Если бы я знала тогда то, что знаю сейчас…
— Профессор Поттер? Вздрогнув, Лили выронила колдографию. Она потратила несколько часов, чтобы найти в старых альбомах нечто подобное. Плотный листок медленно опустился на пол, и Лили повернула голову вслед за ним. В этот утренний час в библиотеке должно быть пусто, но черт принес Джиневру Уизли не раньше и не позже, и именно в этот сектор. Профессор Поттер не следила за расписанием шестого курса Гриффиндора, но подозревала, что в этот момент девушки здесь быть не должно. И это не проблема, в конце концов успеваемость мисс Уизли — это ее личное дело, просто… Лили испытывала необъяснимое раздражение, находясь рядом с ней. — Если вам нужны колдографии, у Гарри есть целый альбом, — опустив глаза вслед за взглядом Лили, проговорила девушка. — В том-то и дело, — нагнувшись и подобрав колдографию, много лет назад запечатлевшую тринадцатилетних Джеймса и Сириуса, проговорила она. — Я не знаю, нужны ли они мне. На колдо Сириус пытался натянуть Джеймсу на голову чью-то ужасную мохнатую шапку, а тот отчаянно сопротивлялся. Камера все время дергалась, потому что Питер не переставая смеялся, наблюдая за ними через объектив чудом доставшейся ему камеры, а Лили, заливаясь хохотом, висела у него на плече. — Дом Сириуса был совершенно новым местом для меня, там практически ничто не напоминало о прежней жизни, — она все еще смотрела на колдографию, стараясь не поднимать глаза. — И я могла обманывать себя, представляя, что Джеймс… — она мотнула головой в сторону, — просто живет где-то в другом месте. Но здесь все пропитано воспоминаниями, и я сталкиваюсь с реальностью постоянно. А я не уверена, что хочу. Джинни осторожно переступила с ноги на ногу. Лили глубоко вздохнула и все-таки посмотрела на нее, и как только она встретилась с ней взглядом, тут же поняла, что девушка проходила здесь не случайно. Она искала именно ее, но зачем пока сказать боялась. — Ты знаешь Питера Питтегрю? — просто чтобы поддержать разговор, спросила Лили. — Он такой смешной, полноватый человек, улыбается все время… «Черт бы тебя побрал, Гарри!» — подумала мисс Уизли и на секунду прикрыла глаза. Конечно, Гарри не лгал своей матери, но умолчал о многом, а расплачиваться сейчас придется ей. — Я… да, я знала его очень долгое время. Но не то, чтобы близко, — она прочистила горло, уже понимая, что Лили абсолютно очевидно, насколько плохо Джинни умеет врать. — Я думаю, вам следует спросить кого-нибудь еще… Лили прислонилась к столу и отложила фотографию. Выдержав многозначительную паузу, она тихо произнесла: — Гарри сказал, он особенно ценит твою честность. Я тебя совсем не знаю, но мне бы не хотелось разочароваться с самого начала. Джинни чуть сощурилась. Всего год назад она возглавляла «Армию Дамблдора», под неусыпным давлением министерского цербера Амбридж и пыталась в меру своих сил научить студентов защищать себя от грядущей опасности. В Хогвартсе не так много студентов, настолько же хорошо знакомых с понятием «психологическое давление», как Джиневра Уизли. — Мне тоже, — произнесла она и сложила руки на груди. — Поэтому как насчет честного обмена? Лили подняла бровь, выжидая. — Что там между вами и моей матерью? — Ты совсем не стараешься мне понравиться, да? «Да», — сказали ее карие глаза, и Лили поняла, что перед ней вовсе не молодая копия Молли. Ее невозможно смутить, а если и возможно, то точно не намеками на прямую зависимость отношений с Гарри от мнения его матери по этому поводу. — Рассказать тебе было бы просто свинством. Молли твоя мать и ты любишь ее. Поэтому, позволь ей самой тебе объяснить. Или позволь не объяснять, если она не захочет. Могу только сказать — и это будет честно — что я сожалею о том, что произошло на празднике и постараюсь не допустить ничего подобного впредь. Джинни шумно выдохнула, ответ ее явно не удовлетворил, но что она могла поделать? — Питер Питтегрю прожил в нашей семье тринадцать лет, скрываясь в обличье крысы. Мы были детьми и как-то не задумывались, почему обычная крыса протянула так долго… Рассказ оказался долгим, достаточно долгим, чтобы впившиеся в крышку стола пальцы Лили посинели от напряжения. — Не могу поверить, он же так любил нас… — рассеянно глядя вперед, пробормотала она, — все время ходил за нами в школе… Приходил в гости за пару дней до… держал моего сына на руках… Мисс Уизли закусила губу, она знала, что из этого не выйдет ничего хорошего, но была согласна с Лили. Начинать знакомство со вранья — еще более плохая идея. — Если бы вы знали, — осторожно начала она, — чем все закончится для вас, вашего мужа и Гарри, вы бы… постарались избежать этой судьбы? Не связываться с Джеймсом? Лили подняла голову и сфокусировала на ней взгляд. — Думаешь отвергнуть предложение? Джинни покачала головой. — Гарри еще не сделал мне предложение. — Но ты подумываешь. — Но я подумываю. Пауза опасно затянулась, и Джинни решила объяснить, поскольку ее намерения не были очевидны. — В прошедшем конфликте смертность среди авроров составила двадцать девять процентов. Это практически каждый третий. В мирное время, конечно, меньше, но это все равно русская рулетка. Она подняла руку к глазам и с усилием потерла переносицу. Джинни терпеть не могла выказывать слабость, но воспоминания все еще причиняли ей боль. — Я провела год, не зная где он и что с ним, и когда Хагрид принес Гарри на школьный двор, и Волдеморт заявил, что он мертв, я поверила, — она с трудом сглотнула ком в горле. — На самые ужасные пять минут в моей жизни я поверила. Все обошлось, но я помню, что это такое, когда я жива, а он — нет… — Можешь не объяснять. — Я потому и разговариваю с вами, что вам можно не объяснять. Как ни странно, больше всего своей прямолинейностью Джинни напоминала ей Сириуса, который жил в постоянных попытках отстоять то, кем он являлся, перед своей семьей. «Я думаю вот так, поступаю так, и если ты это принимаешь, мы будем лучшими друзьями. А если нет — отвали!» Должно быть, жизнь с шестью братьями, которые не всегда были довольны ее положением любимой дочери, сделала с Джинни примерно то же самое. — Если мы поженимся, моя жизнь превратится в ожидание его смерти. А я не уверена, что хочу так жить. — Ты очень… прозорлива, — сказала Лили и даже не добавила «прямо как твоя мать». — Одно скажу, если ты хочешь прожить жизнь вдали от опасностей — вырви себе сердце. Потому что если ты хоть немного любишь моего сына, то каждый день твоей «другой» жизни оно будет напоминать, что ты вовсе не там, где хочешь быть. Джинни медленно сглотнула, кровь отлила от лица. На самом деле у нее не было никакого выбора. Она любила Гарри очень давно и не могла повернуть назад примерно курса с первого. Да и как, черт возьми, она могла бы это сделать? Разом перестать быть ему благодарной? Перестать восхищаться им? Перестать волноваться за него? — Если колдографии все-таки нужны, попросите у Гарри, — порывисто вздохнув, быстро заговорила Джинни. — Рон сказал, тот альбом — первое, что он забрал из Дурсльскабана, когда… — Откуда, прости? — мгновенно среагировала миссис Поттер. Гарри мало рассказывал о Дурслях, упоминая лишь, что они с ним «не очень ладили». Но называть дом Петунии «Дурсльскабаном»… Это либо очень плохая шутка, либо в Литтл Уининге происходило гораздо больше вещей, о которых Лили стоило бы знать. Джинни открыла рот и тут же его захлопнула. — Можно я пойду? — жалобно улыбнулась она и, получив утвердительный кивок в ответ, скрылась за стеллажами. Лили вздохнула с облегчением и подумала, как прекрасно было бы, если бы она могла сама воспользоваться своим мудрым советом.***
Северус выделил миссис Поттер четыре часа в лаборатории по субботам, как раз в то время, когда он сам просто физически не мог находится там, пытаясь вбить в голову ее сына хоть немного знаний о науке, к которой тот совершенно не способен. Профессор Снейп и его ученик понимали, что если Гарри и станет зельеваром, то в лучшем случае весьма посредственным. Способность к сосредоточенности на длительных и сложных задачах не передалась ему от матери. Гарри мог часами носиться по тренировочному классу Защиты от Темных Искусств, расшвыривая заклинания, и не растерять ни точности, ни энтузиазма, но наблюдать то же самое время за превращением одного алхимического состава в другой не мог. Он терял нить реакций, отвлекался и в конце концов просто засыпал бы, если бы Снейп время от времени на него не рычал. И если бы парень дал хоть малейший повод к тому, чтобы вышвырнуть его за дверь, Северус бы так и сделал. Потому что то, чем они занимались, по сути абсолютно бессмысленно. Гарри забудет все, что выучил, как только сдаст свою академическую аттестацию. Но каждый раз, глядя на неудовлетворительные результаты мистера Поттера, Северус не выкидывал его из кабинета, а заставлял переделывать снова и снова. Потому что мальчишка заслуживал шанс на жизнь, о которой мечтал. Тот самый шанс, который он сам ему, не задумываясь, дал. К тому времени, как Северус возвращался в лабораторию, Лили уже там не было. Она очень ценила предоставленную ей возможность и не рисковала нарушать договоренности. Повсюду царил идеальный порядок: книги, колбы, ингредиенты и препараты стояли на тех же самых местах, где он их оставлял. Складывалось впечатление, будто Лили вообще не пользовалась лабораторией, но горький запах полыни в воздухе каждый раз выдавал приготовление снотворных. Поэтому, когда через несколько недель запахи исчезли, он заподозрил неладное. Бесконечное разнообразие составов обладает бесконечным разнообразием ароматов. Нет запаха только у одного зелья. Нет у него и вкуса. Подозрения существуют для того, чтобы их проверять, поэтому как-то раз Северус отпустил Гарри пораньше, чтобы отправиться в лабораторию и выяснить все лично. Поттер был счастлив, как щенок, но виду не подал. Впрочем, он немного задержался у двери, чтобы снова бросить на Северуса тот самый «Я не верю в совпадения» взгляд. Он знал, во сколько его мать начинает работу в лаборатории и во сколько ее заканчивает. — Северус, — как-то скованно улыбнулась Лили, ее пальцы замерли над пучками трав. — Ты рано сегодня. — Пришлось отпустить мистера Поттера пораньше. Его познания в зельеварении приводят меня к мысли, что в некоторых случаях убийство эффективнее обучения, — проходя мимо нее к шкафу с книгами, он заметил, что огня под котлом Лили и не развела. — Так что, возможно, я действительно не учитель года… — Не учитель года? — усмехнулась она и начала методично собирать ингредиенты, сворачивая работу. — Я недавно поймала себя на ненависти к девушке своего сына, потому что она молода, красива и счастлива. Я думала, это ревность, но нет. Это зависть. И такая сильная, что мне хочется ее убить. — Хочется убивать студентов? — он развернулся и стал наблюдать за тем, как Лили собирается. В комнате по-прежнему не витали резкие запахи снотворного. Она либо вообще не работала сегодня, либо работала над чем-то другим. — Добро пожаловать в клуб усталых профессоров. — Ты знаешь, что дело не в этом, — вздохнула она. Что-то очень знакомое, но давно забытое шевельнулось в душе. Из тех времен, когда они действительно были друзьями, когда без оглядки делиться тем, о чем ты переживаешь, было чем-то само собой разумеющимся. Паршивец Поттер был прав: Лили считает Северуса последним из своих друзей. — Мы действительно устраиваем соревнование «Худший человек на свете»? — с некоторой долей скептицизма спросил он. — Предупреждаю, у тебя нет шансов. — С чего ты взял? — Я — Пожиратель Смерти. — Подставной, — пожала плечами она. — Дальше. Гарри сказал ей, что Северус никогда не был настоящим Пожирателем, что он всегда был на их стороне, что он герой… Значит, Лили думает, что прогнав его тогда на седьмом курсе, она ошибалась. Вот только в тот день она сделала абсолютно правильные выводы о нем. Они были верными все до единого. Если бы хоть кто-то из пожирателей прознал, что у Северуса есть магглорожденная подруга или даже девушка, вопросом времени стало бы то, как скоро они поймают ее и убьют. Возможно, у него на глазах. Возможно, несколько раз изнасиловав перед этим. Даже если не принимать во внимание трагическую разницу во взглядах, оставаться рядом с ним тогда было самоубийством. Максимализм и идиотизм — два главных качества юного революционера. Собирался ли он сбросить маглорожденных на самое дно социальной лестницы и подняться за их счет? Конечно, да! Случится ли что-то подобное с маглорожденной девушкой, которую он любит? Конечно, нет! Северус был идиотом, который надеялся, что Лили обойдет участь, которую Пожиратели готовили для всех маглорожденных в стране. Он надеялся, что сумеет спасти ее, если ее поймают. Он даже просил Лорда не убивать ее… Он был таким идиотом. И он расплачивается за это по сей день. — Сдаешься? — голос Лили вырвал его из задумчивости. Она стояла за широким лабораторным столом, забрав все свои вещи. Больше делать ей здесь нечего, разве что… просто говорить с ним. — Я ненавидел твоего мужа, — не без удовольствия протянул он. — Скажи что-нибудь, чего я не знаю, — фыркнула Лили. По прошествии стольких лет она не могла не понять, что Джеймс вложил в их вражду не меньше, чем Северус. — И сына твоего я с трудом терплю. — Учитывая, что его обучение — твоя инициатива, в это очень сложно поверить. Северус позволил себе изобразить удивление. Это утверждение уже не было пустым предположением, она точно знала это, и он даже догадывался, от кого. Вечерний чай с Минервой МакГонагалл ни для кого не проходит бесследно. — Я сказал ему, что меня заставила МакГонагалл, — проговорил он, подошел ближе и оперся руками на стол, — и я бы предпочел, чтобы он и дальше так думал. Лили улыбнулась, подхватила свою сумку и направилась к двери, пробормотав что-то неразборчивое о слизеринцах и играх разума. — Что ты сказала? — с подозрением уточнил он. Профессор Поттер развернулась у самой двери, ее удивительные зеленые глаза светились весельем, почти как раньше. — Что ты взрослый человек и можешь сколько угодно путаться во лжи вместо того, чтобы просто сказать ему, что ты благодарен. Северус посмотрел на нее исподлобья и произнес: — Разве что под веритасерумом. Лили мгновенно изменилась в лице. Она сжала губы в тонкую линию и морщины в их уголках вновь стали заметнее. Груз непрожитых лет и тяжесть всего, что она утратила, на миг стали так очевидны, что, казалось, ни одной улыбке это не стереть. Но спустя всего несколько секунд она все же улыбнулась и просто сказала: — Обойдешься. Дверь тихо закрылась, Северус убрал руки со стола и выпрямился, размышляя над тем, что только что услышал. Она не испугалась разоблачения, она разозлилась на то, что он лезет не в свое дело. Значит, зелье не для него. Северус выждал несколько минут, а затем вышел из лаборатории, скрывая нечто среднее между облегчением и разочарованием.***
Ключ снова застрял в замке и не желал поворачиваться, Петуния тысячу раз просила Вернона починить проклятый замок, но он все время находил отговорки. Беспрестанно нажимая на звонок и барабаня в дверь, она должна была разбудить и мертвого, но синие отблески в окне неопровержимо доказывали, что мистер Дурсль снова уснул перед телевизором. Тихо прокляв его крепкий сон, Петуния уже полезла в сумочку, чтобы достать телефон и вызвать слесаря, но дверь вдруг сама собой отворилась. Ворвавшись в дом, словно вихрь в кашемировом пальто, и хлопнув дверью так, что задребезжали стекла, она с порога закричала: — Вернон! Проснись, черт тебя подери! Я проторчала на улице полчаса! Швырнув пальто на вешалку в прихожей, она вошла в комнату и застыла, вцепившись в дверную ручку. Перед телевизором неподвижно сидел ее муж. Взгляд его маленьких глаз, сейчас абсолютно пустых, был направлен на экран. Изо рта к коленям тянулась тонкая нитка слюны. За его спиной, держа в одной руке светящуюся колбу, а в другой — волшебную палочку, стояла Лили Поттер. Взгляд ее зеленых, как прежде, глаз буквально пригвоздил Петунию к месту. Она понимала, что нужно бежать. Но знала, что это бесполезно. — Моя сестра мертва! — хрипло выдохнула Петуния, прижимаясь спиной к двери. — Ты — не она! Лили откупорила второй сосуд и, подняв палочку, сделала несколько шагов навстречу. — Хотела бы я сказать, что ты ошибаешься.