***
Придя домой, Сейя обнаружил братьев в гостиной — они вернулись немного раньше, чем он — и хотел было уйти в ванную, когда Тайки обратился к нему: — Если честно, то я уверен, что все, что ни делается — к лучшему. Я рад, что ты больше не будешь отвлекаться на девушек, и вспомнишь о нашей истинной и единственной миссии на этой планете. И пока брюнет переваривал услышанное — он не рассчитывал на особую поддержку родственников, однако не ожидал таких заявлений — Ятен добавил, обращаясь к Тайки: — Более того, он не будет отвлекаться на девушек, которые ему совершенно не подходят. Огромным усилием воли Сейя удержался от желания схватить обоих братьев, особенно старшего, за шиворот и тряхнуть, подобно тряпичной кукле, и процедил: — Это тебе никто не подходит, Ятен, потому что никто не сможет тебя выдержать… А Оданго — одна из ярчайших звезд во вселенной. Мне хорошо с ней, рядом с ней я чувствую себя живым. И не вам меня судить! — Ты забываешь про единственного человека, которого мы любим, который может вернуть нам дом и счастье, — Тайки покачал головой, выражая свое несогласие и осуждение, — и ведешь себя эгоистично, Сейя. Позволь попросить тебя сосредоточиться на работе и призыве принцессы. Издав полный раздражения звук, Сейя развернулся и вышел — у него все кипело внутри. Он и так клял себя за идиотское решение, а тут еще и братья открыто намекнули на то, что он плохо выполнял свои основные обязанности, лишь усугубив его чувство вины. Быстро приняв душ, переодевшись и упав на постель, он ощутил резкое желание позвонить Усаги, еще раз сказать ей, что это была глупость, что фан-клуб никак не сможет встать на их пути, что Соноко не являлась препятствием, и что уже завтра этот проигрыш останется в прошлом как напоминание. Хотелось сказать, что он извлек из случившегося урок и что он хотел быть рядом. Желал так же сидеть с ней под звездами, как пару дней назад, так же радоваться каждой минуте, проведенной вместе, так же тренировать ее, посмеиваться и подбодрять… Он схватил телефон и чертыхнулся, вдруг осознав, что номера Усаги у него не было. Лихорадочно вспоминая, как он мог допустить такую оплошность, Сейя осознал, что они с братьями договорились никому не давать свои номера, потому что тогда они бы со скоростью света распространились среди фанаток, и звонки бы просто разорвали их телефоны; и тогда, и сейчас этот уговор казался парню совершенно разумным, однако Оданго — его Оданго! — несомненно, была исключением, и не иметь ее телефон теперь казалось совершеннейшей дикостью. Он долго лежал, перебирая все возможные варианты, и даже хотел пойти к Усаги, чтобы высказать ей все то, что огнем горело у него внутри, однако все же сумел включить здравый смысл: во-первых, было уже поздно, а во-вторых, по дороге он мог наткнуться на кого-либо из фанаток, что явно не сыграло бы ему на руку. В итоге, битый час проворочавшись в постели, он решил: в двусторонних отношениях «знаменитости — фан-клуб» главным все же было первое звено; в конце концов, кто из этих чокнутых имел какие-либо право диктовать ему, что делать? Он, Сейя Коу, являлся повелителем их сердец и мог обратить любое событие, даже кажущееся безвыходным, в свою пользу! Приняв твердое решение вести себя как обычно на следующий день в школе, общаться с Усаги и в случае чего объясниться с фан-клубом, он все же смог уснуть, хотя сон был весьма неспокойным.***
Едва очутившись в классе, он был приятно удивлен, увидев Усаги за партой — обычно девушка опаздывала; мысль о том, что она, возможно, специально пришла пораньше, чтобы встретиться и пообщаться с ним, согрело Сейе сердце. — Оданго, — негромко обратился он к ней. — Сейя… — Усаги встала. — Я рада тебя видеть… — на пару секунд она замялась, но потом продолжила: — тебе, возможно, покажется это странным, но я весь вечер думала — что теперь будет? Парню не нужно было объяснять, о чем именно велась речь; однако едва он открыл рот, чтобы развеять все ее волнения и сказать ей, что все будет по-прежнему, как дверь в класс распахнулась, и на пороге появилась Соноко. Увидев ее, Усаги вся задрожала — она сразу поняла, что их с Сейей общение никогда не будет прежним, и что все ее страхи воплотились в жизнь. — Сейя, — произнесла старшеклассница, подойдя к ним, — мы, кажется, все обсудили вчера. Я не понимаю, чего ты добиваешься? Брюнет вскинул голову, намереваясь не сдаваться. — Соноко-сан, — ответил он вежливо, но с прохладой в голосе, — я искренне уверен, что вчерашняя ситуация оказалась всего лишь глупой шуткой, и я планирую общаться с Усаги так же, как и раньше. Соноко смерила Усаги взглядом, а потом насмешливо ответила: — Фан-клуб никогда не шутит, Сейя-сама, — она выделила последние слова, — и тебе бы давно пора это понять. А еще мы всегда выполняем условия сделки! — она обвела класс взглядом. — Кто тут самый ответственный из фанатов? Минако и Ами отвели глаза, не желая подставлять подругу, а Тайки и Ятен углубились в свои дела и делали вид, что их вообще не было в помещении; тем не менее, моментально вызвались несколько девушек, и Соноко поручила им следить за Сейей и Усаги во время уроков и перерыва и в случае чего докладывать ей лично — все знали, в каком кабинете ее искать. — Обещания надо выполнять, Сейя, ты ведь не хочешь подмочить свою репутацию, — закончила Соноко и, развернувшись, покинула класс, оставив своего кумира совершенно онемевшим. Усаги быстро смахнула с глаз слезы, чтобы никто не смог увидеть, сколько боли ей пришлось испытать, и вовремя, так как в класс вошел учитель, оповестив о начале урока. Сейя не мог сосредоточиться на занятии — пламя злости и вины обжигало его изнутри, не давая спокойно дышать. Оторвав от тетрадного листа небольшой клочок, он нацарапал на нем «Перемена на крыше» и постарался максимально незаметно привлечь внимание Усаги, слегка потянув ее за хвост; когда ему удалось, то передал ей записку, надеясь, что не попал в поле зрения назначенных Соноко смотрителей. С трудом дождавшись большой перемены, Усаги, стараясь не спешить, отправилась на крышу школы, а Сейя, делая вид, что ему все равно, неторопливо собрал учебники и вышел в коридор. Он шел к выходу, надеясь обмануть окружающих, свернуть в укромном месте и проникнуть на крышу, когда в самый неожиданный момент Соноко и ее лучшие подружки преградили ему путь, появившись словно из ниоткуда, и изрядно его перепугали. — Сейя, я посмотрю, ты настырный, — теперь на лице Соноко не было ни тени улыбки. — Соноко, я ценю твою заботу обо мне, — хмыкнул Сейя, — но не слишком ли ты много на себя берешь? Я могу и буду сам разбираться со своей жизнью! Девушка нахмурилась — ее глаза, казалось, метали молнии. — Сейя, ты же понимаешь, — нотки металла зазвенели в ее голосе, — что ты пытаешься в одиночку пойти против тысяч человек? Фан-клуб — это сила, сила настолько мощная, что мы можем бойкотировать ваш концерт, если захотим. Ты ведь прекрасно знаешь, что может за этим последовать. Фанаты — это те, кто делает тебя знаменитостью. И став звездой, ты так или иначе обязан следовать нашим правилам, потому что ты уже не принадлежишь себе, ты — достояние общественности! И пока Сейя переваривал эту речь, Соноко добавила: — Так что я настоятельно не рекомендую тебе встречаться с этой мартышкой… Если ты, конечно, не хочешь, чтобы с ней невзначай случилась какая-либо неприятность… И тогда Сейя полностью распробовал горький вкус отчаяния, осознав, в какой глубокой пропасти он оказался.