Четыре мушкетера "против" Бюсси

- Значит, он не прислушался, - покачал головой Атос, выслушав рассказ друга. – Ну а вы, дорогой д’Артаньян, что вы делали на улице Сент-Антуан в такой поздний час? Впрочем, прошу прощения, это, вероятно, личное. Гасконец невольно покраснел – ему не хотелось рассказывать о визите к леди Кларик, поскольку это наверняка потянуло бы за собой вопросы относительно его чувств к Констанции Бонасье. Вопросов, конечно, не произнесенных вслух, однако сам, обладая живым и острым умом, д’Артаньян понимал, что его друг должен обо всем этом думать. А если добавить сюда еще и его историю любви!.. - Давайте-ка лучше вернемся к ночным событиям, - тактично продолжил Атос. – Вы говорите, что больше ничего не знаете о Бюсси? Разговор этот происходил в карауле в Лувре, а потому друзья поминутно были вынуждены прерываться, с кем-то раскланиваться, на кого-то смотреть с должным вниманием или даже презрением. - Абсолютно ничего! – кивнул д’Артаньян. – Служанка ответила мне из-за окошечка двери, попросила прислать врача, но не приходить самому. Она была вполне убедительна, сказала, что госпожа дома одна, а потому я для них столь же опасен, как и иные грабители. Я привел лекаря, отступил от дома, чтобы они не подумали, что я решу ворваться, убедился, что тот вошел в дом. - Вы дождались его после? - Я не мог, - д’Артаньян вновь слегка покраснел. – Я… и так… очень задержался… из-за миньонов. - Да, разумеется. - Черт возьми, вы правы! Я должен был… - Нет, не должны были! – оборвал его Атос. – Вчера этот бахвал получил предупреждение – заметьте, от человека, заслуживающего доверия. Однако пренебрег им! Это не храбрость, а глупость. - Возможно, у него были на то причины! Право, Атос, разве вы испугались бы? Разве вы отступили бы? - Вы задаете странный вопрос, д’Артаньян. Странный, потому что нет ничего более глупого, чем играть по правилам, которые диктуют убийцы. Неужели вы полагаете достойным это? - Но уступить?! - Нет. Довольно было прямо обратиться к этим мерзавцам: «Господа, если вы желаете говорить со мной, то я к вашим услугам тогда и когда вам угодно! Давайте решим это дело, как люди благородные! Я готов пригласить на нашу встречу своих друзей и заранее готов дать вам согласие на это от их имени, либо же драться с вами по очереди. В противном случае я при всех назову вас трусами!» - Возможно, вы правы. Однако господин де Бюсси, я полагаю, из тех, кто не боится выйти и против пяти разом. - Господин де Бюсси – бахвал! И если бы не вы и эта случайно открытая дверь, неизвестно, чем для него закончилась бы эта встреча – возможно, это была бы его последняя бравада в жизни. Атос, конечно же, был прав. Гасконец хорошо помнил, в каком состоянии застал драку – несомненно, Бюсси изрядно потрепал всех своих противников, но и его собственные силы были на исходе. Граф воспользовался появлением д’Артаньяна и, пока тот пререкался с миньонами, скрылся за дверью какого-то дома. Миньоны пытались ворваться – тщетно. Гасконец пытался ввязаться в драку с ними – тоже безрезультатно, господин д’Эпернон лишь процедил, что к нему у них счетов нет, а их дела его не касаются. Так и вышло, что господа удалились залечивать раны, а д’Артаньян мог лишь досадовать другу на то, что ничего и не сделал в драке. - Однако, если речь шла… - гасконец попытался придумать достойную причину. – Скажем, о даме и ее репутации! - О даме! – фыркнул Атос. – Разумеется. Какая-то соблазнительница с Королевской площади, именно потому миньоны и выбрали такое место для засады – как раз чтобы Бюсси не мог его миновать. - С Королевской площади? – на этот раз д’Артаньян побелел при мысли, что он может знать... Он был совсем недавно представлен леди Кларик. И, справедливости ради, был пока лишь гостем в ее доме. Вот только то, что Миледи на сей раз назначила довольно поздний час для встречи-визита, заставляла кровь кипеть, а воображение – додумывать то, чего и быть не могло. Наверное… Или это все было специально? Что если Миледи, желая поощрить графа де Бюсси к более активным действиям, хотела дать ему понять: он не единственный ее поклонник? Впрочем, как тогда понимать то, что капитан гвардейцев ушел задолго до прибытия д’Артаньяна? Нет, не получается. Как не выходит и думать, что Миледи желает большего, чем флирт, ведь она не могла точно знать, в котором часу ее покинет граф. Д’Артаньян и не предполагал, насколько близок в своих размышлениях – Миледи и вправду желала заставить Бюсси действовать: ее несколько утомили ухаживания гостя, который определенно не спешил предложить ей руку, сердце и прилагающиеся к ним титул и земли, а свою ночь недавняя вдова тоже не спешила подарить, резонно полагая, что на этом все может и завершиться. Граф обычно задерживался у нее на долгое время, потому леди Кларик была уверена, что он пересечется с гасконцем (возможно, даже в ревности вызовет его на дуэль и убьет, но это пустяк). Эта встреча заставит Бюсси думать, что Миледи достаточно богата, чтобы искать себе мужа не ради титула и денег, а заодно напомнит, что он сам может получить отказ в этом доме в любой момент. Однако в этот раз граф отчего-то не стал засиживаться, напротив, очень скоро пожелал уйти, и никакие уговоры дамы не действовали. Гасконец же, вопреки слабой надежде Миледи, в этот раз был не так горяч и не прибыл раньше назначенного часа. Как мы знаем, он, напротив, прибыл позже, из-за чего застал хозяйку дома в отвратительном расположении духа и, несмотря на многочисленные и самые искренние извинения в опоздании, но предпочитая умолчать о своем позднем приключении, где он почти и не участвовал, был вынужден почти немедленно откланяться. Не понимая причин такого состояния дамы и видя в этом лишь свою вину, д’Артаньян на обратном пути и не подумал о том, чтобы постучаться в дом на улице Сент-Антуан или попробовать обратиться вновь к лекарю – если тот уже вернулся, то мог бы ответить, как здоровье господина де Бюсси. Пожалуй, именно поэтому он и почувствовал укор в словах друга – укор, которого не было. Но… эти мучения немедленно же и отпали, потому что в данный момент на пороге появился сам господин де Бюсси. Вновь, как и накануне, в сопровождении юного пажа, о чем говорила ливрея его рода. *** - Господин д’Артаньян! – при виде юноши капитан гвардейцев направился прямиком к ним. – Рад видеть вас в добром здравии. - И я вас, господин де Бюсси! Атос ограничился молчаливым поклоном, который был ему возвращен с тем же изяществом, но, внимательно приглядевшись, можно было заметить, что капитан не так свободно движется, как обычно. Сам граф старался делать вид, что находится в добром здравии, да и волновало его не собственное состояние – он отчего-то странно прищурился, будто бы оценивал слова д’Артаньяна, проверял их на некий глубинный смысл и свои догадки. И в итоге кивнул своим мыслям. - Должен признать, сударь, что у меня сейчас важное дело. Однако после я желал бы переговорить с вами наедине. Когда и где вам будет удобно. Я лишь просил бы, чтобы это было как можно скорее. - Занятное приглашение, - дерзко усмехнулся д’Артаньян. – Но я готов уверить вас, что не стану от него уклоняться. - Уверяю вас, - чуть улыбнулся Бюсси, - что вы неправильно меня поняли. Мой разговор означает только разговор. - Как вам будет угодно. Со своей стороны уверяю вас, что готов к любой беседе – наедине или с друзьями, как вы пожелаете. - Пока наедине, - повторил Бюсси. – Вы ошибаетесь в ваших рассуждениях, напротив, я готов немедленно же заявить при господине Атосе, что признателен вам за ваше неожиданное появление. - Такое ли неожиданное! – пробормотал себе под нос гасконец, который никак не мог найти ответ поведению Миледи. Бюсси ответил ему удивленным взглядом, на который д’Артаньян пока не был готов отвечать, потому произнес: - Найти меня легко, я буду здесь, нынче я несу караул. Так что заканчивайте ваши срочные дела и приходите. - Хотя на вашем месте, - послышался вкрадчивый голос Арамиса, подошедшего к друзьям, - ну, будь у меня столь очаровательный паж, я опасался бы приводить его в Лувр, эту цитадель разврата! Безразлично, сколь важные дела бы меня сюда вели. Однако, возможно, дело как раз именно в этой цитадели? - Вы очень любезны, господин Арамис, - граф приветствовал бывшего однополчанина поклоном. – Вот только как можно называть цитаделью разврата дворец того, кто столь яростно отстаивает добродетель? - Ей ли вы способствуете, приводя сюда эт… этого мальчика? Или вы тем самым печетесь о спасении от иного греха? Арамис вновь глянул на пажа, так старательно вжимавшегося в стену ниши у окна, что у него были все шансы оказаться принятым за статую, если бы такие ставили здесь. Потому пока его попытки были ничтожны. - О, господин семинарист, я не так чист пред Господом, чтобы рассуждать об этом! – усмехнулся Бюсси. – Потому позвольте нам откланяться, я и вправду спешу засвидетельствовать свое почтение… - Разве его преосвященство в Лувре? – прервал его Арамис. – Его не свалил очередной приступ болезни? - Он в добром здравии, благодарю за ваше беспокойство! И он в самом деле прибыл к королю. Однако я прибыл не к нему. - Я в этом не сомневаюсь, - кивнул Арамис, вновь наблюдая за «пажом», который прятал лицо. - К вашим услугам, господа! – Бюсси воспользовался временной паузой в разговоре, чтобы откланяться. И обернулся к «пажу», который только того и ждал: – Жан, поторопись, нас ждут! - Жан… де Бриссак, я полагаю, - фыркнул Арамис, провожая взглядом графа и девицу и наконец переводя внимание на друзей. – Что этому бахвалу было нужно тут? У нас намечается встреча? - Пока лишь у меня, - отозвался д’Артаньян. – Да и капитан уверил, что это лишь беседа. Не представляю, о чем. - Тем более, что о своей благодарности вам он уже сказал, - добавил Атос. – Этого довольно. - Благодарности? – заинтересовался Арамис. – Но какой? Отчего это капитан гвардейцев благодарит вас, д’Артаньян? - Пожалуй, я дождусь Портоса, - решил тот, посчитав, что во второй раз пересказать свои приключения не сложно, но в третий будет несколько скучновато, а друг не отстанет, желая узнать подробности. *** Еще каких-то полчаса назад тихое утро этого дня вдруг сменилось штормом, и в Лувре стоял такой гул, словно бы эта буря собиралась смести все на своем пути. Хотя можно предположить, что так оно и есть, поскольку источником этого урагана был лично король Франции. - И вы смеете это делать столь открыто?! Так дерзко?! – кричал Людовик. – Кем вы возомнили себя, брат мой?! Гастон глотал обидные обвинения, но не в силах был вставить и слова – ему попросту не давали. Да и главное он уже ответил – он к этому не причастен! Но никаких доказательств у него не было. А все дело в том, что утром Ришелье, узнав о ночном нападении на Бюсси, поспешил к королю. Вот только кроме этого нападения было и еще одно – на него самого. И если поначалу Ришелье не знал, как об этом сообщить Людовику, то с известием о нападении на своего капитана все стало на свои места. Чтобы понять всю картину полностью, нам придется вернуться еще раз в вечер накануне. Вечер, в который Миледи принимала не двух, а целых трех гостей! О последних двоих мы уже рассказали, первым же был Ришелье. Воспользовавшись тем, что большинство дворян света веселились на свадьбе Сен-Люка, кардинал поехал на Королевскую площадь в сопровождении одного лишь верного слуги. Дело, как все вопросы, обсуждаемые с леди Кларик, было слишком щепетильное, чтобы позволять кому-то стать свидетелем его визита к этой даме. Засидевшись у Миледи, Ришелье едва не столкнулся с собственным капитаном, пришлось – смешно сказать! – уходить через вход для слуг. Бюсси был во всем хорош как командующий его гвардией, однако к некоторым шпионским действиям относился презрительно, как большинство старого дворянства. Да и в любом случае, кардинал полагал пока ненужным посвящать в свою затею кого-то еще. Нападение миньонов стало для него полной неожиданностью. И четвертью часа ужаса, потому что в течение этого времени Ришелье был уверен, что эти мерзавцы напали именно на того, на кого и хотели, а их удивление – лишь притворство! Они посланы Марией Медичи и ее младшим сыном… Однако миньоны с почтением отступили. Может быть, они и жалели о своем решении, но все же на убийство кардинала в данный момент не решились. И Ришелье, с трудом удерживаясь от того, чтобы не побежать, покинул злополучный угол улицы, искренне молясь, чтобы мерзавцы не передумали. Оказавшись у себя, кардинал сменил страх на гнев. Он был готов отправиться к королю немедленно, но его остановил вопрос, заданный самому себе: а что он делал на Сент-Антуан в столь поздний час в сопровождении лишь слуги? Где иные слуги? Где выделенные ему гвардейцы? И все это – после известия о разыгравшейся болезни накануне? Не это ли лучший способ уличить его во лжи?! Конечно, Людовик знал о нелюбви своей матери и брата к кардиналу. Но король был не только вспыльчив, но и придирчив во всем, предпочитая выяснять малейшие подробности. И нет сомнений, что он эти подробности затребует, услышав лишь намек на обвинение принца крови! Луи не любит брата и не доверяет ему, но слишком щепетилен во всем, что касается королевского имени! Потому, остыв и еще раз все обдумав, Ришелье пришел к выводу, что пока промолчит, но непременно использует однажды это против своих врагов, надо лишь подобрать нужные доказательства. Утром же все изменилось – узнав о ранении Бюсси, кардинал испугался и обрадовался разом. Испугался, потому что если такой колосс, как граф, был ранен в схватке с миньонами, то что грозило бы ему?! И обрадовался, потому что это событие развязывало ему руки – можно обвинять не принца, а лишь его людей, не в нападении на него, Ришелье, но на его капитана, на его защитника. С этим кардинал и прибыл к королю, велев прибыть туда же позднее и капитану для подтверждения его слов. Начал Ришелье несколько издалека – о том, что этой ночью, по его сведениям, вновь был нарушен эдикт короля о запрете дуэлей. И, пока Луи не успел возмутиться и потребовать казни, добавил: - Хотя я не уверен, государь, что произошедшее можно считать дуэлью, а не попыткой убийства. - Вы все время так говорите, когда желаете выгородить кого-то, монсеньор! – нахмурился Людовик. – Рассказывайте! - Я лишь пытаюсь повторить вашу справедливость суда, - поклонился Ришелье. – Как иначе назвать нападение пятерых на одного? Полагаю, что никак не дуэлью, ваше величество. Но я ни в коей мере не пытаюсь оправдать… - Имена! Кардинал, разумеется, назвал. И сам удивился тому, какой оборот приняло это дело! Людовик, услышав имена, немедленно же заявил, что помнит, как пятеро миньонов накануне на свадьбе выслушивали указания от своего хозяина. И было это после того, как Бюсси ответил Гастону на его колкость! Принц был немедленно вызван в Лувр, Ришелье же поторопился покинуть кабинет короля. Однако, несмотря на то, что братья были в комнате одни, даже через закрытую дверь в коридор доносились крики Людовика. *** Бюсси, убедившись, что его присутствие у короля пока не нужно, занялся тем, что занимало его мысли более всего. А потому в первую очередь он отыскал опять мушкетеров и их юного друга. - Я хотел просить вас, господин д’Артаньян, свидетельствовать перед королем обо всем произошедшем, - начал издалека он, - но сейчас полагаю это излишним, его величество уже и так все решил. - Об этом вы могли сообщить и при нас, - ответил за юношу Атос. – Или вы полагаете, что мы будем препятствовать отстаиванию справедливости, если эта справедливость – на стороне кардинала? - Вовсе нет, - Бюсси, в другой раз не спустивший подобного тона никому, сейчас был непривычно растерян. – Ах да, я лишь недавно узнал, что обязан предупреждением вам, господин Атос. - Не стоит благодарить за то, чем вы не воспользовались. И, я полагаю, вы понимаете, что я делал это не из особого расположения к вам, а лишь из отвращения к подобным методам решать споры. - Да, конечно… Господин д’Артаньян, и все же, если позволите, на пару слов? Если вам удобно сейчас… Четверо Неразлучных переглянулись – поведение Бюсси и вправду было каким-то странным. - К вашим услугам, - поклонился гасконец. Они отошли недалеко, ровно настолько, чтобы их не могли слышать посторонние, благо, двор был занят – сторожил у королевских дверей, жадно слушая крики Людовика и пытаясь уловить оправдания Гастона. - И о чем же вы хотели поговорить? – д’Артаньян некоторое время наблюдал за тем, как Бюсси барабанит пальцами по колонне, но вскоре не выдержал, полагая, что речь пойдет о Миледи. - Вы помните дом, где я скрылся вчера? – к его удивлению вдруг заявил граф. – Вы… были там? - Вы полагаете, что не заметили меня, когда я там был? – непонимающе отозвался гасконец. - Я ничего не полагаю, - вздохнул Бюсси. – Черт, должен признаться, эти господа неплохо потрудились вчера! Я потерял сознание, едва скрылся за дверью. И почти ничего не помню из того, что было там. - И причем же тут я? - Вы были там? – вновь вместо ответа спросил граф. – Вы привели лекаря? Вы помните там кого-то еще? - Лекаря в самом деле позвал я, - кивнул д’Артаньян. – Но в дом меня не пустили, служанка сказала, что ее госпожа одна, а потому они опасаются кого-то впускать в дом. Она и говорила-то из-за двери. - Госпожа, - тихо произнес Бюсси, словно только это и услышал. – Да, вероятно, так. А после? - А после я ушел по своим делам. О них вам тоже следует поведать? Я не понимаю причины этого допроса, сударь! - Нет, простите! – покачал головой граф, вновь на удивление не цепляясь к собеседнику, не замечая его недовольства. – Вы помните сам дом? Вы… я понимаю, что моя просьба звучит странно, но вы можете показать мне его? - Показать?! Граф… - Даю слово, это важно! – торопливо прервал его возмущение Бюсси. – Я ваш должник, господин д’Артаньян. И готов предложить вам свою дружбу лишь за одну просьбу – покажите мне этот дом! Да нет, черт побери, скажите, где живет лекарь, которого вы привели! Он ведь должен помнить, куда приходил! Я буду признателен вам уже за это, поверьте! Прошу, большая ли это услуга?! - Если это в самом деле так важно, - пробормотал д’Артаньян, совершенно теряясь. – Когда вы хотите туда отправиться? - Сейчас! – выдохнул Бюсси. – Но, увы, я должен сначала убедиться, что меня все же не вызовут к королю. Затем мне следует получить отпуск у кардинала хотя бы на сегодняшний день… - Граф, простите, - усмехнулся гасконец, - однако я тоже человек не свободный, у меня служба. Готовы ли вы отправиться туда этим вечером? Не в столь поздний час, как вчера, но как стемнеет? - Это будет лучше всего! На этом и распрощались. Д’Артаньян остался на том же месте, растерянно теребя ус и размышляя над тем, что могло заставить такого человека, как Бюсси, разыскивать какой-то дом, где ему помогли с раной. Только ли желание поблагодарить? Нет, это было бы слишком просто! Госпожа? Он зацепился за это слово. Неужели дама, что живет в этом доме, так привлекла внимание графа де Бюсси? Д’Артаньяна сейчас гораздо больше интересовала иная дама, живущая неподалеку. Тем более, что тайн у нее было совсем не меньше. Посчитав, что вечерняя прогулка с графом может послужить и его целям, гасконец кивнул сам себе и повернулся к друзьям. Надо возвращаться… но что сказать им про разговор с Бюсси? Следует ли умолчать – все же это не его тайна? Но как же доверие мушкетеров?