Разделяя наши души и не получая ничего взамен
Следующие сутки Гарри помнил смутно. Возможно, ему действительно стоило прислушаться к Макгонагалл, потому что справиться с таким количеством надежды и страха одновременно оказалось очень нелегко. Гарри не мог даже понять, чего боится больше: того, что эта женщина просто сумасшедшая или того, что она действительно его мать. Он был один сколько себя помнил и, конечно, он хотел бы, чтобы у него были родители, но… сейчас? Серьезно? Он с трудом пересказал своим друзьям то, что узнал, и они были шокированы не меньше. В Гриффиндорской гостиной на минуту воцарилось молчание, а затем заговорили все разом. — Как такое вообще возможно? — покачал головой Невилл. — Это, должно быть, шутка, — нахмурился Рон, — отвратительная шутка. — Кого они тогда похоронили? — опускаясь на диван рядом с Гарри, потрясенно проговорила Джинни. Ее теплая рука тут же сжала руку Гарри, и он почувствовал себя немного лучше. — Да какая разница? — гневно проговорила Гермиона. — Вы все упускаете главное. Если Лили жива, то все, что мы знали про материнскую защиту — полная чушь! И это работает совершенно не так, если вообще работает! Рон грустно улыбнулся, подошел к ней и, положив руку на плечо, тихо заговорил о том, что восстановление справедливости в области магической науки в такой ситуации может немного подождать. Выражение лица девушки тут же сменилось с рассерженного на виноватое. Она посмотрела на Гарри, который сидел здесь с совершенно отсутствующим выражением лица, и, закусив губу, замолчала.***
— Как я выгляжу? — беспрестанно приглаживая косматые волосы, спросил Гарри уже, должно быть, раз в четвертый с тех пор, как они покинули Хогвартс и прибыли в Мунго. Широкая спина колдомедика Джонса, который вызвался проводить их до нужной палаты, удалялась довольно быстро, так что они поспевали за ним, как могли. — Как до смерти напуганный восемнадцатилетний студент, — ответила Джинни, которой позволили его сопровождать. Выбить это разрешение оказалось нелегко, но мисс Уизли знала, что Гарри практически не спал с тех пор, как пришло подтверждение родственной связи, и уже одно это придавало ей решимости, когда она мертвой хваткой вцепилась в Минерву, требуя отпустить ее вместе с ним. — Могла бы и соврать что-нибудь для приличия. — Я думала, ты полюбил меня за честность, — огибая очередного посетителя, усмехнулась Джинни. — И доброту, — с сарказмом протянул Гарри, — и чувство такта. Мисс Уизли улыбнулась и пожала плечами. Жизнь с шестью братьями ни для кого не проходит даром, так что, возможно, она действительно не самая чуткая девушка на свете. Но у Гарри был чертовски большой выбор, и он выбрал ее, так что ему придется время от времени сталкиваться с последствиями. Наконец, они остановились. Джонс указал на нужную дверь и растворился в толпе. — Не важно, как ты выглядишь, Гарри, — положив руки ему на плечи, проговорила Джинни. — Это же твоя мама. Для них дети всегда самые красивые. — Правда? Джинни хотела ответить что-то остроумное, но почувствовала ком в горле и промолчала. Гарри действительно не знает, ему просто неоткуда это знать. У него никогда не было матери. — Правда.***
В первую секунду Гарри показалось, что его действительно обманули. Женщина, которая сидела на больничной койке, никак не могла быть его матерью. У нее не было абсолютно ничего общего с той рыжеволосой красавицей, которая, широко улыбаясь, смотрела на него с колдографий, заботливо собранных Хагридом несколько лет назад. Сложив на коленях сухие бледные руки и рассеянно глядя на заполняющего бумаги колдомедика, на кровати сидела… старуха. Ее волосы выцвели и поредели, лицо покрывали глубокие морщины, а глаза были водянистыми и светлыми, ничто не напоминало тот яркий жизнерадостный зеленый цвет, который он сам видел в зеркале каждое утро. Запоздало он вспомнил, что рассказывала Гермиона о заклятье, которое поразило его мать. Его жертвы не принимают ни воды, ни пищи, поскольку все процессы в их организмах остановлены. Если они умирают, отличить их от еще живых невозможно до тех пор, пока их тела не начинают распространять трупный запах. Их хранят в закрытых ящиках, набитых хлопком, как восковых кукол, чтобы ничто не повредило их хрупким телам. Если были и другие жертвы этого проклятия, то в день, когда Волдеморт был повержен, многие из них очнулись в своих гробах глубоко под землей и некому было прийти им на помощь. Гермиона была, конечно, мастером эмоциональной поддержки. Гарри сделал шаг вперед и сквозь громогласный стук собственного сердца в ушах услышал, что говорил колдомедик: — …правильно подобранные зелья поставят вас на ноги в течение нескольких недель, миссис Поттер. Сейчас вашей жизни ничто не угрожает, но я бы рекомендовал… Женщина медленно повернула голову и посмотрела на Гарри. Больше всего он боялся, что из-за внешнего сходства она перепутает его с Джеймсом и ему придется объяснять собственной матери, что он ей вовсе не муж. Но взгляд блеклых водянистых глаз, который остановился на нем, был вполне осмысленным. — Гарри, — сипло выдохнула она. Она знала, что Джеймс мертв. У нее было полгода, чтобы осознать это, раз за разом вызывая в памяти ту ночь, когда он попытался защитить свою семью и погиб. Чего Лили не успела осознать, так это сколько времени прошло, и что это означает для нее. Статус ее личности был подтвержден всего сутки назад, и она еще не видела никого, кого знала бы до своей временной смерти. Так что Гарри был первым подтверждением того, как много она потеряла. Не сводя с него неподвижного взгляда, она вздохнула и с трудом произнесла: — Сколько… лет… — Восемнадцать, — сказал он и подошел ближе. — Мне восемнадцать… мам. Медленно, очень медленно она подняла к лицу сухие бледные руки и заплакала.