Прятки

      Вадим сидел за своим рабочим столом, смотря в одну точку. Мысли путались в голове, бегали в хаотичном порядке. Внутри распирало от желания убить Кузнецову собственными руками. Он не понимал, неужели она настолько бесчеловечна, убив собственного ребенка. Хотя, ему ли говорить о человечности?! Человеку, который неоднократно лишал кого-то жизни лишь только по одному приказу своего начальника. Выполнял все его указания, мечтая однажды оказаться на его месте, возглавить компанию. Отказался от семьи, оттолкнул брата, полностью погрузился в работу. Уваров не знал, кого благодарить за то, что он нашел те чертовы документы, подтверждающие его генную связь с Антоном. Наверное, сейчас, убив брата, он бы подыскивал себе подходящий гроб, а не сидел тут, думая, как прикрыть компанию. Школа оцепленная, дети медленно, но верно заражаются вирусом, а девушка, которая будоражит его кровь, избегает с ним встреч.       Резко махнув рукой, мужчина столкнул на пол канцелярские принадлежности и вскочил со своего места, подходя к окну. Он хотел, на удивление, помочь школе, найти лекарство, передать его в руки директора. Смахнув невидимый пот, Уваров тяжело вздохнул и покинул свою комнату, громко хлопая дверью.       Спустившись в холл, он замер на лестнице, опуская голову вниз. На противоположной лестнице стояла темноволосая девушка, в упор смотрящая на него. Опустив голову, она двинулась обратно. Не успел Уваров сделать и пары шагов, как Кузнецову окликнул Виктор Николаевич.       — Вик, зайди, пожалуйста, в мой кабинет, — произнес он.       Девушка кинула непонимающий взгляд на учителя физкультуры и отправилась в учительскую вслед за Поляковым. Зайдя внутрь, она застыла на месте. На кожаном диване сидели мужчина и женщина. Выглядели они не лучшим образом, худые, с синими кругами под глазами, в порванной спортивной одежде. Они боязливо осматривались, боясь, что снова могут попасть в плен, где их будут постоянно пичкать лекарствами, чуть ли не каждый день брать кровь на анализы. То было ужасное время, несколько лет не жить, а существовать, не зная даже, какой день и год на дворе. Они как никто знали, какого это жить с мыслями, что одна из их дочерей мертва, а вторая находится в руках Колчина. Они были уверены, что она страдает так же, как и они. Как только мужчина и женщина увидели Викторию, первый тут же поднялся со своего места, отдергивая вниз перепачканную в грязи и крови футболку.       — Здравствуйте, — поздоровался он, чуть улыбаясь уголками губ. — Олег Николаевич, — представился мужчина, протягивая руку для рукопожатия.       Естественно они не могли узнать её. Прошло практически семь лет после всего произошедшего. Тогда она была маленькой и запуганной девочкой с короткими темными волосами, тоненькими ручками и испуганными глазами. А сейчас перед ними стояла девушка. Сильная и уверенная в себе, пережившая, казалось, чуть не войну.       — Виктория, — хриплым голосом произнесла Кузнецова, чуть сжимая ладонь отца.       Они практически не изменились после их последней встречи. Те же бездонные глаза, черты лица. Будто и не было всех этим семи лет, словно это не она плакала на их похоронах, вырывалась из рук неизвестного мужчины, умоляя родителей открыть глаза. Это она видела те хищные ярко-зеленые глаза, смотрящие на неё с победной усмешкой. В тот день она проиграла. В тот день потеряла детство. Тот день стал точкой невозврата юной девочки с карими глазами и двумя хвостиками.       — Так звали нашу дочь, — прохрипела женщина, вставая с дивана. — Татьяна Александровна, приятно познакомиться, — произнесла она, прижимаясь к руке своего мужа. — Расскажите нам, что произошло, мы должны найти дочь, — Кузнецова повернулась к директору, тот же перевел внимательный взгляд на брюнетку.       Кивнув, она покинула кабинет, под удивленный взгляд Виктора Николаевича и своих родителей. Прошло ровно пять минут, когда дверь учительской вновь распахнулась. Сглотнув ком, она протянула небольшую книжечку в темной обложке мужчине. Олег Николаевич чуть нахмурился, принимая из рук юной особы документ. Это оказался паспорт гражданина Российской Федерации. Открыв первую же страницу, они посмотрели сначала на фотографию, а затем на надпись. Кузнецова Виктория Олеговна       Подняв голову, Татьяна удивленно посмотрела на девушку. Затем вновь опустила голову, сравнивая дату рождения и возраст. Она прижала руку ко рту, переводя взгляд на Викторию, чувствуя, как слезы скапливаются в её глазах.       — Семь лет я была уверена, что Вы погибли в аварии, — прошептала Кузнецова-младшая, отворачивая голову к окну.       Она даже не заметила, как Поляков тихо покинул кабинет, прикрывая дверь. Ему совершенно не хотелось мешать столь драматичному моменту. Девушка шмыгнула носом, стирая с лица слезы, покатившиеся по щекам. Она много раз представляла эту встречу, но совершенно не знала, что сказать в этот момент. Сейчас они стояли перед ней, живые и практически невредимые. Такие же, какими она их помнила всю свою жизнь.       — Вика, — прошептала её мать, внимательно смотря на свою дочь. — Это правда ты? — спросила она, подходя ближе.       — Колчин обещал мне помочь найти убийцу, который подстроил аварию, — произнесла Кузнецова. — Все это время я работала на него, пока не узнала правду. Мам, прости меня, — одними лишь губами прошептала девушка.       Женщина в ту же секунду сделала последний шаг, прижимая к себе брюнетку. Невозможно описать, что они чувствовали в тот момент. Непонимание, недоверие и страх вновь потерять друг друга. Вика крепко прижалась к матери, пряча лицо в её темных волосах. Мужчина бросил паспорт на журнальный столик, подходя ближе к своим девочкам. Он бережно сжал их в своих объятиях, целуя обеих в макушки.       — Простите меня, я не смогла спасти Алису, — всхлипывала Виктория, чуть отстранившись от родителей.       — В этом виноват только Колчин и никто более. Милая, это ты прости нас за то, что…       — Я знаю всю правду, — перебила девушка, вновь обнимая родителей.

***

      Виктория сидела во дворе школы, вдыхая свежий воздух. Она не понимала, что чувствует. Вроде бы и хотелось кричать от радости, плакать от нахлынувших эмоций. Но внутри лишь образовалась пустота. Сначала она жила мыслями о мести за свою семью, затем в попытках её разыскать, а что теперь? Какая следующая её инстанция. Она не понимала, для чего теперь жить дальше. Казалось, она обрела все, что хотела, но слишком многое потеряла взамен этому. Каждый второй в школе считает её предателем, работником компании Ingrid, многие больше никогда не смогут ей доверять. Вадим, к которому она сама не понимает, что чувствует, требует от неё невообразимого. Он верит, что у них что-то может получиться в будущем. Но она убила. Убила их общего ребенка. Есть ли у неё внутри хоть какие-то чувства, кроме озлобленности на весь мир. Её воспитывали, как безжалостную машину, дикое животное, не знавшее любви и ласки. Она чувствовала себя загнанным зверем в пучине своих страхов. Она боялась выйти за пределы своей оболочки. Она боялась разрушить ту невидимую стену, что строила на протяжении многих лет, кирпичик за кирпичиком. Была заложницей своих мыслей. И ужаснее всего было то, что её это устраивало. Было страшно начинать что-то заново. Вновь смотреть в глаза родителей, которых считала погибшими, было невыносимо больно. Она видела их могилы собственными глазами. Это она приносила цветы на кладбище, часами плакала, смотря на фотографии на мраморных плитах.       Она пережила то, что мог вынести далеко не каждый ребенок. Сердце неприятно щемило внутри. Она не представляла, как это долгими вечерами пить чай с мамой на кухне, разговаривая обо всем на свете. Не знала, как вместе с отцом смотреть фильмы и сериалы, а затем засыпать на диване под его тихий храп. Она пропустила все этим моменты своей жизни. Эти люди были одновременно родными, но такими далекими для неё. Она не могла прийти к ним, и открыто заявить им обо всех своих проблемах, о том, отчего замирает сердце. Между ними находилась огромная пропасть, которую просто так невозможно было перешагнуть. Смотря на них, она вспоминала лицо младшей сестры. Казалось, воспоминания будут преследовать её вечно.       — Вик? — девушка вздрогнула, отводя взгляд от леса. — Ты чего тут?       Брюнетка повернулась, осматривая своих друзей. Они находились в полном сборе. Либо просто решили отдохнуть на свежем воздухе, либо что-то снова задумали.       — Решила подышать свежим воздухом, родители отдыхают в комнате, не хочу им мешать, — пожала плечами Кузнецова. — А Вы куда-то собрались? — решила уточнить она.       Ребята нервно переглянулись между собой, не зная, стоит ли рассказывать обо всем бывшей подруге. Вроде бы доверие постепенно возвращалось, но тонкая нить напряжения все равно присутствовала.       — Извините, Вы не обязаны отчитываться, — поспешила добавить Виктория, поднимаясь со своего места. — Будьте осторожны и…       — Мы направляемся к военным, — выпалил Павленко, не обращая внимания на друзей. Наверное, он был одним из тех, кто не видел в девушке предателя и врага. И тут дело даже не в его чувствах. — Хотим проследить, может, узнаем что-нибудь важное. Кстати, как твои родители себя чувствуют?       — Хорошо, спасибо, думаю, что им уже лучше, — улыбнулась Кузнецова, убирая с лица волосы. — Ладно, я пойду, будьте осторожны, — повторила она, направляясь к школе.       Не прошла она и пары шагов, как кто-то остановил её за руку. Повернувшись, она удивленно посмотрела на Максима, сжимавшего её запястье.       — Ребят, возвращайтесь в школу. Мы с Викой сходим к оцеплению. Не против? — спросил он, внимательно заглядывая в глаза бывшей подруге.       Кузнецова медленно покачала головой. Уходя, она наткнулась на подозрительный взгляд Виноградовой, но рука Морозова потянула её в сторону леса. Сзади послышались перешептывания.