Очень хочется заплакать. Но я не могу.
Последние года три проблемы с этим.
Ненавижу это чувство.
— Ну же, дорогуша, что ты раскис? — по-хозяйски уселся на мою кровать. В руках вертит нож. Длинные цепкие пальцы бегают по лезвию, как по невинной игрушке.
— Уходи — слабым голосом.
Молчит.
— Уходи. — твёрже.
В ответ только смешок.
— Уходи!!! — неожиданно даже для самого себя. Срываюсь на крик — Уходи! Прочь! Отвали!
— Ну зачем же так кричать, Артур? — тон такой, будто разговаривает с пятилетним — Скажи спасибо, что это всё только в твоей голове.. а то прибежали бы санитары, вкололи тебе что-нибудь. И очнулся бы ты через дня три. Привязанный к кровати. Говорят, после этого такие следы остаются на запястьях.. впрочем, тебе же это известно..
Мне действительно известно. В полумраке не видно, но на моих руках красуются ещё не зажившие рубцы от верёвок.
— Чем больше ты дергаешься, — продолжает он вкрадчивым голосом — тем тебе хуже. Так и здесь. Просто пойми.. что ты — это я. Доктор сказал тебе, погрузиться в свое сознание.. так признай же.. что я - твоё сознание. То потаённое, что ты всегда скрывал. Я - это ты, Артур.
— Ты - это не я. Нет. Не я.. не я.. — дышу тяжелее. Меня охватывает паника.
Обхватываю свои колени и начинаю раскачиваться туда-сюда, повторяя : Не я..не я..не я..не я..
Бьёт меня по лицу. Со всей силы.
— Кому сказал? Хватит.
Ужасно больно и унизительно. Но от неожиданности я прекращаю. Смотрю в лицо-маску ошалелым взглядом.
— Так-то лучше, — удовлетворенно.
И я чувствую, как он роется в моей голове, перебирая воспоминания, как страницы книг..
Это небольшой магазинчик техники на окраине Готэма. Мне лет пятнадцать, я в толпе зевак.
Продавц демонстрирует товар, вытащил насосы, бензопилы, горелки..
Он ловко управляется с пилой, разрезая большой пень на мелкие части. Мотор ревет на всю улицу, от этого звука очень дискомфортно..
Я не отрываю взгляда от зубьев пилы. Мне кажется, в любой момент инструмент вырвется из рук продавца, и искалечит его. Моё живое воображение уже рисует залитый кровью асфальт, красные брызги на людях. Визги женщин.
Не в силах смотреть дальше, я ухожу..
— Прекрасное воспоминание, Артур!
Гость подкидывает свой нож в вохдух, и непостижимым образом, в высшей точки полёта он трансформируется.. Ловит мужчина уже пилу. Ту самую пилу.
— Сейчас повеселимся! Вот это будет шутка! — дергает ручку стартера дважды, и пила оглушительном рёвом заполняет палату.
— Что.. что ты собираешься делать? — предчувствую нечто мерзкое.
— Тебе просто, — подходит к кровати Натана — надо признать, — заносит над ним пилу - что ты - это я. Или я убью его — слышится смех.
— Стой! Нет! — мой голос практически хрипнет. Хоть это все и в моей голове.. но кто знает, что произойдёт на самом деле.. вдруг этот ублюдок в реальности прямо в данную секунду заставляет меня душить Ната.. — содрогаюсь от одной мысли об этом.
— Тебе всего лишь надо сказать : "я - это ты", — тихим голосом
Мнусь минутку.
— Н-но..я не хочу быть тобой..
— Ответ не верен! — одним движением включает бензопилу и опускает ее на крепко спящего соседа..
Мой крик тонет в звуках распиливаемого тела.
По стенам палаты разлетаются ошметки плоти. На пол капает кровь.
Он запускает руку куда-то внутрь убитого.
Затем, намотав на нее кишки, как диковинное украшение, смотрит на меня с минуту. А потом продолжает пилить уже руки и ноги, отделяя их..
Я, дрожа, смотрю, как мой сосед превращается в груду мяса..
***
Привычный звонок. Подъем.
Я все-таки спал? Это было сном?
Он был сном? Я изо всех сил надеюсь, что так..
Такая усталость, будто всю ночь где-то бегал..
Медленно поворачиваю голову к кровати Натана. Она пуста. Белье снято.
Мое сердце сжимается в нехорошем предчувствии..
***
Завтрак.
Каша с кусочком чёрного хлеба. Белый - только по праздникам.
Стук ложек о тарелки. Вилок не дают. Бояться. О ножах лучше даже и не мечтать.
Кусок в горло не лезет.
— А..Артур..
Оборачиваюсь. Дылда Кевин в квадратных очках. Дылдой его прозвали местные шутники. Он едва достаёт мне до плеча.
— Ты будешь доедать? — жадно смотрит на мою жестяную тарелку.
— Держи, — Протягиваю ему почти нетронутую порцию. Украдкой. Чтоб не увидели санитары.
— Спасибо огромное, Артур!
Вечно голодная прослойка Аркхема.
У наших препаратов много побочных эффектов. Один из них - резкое увеличение аппетита. Однако, бывает и наоборот. У меня, например, его нет совсем. Особенно сегодня.
На донышке жестяной квадратной кружки осталось немного чая.
Чай горький. Без сахара.
Допиваю его, слегка морщась.
***
После завтрака в зарешеченном коридоре выстраивается длиннющая очередь. Стоят за таблетками.
Кто-то глотает сразу все залпом. Другие аккуратно пьют по одной.
Сейчас у меня три таблетки и порошок. Одна из таблеток такая горькая, что язык сводит. От порошка хочется блевать. Но я привык. Стараюсь побыстрее расправиться с этим и иду в палату.
Кровать Ната все еще пустая.
Заходит Бен. Можно попытаться что-то выведать.
— Бен? — тот вздрагивает — Ты знаешь, что с Натаном?
— Н-нет..ничего не знаю.. н-н-ничего, — Врёт. Видно, что врёт. Но я не стану давить.
***
Шаркающие шаги по коридору.
Со всех сторон слышится шёпот:
— Поступает!
— Новенький..
— Поступает..
Входят к нам в палату. Молодой. Лет двадцать. Лицо миловидное. На казенной одежде красуется номер. Сто тринадцать. За ним два санитара.
— Этот спокойный, — видит один из них наши настороженные взгляды - сразу к вам определили.
Набираюсь смелости.
Может еще удастся спросить про Леви..
— А скажите, что с Натом Питерсом?
Следует спокойный ответ:
— В ящик вчера ночью сыграл. Сердце.
Спокойно. Спокойно, Артур. Спокойно..
Дыши.. Это было ожидаемо. Несколько раз сосед уже был на волосок от смерти. Его спасало только чудо. В этот раз чуда не случилось.
О докторе Леви спрашивать уже нет сил.
Я пытаюсь убедить себя в том, что мой странный сон и смерть Натана никак не связаны. Ну не может быть такого!..
И вдруг.
Я слышу смех.
Его смех.
У себя в голове.
