***
Лиза не обращает внимания ни на что вообще. В родительской квартире, где по-хорошему должна жить небольшая, но дружная семья, сейчас сидит на полу, втыкая в стену, одна беззащитная Лиза. Она медленно, но конкретно начала осознавать факт, что доверять людям надо только тогда, когда чувствуешь взаимное желание довериться тебе. Никто не захочет поддерживать человека, которому плевать на него. А Лиза никогда не подавала признаков взаимной поддержки. Она не хотела вступать в банду, но её взяли и она смирилась, потому что не знала, на что соглашается. Она везде ездила с Даней, но если бы ей сказали не ехать, в голове не было бы и мысли сопротивляться. Лиза просто плыла по течению, ничего не ожидая, ни к чему не стремясь. И только сейчас она поняла, насколько по-свински себя вела. Не бери трубку, 5:37 Я видела тебя онлайн только что, так что не игнорь, это важно. Не бери трубку, 5:48 Мне очень жаль, что я так хуево себя вела по отношению к банде. Это не из-за того, что ты сказал мне про моё поведение. Я серьёзно это поняла и не знаю, что делать дальше. Видимо, я уже всё просрала, раз ты меня отстранил. Но я понимаю тебя, невозможно работать с человеком, который ничего не хочет делать и ничего не понимает. Ещё и приносит проблемы. Юра Хованский действительно был прав, мне не стоит больше создавать вам проблем. Лучше мне не мешать сейчас, у вас и без того всё плохо. Извини за то, что не слушала тебя никогда и за то, что калечила тебя. И за то, что попадала во всякое говно с Комковым и Чижовой и втягивала вас. Спасибо за то, что ты дал мне возможность узнать столько интересного об этой работе и защищал меня, хотя я совершенно этого не заслужила. Дань, спасибо за то, что терпел меня. Не бери трубку, 5:50 Я передам заявление через Моргенштерна. Не бери трубку, 5:51 Я снова иду против тебя, прости. В последний раз. Как бы Даниле не хотелось кинуть этот ебаный телефон в стену и похуй, он купит себе новый, в котором точно не будет номера Лизы Неред, на который он обращает особое внимание, он не кинет его сейчас. Не проебет последнюю возможность почувствовать её присутствие в своей серой жизни. Он силится что-то написать ей, но строка ввода все ещё пуста. Ну что ей сказать? Что он долбоёб и влюбился в неё? Что ему плевать, если она к нему ничего не чувствует? Написать про то, как ему хуево без неё? Как он задыхается на отвратительно черной работе без лучика света? Что тоже хотел бы так просто взять и уйти из банды? Стоять. Что? Куда она собралась там? Даня перечитывает сообщения раз шесть, но слова в голове упорно не складываются в предложения. Он вообще ничего не понимает. Какое заявление? За что она извиняется и с чего бы вдруг? За что спасибо? В последний раз ослушается? Блять, это уже слишком. Что эта нестабильная имела ввиду? Данила блокирует смартфон и садится на кровати, зачесывая пальцами челку. Смотрит в непроглядную тьму за окном и просматривает время отправки сообщения. Она сейчас не спит и терзает себя этими размышлениями вместо нормальной жизни. Видимо, никому из них не дано спокойно, блять, существовать. Хорошо. Лиза затеяла эту херню первая. Ну Даня послушный, в отличие от неё, так что не проигнорит такое искреннее послание.***
Из втыкания в уже мозоливший глаза текст собственного сообщения Лизу отвлекает звонок в дверь. В голове сразу щёлкает, что никто другой больше не может к ней наведаться в такую рань. Она смотрит в глазок и ощущает неприятные мурашки по телу. Но делать нечего, она один за одним отпирает замки, предвкушая ужасную боль от тихого разговора или громкой ссоры, после которой всё так или иначе будет кончено. Надо просто выдохнуть и закрыть глаза, освободить себя от всех душевных терзаний и оставить безразличное выражение лица, которое скажет само за себя. С неё достаточно. Даня был слишком добр к ней и поплатился за это. Сейчас, он, вероятно, накинется на неё с гневным рыком об обязательствах, а потом так же злобно скажет ей пиздовать на все четыре стороны, а лучше — перевестись. И она его поймет. Скажет, что ей очень жаль, но это ничего не изменит. Скажет, что подвела их всех и никогда не попадётся больше им на глаза. А сама будет считать минуты до грохота входной двери с кучей замков, за который сейчас держится как за спасательный круг, но оставаться на плаву стало слишком сложно, и она отпускает его, встречая дно всем своим безразличным телом. Последний замок больше не сдерживает покрасневшего от спешки Даню. Лиза опускает глаза, боясь смотреть на него, но всё же выдерживает его присутствие рядом, не пошатнувшись. Потому что ей нечего терять. Или потому что она ему доверяет. Знает, что он не накричит просто так, не станет выносить мозги. Даня последователен, и это сейчас вообще не на руку Лизе. — Что, даже не посмотришь на меня? «Да я бы вечно на тебя смотрела.» Парень наклоняется, упираясь руками в колени, заискивающе смотрит на покрасневшее от смущения или подступающих слёз лицо. Понимает, что русая держится из последних сил, чтобы не зареветь, и самому становится не по себе. — Ну ты чего-о? — мягко протягивает Даня. Его голос действует так успокаивающе даже сейчас, — давай поговорим. Он проходит в квартиру и закрывает дверь, огибая девушку, всё стоящую с опущенной головой. — Я не знаю, о чём здесь можно говорить… Я проебалась и извинилась. Передала бы заявление об уходе Алишеру и дело с концом. — Тебе ещё неустойку придётся выплачивать, если уйдёшь, не спеши с решением. Даня осторожно кладёт теплые руки на холодные худые плечи и тяжко вздыхает, наклоняясь. Угораздило же его влюбиться в неё. Но ему нравится Лиза Неред и ничего тут не поделаешь. Наклоняет голову, позволяя чёлке свободно висеть перед чужими глазами. — Я не позволю тебе просто так уйти, — тихо и издалека парень начинает свою проникновенную, местами кривую, зато искреннюю речь, — нельзя уходить с недосказанностью, она потом будет тебя преследовать, — он замечает, как Лиза поднимает на него широко открытые глаза, и продолжает, — мы так много сделали вместе. Когда ты думала, что не помогаешь мне, ты была моей большой и надёжной опорой. Я всегда тебе доверял и доверяю. Ты никогда не приносила мне проблемы, просто они сами тебя находили, здесь не было твоей вины, поняла? То, как Кашин говорит в прошедшем времени о такой важной части Лизиной жизни, просто убивало её. Медленно и тошнотворно. И грустно. Но он продолжал, читая тяжесть на её личике. — Ничего из дерьма, в которое ты попадала, не было твоей виной или твоей личной проблемой. Ты всё делала правильно, просто вокруг одни долбоёбы, с этим ничего не поделаешь. Хованский порол херню, потому что ему плевать на источник проблем, он всегда ищет крайнего. — он мотнул головой куда-то в сторону, будто укорив Юру в грубости, но вернулся к орехово-зелёным глазам, тихо успокаивая бушевавшие внутри слёзы, — Я защищал тебя, не потому что ждал взаимности, а потому что хотел просто защищать тебя. Чтобы тебе не было некомфортно или тяжело. Хотя бывало, когда я тебя еле терпел, — он легонько усмехнулся, чем вызвал первую влажную дорожку на бледных щеках. Стал причиной первой горькой слезы, чего совершенно не хотел, но был к этому готов. — Дань, я не хотела…— всхлип за всхлипом, слеза за слезой скапливаются на веках и наперегонки рисуют мокрые полосы. Как же ей стыдно вот так стоять перед бывшим другом и сдерживать рыдания. Стыдно за то, что столько раз себя ужасно вела и плевала на все. Стыдно за то, что никто не ругал её, а смиренно принимали со всеми странностями типа вредных, но таких вкусных принглс. Они закрывали глаза на все эти глупости, а она принимала это за поражение и действовала на нервы дальше. Ну как на это спокойно смотреть? Данила вздыхает и выравнивается, притягивая хрупкое тело к себе, чувствуя влагу на своей груди через футболку. — Прости, прости, прости, — почти неслышно шепчет ей в ухо, обнимая всё крепче, желая отгородить от всего на свете эту плачущую малышку, — прости за то, что игнорировал и кричал и даже угрожал. Ты не виновата, просто я — долбоёб. Девушка отстраняется от рыжеволосого и всматривается в его глаза, не понимая, о чём он говорит. На её лице вместо слабости читается смутный вопрос. — Я — придурок, — Даня решает покончить с этим недоразумением раз и навсегда, — и игнорировал, потому что каждый раз, когда смотрел на тебя, сердце начинало стучать по-другому… не мог от тебя оторваться, как сейчас… но сейчас я понял, что, — он медлит лишь секунду, но голос становится нежнее и спокойнее, чем когда-либо, — видимо, я влюбился в тебя, Лиз. Она смотрит на парня и не может понять, шутит он или нет. Слишком жестоко, чтобы быть шуткой. Осознание будто щёлкает по голове, приводя в чувство. Она тоже не может от него оторваться. И вспоминает, как во время стрельбы сердце пропустило удар и больше не возвращалось на привычное место при виде Кашина. Как глубоко вдыхала запах его одеколона. Как просто чувствовала себя в безопасности рядом. — Если ты ничего ко мне не чувствуешь, это нормально, я пойму, — тише прежнего голос отдаётся сладкой истомой во всем организме. — Да нет, — как-то отрешённо отвечает Лиза, но находит силы посмотреть в голубые глаза, — я, видимо, тоже в тебя влюбилась, Дань. Смущённо заправляет прядь за ухо, но та как на зло выбивается снова. Девушка спешно тянется к волосам рукой, но оказывается остановленной за запястье. Чужая ладонь перебирает пальцами русую прядь и плавно заводит за ухо. Лиза поднимает глаза на парня и оказывается слишком близко к лицу, усыпанному веснушками. Чересчур близко, но не отшатывается, наоборот — перестает дышать, когда встречается взглядом с ним, и зажмуривается. Он тепло дышит ей в губы, и, не получая отпора, накрывает своими. Кашин обвивает Лизину талию руками, прижимая к себе всё ближе, чувствуя, как горят чужие щёки и дрожат ресницы. Девушка неумело отвечает, не думая о неловкости. Ей нравится ощущать себя в надёжных объятиях, нравится отдаваться этой нежности. Наслаждаться тем, как Даня проводит языком по её губам, пробуя на вкус, сминая нижнюю губу и слегка покусывая. Он подхватывает её за ноги и сажает на ближайший комод, спихивая шарфы и шапки, которые мягко падают на пол. Рыжий отрывается от Лизы и удовлетворённо рассматривает. Такая уютная, в домашней широкой футболке, она кажется невероятно милой. Как такая маленькая нежная девочка может калечить себя и других? Он проводит губами по влажным от слез следам, мягко сцеловывая их, будто стараясь стереть все ужасные моменты её биографии, всю боль от глубоких порезов. Хочет оставить в её голове лишь теплые, дружелюбные воспоминания, отдающие лучезарной улыбкой. Лиза прижимается к парню, молча извиняясь за всё, через что ему пришлось пройти. Она больше не плачет, только сопит ему в грудь, обвивая торс ногами. Ей бы остаться в этих объятиях навечно, никогда не отпускать этого порой жестокого парня, который сейчас тихо обволакивает своим дыханием русую макушку. Тихая усмешка в Данино плечо прерывает блаженную идиллию. Лиза прислоняется к парню лбом и слегка трясёт головой, не в силах сдержать улыбку, которую он не видит, но чувствует и сам начинает улыбаться. — Господи, почему тут так жарко.***
— Чё это вы так смотрите друг на друга? Помирились чтоли? — Юлик уже, если честно, устал смотреть за сияющими взглядами Дани и Лизы друг на друга, когда он так одинок и может себе позволить лишь подрочить на ночь, вспоминая одну странную блондинку. В голове на секунду мелькнула мысль, что друзья так друг на друга не смотрят, но он сразу же отбросил её, не представляя своего давнего друга-одиночку и пришибленную десятиклассницу вместе. Что за бред? — Типа того, — Даня растягивает слова, не отрывая глаз от девушки, которая уже перестала на него смотреть и безучастно пялилась в телефон, скрывая взгляд от Юлика. — Ну, одной проблемой меньше, — по классу раздаётся хлопок в ладоши Тушенцова, моментально привлекая внимание, — хотя их ещё очень дохуя, ребята. — Ой, не так уж и много… — возражает Онешко. — Пока не было Лизы, у нас стало больше работы, — Руслан бросил взгляд на растерянную девушку и продолжил, — и ещё с поставками какая-то лажа, Юль, займись этим… Кстати, где Алишер? — Да хуй знает, он уже дня два не появлялся. В помещении воцаряется абсолютная тишина. Взгляды всех четверых хаотично встречаются в недоумении. Никто даже не вспомнил про друга, серьёзно, когда они стали такими? Никому даже в голову не приходит, где он может быть. Опять загулял?! — В смысле, блять, никто не видел его?.. — Да ладно тебе, бывает, — Онешко тихонько отворачивается от злющего Руслана, — хотя написать надо… — Он онлайн! На восклик Лизы к её телефону метнулись все сразу. Написав простое «Лись, ты где?», девушка уставилась в экран вместе с остальными. Лися, 12:10 Всё заебись, я на свидании ;) — У него есть девушка? Хули мы не знаем? Но на реплику друга, Руслан отвечает взглядом в сторону Лизы: — Может, кто-то знал?.. — А чё ты на меня смотришь? Я тоже не знала! И не представляю, кто это может быть.***
— Ки-и-иса, я хорошо выгляжу? — Ты во всём выглядишь потрясно, пойдём. Лися за последние два дня почувствовал себя счастливее, чем за всю жизнь. Будто ожив, он начал проявлять больше эмоций, радоваться, проявлять любовь к кому-то, что значительно отличалось от уважения и заботы к друзьям. Ему нравилось смотреть на лучезарную улыбку, мягко целовать девушку в нос и держать за руку. Он выпал из мира и не собирался возвращаться. Знал, конечно, что придется, но растянуть мгновение легкости хотелось невыносимо. Он с радостью платил за обеды и ужины в красивых ресторанах, возвращался в её дом, когда она отнекивалась от вечера в его кровати. Даже успели поговорить о жизни, друзьях и бизнесе. Ему нравилось наблюдать за тем, как загораются глаза у Ксюши при болтовне о торговле оружием и подводных камнях. И не нравится стоять сейчас у ворот её особняка, выслушивая монотонное «Алишер Тагирович, Ксения попросила вас не пускать и сказать, что между вами всё кончено».SYML — where's my love? Cold bones. Yeah, that's my love Холодные кости. Да, это моя любовь She hides away, like a ghost Она прячется, прямо как призрак
Недоумение и страх. Что же он сделал не так? Мало потратился на ресторан? Не выслушивал её рассказы о философии наркоторговли? Не разделял её любви к шампанскому? Но всё это он соблюдал и сейчас абсолютно запутался. Как мокрый вшивый котёнок стоит под противным дождиком и не может себе позволить отойти от такой полюбившейся девушки. Не хочет признавать, что его кинули. Не знает, почему. Боль разбитого сердца и… злость.Does she know that we bleed the same? Знает ли она, что мы истекаем кровью одинаково? Don't wanna cry but I break that way Не хочу плакать, но не могу сдержаться
***
— Дань, тебе звонят! Че за Хоффман? — Я тебе говорил про неё, крыша папарацци, — парень пропускает челку свозь пальцы и бросает настороженный взгляд на экран сотового, — не знаю, что ей нужно от меня, заебала… Но любопытство берёт верх, а Данила уже отвечает на звонок, давая обещание, что сбросит если в трубку польётся поток ахинеи. — Прекрати мне звонить, у нас никаких общих дел. — Неправильно, Кашин! Не-пра-ви-льно! — Ксюша со смехом раскатывается на своём крутом кресле в своём лакшери кабинете с победным бокалом шампанского, — у нас теперь очень много общих дел! — но задорные восклики сменяются ехидным шипением, — потому что я тебя сделала, лицемер. Контракт о нашем сотрудничестве как раз передо мной, позволь оповестить о том, что теперь твоя банда занимается наркотиками и в договоре не указано ни-ка-ких отступных путей. Можешь приехать и посмотреть на копию контракта, потому что оригинал я, пожалуй, оставлю себе. Ты теперь моя сучка, Кашин, слышишь? — Ты укуренная? Я ничего не подписывал и не собираюсь. — Ты не подписывал, а вот твоё доверенное лицо как раз сделало одолжение всем вам. — Ебанутая? Никто у тебя ничего подписывать бы не стал. — Скажи это Алишеру, зай, — Ксюшу прерывают лишь отчетливые гудки. А Даню прерывает мысль о том, что пазл сошёлся, но нихуя не так, как хотелось бы. — Лиз, тебе Морген не писал больше случайно? — Писал о том, что скоро будет тут, я не успела ещё тебе сказать, а что? — Ничего серьёзного, просто я сейчас готов прострелить этому ебанату ногу и вторую за то, что он каким-то хуем, а в нашем случае это именно тот орган, подписал контракт с папарацци, —Даня остервенело выплевывает каждое слово, — Уёбок, блять. — Он что? С папарацци?! — девушка аж закашлялась на секунду, не веря в происходящее, — что теперь делать? Она двигается к ближе к напряжённому Дане, опирается рукой на тыльную сторону его ладони и смотрит ему в глаза, выпытывая, знает ли он, что делать. Но это же Даня, мать его, Кашин, молод и обгашен, так что ответ значительно успокаивает её. А то, как нервно он берёт телефон и набирает кого-то слегка вводит в замешательство, но не пугает. — Руслан, это пиздец, — парень, тяжко вдыхая, трет переносицу, — Хоффман подложила Моргену контракт о сотрудничестве и он его подписал. Оповести тех, кто ведет с ним дела, что больше, блять, он не в банде, — на неразборчивую реплику по ту сторону трубки он немного разочарованно отвечает, — ну, конечно, в банде, Рус. Достаточно отстранить его на полгода… Моргеншерн почти входит в квартиру подруги, но оказывается остановленным разъярённым Данилой, который тут же хватает первого за шкирку и выводит из здания.Cold sheets. Oh, where's my love? Ледяные простыни. Ох, где моя любовь? I am searching high, I'm searching low in the night Я ищу везде по ночам
Даня толкает парня вперёд на пустой тротуар. По асфальту бешено несутся северные ветра, выбивающие из Алишера всякое понимание происходящего. Ему только разбили сердце, а сейчас, походу, и лицо. Кашин хрустит шеей, а затем вытягивает руки в сторону напарника, не отрывая от него взгляда, резко хрустит пальцами. — Знаешь, почему Хоффман тебя бросила?! — Даня впервые видит у Моргенштерна это выражение лица. Настолько разочарованное. Щенячьи глаза и невероятная тоска в них. Будто вонзили нож в спину и покрутили, а уличный сквозняк продувает дыру в теле. Делать нечего, друг должен рассказать брошенному мальчику всю правду, какой бы она не была, — потому что ей нужен был не ты, — ещё сильнее брови Алишера сводятся к переносице, а зрачки расширяются в темноте не от приятного зрелища.Did she run away? Она сбежала? Did she run away? I don't know Она сбежала? Я не уверен If she ran away Если она сбежала If she ran away, come back home Если она сбежала, пусть вернется домой Just come home Просто вернется домой
Дане приходится перекрикивать шумные потоки ветра, — ей нужен был только контракт на сотрудничество, который ты, блять, очень милосердно подписал! Ты можешь быть ответственнее вообще?! — наконец, Кашин срывается на отчаянный крик, еле отзывающийся внутри напарника из-за мешающего ледяного ветра, — Я не знаю, что делать, понимаешь ты или нет?! Я доверял тебе, блять! Поручил такие ахуительные привелегии, а ты меня подвёл! Всех подвёл, придурок!I got a fear, oh, in my blood У меня внутри страх, он в крови She was carried up into the clouds, high above Она была вознесена на небо, слишком высоко
Как же тяжело осознавать, что твой милый роман был лишь спланированной сценкой для какой-то бумажки. Он правда не заслуживает хоть немного любви?.. — Как ты узнал?.. — Эта блядь сама позвонила и сообщила о том, что мы теперь сосём папарции. Я узнал об этом от неё! — Даня вновь повышает голос, но понимает, что для разбитого друга это чересчур тяжело, поэтому договаривает почти шёпотом благодаря утихшему ветру, — пойми меня правильно, я не могу позволить тебе работать в ближайшее время. Ты отстранён на полгода, Алишер. За рыжеволосым закрывается дверь в подъезд, оставляя Лисю в одиночестве.Did you run away? Did you run away? I don't need to know If you ran away If you ran away, come back home Just come home