силы», довутина Граммгара можно увидеть в замке Маз Канаты — он полулежит на диване вместе с наёмницей Базини Нетал. 8. Хищное животное во вселенной «Звёздных войн», дальний родственник лот-котов с шипами на спине, четырьмя глазами и широкой пастью, полной острейших зубов. Во втором эпизоде, «Атаке клонов», бабушка Кайло, Падме Амидала, сражалась с нексу на арене планеты Джеонозис. 9. В этой «лачуге» жил Оби-Ван Кеноби, когда поселился на Татуине, чтобы незаметно присматривать за маленьким Люком и оберегать его. Кайло так и не узнал, чей дом стал для него временным убежищем. 10. На самом деле, секрет превращения в призрака Силы известен не всем без исключения форсъюзерам. Согласно канону, его открыл Квай-Гон Джинн, учитель Оби-Вана Кеноби, и после своей смерти, уже в облике призрака, передал это знание Оби-Вану и гранд-мастеру Йоде. Когда Энакин Скайуокер (Дарт Вейдер) пожертвовал собой, чтобы спасти своего сына Люка от Императора Палпатина, и умер у него на руках в шестом эпизоде, «Возвращении джедая», Оби-Ван встретил его дух по ту сторону и, простив своего бывшего ученика за всё, предложил научить его сохранять своё сознание в потоке Силы.