Рукопожатия начались
— Грязнокровка! Дрянь! Шлюха! — заорала с портрета Вальпурга Блэк. Лили шарахнулась в сторону и чуть не упала, она еще не слишком твердо держалась на ногах, опираясь на больничную трость. — Убирайся из моего дома! Мои предки переворачиваются в гробах, глядя на бесчестье, постигшее эти стены! — О, черт! — Гарри ввалился следом и тут же вытащил палочку, спешно накладывая заглушающие чары. — Забыл совсем! Прости, мам! Ты, наверное, ни разу не была у Сириуса в гостях? Открывая перед Лили дверь ее нового дома, он галантно пропустил ее вперед, но совершенно забыл о злобном портрете. Колдомедики уверяли, что миссис Поттер лучше остаться в больнице под наблюдением, но она умоляла забрать ее оттуда поскорее. Гарри понимал ее: полгода в четырех стенах — это слишком много. Поэтому, как только он удостоверился, что она в состоянии о себе позаботиться и знает, какие лекарства и когда ей следует принимать, он забрал ее домой и собирался поручить заботам своего домового эльфа. Старый Кричер погиб в битве за Хогвартс, так что Гарри обратился в министерство, и отдел распределения домашних эльфов выдал ему довольно милую леди по имени Хуки. Даже сейчас, переступив порог дома, он чувствовал, как неуловимо изменилась атмосфера — одно только отсутствие запаха сырости и пыли меняло многое. Помимо желания самой Лили поскорее убраться из Мунго, была и еще одна причина забрать ее оттуда. Слухи о том, что мать Мальчика-Который-Выжил тоже осталась жива, расползлись очень быстро и колдомедики не всегда могли отвадить репортеров, вознамерившихся поговорить с ней. Как только первая колдография ее изможденного лица появилась в «Ежедневном пророке», директор Макгонагалл проявила невиданную доселе щедрость и выдала мистеру Поттеру портключ и неделю освобождения от занятий, чтобы уладить формальности. Артур и Молли предлагали на первое время поселить Лили в Норе, но та отказалась наотрез. Она говорила, что не хочет их беспокоить, но Гарри подозревал, что дело в том, как она сейчас выглядит и как чувствует себя. Пусть ее ужасная колдография облетела пол Англии, но предстать в таком виде перед своими друзьями она все равно не готова. Гарри прекрасно понимал этот всеобщий интерес к его матери, даже его собственные друзья все время спрашивали о том, какая она. Он и сам хотел бы это знать, но пока мог сказать лишь, что она усталая, печальная и очень, очень тихая женщина. К сожалению, это не говорило абсолютно ничего о ее личности, только о состоянии. Он хотел бы познакомиться с ней поближе, узнать ее лучше, но она так мало говорила… — Молли и Артур приглашают нас в гости, как только ты почувствуешь себя лучше. Что скажешь? Лили тяжело опустилась на диван в гостиной и прислонила тонкую трость к высокому столику. — Что вечно сидеть в четырех стенах все равно не получится, — слабо улыбнулась она. — Но дай мне неделю, я постараюсь привести себя в порядок, насколько это возможно. Я тоже хочу увидеть их всех, но сейчас… я просто не могу. — Привести себя в порядок? — Пара зелий роста волос, пара омолаживающих составов для кожи, несколько лечебных ванн, — наблюдая за тем, как брови ее сына от удивления поднимаются все выше, она слабо улыбнулась и пояснила. — Я достаточно хороша в зельях. И если бы я не пропустила шестнадцать лет своей жизни, сейчас я могла бы быть великолепна. Но мне сорок, а выгляжу я на семьдесят. С этим нужно что-то делать… — Ну что ты! — протянул Гарри. — Ты прекрасно выглядишь! Всего-то лет на… шестьдесят… пять… с половиной. Лили подняла на него укоризненный взгляд, но Гарри лишь обезоруживающе улыбнулся: — Моя девушка говорит, что честность — главное в отношениях. Настала очередь Лили удивляться. — У тебя есть девушка? — Джинни Уизли, — кивнул Гарри, — дочь Молли и Артура. Познакомишься с ней в Норе. Лили глубоко вздохнула и выдавила: — Тогда две недели. — Эй, — Гарри склонил голову набок, — разве это не должно наоборот работать? В смысле разве не она должна нервничать и пытаться тебе понравиться? — Возможно, — протянула Лили и снова взяла в руки трость. — Но я не хочу давать шанса твоей радикально честной девушке в лицо заявить мне, что я выгляжу, как старая развалина, — она с трудом поднялась на ноги и рассеянно огляделась вокруг. — Ты говорил, здесь есть библиотека? Гарри вздохнул, оставляя все надежды на то, что ему удастся заставить эту женщину отдыхать. Впрочем, он все равно предпринял еще одну отчаянную попытку. — Если тебе нужны какие-то особенные лекарства или зелья, я думаю, профессор Снейп не откажется тебе помочь. — Северус? — Лили уже направилась к выходу из комнаты, но, услышав знакомое имя, остановилась. — Преподает в Хогвартсе? Но как его вообще взяли, он же… Гарри набрал в грудь побольше воздуха, за последние полгода он поднаторел в апологиях и сейчас ему предстояла еще одна. — На самом деле все это время был на нашей стороне… — Я хотела сказать «ненавидит детей», — улыбнулась Лили, — но теперь я хочу знать всю историю.***
Так как Лили была еще слишком слаба, чтобы выходить из дома, да и Гарри не горел желанием появляться в Косом переулке до тех пор, пока не спадет ажиотаж вокруг его матери, за покупками было решено снарядить домовую эльфийку. С третьего раза, поминутно отбирая у Хуки домашнюю утварь, которой она рвалась наказать себя за очередную ошибку в списке, Гарри и Лили все-таки получили все, что нужно. Миссис Поттер захотела иметь некоторые книги и ингредиенты для зелий. Весь инвентарь для их приготовления по счастью обнаружился на чердаке. — Тебе точно не нужна помощь? — набирая горсть летучего пороха в чашке у камина, спросил Гарри. — У меня есть эльф, — улыбнулась Лили, — а тебе, герой, нужно учиться. Если я хоть что-то знаю об одном из твоих преподавателей, следующие две недели ты будешь работать, как проклятый. Гарри вздохнул и шагнул в камин, чувствуя себя крайне неловко. Наверное, он должен был обнять маму на прощание? Может, даже поцеловать в щеку? Ведь родственники делают так… Черт возьми, откуда ему знать? Так или иначе, Лили оказалась права. Снейп взялся за него с таким остервенением, будто периода перемирия и вовсе не было. Гарри держался из последних сил, чтобы на очередной унизительный комментарий ничего не ответить. Он все еще помнил, что Снейп стоит между ним и авроратом. Но, видит Мерлин, это единственное, что его останавливало. — Да какого хрена?! — не выдержав, взвыл он над своим индивидуальным домашним заданием полторы недели спустя. — Что случилось-то? Нормально же все было! В гриффиндорской гостиной на эти стенания никто даже не обернулся, здесь каждый день кого-то приводили в отчаяние задания по трансфигурации, гербологии и особенно зельям. Гермиона тихонько заглянула ему через плечо, и по сочувственному «Оу!» Гарри понял, что это задание действительно настолько сложное, насколько ему показалось. — Ты можешь мне помочь? — простонал Гарри, но мисс Грейнджер лишь покачала головой. — Могу, но он это заметит и все станет еще хуже, — она положила руку ему на плечо. — Мне жаль, Гарри. Держись. Гермиона поднялась с места и направилась в комнату девочек, откуда через минуту спустилась Джинни. Гарри слишком долго имел дело с этими двумя, чтобы считать это простым совпадением. Как только Джинни села за стол рядом с ним, он развернул к ней пергамент. — Это невыполнимо, — сказал он. — Значит цель не в том, чтобы ты его выполнил, — положив голову на руки, зевнула Джинни. — Он знает, на что ты способен. И на что не способен тоже знает. — Он хочет, чтобы я признал поражение? — нахмурился Гарри. — Но зачем? Что это за игра такая? Джинни вздохнула и погладила его по руке. — Это не твоя игра, Гарри. Это игра, которую он начал двадцать лет назад с твоим отцом. И так как приз снова на кону… Глаза Гарри стали просто огромными. — Это не может быть настолько тупо! — Может, — фыркнула Джинни, — еще как может. Гарри вцепился руками в волосы и зарычал. Почему этот чертов мир так часто принимает его за Джеймса? Какого хрена он должен расплачиваться за своего отца? Он не может иметь отношения к тому, что происходило до его рождения! — Посмотри на Гермиону, — продолжала Джинни. — Умнейшая ведьма нашего времени, а втрескалась в моего брата, в то время как на Рейвенкло полно парней, с которыми она могла бы говорить часами. Есть ли в этом какая-то логика? Наблюдая за тем, как Гарри бьется лбом о сложенные руки, она меланхолично ответила сама себе: — Нет. Даже лучшие из нас теряют голову, когда речь идет о любви. — И даже ты? — прервав тяжелый процесс самобичевания, Гарри положил голову на руки и посмотрел на Джинни. Ее улыбка дрогнула, и это не ускользнуло от Гарри. — Особенно я, — справившись с собой, снова улыбнулась она.***
Суббота. Гарри ненавидел субботы уже достаточно давно, но эта отличалась проблеском надежды на то, что скоро все закончится. Приближались осенние каникулы, ужин в Норе по случаю возвращения Лили, немного отдыха от проклятых зелий… Сцепив зубы, Гарри под строгим взглядом Северуса Снейпа нарезал папоротник, чтобы добавить его в котел ровно через три минуты. Гарри делал свою работу так медленно, как только мог, чтобы у него не дай Мерлин не появилось хоть немного свободного времени, чтобы поднять глаза. Снейп никогда не говорил с ним ни о чем, кроме зельеварения. И Гарри подозревал, что спросить его напрямую о том, что происходит — значит разорвать свой золотой билет, подтереться им и выбросить в унитаз. Поэтому он тоже молчал. Молчал, когда Снейп критиковал его зелья, молчал, когда он намекал на его более чем скромные умственные способности, молчал, когда Снейп говорил, что Гарри совсем не старается, хотя это было обиднее всего. Гарри старался. Очень. Но это не имело никакого значения, пока Снейп так люто ненавидел его. — Мистер Поттер, мне жаль вас будить, но еще минута и вы испортите зелье… — На самом деле две минуты, сэр, — проговорил Гарри и машинально поднял голову, чтобы посмотреть на собеседника. Большая ошибка. Как только он встретился взглядом с темными глазами профессора, мир померк, и воспоминания, одно за другим, против его воли, пронеслись перед глазами. — Северус? — Лили медленно разворачивается, опираясь на трость. У нее усталое, изможденное лицо. Волосы, совершенно седые, падают на плечи. Глаза тусклого зеленого цвета удивленно смотрят прямо на Гарри. — Преподает в Хогвартсе? Но… Гарри конвульсивно дернулся. Рядом что-то громыхнуло, должно быть, он задел парту и котел упал на пол. — Это не твоя игра, Гарри, — Джинни сочувственно смотрит на него, ее рука лежит у него на предплечье. — Это игра, которую он двадцать лет назад начал с твоим отцом. И приз снова на кону… Все прекратилось также внезапно, как и началось. Гарри лежал на полу, рядом с ним отвратительной коричневой лужей дымилось содержимое котла. Он все-таки в панике свернул его. — Теряете навык, Поттер. — Я… не ожидал, — выдавил Гарри, дышать все еще было трудно. — Я думал… мы больше не… враги. — Благодарю за доверие, мистер Поттер, — высокомерно усмехнулся профессор. — Надеюсь, в аврорате вас от него отучат, иначе вы не протянете и года. Уберитесь здесь и можете быть свободны. Гарри с трудом поднялся на ноги. Опираясь на парту, он вздохнул и посмотрел на своего учителя исподлобья. — Знаете, вы могли бы просто спросить… Просто спросить, как она! Думаете, я бы не ответил? — он покачал головой. — За кого вы меня принимаете? Лицо Северуса застыло, превратившись в подобие восковой маски. Он развернулся на каблуках и направился в лабораторию. Дверь громко хлопнула, и Гарри разочарованно хмыкнул. Ответ на последний вопрос был теперь очевиден для обоих. Стараясь не думать о том, что теперь будет с его экзаменами, Гарри аккуратно убрал зелье с пола с помощью волшебной палочки. Он собрал свои вещи и уже направился к выходу из класса, как вдруг остановился и повернулся в сторону лаборатории. — Ответ: «Прекрасно», — громко бросил он в сторону запертой двери, а затем добавил уже тише: — насколько это вообще возможно. Северус стоял с другой стороны двери, прислонившись к ней спиной и крепко прижимая руку к глазам. Десятилетия искусной лжи, сотни филигранных обманных маневров и туманных намеков, и вот… Всего несколько месяцев без войны и то, что он пытается скрыть, очевидно даже подросткам. Не только Поттер теряет свои навыки за ненадобностью… Болезненная улыбка появилась на его губах, он вздохнул и подошел к камину. На полке лежал выпуск «Ежедневного пророка», который всего неделю назад невозможно было достать. На первой полосе Лили Поттер, постаревшая лет на тридцать, испуганно смотрела в камеру.