Ромашковый чай

На следующий день между лекциями Лютик решительно подходит к Трисс. Он зовёт её по имени, она оборачивается, и по её лицу видно: она плакала. Лютик чувствует себя отвратительно. — Трисс, я... — начинает он, пытается подобрать слова, но она перебивает его. — Не надо, Лютик. Я всё понимаю. — Дай мне объяснить. —Я видела вас вчера. С тем человеком, которого ты рисовал, — Трисс говорит твёрдо, но её голос слегка дрожит. — Это ничего не значит, — поспешно отвечает Лютик, чувствуя, как замирает сердце. — Ничего? Уверен? Ты врезался в меня и даже не заметил. Лютик вспоминает, что краем глаза видел мелькнувшие рыжие волосы, извиняясь перед девушкой, которую случайно толкнул накануне. Он трёт лицо руками, понимая, что Трисс абсолютно права. — Я никому не скажу, Лютик. Просто спасибо тебе за то, что не стал больше мне врать, — она кладёт руку на его локоть, рукавом вытирает выступившие на глазах слёзы и добавляет еле слышно: — Теперь я знаю, как ты выглядишь, когда действительно влюблён. Лютика бросает в жар, он не может подобрать слов. Его ладонь накрывает пальцы девушки, какое-то время они молчат. — Прости меня, Трисс. Если сможешь. Ему самому нестерпимо больно. Трисс кивает, напоследок слегка сжимает его руку и, не оборачиваясь, уходит. Даже со спины заметно, что она снова плачет. *** Спустя ещё несколько лекций Лютик, совершенно разбитый, наконец выходит из колледжа и направляется к воротам. В его голове творится неразбериха. Ему больно за Трисс, он чувствует себя виновным в её слезах. Он с ужасом понимает, что она права абсолютно во всём. Что ты делаешь со своей жизнью, Лютик? Недалеко от ворот припаркован байк, Геральт стоит, прислонившись к нему спиной, одну руку закинув на руль, высматривая Лютика в толпе. Лютик встречается с ним взглядом, и сердце уходит в пятки. — Почему ты здесь? — спрашивает он и отчаянно краснеет. — Ты обещал показать мне город, — Геральт улыбается, перекидывает ногу через седло и, в точности как в первый вечер, протягивает руку. Лютик смотрит на эту манящую улыбку. Всё вокруг становится неважным. Он цепляется за протянутую ладонь, садится сзади, обхватывает Геральта за талию. Он ныряет с головой. Прямо в омут. И ему плевать, если он не спасётся. Скорость. Ветер свистит в ушах. Кожаная куртка. Тот самый запах. Мир рушится на части. *** — Сейчас - налево! — направляет Лютик, перекрикивая рёв мотоцикла. Он хочет показать этому человеку свои самые сокровенные и любимые места: те, о которых не знает больше никто из его знакомых. Одно из них - холм, с которого видно весь город, как на ладони. Геральт послушно поворачивает, припарковывает байк, когда они подъезжают к бордюру, и Лютик смотрит на него, затаив дыхание. Он ведёт Геральта прямо на вершину холма по мягкой густой траве. — Снимай обувь, — внезапно говорит Лютик и сам сбрасывает кроссовки вместе с носками. — Зачем? — Геральт с прищуром смотрит на него. — Ты поймёшь. Геральт пожимает плечами и снимает ботинки и носки, оставаясь босиком. Ноги касаются прохладной зелени. Трава окутывает, заставляет забыть обо всём, что осталось там, где закончился серый асфальт. Геральт закрывает глаза. Блаженство. — Ну? — Лютик с детской улыбкой выжидающе наблюдает за ним. Геральт не находит слов, лишь кивает и тепло улыбается в ответ. Они добираются до вершины холма и садятся прямо на землю под большим раскидистым деревом. Солнце золотом освещает город, пробиваясь сквозь облака, в воздухе повис аромат полевых цветов и зелени. Первая неделя мая. Вокруг - ни души. — Тебе здесь нравится? — спрашивает Лютик. — Очень, — Геральт смотрит на него. — Странно, что здесь никого нет. — Сюда редко кто-то заглядывает. Люди слишком увлечены городской суетой. — А ты как нашёл это место? — Я с самого детства всегда прихожу сюда, когда мне тоскливо. Смотрю на узкие улицы, кофейни, дома. А потом поднимаю глаза на небо. Смотри, вот это облако похоже на бегемота, — Лютик указывает вверх. — А вот это - на волка. Геральт смотрит. Долго, внимательно, разглядывая каждую веснушку на мальчишеском носу, мягкий изгиб пушистых ресниц и россыпь родинок на светлой шее. И лишь потом устремляет взгляд в небесную синеву. — Вон в том облаке я вижу корону, — продолжает Лютик. — А это... — А это похоже на лошадь, — произносит Геральт. — Ты... тоже это видишь? — у Лютика замирает сердце. — Я думал, только я такой идиот, — он смеётся, очаровательно запрокидывая голову. — Идиотов здесь, как минимум, двое, — Геральту тоже становится весело. — Впрочем, как максимум, тоже. Вокруг больше никого. Ни с того ни с сего оба начинают хохотать. Геральт гасит смех в собственных ладонях, Лютик откидывается на траву. Отсмеявшись, спустя какое-то время Лютик поднимается, внимательно смотрит на Геральта и наконец решается задать вопрос: — Скажи... — Ммм? — Почему у тебя седые волосы? Извини, если что-то не так, просто... этот вопрос мучает меня с самой первой встречи, — признаётся Лютик и стремительно краснеет. Геральт медлит, прежде чем ответить. — Это врождённая мутация. Все в моём роду седеют уже к двадцати пяти. И у всех жёлтые глаза. Всегда считал это уродством. — А мне нравится, — смущённо говорит Лютик. Они сидят на траве, их руки - в паре сантиметров друг от друга. Так близко. Так чертовски близко. Геральт прикасается к кисти Лютика, он вздрагивает, но не отнимает руки, вместо этого дотрагиваясь в ответ. В голове зажигаются звёзды. Пальцы невесомо касаются друг друга. Оба они молчат, потому что слова здесь лишние. *** Лютик радостно улыбается, когда видит Геральта, который снова ждёт его возле колледжа, и спрашивает: — Что ты хочешь увидеть сегодня? — Ты как-то говорил, что можешь сыграть для меня на лютне. — Могу, просто... — Ммм? — Придётся заехать ко мне домой. Я же не таскаю её с собой в колледж. Дома сейчас никого, — Лютик становится пунцовым от собственных мыслей. Лютик, о чём ты мечтаешь? — Хорошо, — кивает Геральт. — Садись. Байк подъезжает к симпатичному двухэтажному коттеджу. — Если хочешь, можем выпить чаю, — Лютик снова отчаянно краснеет. — Только если этого хочешь ты, — Геральт понимающе улыбается. — И если ты мне доверяешь. Не каждый пустит незнакомца в дом. — Ты - не незнакомец. Лютик доверяет. Сам не понимая, почему, он бесконечно доверяет человеку, которого знает меньше двух недель. Он решительно поворачивает ключ в замочной скважине и приглашающе распахивает дверь. Кидди, большая белая овчарка, с радостным лаем бросается на хозяина и вылизывает его руки и рубашку, он заливисто смеётся и пытается призвать собаку к порядку: — Спокойно, Кидди, у нас гость, веди себя прилично. Геральт смотрит на Лютика и с улыбкой качает головой. Ребёнок, совсем ребёнок. Овчарка наконец отскакивает от Лютика и подбегает к Геральту, тот протягивает ей ладонь. Мокрый собачий нос утыкается в шершавую кожу. — Проходи, не стой на пороге, — спохватывается Лютик. — Я сейчас заварю чай. — Ромашковый? — улыбается Геральт. — Именно. Жаль, клубники нет. А вот мяты и мелиссы на один чайник хватит. Обои оливкового цвета, деревянный стол и белый кухонный гарнитур. Кухня, переходящая в гостиную, где расположены белый пушистый ковёр, плазма, большой диван и журнальный столик с кипой каких-то брошюр. — Где твои родители? — интересуется Геральт, гладя собаку по мохнатой голове. — Они с Эсси уехали к родственникам до вечера. Эсси - моя сестра. — Почему ты не поехал? — Долги по учёбе, — Лютик смущённо опускает глаза. — Хмм, — Геральт скептически изгибает бровь. — А на самом деле? — А на самом деле ты скоро уедешь. И я хочу проводить с тобой каждую минуту, — не задумываясь, выпаливает Лютик и пугается собственной откровенности, поэтому поспешно и спутанно добавляет: — В смысле, если ты... если я... если ты хочешь, если я тебя не... — Лютик, — Геральт перебивает его. И снова внимательный взгляд жёлтых глаз. — Хочу. «Хочу.» Этого оказывается достаточно для того, чтобы по спине Лютика в который раз пробежали мурашки. Чай разлит по чашкам, ароматы ромашки, мелиссы и мяты смешиваются между собой и создают расслабленную атмосферу. Лютик ставит на стол хрустальную вазочку, доверху наполненную конфетами. — Есть ещё печенье с шоколадом, — он нервничает и пытается скрыть это за суетой. — Могу приготовить сэндвичи. — Лютик, — Геральт мягко останавливает его. — Садись. Пей чай. Я не голоден. Широкая тёплая ладонь накрывает дрожащие пальцы Лютика. Кончик его языка пробегает по пересохшим от волнения губам. Он садится рядом с Геральтом, смотрит на него пронзительно-синими глазами. Он хочет впитать в себя каждую чёрточку этого человека. И плевать, что Геральт скоро уедет. Плевать, что они больше не встретятся. Здесь и сейчас. Взгляд скользит по прядям седых волос, густым бровям, медовым глазам с едва заметным прищуром, задерживается на губах и шее - там, где бьётся пульс, и больше всего на свете Лютику хочется прижаться поцелуем к этой бледной коже. Вместо этого он с сожалением отрывает взгляд и говорит: — Я сейчас вернусь. Хочу принести лютню. Геральт кивает. Его пальцы медленно выпускают чужую руку, он перемещает ладонь на пушистую макушку Кидди, которая всё это время сидела у его ног. Лютик поднимается вверх по лестнице. Его то и дело бросает в дрожь от волнения. Он закидывает сумку с книгами на кровать, вытаскивает лютню из чехла и спускается вниз, бережно держа её в руках. Картина, которую он застаёт, вернувшись на первый этаж, заставляет его сердце совершить кульбит. Геральт сидит прямо на ковре в гостиной, согнув ноги в коленях, рядом с ним - Кидди. Её белая шерсть почти сливается с ворсом ковра, и издалека заметны только чёрные глаза и умилительный нос. Собачья голова ложится на колено Геральта, тот обеими руками треплет её за уши с невероятно тёплой улыбкой. — Вы... такие милые, — Лютик не замечает, как у него вырывается эта фраза. Геральт добродушно усмехается. Лютик подходит и опускается на ковёр рядом с ним. — Она красивая, — Геральт с интересом смотрит на лютню и осторожно проводит пальцами по грифу. — Чем отличается от гитары? — У неё чуть-чуть другой звук и другой строй. Конкретно у этой - шесть струн, как и у гитары, но бывают разные виды. Есть лютни даже с четырнадцатью струнами. Если захотеть, можно достать и такую. Ты разбираешься в музыке? — Лютик с интересом смотрит на собеседника. — Совсем немного,— улыбается Геральт. — Сыграешь мне что-нибудь? Лютик кивает, его пальцы немного дрожат, но он уверенно перехватывает инструмент так, чтобы было удобно играть, и берёт первый аккорд. — Nice to meet you. Where you’ve been? I could show you incredible things. Музыка разливается по комнате и заполняет собой всё пространство. Нежный, сладкий голос Лютика успокаивает, обволакивает, укутывает теплотой. — Magic, madness, heaven, sins. Saw you there and I thought... Глаза Лютика были закрыты всё время, пока он пел, но сейчас он смотрит прямо на Геральта. — Oh my god - Look at that face. You look like my next mistake. Love’s a game. Wanna play? «Хочу». Это слово, сказанное низким бархатным голосом, до сих пор звучит в голове у Лютика. И Лютик тоже хочет. Всего и сразу. Прижаться к этому мускулистому телу, покрыть поцелуями бледную кожу, сорвать рубашку и дотронуться до обнажённой груди. Он постепенно доходит до припева. — So it’s gonna be forever Or it’s gonna go down in flames. Плевать, чем всё это закончится. Ты пропал, Лютик. Пропал навсегда. Ладонь Геральта ложится на его колено, он вздрагивает и с шумным выдохом едва допевает последнюю ноту. Медленно откладывает инструмент и смотрит в пронзительные медовые глаза. — Песня Тейлор, сыгранная на лютне? Интересно звучит. И ты потрясающе поёшь, — Геральт восхищается абсолютно искренне. Во рту у Лютика - маленький вишнёвый леденец. Геральт замечает это, когда он взволнованно приоткрывает губы, дышит часто и поверхностно. Кончик его языка, тёмно-красный от карамели, несколько раз пробегает по губам, окрашивая и их тоже. Cherry lips, crystal skies. I could show you incredible things. Геральт подаётся вперёд и касается тёплой ладонью шеи Лютика, чувствует бьющийся с бешеной скоростью пульс. Слишком близко. Лютик срывается первым. Он впивается в губы Геральта, целует его исступлённо, так, будто от этого зависит его жизнь. Он втягивает его губы своими, руки хватаются за широкие плечи, путаются в серебристых волосах, дыхание сбивается. Он хочет впитать его в себя. Без остатка. Раствориться в нём. Навсегда исчезнуть. Сладость вишнёвого леденца, вкус чужих губ. Геральт целует мягко, словно боясь спугнуть всё, что сейчас происходит, но, когда он не сдерживается и прикусывает чужую губу, из груди Лютика вырывается тихий стон удовольствия, и за этим укусом следуют другие, более сильные. Геральт покрывает поцелуями его лицо: веснушчатый кончик носа, раскрасневшиеся щёки, трепещущие веки и мягкий изгиб светлых ресниц. Лютик, целуя в ответ, цепляется за его плечи, будто хватаясь за спасительную соломинку. Звёзды взрываются. *** Остаток дня они проводят в долгих разговорах и затяжных поцелуях. Геральт рассказывает о местах, где успел побывать за всю жизнь, Лютик с интересом слушает, заворожённо глядя на их сплетённые пальцы. Геральт успевает покинуть дом за полчаса до приезда родителей Лютика. Поздним вечером, засыпая, Лютик всё ещё чувствует вкус Геральта на своих губах.