***
Она не была к этому готова. Ни капли. Признание Вишни выбило её из колеи. Это же Вишня. Заправский ловелас, балагур, но никак не рыцарь на белом коне. Разве он может действительно влюбиться? В неё, к тому же. В голове всё ещё не укладывались её чувства к Аарону, то, что между ними было, неизвестность того, что он на самом деле к ней чувствует. А теперь ещё и Вишня со своей любовью. Это было уже слишком. Всё свалилось на неё одновременно, заставляя сходить с ума. Тихо сказав Вишне «прости», Адель выскользнула из кабинета. Она села на мотоцикл и поехала, сама не сразу поняв, куда она едет. Высокие кроны деревьев, мрачная изгородь, старые каменные плиты, атмосфера спокойствия и забвения. Вот оно. Кладбище Сентфора. Адель не торопясь пробиралась между рядами, заходя всё дальше в глубь кладбища. Перед глазами встало большое старинное здание в готическом стиле — мавзолей. В наше время редко кто-то пользуется подобным, но Моринги не из тех людей, кто просто закопал бы прах любимого сына под одним из деревьев на кладбище. Адель открывает массивную дверь, за которой находится лестница. Она нерешительно спускается. Ноги сами ведут её к нужному склепу. Первые полгода после смерти Люка, Адель приходила сюда каждый день вместо школы, а уходила, когда над кладбищем уже сгущалась ночная темнота. Она вошла. В склепе была скамья, но Адель села на пол, спиной опираясь о каменную плиту, положила голову на колени, которые обняла руками, притягивая ближе к себе. — Прости, что давно не приходила, Люк. Я думала, что мне будет легче, если прекращу сюда ходить… Они бы сейчас сказали, как всегда, что я эгоистка, что думаю только о себе. Но, Люк… Мне хочется верить в то, что я заслуживаю счастья. Я ведь могла бы пойти в колледж, стать каким-нибудь врачом или юристом, заставить их мной гордиться. Но мне почему-то плевать на их мнение обо мне. Уже совершенно всё равно. Может, я говорю глупости? Я никогда не чувствовала, что они моя семья. Только ты был моей семьёй. Зачем ты меня бросил, Люк? Слезам было тесно в душе девушке, поэтому они вырвались наружу, градом скатываясь по щекам. Это всё ещё были слёзы боли от утраты самого родного и любимого человека, но теперь эту боль разбавляло какое-то чувство светлой грусти. Адель понимала, что хоть Люк и умер, но в её душе он будет жить до тех пор, пока она не испустит последний вздох. Воспоминание о нём будут тем лучиком света, к которому она будет стремиться, чего бы ей это не стоило. Она будет сильной, ради него. И она будет счастлива за них двоих. НО чуть позже. Сейчас ей просто хочется сидеть здесь и плакать, распахнув душу и вывернув её наизнанку. Адель вернулась в казино уже за полночь. Посетителей, как и драконов, оставалось очень мало, поэтому она сразу решила пойти спать. Она не поехала к Аарону домой. Там она не чувствовала его присутствия. Дом был пустым для неё и холодным. Его кабинет — совсем другое. Он пропитан эмоциями. Включая те, на которые она его выводила. Злость и страсть, непонимание и восхищение. Все сливалось в одно. Но самым главным было именно то, что он вызывал в её душе ответную реакцию. Он один. Только Хилл заставлял чувствовать настоящие эмоции. И неважно положительные или негативные. Важно то, что она научилась чувствовать заново. Адель разделась до футболки и трусов, укрылась пледом и сразу же провалилась в плен беспокойного сна. Она была слишком вымотана эмоционально, чтобы ей снились сладкие сны. Картинки сменялись одна за одной, яркие вспышки терзали сознание. Вот они с Люком маленькие и играют в классики, но она не может оторвать ноги от земли, вот она падает с велосипеда, и родители ругают её за то, что она такая неуклюжая, но её жалеет Люк. Он дует ей на колени, но потом перестает, чтобы сказать, что она сама в этом виновата. Рядом оказываются родители, которые говорят, что она одна всегда и во всём виновата. Адель не может раскрыть рот, слова застревают в горле, а в ушах она слышит уже только голос Люка, который говорит, что она виновата в его смерти. Картинка сменяется на горящий дом. Адель стоит на улице не в силах сдвинуться с месте. На пороге стоят родители и показывают на неё пальцем, а в голове всё ещё голос Люка, он говорит всё громче, а потом она видит только его в огне, его одежда и волосы горят, но самое страшное, что горят его глаза, голос Люка становится всё громче и Адель чувствует, что она летит над домом — она дракон, она дышит огнём, сжигая всё дотла, но вот её крылья пропадают и она бесконечно падает в языки пламени, слыша душераздирающие звуки. Она кричит, наконец-то может кричать, но не может перекричать голос в своей голове. Её тело в огне, она чувствует как горит, чувствует этот запах, хочет проснуться, но не может. Точно всё это происходит взаправду. Она опять слышит ласковый, но обеспокоенный голос Люка: «Проснись, Адель!». Люк трясёт её за плечи, и она вырывается из лап кошмара. Она точно понимает, что не спит, но ей кажется, что Люк всё ещё, что обнимает её, прижимая к себе, но Люк пахнет иначе. — Тише, принцесса. Перестань плакать, это был сон. Просто сон. Это не Люк. Люк не зовёт её принцессой. Принцессой её зовёт только один человек. Вишня. Адель замирает, сон окончательно развеивается. Адель обнимает Вишню сильнее, не поднимая головы. Слышит как ещё быстрее начинает биться его сердце. Когда слёзы заканчиваются, а страх уходит, она отстраняется от парня. — Что ты здесь делаешь? — Я был у себя в кабинете и услышал, как ты кричишь. — Спасибо, что разбудил меня… — Что тебе снилось? — Люк… — Твой брат? — Да. Всё было так ужасно… Я никак не могла проснуться. — Тише, не вспоминай. Плохие сны не нужно вспоминать, принцесса. Попробуй уснуть снова. Всё будет в порядке. Хочешь, я останусь? Адель натянула плед сильнее, пытаясь спрятаться от Вишни и от самой себя. — Я думала сегодня о твоих словах… Я… не хочу давать тебе ложных надежд, извини. Вишня натянул притворную улыбочку, но грустные глаза выдавали истинные эмоции. — Спасибо за честность. Скажи, у меня вообще был шанс? Адель улыбнулась. Несмотря ни на что Вишня вызывал в её душе тёплые чувства. — Ну вообще-то, я была в тебя влюблена тогда. А ты меня бросил, погоди, мы же с тобой и не встречались. Так что твой шанс уже давно упущен. — Выходит, я главный идиот в Сентфоре, да? — Выходит, что так. Вишня ухмыльнулся, осознавая всю комичность ситуации. — Кажется, это называется эффект бумеранга, принцесса? Подумать только, не будь Вишня таким трусом, отрицающим чувства, они могли бы быть вместе уже больше года. А возможно, всё закончилось бы из-за какой-нибудь глупости. Теперь никто из них об этом не узнает. — Ложись спать, Адель. Я останусь здесь, ладно? — Зачем? — Ну я же дракон. Буду охранять сон принцессы.***
Возвращаясь в Сентфор на следующий день, Аарон никак не мог выкинуть из головы одну сцену. Или точнее чувство. То, которое разрывало его изнутри. Он никак не мог забыть, как не мог выпустить её из своих рук вчера утром, как её ресницы дрожали, пока она спала, как её тонкие руки крепко обвивали сквозь сон его шею, как её рыжая голова лежала у него на груди, как она дышала в такт с его сердцем. Аарон никак не мог понять, как он смог переступить эту черту. Было ли дело в алкоголе или только в его чувствах? Он понимал, что эту ночь он никогда не сможет выкинуть из головы, а эту девчонку из сердца. Да, он больше не отрицал этого. Адель Моринг текла по его венам, смешавшись с кровью. И действие этого наркотика не пройдёт. И его будет ломать без неё. Возможно даже окончательно сломает. Но он должен это прекратить. Это была самая большая ошибка в его жизни. Самая прекрасная. Он не должен был этого допустить, но поддался слабости, нырнул с головой. Ему уже не выплыть, но она ещё может. Аарону хотелось верить в то, что она была просто пьяна, что она забудет обо всём, или хотя бы сделает вид, что между ними ничего не было, ему хотелось верить в то, что она не чувствует того, что чувствует он, потому что ему не хотелось делать ей больно. Они не будут вместе. Он больше никогда не должен целовать её, в идеале даже смотреть ей в глаза. Он не может подвергнуть её такой опасности. Никогда ещё Аарон не испытывал такого страха, как в этот момент, не решаясь открыть дверь казино. Внутри было много людей, чувствовалась атмосфера расставания с большими деньгами, у бара сидели гости, на углу Аарон заменил Вишню, который приподнял руку в приветственном жесте. — Как успехи, босс? — Ты извинился перед Адель? — Да… Всё в норме. — Скажи ей ещё спасибо, что я тебя не придушил. Какая муха тебя укусила? Вишня опустил глаза. — Да просто перебрал. — Где она, кстати? — В кабинете у тебя, с бумагами разбирается. Аарон шёл в кабинет с твёрдой уверенностью во что бы то ни стало обрубить на корню свою связь с Адель. Но чем ближе подходил к двери, тем сильнее было желание свалить из города и никогда не возвращаться. Рука потянулась к ручке, он неслышно вошёл в кабинет. Как же ей шёл этот кабинет. Это кожаное кресло, в котором она сидела, по-восточному скрестив ноги, этот стол, на который она опиралась локтём, чтобы создавать опору для своей милой рыженькой головки, эта чёртова ручка, которую она грызла всматриваясь в накладные листы. — Получается? Адель чуть не рухнула со стула, потеряв равновесие. — Зачем так пугать? Аарон рассмеялся, её взбалмошный вид доставлял нереальное удовольствие для его чёрствой души. Но нужно было что-то сказать. Адель встала со стула, обошла стол, присела на угол, слегка закусив губу. — Адель, я… — Я скучала. Один её голос почти выбил из мужчины решительность, она облизнула губы. Было видно, что она волнуется, но она явно была смелее, чем Аарон. Подошла к нему, заглядывая прямо в глаза, которые он просто не был в силах отвести. — А ты? — Нужно обсудить кое-что… — Это никак не может подождать? Её карие глаза затуманились, она потянулась к губам, по которым так скучала, коснулась их лёгким, почти невесомым поцелуем, после чего отстранилась. Это было невыносимо. Отпустить её равно перестать дышать. Просто послать всё к чертям. Аарон притягивает её к себе и целует. Уже нет пути назад, она перекрыла ему кислород, заменяя его запахом своих волос. Не отрываясь от поцелуя, он поворачивает ключ в замке. Плевать на всё. Есть только она. И она будет его. Будет его целовать, будет стонать и выкрикивать его имя. Кто-то может услышать? Плевать. Она сбрасывает с него куртку, принимаясь покрывать поцелуями шею. Его руки с силой сжимают хрупкую талию, оттягивая тонкую ткань белой майки, заправленной в джинсы. Сегодня она не в юбке. Он рад, что никто не видел её потрясающие ноги, но расстроен, что не может сейчас запустить под неё свои руки. Своим языком Адель вытворяет что-то невероятное с его шеей. Почему она в свои восемнадцать лет приносит ему больше удовольствия, чем все девушки, которых он знал раньше. Он чёрт возьми занимается сексом на два года меньше, чем она живёт на свете, но она первая, кто может, кажется, поднять его член одним взглядом. — А теперь скажи, как ты себя вела, пока папочки не было? В его взгляде столько огня, что можно спалить половину города. Адель смело его встречает, вспыхивая, как спичка. Да, его безумно заводит эта роль, а ей нравится ему подыгрывать. — Ты же меня знаешь. Я очень плохая девочка. Аарон поворачивает ее к себе спиной, она слышит, как он расстёгивает ремень, покрывается мурашками до кончиков ушей, трётся попкой. Аарон утыкается носом в её волосы, пряный запах которых возносит куда-то под небеса. Он толкает Адель к столу, смахивает одной рукой с него все содержимое, наклоняет девушку, укладывая её грудью на гладкую прохладную поверхность. Адель извивается, как змея, а Аарон стягивает с неё Джинсы, оставляя тонкие белые стринги. Белья у неё не больше, чем совести. Лифчик она вообще не надела. Он расстегивает брюки, потому что так тесно, что уже больно, прижимается к ней, дразня. — Пожалуйста… — Нет, Адель, знаешь что бывает с плохими девочками? — Их наказывают? — Молодец. Аарон снимает ремень, наматывает его на кулак, оставляя свободный край. В кабинете раздаётся хлёсткий звук, сопровождаемый стоном девушки. Как она стонет. Он готов кончить только от этого. Ещё один удар, снова стон. И третий, самый сильный. Красные полосы на её белоснежной коже заставляют кровь бежать быстрее, всё сильнее приливать к низу живота, покидая мозг. — Пожалуйста! — Что, пожалуйста? — Перестань. Ты можешь наказать меня по-другому… Аарон кладёт ремень на стол. Поднимая Адель со стола, впивается зубами в её шею, переложив рыжие волосы на одну сторону. Шепчет ей на ухо: — Хочешь проявить инициативу? — Да… — Попробуй. Аарон отстраняется. Терпения осталось всё меньше, но она его заинтриговала. Адель отстраняется, сбрасывает с себя остатки одежды, оставляет только стринги, снимает с Аарона футболку, опускает брюки. Разворачивает его на сто восемьдесят градусов, подталкивая к столу, сама же опускает на колени, закусывает губу и поднимает взгляд на Аарону, а он чувствует, что этот вид заставляет его краснеть, как подростка, которому впервые показывают сиськи. Адель проводит пальцем по всей длине члена, потом проделывает то же кончиком языка, задерживаясь на головке, обводит вокруг, после чего обхватывает своими мягкими пухлыми губами. Аарон инстинктивно подаётся вперёд, проникая в её ротик почти на половину. Адель обхватывает ствол рукой, и начинает двигать языком и руками одновременно. Она понимает, что делает всё так, как надо, когда с губ Аарона срывается тихий стон. Он наматывает на руку её волосы, насаживая девушку её глубже, помогает ей поймать нужный ритм, пока она выводит языком какие-то дьявольские узоры на его члене, заставляя волосы на голове вставать дыбом. — Блять… Я даже не хочу знать, где ты так научилась. — Только из теории. Смотрела много порно. Аарон затыкает её. Как давно ему хотелось это сделать, страшно представить. — Теорию нужно подкреплять практикой. Толкает её голову ещё, входя почти до упора, отчего в глазах у неё блестят слёзы. Он немного отстраняется, чтобы ей было комфортно и продолжает насаживать на себя её ротик. Она сжимает губы сильнее и он не выдерживает, изливаясь прямо ей в горло, прижимая её голову максимально близко к себе. — Твою мать! Поднимает улыбающуюся Адель с пола, впиваясь в её губы, подкидывает, она обвивает его ногами, повисая на мужчине. Аарон сжимает руками её ягодицы, несёт её на диван, укладывает на спину, ведёт языком от груди до самой чувствительной точки, которую обхватывает губами, оттягивая и посасывая. — Боже… Ммм… Аарон подключает пальцы, вводя в девушку сразу два. Адель стонет и извивается от удовольствия. Аарон двигает пальцами всё активнее, языком играя с клитором. Рука его уже мокрая чуть ли не по локоть, но он не останавливается. — Ааах… Аа… Аарон… пожалуйста. Я сейчас кончу… — Кончай, маленькая. У нас ещё вся ночь впереди. Маленькая. Одно только это слово толкает её за грань, она вскрикивает так громко, что наверное, слышит всё казино. Адель чуть ли не бьётся в конвульсиях от удовольствия, накрывшего с головой. Кажется это был оргазм для всего сразу. Он довёл её языком, пальцами и словами. Аарон встаёт с дивана, достаёт из ящика презерватив, ловким движением раскатывая его по уже вновь стоящему члену. — Захвати ремень. Аарон смеётся, она поражает его раз за разом. — Понравилось наказание? — Нет, это для другого. Он протягивает девушке ремень, который она откладывает в сторону, пристраиваясь на его бёдрах, Аарон приподнимает её, насаживая на себя. Эта поза им особенно понравилась. Она самая интимная, потому что ближе просто некуда. Он обхватывает её руками, водит пальцами по спине, вызывает табун мурашек. Двигается медленно, растягивая для них обоих удовольствие. Но Адель почувствовала вкус власти. Сегодня она решительно настроена быть главной. Она тянется к ремню. — Что ты задумала? — Доверься мне. Закрой глаза. Конечно, он ей доверится. Если она сейчас скажет пусти себе пулю в лоб, он даже на секунду не задумается. Аарон чувствует, как холодная грубая кожа касается его шеи. — Хочешь меня придушить? — Хочу заставить тебя слушаться. Аарон усмехается. Эта девочка — сущий дьявол, пришедший по его душу. — Открой глаза. Какая же она красивая, особенно, когда приоткрывает ротик, насаживаясь на него глубже. — А теперь быстрее. — Нет. В её глазах адское пламя, на губах чертовски соблазнительная улыбка. Она тянет за ремень, сжимая петлю вокруг его шеи. — Быстрее! Как он может ей отказать, когда она сама нарывается на грубость. Руки сжимают талию, резко и быстро толкая её навстречу. — Да!.. Господи! — Не богохульствуй. — Заткнись, Аарон! Поцелуй меня! Дважды просить не нужно. Они сливаются в глубоком поцелуе, не разрывая его до тех пор, пока вместе, почти одновременно не приходят к финалу. Адель снимает ремень, отбрасывает его на пол. Аарон встаёт, чтобы закурить. — Хочешь? — Хочу… Аарон сводит брови. — Ты должна была ответить нет. Узнаю, что куришь, голову оторву. Адель смеётся над его серьёзным тоном. — Я не шучу. Аарон тушит сигарету и возвращается на диван. Адель лежит на животе, оттопырив свою соблазнительную попку. Аарон ложится рядом, затягивая девушку на себя. Она складывает руки у него на груди и кладёт на них голову, заглядывая в его глаза. Большие огрубевшие руки гладят её по спине. — Так о чём ты хотел поговорить? — Забудь. Это уже не важно.