Система

      Элайджа любил кормить фестралов; он приходил к ним каждый день, бессмысленно бросая куски мяса под костлявые ноги. Он смотрел, как оно, сырое и мерзкое, лежит на грязной земле и исчезает в черных ртах. Фестралы казались ему отвратительными, и в его действиях не было ничего милосердного.       Дохлые недолошади. Уродливые, скользкие. Наверное, так выглядела сама смерть — во всяком случае, Элайджа любил представлять ее такой.       Фестралы смешно фырчали, когда он приходил. Жевали, чавкая, расходились, возвращались снова. А он сидел на старом пне, сложив руки на коленях и наблюдал.       Сколько на него всего навалилось: полный провал в квиддиче, фриканутый преподаватель по зельям, надвигающийся СОВ. Еще и Розали отвергла его, и это отвратительно; она унизила его перед всем Рейвенкло, прямо в гостиной, когда он всего лишь сделал ей комплимент.       Розали нравилась ему еще курса со второго. Он наблюдал за ней исподтишка, знал, во сколько она просыпается, что любит есть на завтрак, на какие предметы ходит. Ему нравилось смотреть, как она заправляет черную прядь за ухо, и как грызет ногти каждый раз, когда сидит на зельях.       Иногда Элайджа подбрасывал ей смешные записки, но никогда не ставил подписи. Он не был уверен, читает ли их Розали: за этим Элайджа не наблюдал, но ему нравилось думать, что да, читает, и мечтает о нем, как о том единственном.       «Ох, Элайджа, я так рада, что именно ты влюбился в меня». В своей голове он представлял себя чуть ли не волшебным принцем, который убивает не дракона, а целую стаю; а Розали непременно должна его полюбить, броситься на шею и наградить сладким поцелуем, или еще чем получше.       Он ведь бегает за ней уже три года. Он заслужил ее любовь и внимание.       «Кому ты нужен, Элайджа, ты просто отвратительный тип. И почисти зубы»       Он проворачивал эту фразу в голове и цеплялся за слово «отвратительный». Элайджа никогда себя таким не считал. Да, он не был красивым, но отвратительным? Отвратительные — это они, фестралы. А он — чертовски хорош. Розали наверняка еще пожалеет о том, что так обошлась с ним. Он непременно станет великим, может быть даже министром магии. А если нет, то точно главой Аврората. И тогда она точно поймет, кто здесь отвратительный. ***       Элайджа делится переживаниями со своим лучшим другом, но не находит одобрения. Они сидят в пустом кабинете — Элайджа пропустил ужин ради этого разговора, и он уже жалеет о том, что вообще рассказал. — Я думаю, проблема не в Розали, Эл.       Ему не нравится эта фраза, он чувствует, как от нее горят щеки и покалывает в пальцах. И он не знает, что бесит его сильнее: она или то, что ее произносит его лучший друг. Джейми вообще был единственным человеком, который его поддерживал и который с ним общался. Он был его единственным другом. Не то, чтобы Элайдже вообще были нужны друзья.       Но должен же он выделяться на чьем-то фоне. Хаффлпаффцы подходят для этого лучше всего. — Это еще почему? — Я даже не знаю, — Джейми смеется, — ты хоть раз говорил с ней? — Конечно! Неделю назад мы столкнулись в коридоре и я… — Сказал ей привет. Ты серьезно? Ты отправляешь ей анонимные письма, которые она скорее всего не читает, здороваешься после уроков и думаешь, что этого достаточно? Друг, ты проебываешься по всем фронтам.       Слово «проебываешься» режет слух. Звучит некрасиво, грязно, чувствуется что-то маггловское и невежественное. — Она разбила мне сердце, — Элайджа пинает ножку кресла, — я ей цветы отправлял на день святого Валентина. И карликового пушистика.       Джейми вздыхает; Элайджа знает, что разговор зашел в тупик, и он не скажет ему ничего нового «попробуй новую тактику», «прислушайся к советам».       Делать этого он не собирался. Он слишком хорош, чтобы меняться ради девчонки, которая не читает его писем.       И это не он отвратителен, а она. И мерзкие фестралы.