Insomnia

Проснувшись с утра бодрым и отдохнувшим впервые за месяц, Геральт позволил себе немного полениться, полежать ещё, восстанавливая в памяти события прошлого вечера. Маленькую квартирку Лютика, немного захламлённую, но светлую и уютную, под самой крышей. Стойки с инструментами у стены, книги и исчёрканные листы с отрывками текстов и нотами повсюду. Видавший виды ноутбук в ярких наклейках, старые театральные афиши, прикрывающие потёртые и выцветшие обои. Крошечный продавленный диванчик — явно самое обжитое место в квартире, эпицентр хаоса. Жестяную банку с завитушками, в которой Лютик хранил чай с ромашкой. И больше пузатые кружки из дымчатого стекла, о бока которых было удобно греть пальцы. Извинения за бардак и ненавязчивую болтовню. Геральт от извинений отмахнулся, честно признавшись, что дома скорее всего просто завис бы за просмотром накопившихся видео неизвестно насколько. Так что уютный вечер в компании Лютика, который предпочёл дивану широкий подоконник, на котором устроился, поджав под себя босые ноги был куда лучшей альтернативой. — А как же твоя ведьмочка? Ты же говорил она вернулась. — Вернулась. Но мы не живём вместе. И у неё сейчас полно работы. — Не живёте? — изумился Лютик. — Мне показалось у вас серьёзно. Геральт с мрачным весельем подумал, что с Йен всё и всегда было серьёзно, как инфаркт. По-другому она не умела и другим не позволяла. — Мы прожили вместе год. Когда сошлись. И чуть не убили друг друга, если честно. Второй раз решили так не рисковать, — он вспомнил разбившуюся у виска брошенную изо всех сил банку джема, которой Йеннифер тогда сопроводила его уход и невольно потёр шрам. — А она у тебя дикая штучка, — Геральт криво усмехнулся в ответ. Лютик допытываться не стал, вместо этого рассказал об одной из своих пассий, от которой потом пришлось буквально бегать. — Я серьёзно подумывал уже звонить в полицию, потому что страшно было к дому подходить. Сначала просто за мной следила, возле дома и возле театра, потом начала оставлять письма и звонила постоянно. Я тогда замки и номер телефона поменял от греха. И месяц жил у Мадлен, чтобы ей надоело торчать под моими окнами. Думал если не поможет точно обращусь в полицию. В итоге она сама отстала, не знаю уж увидела меня с кем-то или просто перебесилась. Но заставила меня понервничать конечно, — он немного помолчал и добавил. — А Веспула швырнула мою лютню из окна. Я едва успел поймать. — За что? — Увидела меня с одной коллегой — проводил её вечером домой. Было бы не так обидно, если бы что-то было. А так едва не лишился своей крошки из-за глупой беспочвенной ревности. Геральт проследил за его взглядом. Лютня и впрямь была красивой. И наверняка недешёвой. — Значит, с Веспулой вы разбежались? — Лютик об этом не упоминал. — А что — хочешь к ней подкатить? Предупреждаю — поменяешь шило на мыло. Твоя ведьмочка хотя бы немного держит себя в руках. — Йеннифер. Её зовут Йеннифер, — в ответ на полный замешательства взгляд. — Хорошо, — что-то в улыбке Лютика царапнуло фальшивой нотой по нервам, но исчезло так быстро, что Геральт не успел понять. — Но если вдруг надумаешь с ней разбежаться, то лучше обрати внимание на Эсси. Она чудо. — Чего же ты до сих пор это чудо к рукам не прибрал? — О нет-нет, Куколка мне как сестра, — рассмеялся Лютик. — Когда мы познакомились ей едва исполнилось пятнадцать, она мечтала стать суперзвездой и была настроена довольно решительно. И она бы стала наверное, если бы мы с Мадлен не просветили её с чем приходится сталкиваться чтобы стать суперзвёздами красивым талантливым девушкам. Она нам не поверила, пока один мудак после прослушивания не попытался разложить её на диване. Знаешь, после того, как я ей пятнадцатилетней утирал сопли и слёзы когда она к нам прибежала, видеть в ней женщину я уже не смог, да оно в общем и к лучшему. Сейчас у неё свой сольный проект, это конечно не мировая слава, но аудиторию в сети и на концертах она имеет. — А ты? — Что я? — Лютик покрутил в пальцах чашку. — Ты тоже мечтал стать суперзвездой в её возрасте? — В её возрасте за меня мечтали другие, — Лютик невесело усмехнулся. — Мать прочила меня в великие пианисты, отец в игроки в поло или по меньшей мере оба хотели видеть меня достойным по их мнению человеком. А я больше всего хотел от них сбежать куда угодно. О музыке я всерьёз задумался только в девятнадцать в университете. Тогда и стихи первые написал. Песня получилась ужасная, как меня тогда та, которой я её посвятил не спустила с лестницы — до сих пор не понимаю. Из жалости наверное. К счастью, мне было у кого учиться играть и библиотека была к моим услугам. Хотя кое-кто из моих профессоров до самых выпускных экзаменов считал, что я вообще о её существовании не подозреваю. Геральт хмыкнул. Ему довелось как-то побывать в Кембридже на съёмках и во время экскурсии они заходили в библиотеку. Оказалось довольно просто представить Лютика под этими высоким сводами, среди массивных стеллажей, жадно глотающим книгу за книгой. Или пишущим свои первые песни, почти как сегодня на веранде у Золтана, ни на секунду не прекращая хаотичного движения. Они сидели, пока Геральт не почувствовал, что его неумолимо клонит в сон. Лютик, улыбка которого померкла после упоминания о родителях вскоре снова повеселел, в красках рассказывая о своей новой пассии, и его трескотня, в сочетании со свежим горьковатым запахом ромашки убаюкивала. Когда Геральт не сдержал широкий зевок, Лютик попытался скрыть улыбку за чашкой, без особого успеха. Геральт даже на пару мгновений задумался не этого ли Лютик добивался. Они не поднимали тему его проблем со сном, но Геральт не обольщался — Лютик с большой долей вероятности обо всём догадался. Ему снились гулкие высокие своды кембриджской библиотеки, солнечные лучи из огромных, украшенных витражами окон, путающиеся в тёмных встрёпанных волосах и тонкие пальцы на чёрно-белых клавишах. Без звука — Геральт даже во сне не мог вспомнить ни одной мелодии классической музыки для пианино. А он был уверен — Лютика учили именно им. Геральт отпустил воспоминания о своих снах с сожалением. В них было тепло и спокойно. Но он всё-таки заставил себя подняться с кровати и выйти в туманное утро на пробежку. Вечером должна была приехать Йен и до её появления стоило разобрать чемодан, чтобы она не поджимала губы в жесте неодобрения, который явно подхватила у своей начальницы. Тиссая де Врие, полновластная владелица крупного исследовательского комплекса и фармацевтической компании была педантична до отвращения. Единожды встретившись с ней Геральт понял, что строгая и требовательная когда речь заходила о дисциплине и порядке Нэннеке на самом деле не требовала от них почти ничего. Йеннифер, абсолютно преданной Тиссае он свои мысли разумеется не озвучил, но от де Врие и её стремления выровнять по линеечке всё и вся пытался держаться на максимальном расстоянии. Завтра же начиналась новая неделя, которую он целиком должен был посвятить записям в студии. К нему давно уже обратились с предложением поучаствовать в создании игры в роли заглавного героя. Геральт отказывался из-за текущих контрактов, но сейчас наконец появилось окно и новое сообщение от студии пришлось как нельзя кстати. Лютик, которому он вчера об этом обмолвился пришёл в восторг. — Игра?! И ты будешь весь в этом зелёном костюме в обтяжку и в датчиках выполнять трюки, чтобы потом твои движения использовали для героя? — Да, примерно так. — Круто! Всегда мечтал посниматься на этом зелёном фоне. Но в театре со спецэффектами не очень, сам понимаешь. Скажешь потом что за игра — хочу посмотреть что получится? Играть времени нет, но видео с прохождениями никто не отменял, — он рассмеялся. Геральт пообещал сказать, если всё получится. Лютику похоже и в самом деле было не всё равно. Йеннифер к его планам выказала куда менее горячий интерес. Куда больше её заботило будет ли он в городе и в силе ли его обещание сопровождать её на званый вечер к графине. В итоге большую часть этих двух недель они виделись только по вечерам и было не до разговоров. Иногда и не до секса тоже — Геральт уставал настолько, что больше всего хотел лечь и не шевелиться больше никогда. Йен тихо злилась, но не упрекала. Геральт подспудно ждал взрыва, но до самого вечера, на который был назначен приём, всё шло хорошо. Пару раз он всерьёз хотел сбежать от неё в компанию Лютика, но тот извинился и сослался на подготовку к какому-то важному выступлению, пообещав сразу после встретиться. Геральт с радостью променял бы наверняка скучный до зевоты приём на выступление Лютика в компании простых и приятных людей, но Йеннифер так тщательно подбирала платье себе и смокинг для него, что Геральт ни за что не решился бы пойти на попятный. Хотя и подозревал, что начнёт сожалеть об этом с самого порога.

***

Йеннифер в вечернем платье, сверкающая бриллиантами и искусно подведёнными глазами была ослепительна и засияла ещё ярче, когда он ей об этом сказал. Ему хотелось немного разрушить это совершенство, но когда он притянул её к себе, намереваясь поцеловать, Йен ловко увернулась, ласково погладила его по щеке и пообещала, что его терпение будет вознаграждено когда они вернутся. Геральт всё же сумел немного испортить её блистательный образ, вытянув из причёски длинную туго завитую прядь, опустившуюся ей на плечо игривым локоном, но Йеннифер в ответ на эту хулиганскую выходку серебряно рассмеялась и оставила его как есть, маленьким несовершенным штрихом в совершенном образе. Геральт искренне любовался ею всю дорогу. И представлял как будет после снимать с неё роскошное чёрное платье. Разумеется по закону подлости с Тиссайей они столкнулись с самого порога. Она смерила его презрительным взглядом, чуть более душевно улыбнулась Йен и поцеловала воздух у её щеки. Они прошли дальше, всё так же втроём, минуя десятки разряженных в пух и прах гостей. С кем-то Йеннифер здоровалась, выполняя обязательный ритуал целования воздуха. Геральту она их тоже представляла, но он даже не пытался запоминать имена. У него ёкнуло внутри только когда Тиссайя представила их графине — хозяйке вечера. Было в её прозрачных голубых глазах и мягких чертах лица что-то знакомое. На Геральта она смотрела с тщательно скрываемым любопытством, и держала себя в руках лучше, чем большинство присутствующих. — Надеюсь, вам по душе классическая музыка? — Геральт попытался придать невнятному бормотанию в ответ хоть какое-то подобие утвердительных интонаций. В классической музыке он уж точно не разбирался. Неоклассика, которую писали для фильмов и частенько включали на съёмках явно была не в счёт. Йеннифер рядом улыбалась вежливо, но Геральт видел, что ситуация её немало забавляет. — Простите мне мою старомодность, но я считаю, что званые вечера без хорошей музыки признак дурного вкуса. Собираться только для того, чтобы набить живот и перемыть кости знакомым можно и в пабе. Геральт признал про себя, что доля правды в её словах есть и на сей раз ему даже не пришлось выдавливать из себя согласие. — Прошу, наслаждайтесь концертом. Сегодня мы выбрали короткий, чтобы гости не успели заскучать, — вопреки собственному вопросу графиня де Леттенхоф явно знала, что не все разделяют её любовь. Геральт позволил Йеннифер увести себя дальше, в большой зал с невысокой сценой, на которой первым бросался в глаза блестящий чёрный рояль. Место за ним пустовало, а вот другие музыканты уже занимали свои места и настраивались. Йеннифер увлекла его за собой на предназначенные им места. — Графиня очень любит музыку и говорят, всегда приглашает лучших музыкантов на свои вечера. Хотя в какой-то степени это всего лишь её мнение. — В каком смысле? — К одному из её традиционных музыкантов у неё предвзятое отношение. Впрочем, мне не доводилось слышать его исполнение, я могу и ошибаться. — она чего-то недоговаривала, но Геральт знал, что допытываться бесполезно — Йеннифер, получив долю завистливых взглядов окружающих пребывала в игривом настроении и получить от неё прямые ответы можно было даже не мечтать. Так или иначе её слова подстегнули любопытство и Геральт не меньше остальных гостей, постепенно занимающих места ждал начала. В голове промелькнула шальная мысль, что после расскажет Лютику о том, как приобщался к высокому искусству, хоть и не вполне по собственной воле. А в итоге чуть не пропустил появление пианиста на сцене, отвлечённый выскочившим как чёртик из коробочки дирижёром. Живой подвижный мужчина раскланялся, вызвав аплодисменты и жестом представил пианиста. Геральт нахмурился. Высокий парень, затянутый в пошитый явно на заказ, судя по тому как хорошо он сидел, костюме, с белоснежным острым воротничком и бархатной бабочкой, темноволосый, с непроницаемым выражением лица и чертовски знакомых синих глаз. Йеннифер покосилась, услышав его хмыканье, но ничего не спросила. А Геральт проводил непривычно серьёзного Лютика взглядом до рояля и рассмотрел хорошенько. Гладко выбритый, с аккуратно зачёсанными волосами и в дорогом костюме, взамен узких джинсов, толстовок и мятых рубашек, Лютик был почти неузнаваем. Но только почти. Геральт не считал себя излишне любопытным, но вот сейчас очень хотелось задать ему очень много вопросов. Но дирижёр уже взмахнул руками и оркестр грянул, многоголосьем скрипок и духовых инструментов. Лютик пока что просто сидел за роялем, покачивая головой в такт и отбивая пальцами ритм на колене. Чуть повернул голову, будто почувствовал что-то, встретился с Геральтом взглядом и немного приподнял брови, но больше ничем не выдал изумления. Геральт не заметил, что затаил дыхание, когда Лютик наконец коснулся пальцами клавиш. И выдохнул только когда полилась переливчатая, набирающая скорость и мощь мелодия. Лютик за роялем выглядел иначе. Немного другая улыбка, взгляд, движения, хотя и не лишённые присущей ему хаотичности. Геральт наблюдал за стремительными движениями рук и слушал, с совершенно искренним интересом. Вероятно со стороны он выглядел искушённым ценителем. На деле — понятия не имел что это за музыка и как она должна звучать. Но то что он слышал ему нравилось. — Мне начинать ревновать? — промурлыкала Йен, когда музыка затихла, раздались тихие сдержанные аплодисменты, а Лютик склонил голову в знак благодарности. — Ты так пялишься на виконта, что это просто неприлично. Геральт недоумённо взглянул на неё. — Виконта? — Юлиан Альфред Панкрац, виконт де Леттенхоф. Тот мальчишка за роялем, — раздельно объяснила Йеннифер. — Единственный и неповторимый сын хозяйки этого вечера. Вообще-то отец лишил его наследства, но все всё равно зовут его так по привычке. Юлиан. И ведь верно, Лютик же представлялся настоящим именем и ему, и Золтану. Вернее как оказалось малой его частью. Геральт снова глянул в его сторону. Лютик на миг встретился глазами с ним и едва заметно улыбнулся. Всё заняло не дольше удара сердца, а после полилась новая мелодия, нежная, печальная и задевающая что-то внутри. — Геральт? — в тихом голосе Йен звучали вопрос и медовая сладость, та самая, за которой она прятала настоящую ярость. — Мы знакомы. — Не представляю откуда, — Йеннифер одарила Лютика таким взглядом, что Геральт понял — она уже ревновала. Хотя причин не было. — Я рассказывал тебе о нём. — Не припоминаю, чтобы ты рассказывал мне, что у тебя в приятелях есть виконт. — Потому что я не знал, что он виконт, — Йен нахмурилась. — Погоди. Уж не хочешь ли ты сказать, что он и есть тот одуванчик, о котором вы с Цири в последнее время всё время говорите? — Лютик, — на автомате поправил Геральт. — Ах верно, Лютик, — ядом в её голосе можно было отравить половину зала. — Так это в самом деле он? Геральт кивнул и снова отвёл взгляд от рояля. Йеннифер выглядела подчёркнуто спокойной, только что-то в фиалковых глазах, обращённых к Лютику выдавало её настоящие чувства. И в них не было ни капли симпатии. — Надо же. У тебя улучшился вкус в знакомствах. Хотя и не до конца, если верить тому, что я о нём слышала. Он не стал уточнять что она слышала. Для Йен и для толпы ряженых павлинов вокруг того, что он знал о Лютике было более чем достаточно, чтобы признать виконта паршивой овцой и осудить такой образ жизни. К счастью до самого окончания концерта, и впрямь не слишком долгого, Йен больше ничего не говорила, только сверлила взглядом попеременно то его самого, то Лютика. Последние аккорды были встречены бурными и продолжительными аплодисментами, во время которых сияющий Лютик, дирижёр и один из скрипачей раскланивались. Лютик отбрасывал со лба мокрые от пота волосы, улыбался широко и открыто, жал руки остальным музыкантам и снова раскланивался. Когда окружающие начали подниматься со своих мест, Геральт сделал было шаг в его сторону, но почувствовал руку Йен на своей и обернувшись к ней понял, что она не отпустит. Либо его будет ждать безобразный скандал. Не здесь конечно — Йеннифер не стала бы устраивать сцен в присутствии обожаемой Тиссайи, но скандал неизбежно будет. Он оглянулся на Лютика, который явно видел эту маленькую сцену, как и взгляд Йеннифер. Лютик кивнул, без улыбки, но как-то понимающе, выдержал ещё один тяжёлый взгляд от Йеннифер и растворился в толпе. — Мы уходим, — после окончания выступления не прошло и получаса. Они успели сделать несколько кругов по залу, периодически останавливаясь перекинуться парой слов с другими гостями. И всё это время Йеннифер не отпускала его услужливо подставленный локоть. Она едва уделяла внимание бокалу шампанского в другой руке и как-то нервно поглядывала по сторонам, будто искала кого-то. Геральт всё ещё не понимал в чём причина этого приступа ревности. Он попытался было разрядить обстановку, но безуспешно — Так рано? Ты же сама говорила, что это дурной тон… — и осёкся, встретившись с ней взлядом. — Мы. Уходим. Вообще-то Геральт вовсе не был против уйти. Во время концерта он расслабился, но теперь неловкость и ощущение собственной инородности на этом празднике тщеславия вернулось с утроенной силой. — Хорошо, Йен, — он примирительно прижался губами к её виску. — Я вызову нам машину. Йеннифер удовлетворённо кивнула, но Геральт не обольщался — она была далека от спокойствия. И не успокоилась ни в такси, ни после того, как он закрыл за ними дверь квартиры. Злость и ревность сквозили в каждом движении, в той порывистости и жёсткости, с которой она отвечала на его поцелуи и ласки. И всё-таки он смог прорваться сквозь эту стену яростно бущующего пламени, которым Йеннифер отгораживалась как самая настоящая ведьма и укротить её. Она уступала медленно и нехотя, ей явно хотелось выплеснуть ярость, превратить её в иссушающую страсть и отпустить. Геральт не позволил. Чем больше она противилась, тем медленнее и чувственнее он её ласкал, доводя до жалобных стонов, заставляя выгибаться и ластиться к его ладоням в погоне за ощущениями. И брал нежно, долго, наслаждаясь каждым сдавленным вздохом, каждым смазанным поцелуем, её дрожью и тем, как она жадно сжимала его в себе. Острыми ноготками на коже и поволокой в её удивительных фиалковых глазах. Она уснула, устроив голову на его плече, не отпуская даже во сне. Геральт уснуть не мог. Рассматривал в неверном полумраке её умиротворённое лицо и размышлял обо всём понемногу. О Лютике, о странной реакции Йеннифер, о музыке, которая почему-то не шла из головы. Он не спросил у Йеннифер что это было, хотя и хотел поначалу. Она шевельнулась, откатилась, с тихим бормотанием потянула на себя одеяло. Геральт уступил, пригладил немного растрепавшиеся чёрные волосы и прикрыл глаза. Он плавал в зыбкой полудрёме, когда телефон под подушкой ожил, тихой вибрацией оповещая о новом сообщении. Геральт прикрыл его одеялом и прищурившись на яркий экран увидел, что оно от Лютика. «Тебе хоть немного понравился концерт?» — вот так просто, будто он сам пригласил Геральта на своё выступление и теперь интересовался впечатлениями. Геральт полежал немного, бездумно глядя на сообщение. А потом понял, что ведёт себя как идиот, обижающийся на то, что ему не выложили на блюдечке то, о чём он никогда и не думал спрашивать. Не всё ли равно виконт он или наследный принц? Лютик в первую очередь был другом. «Разумеется. Ты же установил рекорд по продолжительности молчания» Лютик в ответ прислал десяток хохочущих смайликов. «Спасибо за высокую оценку моих способностей. Как насчёт завтра вечером встретиться у Гэри и пропустить по стаканчику?» Геральт отчего-то подумал, что Лютик нервничал, когда задавал вопрос. «Я освобожусь в семь» «Замётано :)» Лютик как всегда не пожелал спокойной ночи и всё же этот краткий обмен сообщениями рассеял ту неловкость, которая не давала Геральту покоя весь вечер. Он легко провалился в сон, размышляя о том, что завтра обязательно спросит у Лютика что именно тот сегодня играл.