*
Кокичи не имел понятия, чего ожидать, когда Шуичи пригласил его в кофейню, но точно не того, чтобы сидеть напротив Рантаро, в то время как самого Шуичи нигде не было видно. Он опаздывал уже на двадцать минут. Шуичи никогда не опаздывает. Рантаро поставил на столик их напитки, когда телефон в кармане Кокичи завибрировал. Он достал его и прочитал сообщение. СШ: повеселись на своём свидании. Стоп, что? Парень прищурился, перечитывая текст снова и снова. Это и правда был результат всего расследования Шуичи? Свидание с кем-то, с кем ты любишь проводить время, но не испытываешь никаких романтических чувств? Он предположил, что могло было быть и хуже, но находиться рядом с Рантаро слишком долго было опасно. Это был лишь вопрос времени, прежде… — Это от Сайхары-куна? — спросил парень, садясь на сидение напротив и показывая на телефон. — Ага! И, судя по всему, мы на свидании. Лицо Рантаро исказилось в самых разных выражениях, и Кокичи с трудом удержался от смеха. Он натянуто улыбнулся и вздохнул. — Правда? Даже если мы не нравимся друг другу в этом смысле? Ну, думаю, это не важно. Я всё равно должен с тобой кое о чём поговорить. Прекрасно. Кокичи ещё давно это предвидел, но всё равно наклонил голову и ткнул пальцем в щеку, как будто не знал, что сказать. — Хм? О чём ты? — Я просто хотел задать тебе пару вопросов. Ничего такого. Там абсолютно точно было «что-то такое», судя по его тону, но Кокичи всё равно улыбнулся. — Нищищи! Спрашивай, но остерегайся моей лжи! — Он откинулся на спинку стула и закинул руки за голову, пытаясь придать себе более расслабленный вид. Он сможет. Все, что ему нужно делать, — это врать как следует. — Конечно, — Рантаро остановился, чтобы прочистить горло. — Первый вопрос: ты в фэндоме Данганронпы? — Хм… Нет, прости. Не припоминаю такого. — Но разве ты не говорил об этом с Широгане-сан буквально вчера? Сердце Кокичи замерло, когда его ложь просекли, но он не подавал виду. — Ты подслушивал наш разговор? Как грубо, Амами-чан. Ты не уважаешь мою личную жизнь? — То есть ты признаёшь, что это ложь? — То есть ты признаёшь, что не уважаешь меня? — На глазах Кокичи навернулись слёзы, и он резко схватился за сердце. — А я думал, что мы друзья. Н-Неужели вся наша дружба была обманом? — Прости, но переложить все обвинения на меня не выйдет, — сказал Рантаро. — Теперь, когда мы выяснили, что ты в фэндоме Данганронпы, Сайхара-кун ведь тоже в нём? — Разве это то, о чём тебе стоит спрашивать меня? — Вы двое проводите вместе много времени. — Это не значит, что я знаю о нём всё. — Но ты бы хотел этого, не так ли? Кокичи засмеялся. — Конечно хотел бы! Я тааак сильно люблю своих друзей! Включая тебя, Амами-чан. — Ты можешь прекратить врать мне о своих чувствах, — сказал Рантаро, отпивая свой кофе. — Я никому не расскажу. Это не моя работа, а твоя или Сайхары-куна. Парень быстро понял правду, но Кокичи ещё не был готов сдаваться. — Каких чувствах? — спросил он, наклонив голову. — Ты что ли ревнуешь или ещё что-то? — Ома… — Но вопрос в том, ревнуешь ты меня или Сайхару-чан. Ой, блин, на это будет тяжело ответить. Всё-таки мы оба очень милые. — Ом… — Он такой интересный, что у меня иногда болит голова. Я никогда бы не подумал, что он будет читать фанфики, но он на самом деле их читает. И ты знаешь, что он не считает всё, что я говорю, ложью? Он никогда мне не надоедает. А ещё он такой милый со всеми. Он постоянно перед всеми извиняется, даже если это не его вина. Я бы хотел, чтобы он этого не делал, но это лишь делает его ещё более милым. Можешь ли ты поверить, что он первый в топе класса? В смысле, мы всегда ниже его на балл или два, но это не делает его менее умным. Может, не таким умным в вопросах любви, но ты мог об этом догадаться. — Кокичи закончил свою речь с широкой улыбкой. — Я могу понять, почему ты так сильно его любишь. Губы Рантаро изогнулись в странной улыбке. — Не думаю, что я тот, кто в него влюблён, ведь я не разглагольствовал о том, как сильно люблю Сайхару-куна. На самом деле, я бы рискнул предположить и сказал, что это ты в него влюблён. Будет ли это верно? Блять. Его большой рот всё испортил. Кокичи рассмеялся. — Но знаешь, это ведь была ложь. На самом деле я не думаю о Сайхаре-чан в этом ключе. — Нет, это была не ложь, — сказал Рантаро. Он остановился, чтобы показать на грудь Кокичи. — Ты говорил своим сердцем, а не головой. Не знаю насчёт тебя, но мне кажется, что сердце более правдиво в том, чего оно хочет. В каком-то смысле это было странно поэтично: Рантаро улыбался ему с теплотой солнца и показывал на него пальцем, словно дразнил младшего брата. Это был бы очень трогательный момент, который Кокичи запомнил бы на будущее, если бы Рантаро сейчас не разоблачил его ложь. — Вау, кажется, Амами-чан раскусил меня! — наконец-таки пропел Кокичи. Его улыбка дрогнула. — Ладно. У меня может быть, а может и не быть небольшой краш на Сайхару-чан. — Ты — лжец. Этот краш больше, чем Великие Пирамиды. — Ой, заткнись, я знаю, — сплюнул Кокичи, его наполнила горечь. — Я знаю, о чём я лгу. Рантаро пристально смотрел на него. Улыбка была начисто стёрта с его лица. — Тогда ты знаешь, что лжёшь себе о том, что чувствует Сайхара-кун? — Что? — Помнишь, когда вчера Сайхара-кун неожиданно исчез из кабинета? Кокичи кивнул. Он хотел сделать глоток кофе — его движения были дрожащими и неуверенными. Ему с самого начала не нравился этот разговор, и ему определенно не нравилось, к чему он идёт. — Акамацу-сан рассказала мне, что по её мнению произошло, — сказал Рантаро. — Он вышел из класса, потому что думал, что мы заинтересованы друг в друге. Я не знаю, почему он так подумал, когда буквально пришёл ко мне по поводу безответной любви, но таковы были его мысли. — То есть другими словами… он ревновал? — Да. — Нас? — Ага. — Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышал. Рантаро пожал плечами. — Разве тебе не интересно, почему он ревновал? Кокичи точно знал, к чему он клонит, но он не мог принять ничего, кроме правды, а чувства, на которые намекал Рантаро, ей не являлись. Этого просто не может быть. — Нет, мне не интересно, потому что я не нравлюсь Сайхаре-чан в этом смысле. Просто не могу. — Почему нет? — Потому что я лжец. Кто хочет быть с лжецом? — Ты будешь удивлён. — Позволь мне перефразировать. Почему Сайхара-чан должен хотеть быть с лжецом? Хорошая попытка, Амами-чан, но ты не можешь лгать абсолютному лжецу. Рантаро вздохнул, помотав головой. — Если это то, во что ты хочешь верить, то хорошо. Просто знай. — Он скрестил руки. — Чем больше ты избегаешь разговоров об этом, тем сильнее ранишь Сайхару-куна. Если ты не хочешь ранить его, тогда хотя бы поговори с ним о своих чувствах. — Судя по тому, как ты говоришь об этом, я уже его ранил. — Да, но ты можешь это исправить. — Исправить? Как я могу исправить что-то подобное? — Уверен, ты это поймёшь. Всё-таки ты сосредоточен на «фикс-ит» фанфиках. Кокичи прищурился. — Стой… — Да, да. Я знаю, что ты — КингХорс. — Откуда? Рантаро одарил его пустым взглядом. — На уроках я сижу буквально за тобой. Половину времени ты пялишься на Сайхару-куна, а вторую половину — пишешь в своей тетради. Ты очевиден. Кроме того, все эти «нищищи», которые ты всегда ставишь в комментариях, тебя выдают. Я тоже читаю твои фанфики, знаешь ли. — Он остановился, чтобы улыбнуться и взъерошить волосы парня. — Не волнуйся. Я никому не расскажу. Просто пообещай, что учтёшь то, что я сказал, ладно? — Он выбросил свой напиток в ближайшую урну, прежде чем покинуть заведение. Кокичи уставился на то место, где только что стоял Рантаро, и перестал улыбаться. Как ни старался Кокичи, он не смог скрыть правду от Рантаро, хотя у него было такое чувство, будто парень уже знал правду, и ему просто нужно было её подтверждение. Неужели он потерял способность лгать? В их разговоре это определенно выглядело именно так. Кокичи провёл пальцем по столу, создавая невидимые слова и складывая их вместе. Во-первых, он должен признать, что Рантаро знал о его краше на Шуичи и о том, что он — КингХорс. Он знал, что Рантаро способен держать рот на замке, но не мог не волноваться даже самую малость. Во-вторых, Шуичи, очевидно, обращался к Рантаро за советом по поводу безответной любви. Это не имело бы смысла, если бы сам Шуичи не был влюблён и не подтвердил, что его краш не любит его в ответ. Вопрос был только в том, подпадает он под троп безответной любви или на-самом-деле-не-безответной любви. Хоть раз Кокичи развлекала фантазия о том, что Шуичи любит его в ответ. Он переключился на линзы для анализа характеров и уставился на стол. Если бы он и правда был «безответно» влюблён, как предполагал Рантаро, это бы… действительно имело какой-то смысл. Для Шуичи расследование о краше Кокичи было бы способом попытаться двигаться дальше (хотя оно, кажется, с треском проваливалось). Всё, что он делал по поводу краша Кокичи, хоть это и было неправильно по стольким пунктам, что он не знал, с чего начать, имело благие намерения. Почти так же, как если бы его целью было сделать Кокичи счастливым… Как нелепо. Это было почти так же эгоистично, как и весь его аккаунт на Фикбуке. Но когда Кокичи снял свои линзы для анализа характеров и посмотрел вверх, всё осталось прежним. Парень разбил свои линзы вдребезги и выбросил их вместе с кофейным стаканчиком. Возможно, это было не физически, но в его голове оставалось место только для одного лжеца, и это был он сам.*
АК: ты уверена, что это сработает, широгане-сан? ЦШ: это лучшее, что мы можем. ты же видела его с амами-куном АР: я, на самом деле, думал, что он убьёт меня ЦШ: всем плевать, норми АР: грубо АК: ты уверена, что он не поймёт? во всём, кроме романтики, он довольно умный ЦШ: у тебя есть идея получше? АР: мы просто говорим, что было бы разумно ещё раз всё обдумать и взвесить все «за» и «против» ИМ: слишком поздно, я уже сделала это АК: ИРУМА-САН АР: окей, отбросим все предположения, тогда мы должны придерживаться плана ЦШ: сообщите мне, когда закончите. Я уже выполнила свою часть с учителями*
МегаИзобретатель эй, педик, ты всё ещё постишь это ангстовое дерьмо? какого хуя ты продолжаешь разбивать мое сердце, как ты смеешь. Но ты так круто пишешь? Продолжай в том же духе, чувак, надеюсь, ты не получишь писательский блок ПианоИдиот Вау, только я подумала, что эта история не может быть лучше, как вы снова доказали, что я неправа! Мне так нравятся взаимодействия между детективом и воришкой, особенно их признание в последней главе. Не могу дождаться, чтобы увидеть, как всё закончится! Авокадо Не могу поверить… Что ты так сильно ранил мое сердце… Я наблюдатель, так что не знаю, что ещё сказать, кроме того, что это правда разбило моё сердце. Теперь, когда тайное уже стало явным, и скоро выйдет последняя глава, мне интересно, что произойдет дальше… Кокичи прикрыл рот рукой, чтобы подавить улыбку, появившуюся на его лице. Его тяжёлая работа принесла свои плоды. Его сердце словно взорвалось от счастья, когда он читал и перечитывал поток комментариев, полученных под последней главой. Когда он прокрутил вверх, оценок было значительно больше, чем в предыдущих главах, которые он загрузил. Что же в этой главе заставило людей внезапно так сильно её полюбить? Он не мог видеть никаких очевидных признаков, например кульминация или какой-то конкретный момент, который понравился бы его читателям. Единственным правдоподобным выводом было то, что они ждали выхода последней главы. Но скоро у него должны начаться множество проектов, и учителя вдруг стали давать ему больше домашних заданий… Осталось сделать лишь одну вещь. Кокичи открыл черновик и положил руки на клавиатуру, в голове у него пронеслись первые возможные строки. На него давили, чтобы он поскорее закончил последнюю главу, но ему было всё равно. Он удивит своих читателей быстрым выходом главы, и мир ничего не сможет с этим сделать.*
Оказывается, есть что-то, что мир может с этим сделать. — Сайхара-чан, поверь мне, я могу писать. Верни мне мой ноутбук. Шуичи посмотрел на то, как Кокичи изо всех сил пытался встать с кровати, и покачал головой, передавая ноутбук Цумуги. — Ома-кун, ты даже с кровати встать не можешь. Наша работа превратится в кошмар, если ты будешь писать сейчас. — Мне всё равно, мои первые черновики всё равно всегда грязные. — Кокичи впился взглядом в удаляющуюся фигуру Цумуги. Его взгляд стал еще более злобным, когда дверь в его комнату закрылась. — Я не могу верить вам двоим. Ты смеешь ослушаться моих приказов? — Да, я смею ослушаться твоих приказов, когда ты вредишь себе, — со вздохом сказал Шуичи. Он покачал головой и потер большим пальцем тыльную сторону ладони Кокичи. — Я просто хочу, чтобы ты хоть раз позаботился о себе. Ты не можешь писать, когда ты мёртв. Вместо того, чтобы улыбнуться и едко пошутить, Кокичи отвёл взгляд. Его голос превратился в невнятное бормотание. — Да, я знаю. Прости. Шуичи одарил его уставшей улыбкой. — Ты настолько устал, что даже не можешь лгать. Пожалуйста, отдыхай. — Он подтянул одеяло к шее Кокичи. Кокичи надулся, но все равно завернулся в одеяло. Они оставались в тишине, пока он не заговорил более мягким голосом. — Ты хороший человек, Сайхара-чан, ты это знаешь? — В смысле… По сути, я бы и не назвал себя плохим человеком, но… — Тсс… просто поверь мне. Шуичи с опаской взглянул на парня. Неужели Кокичи бредит настолько, что теряет здравый смысл? В конце концов, он не спал уже три дня подряд. — И раз ты такой хороший человек, ты заберёшь для меня ноутбук назад. — Нет. — Почему нет? Шуичи вздохнул. — Ома-кун, ты разбудил всё общежитие в пять часов утра своим криком, когда подобрал для чего-то нужное слово. Мы все подумали, что ты умираешь или что-то столь же ужасное. Кокичи открыл рот, чтобы посмеяться, но вместо этого пару раз покашлял. Его голос прозвучал как слабый скрежет, от которого у Шуичи заболело сердце, а его тревоги взлетели до небес. — Но Харукава-чан ведь была бы рада, а? — В смысле… может быть. Но не я. — Парень собрал весь страх, бурлящий в его животе, и отбросил его, чтобы посмотреть прямо Кокичи в глаза. — И твои читатели тоже. Я твой друг, читатель и бета. Ты можешь просто позаботиться о себе? — Ничего не поделаешь, — сказал Кокичи с дрожью в голосе. — На меня снизошло вдохновение, и я буду писать как ветер, пока меня снова не настиг писательский блок. Это было странно. Всего неделю назад Шуичи отчётливо помнил, как парень жаловался на то, что он не мог подобрать слов. — Откуда такое внезапное вдохновение? — Президент Австралии пригласил меня прочитать ему последнюю главу, как сказку на ночь. Это большая честь, знаешь? — В Австралии премьер-министр, а не президент. Ты лжёшь. — Нищищи! Снова меня раскусил! — Кокичи хотел было сцепить руки за головой, но понял, что лежит в кровати и не может ими двигать. — Правда в том, что последняя глава получила тонну любви. Это огромная мотивация. — Но разве это не была «ангстовая» глава? Парень пожал плечами, его улыбка исчезла. — Я знаю. Это странно, не так ли? Но я не жалуюсь. — Ты заметил, что это странно? — Спокойной ночи, Сайхара-чан. Люблю тебя! — Ч-Что? В ответ Кокичи вырубился и рухнул от истощения, а его голова упала на колени Шуичи. Его дыхание замедлилось до ровного ритма. Даже когда он спал, его губы были приподняты в мягкой улыбке. Кокичи его любит? От этой мысли в сердце парня взрывались фейерверки. Он знал, что Кокичи обычно лгал о своих чувствах и дразнил его при каждом удобном случае, поэтому не мог это подтвердить. И всё же он не мог не удивляться. Шуичи знал, что Кокичи не видит румянца на его лице, но он скрестил пальцы и не почувствовал, как его сердце внезапно забилось, как барабан. Это был первый раз, когда он видел Кокичи по-настоящему спящим (по крайней мере, он на это надеялся. Если он проснётся от того, что делает Шуичи, он не оставит это в течении нескольких недель). Он подавил желание запустить пальцы в его волосы и остановился, чтобы подумать. Хотя Шуичи и не следил за фанфиками Кокичи так долго, короткое сообщение Цумуги подтвердило, что последняя глава была серьезной аномалией в статистике, которую она отслеживала с тех пор, как стала его бетой. «Ангстовые» главы, как правило, способствовали большому количеству подписок и комментариев, но они никогда не получали и половины оценок или просмотров, которые получали главы с флаффом. Последняя глава собрала больше всего комментариев и оценок в истории фанфика, и она вышла меньше недели назад. Данные не лгали, но на его плечи лёг анализ. Неожиданно он не смог нихрена проанализаировать. Почему эта глава так выстрелила? Что насчет её содержания, что убедило так много читателей внезапно вложить в неё всю свою любовь? Или это вообще было не из-за содержания? Может, он упустил ещё какой-то фактор… Шуичи вырвался из своих мыслей, когда голова, лежащая у него на коленях, повернулась на другую сторону. Он улыбнулся и заправил прядь волос Кокичи за ухо. Возможно, в душе Шуичи и был детективом, но прежде всего он был личностью. Людям позволялось чувствовать смущение, разочарование, восхищение, импульсивность. Раскрывать правду — не их обязанность. Поэтому Шуичи что-то напевал, поглаживая Кокичи по щеке, и заметил, что улыбка на его губах стала чуть мягче. Он чуть не подпрыгнул, когда тело прильнуло к прикосновению, но с облегчением вздохнул, услышав все более знакомый храп. Он может оставить работу на другой день. А пока он будет наслаждаться редким моментом покоя.