***
Взгляд задерживается на растекающемся по стеклу виски, мутнеющем от капель крови. В ушах белый шум, где-то на задворках сознания Вишня что-то спрашивается, в голове слишком пусто, оттого, что далеко не пусто на сердце. Пара секунд, которые Аарону кажутся вечностью, прерываются его же голосом, который сейчас звучит незнакомо: — Ноа, блять! Какого хуя ты мне дал треснувший стакан? Убери здесь всё! Аарон встаёт из-за бара, приковывая к себе взгляды половины посетителей казино. Вишня и Ноа встречаются взглядами. — Нормальный был стакан. Что это с ним? Вишня за пару мгновений оказывается в кабинете босса, в дверь которого он успевает просунуть ногу ровно за секунду до того, как она захлопнется перед его носом. — Что это сейчас было? Аарон достаёт из кармана пачку сигарет, открывает и протягивает Вишне, который этого даже не замечает, пытаясь разглядеть что-то в отсутствующем взгляде босса. За спиной Вишни со скрипом открывается дверь, он оборачивается, встречаясь с испуганным взглядом карих глаз. Адель. Но она смотрит мимо. Она смотрит на Аарона. И только тогда до Вишни доходит, что ситуация куда хуже, чем он думал. Это просто дерьмовая ситуация. Быть участником которой совершенно не хочется. Мысленно провалившись в ад, он выходит из кабинета, случайно задевая девушку плечом. Адель проводила парня взглядом, после чего закрыла дверь, возвращаясь к Аарону. — Что с рукой? Аарон опускает взгляд на руку. Кровь идёт. Видно. А вот то, что в грудной клетке кровоточит, не видно. Адель уже копается в столе, открывая ящики один за другим. — Где у тебя хоть что-то, похожее на аптечку, чёрт возьми. Нашла. Аарон всё ещё не сказал не слова. Всё, что он сейчас может, это смотреть на Адель отсутствующим взглядом, пытаясь принять мысль, что Вишня влюблён в неё. Вишня. В Адель. В его, блять, Адель! В его маленькую, ненормальную, психованную, стервозную Адель. Влюблён. — Сядь куда-нибудь. Я посмотрю твою руку. Сопротивляться не видит смысла. Слишком сейчас занята голова, чтобы что-то отвечать. Опускается на диван, Адель садится рядом, разворачивает его руку ладонью вверх и кладёт себе на колено. Аарон чувствует тыльной стороной ладони её холодную кожу. Снова она в этих идиотских рваных джинсах. Хочется сжечь их вместе с половиной её гардероба. И одеть её в нормальную, тёплую, блять, одежду, потому что уже глубокая осень. — Боже, как ты так неаккуратно? У тебя тут стекло торчит. Сейчас будет больно. Не больно. Физическая боль давным давно не свойственна ему. Его тело покрыто чешуёй, высечено из камня, как горгульи Нотр-Дама. А внутри, в груди, Квазимодо звонит в колокол. Иначе откуда этот шум в сердце? Вата, которую она прикладывает к разрезанной ладони, завораживает, когда постепенно краснеет из-за обильно льющейся крови. Адель меняет ватку на новую, но та тоже быстро наполняется кровью. — Да расслабь ты руку уже! Злится. Эта ненормальная девчонка, у которой маятник на эмоциях движется быстрее, чем спицы на велосипеде. Секунду назад у неё были взволнованные глаза, а сейчас она злится. Кровь немного останавливается. Она обрабатывает раны, заматывает бинтом. — Я не врач, конечно. Но вроде ничего серьёзного. Ничего серьёзного. Если не считать того, что один из самых близких людей, тот, кто ближе всех подошёл к тому, чтобы стать семьёй, практически брат, влюблён в ту, что сидит в твоей голове и тянет за ниточки, как марионетку, всецело себе подчиняя. А если и она?.. «Похоже, это не взаимно» — вот что сказал Вишня. Похоже? От этого неуверенного слова по спине мурашки. И как понимать это «похоже»? Она сказала Вишне, что не знает? Что она ему могла сказать? Или он вообще не говорил ей, о том, что чувствует? Хочется просто забыть грустный взгляд, направленный на неё. И какой его бес за язык потянул ляпнуть это «Влюбился?». Не знал бы и жил бы себе спокойно, как раньше. Хочется возненавидеть Вишню за этот красноречивый взгляд. Но в то же время Аарон понимает, что если бы не Вишня, то он бы не узнал Адель. Это ведь Вишня привёл её в казино в тот день. Чёрт! Почему он её привёл? Как давно он в неё влюблён? Тысяча вопросов, но ни один не хочет покинуть Аарона. Всегда рубил с плеча. Предпочитал правду, какой бы она не была. А тут из тебя слова клещами не вытянешь? Да что с тобой такое? Руки сжимаются в кулаки, бинт впивается в раны, из-за чего те снова кровоточат. — Что ты делаешь? — Ты знала? Снова какой-то голос, который Аарон не признаёт своим. — О том, что ты ненормальный? Догадывалась. Дай сюда руку. Психованно цокает языком, разматывая бинт. Меняет повязку, аккуратно заматывая вокруг руки Аарона, но замирает, когда он выпаливает продолжение вопроса. — О том, что Вишня влюблён в тебя. Знала? Ставшие за короткое время родными карие с янтарным отливом глаза мужчины, сейчас кажутся совсем чужими. Чёрные, холодные, пугающие. Адель просто не может в них смотреть, будто чувствует вину за что-то. Ей не за что чувствовать вину. Не перед Аароном точно. — Да, он мне говорил. — И? — Что и? Ещё не забинтованная рука с силой впивается в запястье девушки, заставляя её шикнуть, но поднять взгляд. Столкнуться с бушующим ураганом. — Ты прекрасно понимаешь, о чём я, Адель! Что ты ему ответила? Не доверяет? Снова злость. Как он может ей не доверять? Разве не чувствует, что значит для неё? Идиот! Взрослый человек, но на наличие ума это, похоже, никак не влияет. — А что бы хотел, чтобы я ему сказала? Скажи Аарон. Что мне нужно было ему сказать? Что я сплю с тобой? Разве не ты говорил, что никто не должен знать об этом? О нас? Мне можно вообще говорить это слово? Есть вообще эти мы? — Что. Ты. Ему. Ответила. Большие руки сжимают хрупкие плечи, встряхивая. — А тебе есть дело до этого? Почему? Кто я для тебя, Аарон? — Не отвечай, блять, вопросом на вопрос! Что ты сказала Вишне? Ничего не говорит. Её идиотские капризы сведут его с ума когда-нибудь. Возможно это случиться прямо сейчас, если она не откроет свой прекрасный рот, накрашенный тёмной помадой, которая ей так идёт. — Сказала, что не буду давать ему ложную надежду! Доволен? Не говорит, выплёвывает эти слова. Сколько яда. Когда же он закончится. Кажется, что он просто понемногу перекачивается в Аарона через поцелуи, через укусы, через секс и через эти её крики. Доволен? Конечно, он доволен, твою мать! Теперь хочется убить на одного человека меньше. Хотя, он не смог бы причинить ей боль, даже если бы она трахалась с кем-то прямо на его глазах. Или смог бы? Ну, этот другой бы точно не пережил. Никто не смеет трогать то, что принадлежит ему. Никто. Один её взгляд может убить его и поднять из мёртвых. Она для него, как ангел-хранитель, несмотря на то, что за свой характер и язык она точно будет гореть в аду. Но даже там он её никому не отдаст. Она будет вариться в одном котле с ним. — Не нравится, когда кто-то берёт твои игрушки, да? — Какие, блять, игрушки, что ты несешь? — Кто я для тебя? — Какой же ты ребёнок, Адель. Ты слышишь, вообще, какую ты чушь несёшь? На карих глазах, которые только что излучали чистейшую ярость, наворачиваются слёзы. Или, может, яд выходит? Ребёнок. Он всё ещё считает её ребёнком. Одного этого слова достаточно, чтобы выбить почву из-под ног. Она никогда не станет для него равной? — Зачем ты это делаешь, Аарон? — Что? — Зачем эта сцена, если я для тебя ребёнок? К чему эта ревность? Или что это было? Чувство собственности? Зачем тогда ты трахаешься со мной? Я же ребёнок! Зачем ты всё это делаешь? Аарон откидывает голову, зарываясь в чёрные волосы, Адель уверена, что он закатил глаза. Он всегда так делает, когда недоволен. — Если тебе что-то не нравится, то просто скажи, блять! Хочется оторвать ей язык. — Не нравится. Прекрати материться. — Серьёзно? Материться? Ну извини, папочка, что я такая невоспитанная. Что за бред? Это единственное, что тебя сейчас волнует? И это я ребёнок? — Поговорить хочешь? Ладно. Давай поговорим. Что у тебя было с Вишней? Не просто же так он вдруг в тебя влюбился. Через постель этого парня прошло столько девок, но что-то я не замечал, чтобы во всех влюблялся. — Я не знаю, ясно? Не знаю, почему именно я. Зато Аарон знает. Он понимает Вишню. Разве возможно перед ней устоять, когда она каким-то образом умудряется вытащить чувства даже из него? — Ты спала с ним? — Да, блять, я ним спала. И что теперь? Опять рука на шее. Когда-нибудь он её точно придушит. Если решится всё-таки сжать руку. Ну, а что он хотел? Она не будет врать. Холодные чёрные глаза, в которых где-то далеко, точно на дне стакана, плещется янтарь, буравят её. — Почему тебя это волнует? Почему именно Вишня? Почему не другие? Ты прекрасно знаешь, что я не с ним одним спала. — Когда это было? Пожалуйста, твою мать, скажи, что это было до того, как я с тобой переспал. До того как понял, что никто теперь не посмеет тебя трогать. — Так давно, что я больше не чувствую себя тем человеком. Так почему именно он тебя так волнует? — Он для меня не пустое место, ясно? Адель истерично хихикнула от мысли, которая пришла в голову. — Так, может, это мне стоит тебя к Вишне ревновать? Брови Аарона поползли вверх, уголок губы дрогнул. Нет не от улыбки. Просто Адель своими перепадами настояния почти довела его до горячки. Он чувствовал, как веко запульсировало так, что глаз подергивало. — Ты вроде хотела серьёзно поговорить. Или уже передумала? — Не могу серьёзно говорить с твоей рукой на глотке. Отпустил, точнее опустил. Теперь рука сжимала предплечье. — Спасибо, ты такой чуткий. — Прекрати язвить. — У тебя есть ещё вопросы? Давай, я на все отвечу. — Почему не дала ему шанс? Снова ярость, снова глаза — лазерные лучи. — Потому что, что бы ты про меня не думал, я не шлюха. — Я никогда не называл тебя шлюхой. — Тогда к чему этот вопрос. Если бы я хотела быть с Вишней, ушла бы за ним, а не стояла тут с тобой. Об этом ты не подумал? Аарон выпустил Адель из своих рук, закурил, открыв форточку, в которую тут же ворвался холодный осенний воздух. — Отойди, дует. Грубый тон, но от смысла этих слов мурашки по телу. Аарон докурил, Адель заткнулась. Вовремя. Удивительно. Почувствовала, что не нужно его сейчас тревожить. Он затушил сигарету и стал копаться в шкафу, на который Адель обратила внимание впервые. Нет, она видела его раньше, конечно, она же не слепая, но она не придавала значение тому, что может быть внутри. Она заглянула Аарону за плечо, чтобы посмотреть. Какой-то хлам, бумаги, коробки. Аарон развернулся и протянул Адель что-то черное и вязаное. — Что это? Адель забрала вещь из рук дракона. Развернула. Свитер. Видно, что ручной вязки. На груди серебряными нитками вышита буква А. Адель перевела взгляд на Аарона. Смешок сам вырвался изо рта. — А? Аарон? Какая прелесть. — Считай, что сейчас А это Адель. Надевай. — Зачем? — Надевай, потом узнаешь. Адель сняла кожаную куртку, под ней была тёмно-вишнёвая рубашка, заправленная в высокие черные джинсы. Аарон подошёл и застегнул две верхние пуговицы. — Надевай сверху на рубашку. Адель надела свитер, который доходил ей почти до середины бедра. Он был большой, но она понимала, что Аарону он бы сейчас если и налез, то трещал бы по швам. Аарон не смог сдержать смеха. Адель, которая всегда выглядела, как фотомодель с обложки модного журнала, сейчас была похожа на какое-то чересчур милое создание. Настолько, что это был просто другой человек. Рукава свисали, скрывая длинные изящные пальцы. — Ты вырядил меня в это, чтобы посмеяться? — Прости, но ты выглядишь очень забавно. — Ну спасибо. Зачем это? Аарон достал из того же шкафа ещё одну кожаную куртку с драконом. Новую. Видимо, они там лежали на случай, если кто-то вступит в банду или ещё зачем. — Держи. — Что не так с моей? — Она на свитер не налезет. — Зачем мне её надевать? Тут не холодно. Как же он любит этот лисий прищур на её нереально красивых глазах. — Мы поедем кое-куда. За тем и свитер и куртка. Там холодно. Аарон закрыл шкаф и подошёл к ней. Застегнул молнию. Вынул из-под куртки волосы, аккуратно проводя пальцами по шее и скулам девушки. — Куда мы поедем? — Ты портишь момент, Адель. Адель фыркнула. Аарон улыбнулся. Нет, из-за неё он точно поседеет лет на десять раньше, чем рассчитывал. Хотя он раньше не рассчитывал и до тридцати дожить. Но сейчас, рядом с этой девушкой, хотелось жить вечно. Пусть она дерётся, психует, отвешивает ему пощечины, только пусть будет рядом. Это сложно признавать, но этого он хотел больше, чем чего-либо и когда-либо.***
— Напомни, почему ты не дал мне поехать на своём мотоцикле? — Ты разве была не рада ехать за моей спиной? — Ну, ты загораживал мне ветер. Было не холодно. Аарон хмыкнул. — Что это за место? — Антикварная лавка. — И зачем мы здесь? Колокольчик оповестил хозяйку о приходе гостей, она подняла глаза и чуть не подпрыгнула. — Аарон! Милый, почему ты не предупредил, что придёшь? Она вышла из-за прилавка, направляясь к Хиллу. Обняла его и тихо спросила, но не настолько тихо, чтобы Адель не расслышала. — Кто эта девушка? — Это Адель. Это моя бабушка — миссис Хилл. У Адель округлились глаза, когда старушка обняла её. Искренне, по-тёплому. Так, словно они знакомы тысячу лет. — Приятно познакомиться, миссис Хилл. — А мне то как приятно, дорогая. Боже мой, какая ты красавица. Раздевайтесь и проходите. Я пока поставлю чайник. Старушка ушла куда-то вглубь. — У тебя есть бабушка? — Это так удивительно? — Ну, немного… Почему мы здесь? — Я давно обещал ей заехать. Ты же не против составить мне компанию? Адель пожала плечами. Лавка миссис Хилл была завалена всяким хла… антиквариатом. Но несмотря на это, она была очень уютной. А чай, который она приготовила, был просто восхитителен. Миссис Хилл очень много говорила и почти ничего не спрашивала, только смотрела на Аарона и Адель, жестом указывая, чтобы они брали ещё конфеты и печенье. В один момент, она наклонилась к Адель и так же «тихо», как сначала спрашивала у Аарона, кто с ним пришел, задала ей вопрос: — Мой внук хорошо к тебе относится? А то я быстро найду на него управу. Только скажи, дорогая. Адель еле сдержала смешок, представив, как маленькая хрупкая старушка отчитывает главаря Драконов. А потом стрельнула глазами в Аарона, который, естественно, всё слышал и чуть не подавился печеньем. — Ну что вы, миссис Хилл. Он само очарование. — Правда? Мне то всегда казалось, что у него большие проблемы с воспитанием. И тут Адель не смогла не рассмеяться. Это было выше её сил. — Есть немного. Аарон тоже рассмеялся. — Кто бы говорил о воспитании. Миссис Хилл улыбнулась и погладила Адель по плечу. — Аарон, я то думала, что ты давно выбросил этот свитер. — Как я мог выбросить твой подарок? — А вот так. Он тебе не понравится. Ты его ни разу не надел. — Прости, но он не слишком вяжется с моим образом. Миссис Хилл улыбнулась Адель. — Тебе очень идёт, дорогая. Адель ведь тоже на А. Дарю его тебе. — Ты его вроде мне уже подарила. — Ты его за десять лет ни разу не надел, Аарон. Я имею право его передарить. — Спасибо, миссис Хилл. Адель улыбнулась старушке, показывая фак Аарону так, чтобы та не заметила. Хилл прыснул от смеха. — Бабушка, за тобой кто-то заедет сегодня? — Нет, милый. Я сегодня здесь останусь. — Хочешь, я отвезу тебя? Аарон скосил глаза на Адель, чтобы она посмотрела на миссис Хилл. Та всплеснула руками, потом показательно схватилась за сердце. — Ради всего святого, Аарон! Я к этой железяке твоей даже близко не подойду! Ты что меня угробить хочешь? — Собираешься ещё сто лет прожить? — Ну вот. Как я и говорила. Никакого воспитания. Нельзя говорить женщине о ее возрасте, грубиян. Всем, не исключая миссис Хилл, не удалось сдержать смех. — Уже поздно. Я вас, не гоню, но лучше заезжайте в другой раз, я уже хочу спать. — И вы, леди, мне что-то про воспитание говорите? Гоните гостей. Мы, может, ещё чая хотим. — Я вам с собой насыплю. — Ну уж нет. Как ты его никто не умеет заваривать. Аарон приобнял бабушку, Адель повторила тоже. — Приходите ещё, только предупредите заранее, я испеку что-нибудь. — Хорошо, большое спасибо за чай, миссис Хилл. До свидания. — До свидания, дорогая. Аарон и Адель пошли к выходу. — Твоя бабушка просто нечто. Аарон улыбнулся. Адель застегнула куртку, а Аарон отошёл к прилавку и ловко вытащил оттуда что-то. — Что это? Аарон крутнул на пальце ключи. — Ты стащил у собственной бабушки ключи? Зачем? Они вышли из лавки, Аарон протянул девушке шлем. — Самый вкусный чай она дома прячет. Запрыгивай.