***
Под старой крепостной стеной раскинулся целый городок из цветастых шатров и грубо сколоченных навесов. И городок этот был ярким, шумным и многолюдным. Цири вертела головой, едва ли не с раскрытым ртом и фотографировала без остановки. Ей было интересно всё: чинно прогуливающиеся дамы в красивых платьях, лотки торговцев, шумная, влекущая запахами еды корчма под деревянным навесом, пыточная комната и палач, сидевший у входа, позорный столб, посреди пятачка свободного пространства, небольшая сцена на возвышении, на которой пока никого не было. Мишени для лучников и огороженное ристалище, на котором, судя по объявлению, после полудня должны были начаться состязания мечников. Но по-настоящему её глаза загорелись, когда она увидела вывеску «Костюмы напрокат». — Давайте нарядимся! — Цири, это не обязательно, — вокруг хватало посетителей в современной одежде, которых совершенно не смущал их вид. — Но я хочу! Трисс, скажи ему! Это будет ужасненько здорово! Будет так хорошо на фото! Ну пожалуйста, Геральт! — Да, Геральт, почему бы и нет? Раз уж мы на средневековом фестивале, будем соответствовать духу эпохи. Под взглядом двух пар глаз Геральт, пожав плечами, сдался. К тому же, желание Цири в кои-то веки по доброй воле нарядиться в платье заслуживало поощрения — обычно она не вылезала из джинсов всё время, что не проводила в школе. У Геральта с этим проблем не было, негодовали в основном Калантэ и Йеннифер, но сейчас, глядя как они с Трисс перебирают вешалки с платьями даже ему хотелось увидеть не маленькую разбойницу, а ту принцессу, которую как-то ухитрился разглядеть в ней Лютик. Его самого хозяин проката окинул немного растерянным взглядом и удалился куда-то вглубь палатки бормоча под нос и почёсывая в затылке, цепляя пальцами то одну, то другую вешалку. Мотал головой и оставлял в покое, переходя к следующей. Геральт уже готов был отказаться от этой затеи, но искомое всё-таки нашлось. — Не бог весть что, этот наряд больше подходит для верховой езды, чем для фестиваля, но боюсь остальное на вас попросту лопнет или будет висеть мешком, — он беспомощно развёл руками. Геральта устроило и то, что он принёс. Тонкая рубаха с широкими рукавами и высоким воротником, тёмный кожаный жилет, узкие, но удобные даже на вид брюки и мягкие, явно ручной работы высокие сапоги. Глаз хозяина не подвёл — одежда пришлась впору, а что до вида, то Геральт за исторической достоверностью и не гнался. На съёмках он привык и к большим допущениям в угоду зрелищности. Трисс и Цири, к тому моменту, как он справился с мелкими пуговицами и застёжками, тоже успели переодеться, а Трисс даже убрала вечно растрёпанные волосы Цириллы в косы. Трисс, в зелёном, чудно оттеняющем волосы, платье с глубоким декольте и Цири в куда более скромном, но не менее красивом серебристом, с подаренной подвеской, висящей поверх, выглядели как настоящие благородные дамы и Геральт, поддавшись атмосфере подал им обеим руки, которые девушки приняли с улыбками. — Идёмте скорее, поищем Лютика, — Цири потянула их в сторону самых шумных рядов. Геральт усмехнулся — сейчас она и выглядела и вела себя как настоящая капризная принцесса. Судя по улыбке Трисс она думала схоже. — Тебе идёт это платье, — она опустила глаза и смутилась. — Спасибо. Тебе тоже очень к лицу такой наряд. Выглядишь как благородный разбойник. Геральт хмыкнул, но смолчал. Разумеется, прежде чем отыскать Лютика они успели зайти в десяток лавок, куда их потащила Цири и даже оставить пару монет юной красивой гадалке с хрустальным шаром, которая напомнила Геральту Эсси. — Эй, Геральт, ты что ли?! — он обернулся на знакомый голос и увидел знакомую разношёрстную компанию у ограждения которым было обнесено место проведения турнира мечников. — Глядите, парни, кто вырядился как щёголь! Наш Белый Волк! Геральт только теперь заметил штандарт с импровизированным гербом и названием клуба: «Махакам». Ярпен Зигрин, бессменный глава, когда он подошёл, стиснул его в медвежьих объятиях и похлопал по плечу. — А ты как здесь? С кем-то? — Да, сопровождаю своих дам, — Геральт кивнул на Трисс и уже появившуюся из шатра гадалки Цириллу. — Выполняю свой долг крёстного отца. — А, это дело хорошее. Не хочешь к нам присоединиться и поучаствовать? Или ты на своих съёмках, где всё рисуют, уже забыл с какой стороны меч держать? — гоготнул Ярпен. Товарищи поддержали его хохот. — Нет, не забыл. Но боюсь я не в том виде, чтобы участвовать в ваших турнирах, — он кивнул на горку доспехов, лежащих рядом прямо на траве. — Если только кто-то из твоих парней не таскает с собой кирасу мне по размеру. Ярпен крякнул и качнул головой. Парни в его фехтовальном клубе редко отличались ростом — коренастые, крепкие, как дубовые пеньки. Геральт в своё время среди них выделялся ростом и шириной плеч как белая ворона, но в мастерстве не уступал никому из них. Кольнуло сожалением, что он давно уже не заходил на тренировки. Фехтование на мечах ему требовалось не слишком часто и в клубе он не появлялся, мотаясь по съёмкам, уже с год. — Но если хочешь, можем позже размять кости просто так. Вспомнить старые добрые времена. Только без лат. — Хоть сию минуту готов надрать тебе зад, — радостно оскалился Ярпен. Геральт улыбнулся подошедшим Цири и Трисс, и покачал головой. — Цири, Трисс это Ярпен Зигрин, мой давний друг и товарищ по фехтовальному клубу. Это Цирилла Рианнон, моя крестница, я о ней рассказывал. И Трисс Меригольд, моя давняя подруга. — Здравствуйте, — Цири даже присела в книксене. — И вам здравствуйте. Да, Геральт, ты прав — за такими красавицами нужен глаз да глаз. Так как насчёт размяться? — Давай всё-таки позже. Мы здесь ради того, чтобы послушать одного барда и Цири не хотелось бы пропустить его выступление. Верно? — Да! А что будет позже? — тут же заинтересовалась она. — Позже, юная мазель, мы с твоим крёстным выясним не забыл ли он каково это — меч в руках держать. — Взаправдашний меч?! — ахнула Цири — Да, только не заточенный. И вполне реальный поединок, но без крови, — кивнул Геральт. — Это же ужасненько интересно! Я верю, ты всех победишь! А можно мне тоже меч? Хотя бы подержать?! — Ты кажется хотела найти Лютика, — напомнил Геральт. — Да, но потом можно? — Цири, — с мягким укором вмешалась Трисс. — Ты же девушка. — И что?! — возмущённо возразила Цири. — Да бросьте, дадим ей меч, чего не дать, если мазель просит. Мы же не в круг её выпустим в конце концов. — прервал их Ярпен, подмигивая Цири. — А Геральт тебе покажет класс. Цири просияла. И улыбка не сходила с её лица всё то время, пока они рассекая толпу продвигались в сторону сцены. Геральт понимал, что отговорить её от желания подержать в руках меч теперь можно и не мечтать. А впрочем, Ярпен был прав — от того, что она возьмёт в руки меч вреда не будет. Он не Йеннифер, которая при каждом проявлении у Цири её характера маленькой лихой разбойницы скорбно поджимала губы и цедила, что такое поведение недостойно юной леди. Он не заметил, как они подошли к невысокой, грубо сколоченной сцене с полотняным задником. Очнулся только от звука лютни и знакомого голоса, поющего незнакомые слова. Любить тебя — вот жизни цель, Бесспорная, как смерть, Прекрасная Эттариэль! Позволь же мне посметь В груди встревоженной нести Воспоминаний клад. От злого времени спасти Твой голос, жест и взгляд. — Геральт, смотри, вон он! — Цири едва не повисла на его руке. Геральт и сам видел, что на сцене был Лютик. В костюме, насыщенного цвета морской волны с красными вставками, в шапочке с белым пером и с лютней в руках. И впрямь настоящий трубадур, словно никогда не выступал по барам в Сохо, а явился прямиком из Средневековья, где пел на потеху королям и лордам во дворцах. Или свои скабрезные песенки в корчмах. — Так это и есть Лютик? — Единственный и неповторимый, — хмыкнул Геральт. Трисс засмеялась, но ему показалось, что смех её был не слишком искренним и во взгляде на сцену не было ни капли веселья. Что было вместо этого, Геральт так и не разобрал. Лютик похоже заметил их, улыбнулся широко и радостно, продолжая перебирать струны лютни. Геральт огляделся. У сцены собралась приличная толпа, которая внимала ему с явным удовольствием. Зря Лютик переживал за успех своего выступления. Тем более с такими балладами про любовь. Лютик закончил одну и затянул новую, кажется Геральт уже слышал её, а может другую, но похожую. — Эй, бард, спой что-то весёлое, мы же не на похоронах! — раздалось из толпы посреди песни. Лютик и бровью не повёл, пока не допел последнюю строчку. И лишь затем повернулся к крикуну. — Что же, если моя публика столь взыскательна и не расположена слушать про любовь, я спою о другом, — он бросил быстрый взгляд на Геральта, хитро улыбнулся и Геральт с первого аккорда, с радостного возгласа Цири, снимавшей выступление, понял что будет петь Лютик и мысленно застонал, смиряясь с неизбежным. Цирилла подпевала. Трисс изумлённо приподняла брови и покосилась на Геральта в самом начале, но вскоре уже хлопала вместе со всеми и кажется тоже шевелила губами беззвучно подпевая. Лютик раскланялся и затянул новую балладу на незнакомом языке, но с задорным мотивом, продолжая веселить толпу. Он явно освоился на сцене, пританцовывал, улыбался, подмигивал девушкам в первых рядах и пел всё задорнее, так, что публика и вовсе не хотела его отпускать, когда время, отведённое ему, вышло. Но всё же Лютик, сыграв напоследок ещё одну песню, с позволения хмурого мужчины у сцены, раскланялся и нырнул за полотно, а через минуту уже был рядом с ними, с лютней за спиной и широкой улыбкой на лице. — Вы пришли! — он одарил Цири ещё более широкой улыбкой и обменялся с Геральтом рукопожатиями. — И как вам? — Это было так круто! А на каком языке ты пел?! — Цирилла кажется готова была броситься ему на шею. — О, в основном валлийский и древнеанглийский, на них сложено много красивых баллад. — Удивительно в наше время встретить такого знатока древнеанглийского, — вмешалась Трисс. — За мои знания нужно благодарить долготерпение профессоров Кембриджа. Мне удалось поразить даже их на выпускных экзаменах. — Трисс, это Лютик или, если он позволит, Юлиан де Леттенхоф. Лютик, это Трисс Меригольд, моя давняя подруга и… — Крёстная Цири, я помню, да, — Лютик галантно поцеловал пальчики Трисс, она посмотрела на Геральта вопросительно. — Ты рассказывал обо мне? — Только самое лучшее, — она покачала головой, явно не поверив словам Лютика. — Что-нибудь успели посмотреть? Здесь много интересного. И кстати отменно рекомендую заглянуть в корчму — они готовят по настоящим старинным рецептам и подают отличный эль. — Я за рулём, Лютик, — покачал головой Геральт. — В любом случае, заглянуть туда не грех, даже если не пить, — не смутился Лютик. — Ещё можно посмотреть состязания лучников или бои на мечах. А вечером должно быть огненное шоу. — А Геральт обещал надрать зад одному из мечников, — тут же похвасталась Цири. — Цирилла, — Геральт послал ей предупреждающий взгляд. — Что? — Ты? Ты умеешь биться на мечах? — во взгляде Лютика был искренний восторг. — Я же вроде рассказывал. Здесь выступают парни из того клуба, где я учился и тренировался. Договорились позже вспомнить старые добрые времена и немного размяться. Если конечно после свалки на турнире у Ярпена останутся силы. — О, мне рассказывали о нём. Как же их… «Махакам», верно? — Геральт кивнул. — Можем сходить посмотреть. Конечно бой стенка на стенку не такой зрелищный, как одиночные поединки, да и фантазии там негде разгуляться, но приходится довольствоваться малым. Одиночные бои были вчера. Цири вопросительно посмотрела на него и Геральт кивнул. И соглашаясь пойти посмотреть, и подтверждая слова Лютика. Когда они подошли, на ристалище разминались уже не первые команды. Бой вёлся пять на пять, под одобрительные выкрики толпы и перемежался короткими аплодисментами и представлениями от герольдов. Цирилла тут же закидала его вопросами, прежде чем была дана отмашка флагом и противники пошли друг на друга двумя стенками, в блестящих на солнце доспехах. И тут же строй рассыпался на отдельные поединки, которые едва ли могли поразить воображение — слишком были скованы движения мечников. Но лязг, ругательства и тяжёлые звуки ударов и падений были самые настоящие. Первый бой Цири смотрела с непонимающим видом, на втором кажется распробовала немного жестокое зрелище, а в третий раз уже поддерживала дерущихся криками. Честным бой назвать было нельзя — то и дело в угол противника зажимали по двое и по трое и били куда попало, пока тот не оседал на землю. Лютик, удостоверившись, что Цири и Трисс поглощены зрелищем, наклонился к Геральту. — А тебе идёт этот костюм. — Тебе тоже. Уверен, что родился в двадцатом веке? Тебе бы пошли чулки, — Лютик хохотнул. — Предлагали, но я решил, что это слишком. Мне и в театре их довольно. Предпочитаю видеть чулки на женских ножках, а не на своих, если этого не требуют обстоятельства. Геральт не успел ответить — бой как раз закончился и толпа приветствовала победителей. Он даже не думал, что они останутся смотреть до конца турнира, но Цири настояла — ей понравилась одна из команд и она наотрез отказалась уходить. А одному из бойцов в тёмном доспехе и шлеме с глухим забралом Цири, с подсказки Лютика, даже подарила свою ленточку, которую быстро выпутала из косички. Правда перед этим он здорово напугал её, когда рухнул на ограждение совсем рядом с её рукой. Лютик комментировал каждый бой, вместе с Цири поддерживал криками дерущихся и сыпал вопросами. Геральт поймал себя на мысли, что и его увлёк турнир. И он хоть и скупо, но охотно отвечал на вопросы, понимая, что Лютик и Цири спрашивают не из вежливости, а с искренним интересом. И он беззлобно посмеялся над тем, как они оба расстроились, когда в последнем поединке их фаворитов разбили парни Ярпена. Трисс была единственной, кому зрелище не пришлось по вкусу и она ушла гулять по шумным торговым рядам, вернувшись уже к награждению, с печёными яблоками на палочках для всех. Расстроенная Цири тут же запустила зубы в своё, едва не испачкав платье и не обратив внимания на укоризненный взгляд Трисс. — Ну-ну, не расстраивайся так, — Лютик потрепал её по плечу. — Это не последний турнир и твой рыцарь ещё возьмёт реванш. — Он не мой рыцарь, — буркнула Цири, краснея. — Я даже не знаю, как он выглядит. — Ну это совершенно неважно. Главное, что у него остался знак твоего расположения. И он знает, как ты выглядишь. Цири всё ещё пыталась выглядеть расстроенной, но Герльт заметил, что она улыбалась украдкой и мысленно поблагодарил Лютика за то, что он так легко вернул ей хорошее настроение. Толпа вокруг ристалища понемногу редела, до следующего состязания был объявлен часовой перерыв и всем желающим предлагали попробовать свои силы на лёгких, обёрнутых мягким материалом мечах. Цири на предложение Геральта только фыркнула и сказала, что это для малых детей, а ей хочется подержать в руках настоящий стальной меч. — И потом, ты же обещал бой! Или твой противник струсил и сбежал? — Вы меня обижаете, мазель, — Ярпен появился точно чёртик из коробочки, уже без лат и с мокрыми волосами — очевидно успел ополоснуться после награждения. Солнце припекало и Геральт знал, что в доспехе и плотной стёганке под ними можно было свариться. — Не передумал, Геральт? — К твоим услугам, Ярпен. Цири пискнула от восторга и тут же расплела вторую косичку, доставая ленту. — Геральт, держи! Нет, погоди, присядь! — он покорно опустился перед ней и почувствовал как поверх резинки, стягивающей волосы на затылке, она завязывает ленту. — Вот. Теперь ты мой рыцарь, надери ему зад! — Постараюсь, — хмыкнул Геральт. Остальные сохраняли серьёзность едва-едва сдерживая улыбки. Ярпен ушёл куда-то и вернулся с двумя мечами и широким кожаным наручем, который кинул Геральту. — Чтобы рукав не мешал, — Геральт благодарно кивнул. Затянул шнуровку, подвигал запястьем, проверяя как сидит. Меч в руку лёг удобно и легко — Ярпен за клубным оружием всегда следил ревностно и плохих мечей не держал, особенно для состязаний. Геральт крутанул пару восьмёрок, привыкая к весу, снова кивнул, обозначая готовность. Они дождались пока освободится круг и среди тех, кто ещё окружал его, раздались шепотки. На них смотрели все. Геральт прикинул, что парочка они презанятная. Он — высокий седой и желтоглазый против коренастого бородача Ярпена. Бой начался без сигнала, как любил Ярпен, утверждавший, что ждать свистка как собака не желает. И это часто давало ему преимущество с противниками, не ожидающими внезапного нападения. Вот только Геральт об этом знал и ожидал. Уклонился от выпада, уходя в пируэт и блокируя метящий в бок удар. И они завертелись в быстром, может не слишком зрелищном бою. Ярпен не делал скидок, Геральт не отставал, от минуты к минуте в крови разгорался яростный пожар адреналина и удары сыпались всё чаще. Укол, разворот, вольт, избегая удара, финт и удар, который Ярпен едва успел отразить. Он скалился злой улыбкой и нападал снова, так что теперь уже Геральту пришлось уйти в глухую оборону под градом ударов. Всё отошло на второй план, оставляя азарт боя и тяжесть меча в руках. Геральт не стремился превзойти силой, больше избегая ударов, чем отражая их. Вымотать его, дождаться слабины и, не распыляясь, одержать верх. Едва ли кто-то со стороны вообще заметил единственный неуверенный, неловкий шаг Ярпена, зато заметил Геральт и не позволил опомниться. Резкий шаг навстречу, быстрая подсечка и вот уже Ярпен оказался на земле хрипло хохоча и сглатывая, чувствуя кончик меча у своей шеи. — Твоя взяла, — он разжал пальцы, отпуская меч. Геральт убрал свой и только теперь услышал восторженный гул зрителей и крик Цири. — Даа! Так его, Геральт! — он обернулся к ним, отмечая обеспокоенное лицо Трисс, восторг Цири и на миг замер, встретившись взглядом с Лютиком, пытаясь понять что видит. Взгляд у Лютика был дурной, шалый, какой бывал, когда Лютик был пьян. И за всем этим притаилось что-то ещё, отчего по спине у Геральта побежали мурашки. Но тут Лютик моргнул и всё вдруг исчезло, оставив только восторг и радость. Геральт отвёл взгляд, прогоняя странное наваждение и протянул Ярпену руку, помогая подняться. К борту они подошли уже вместе. Цири тут же повисла на нём, щебеча, что он супер крут и отобрала меч, не слушая протестов Трисс. Повертела в руках с любопытством разглядывая, попыталась встать в стойку, без особого успеха. Ярпен всё ещё пытался отдышаться, согнувшись почти пополам. — Я всегда говорил, Геральт, что ты не фехтовальщик, а засранный акробат, откуда только в тебе эта змеиная гибкость берётся, — он тяжело выдохнул и выпрямился, оттолкнувшись от коленей. Геральт, с благодарностью принявший из рук Трисс бутылку воды и присосавшись к ней, обвинение пропустил мимо ушей. — Придержал бы язык хоть при девочке! — возмущённо выдохнула Трисс. Цири хихикнула, Ярпен подмигнул ей и пожал плечами в сторону Трисс. — На правду не обижаются. Я рад, Геральт, что ты не растерял мастерства. — Да уж, это было впечатляюще. Вдохновения на героические баллады мне теперь хватит надолго, — рассмеялся Лютик. — Предлагаю отметить всё это в корчме. Кто за? Идею поддержали единогласно. И как-то так вышло, что и в корчме и после до самого вечера Ярпен влился в их компанию к некоторому неудовольствию Трисс и к радости всех остальных. На фестивале и впрямь было на что посмотреть. Выступление уличного театра с короткой пьесой, которую Лютик цитировал по памяти. Состязания лучников, танцы и песни. Ярпен рассказывал Цири о фехтовальных премудростях, не очень-то стесняясь в выражениях, отвечая на возмущённое шипение Трисс, что в век Интернета Цири наверняка и не такое читала и слышала. Лютик посмеивался. Геральт не вмешивался в их перепалки, осаждая Цири только когда она уж слишком начинала зарываться. А вечером, когда сгустились сумерки на площади устроили настоящее огненное шоу. Завораживающий танец с шестами, горящими шарами на цепях и огненными выдохами, от которых Цири каждый раз тихо вскрикивала. Геральт, обнимая её за плечи и лениво следя за яркими огненными трассами чувствовал себя на редкость умиротворённо. Это был отличный день рождения для Цириллы в компании старых и новых друзей и родных людей. Спокойный, полный приятных впечатлений и ярких эмоций день. А большего и не требовалось. На прощание, он пообещал Ярпену при первом удобном случае заглянуть в клуб и погонять чересчур расслабившуюся молодёжь.***
Позже Геральт думал, что это было даже предсказуемо — такой хороший день просто не мог закончиться так же хорошо. Может, если бы они не отвезли Лютика, честно признавшегося, что от волнения не спал всю ночь, первым, и доехали минут на двадцать раньше, то всё закончилось бы иначе. Но случилось как случилось и к дому Рианнон они подъехали втроём, паркуясь рядом с другой незнакомой машиной, явно не принадлежавшей Калантэ. Геральту было мало дела до чужих машин — мало ли какие гости могли заглянуть на огонёк. — Не зайдёте? — Цири прижалась к нему, крепко обнимая. — Нет, мелочь, не хочу лишний раз нервировать твою бабушку. У тебя скоро каникулы начнутся — будем видеться чаще. — Ты всегда так говоришь, а потом уезжаешь, — он взъерошил ей волосы, зная, что она дуется не всерьёз. — А ты, Трисс? — с надеждой обернулась Цири. — Я ещё какое-то время буду в Лондоне, милая. Мы с тобой обязательно погуляем, обещаю, — Цири просияла и порывисто обняла её, а потом их обоих. — Вы самые-самые лучшие! Сегодня было так круто! Девочки в школе просто умрут от зависти, когда я… — что она сделает Геральт не услышал. Входная дверь открылась и на крыльцо вышла Йеннифер. Она обернулась, тихо попрощавшись с Калантэ, сделала два шага и замерла, увидев их. Впрочем, её замешательство длилось не дольше удара сердца. На губах расцвела улыбка и она как ни в чём не бывало направилась в их сторону. — Цири! — Йеннифер! — Цирилла ринулась к ней так, что даже Геральт пошатнулся. А может дело было в том, что появления Йен здесь он не ожидал и сейчас ощущал себя так, словно его мешком по голове стукнули. Он думал, что всё прошло, что он смог себя преодолеть и отпустить её. Сейчас вся его уверенность развеялась как дым. Потому что это была Йеннифер, прекрасная, пленительная как и всегда. Ласково и строго отчитывающая Цири за несдержанность, так привычно, что защемило сердце. Вот только на её безымянном пальце сверкнули в свете садовых фонарей бриллианты в изящном кольце. И от вида этого кольца внутри всё скрутило от боли и ревности. — Йен… — когда она отпустила Цири и приблизилась к ним. — Геральт, — она кивнула с равнодушием, достойным Калантэ. — Трисс, рада видеть тебя в добром здравии. Как твоя работа? — Хорошо, — искренности в улыбке Трисс было ни на дырявый пенни. — Тебя можно поздравить? — она кивнула на кольцо. — Пожалуй можно, — Геральт готов был поспорить, что во взгляде Йен полыхнуло превосходство. — Но я спешу, если вы не против. — Йен, — Геральт понял, что сейчас она сядет в машину, уедет и исчезнет навсегда. Он должен был использовать шанс. Кожа её запястья под его пальцами была всё такой же нежной, а аромат духов кружил голову. — Не называй меня так, Геральт. И отпусти мою руку. — Йен, — упрямо повторил он, не разжимая пальцев. — Это то, чего ты хотела? Ты всегда хотела только этого? И если бы я предложил… — То я бы отказалась, Геральт, — отрезала она. — Я уже всё тебе сказала и добавить мне нечего. — Кто он, Йен? — Это не твоё дело, — она вывернула руку из его хватки и хмурясь потёрла запястье. — Прекрати тешить себя надеждой, что что-то ещё можно исправить. Всё кончено, пойми это наконец. У меня теперь своя жизнь и тебе в ней места нет и не будет, разве только в качестве друга. А теперь прости, мне пора. Он понял, что сжимал кулаки так, что стало больно пальцам только когда она хлопнула дверью машины. Внутри всё клокотало от бессильной злости и осознания того, что он всё ещё, даже несмотря на её холодность, на то, что она только что грубо отшила его на глазах Цири и Трисс хотел её вернуть. Болезненно сильно хотел. Так, что будь его самоконтроль похуже и не желай он сохранить хотя бы жалкие остатки достоинства в глазах Цириллы — он бы вполне возможно умолял её. Но всё же справился с собой, стискивая зубы и сжимая кулаки, пока она не уехала. И выдохнуть смог только когда Цири накрыла ладонью его кулак. — Прости меня, ты не должна была этого видеть. — Нет, я понимаю. Мне просто… ужасно грустненько, что она ушла. — Мне тоже, мелочь. Мне тоже, — он обнял её, прижался губами к макушке, не зная, кому из них сейчас были нужнее эти объятия. Трисс молчала. Молчала до тех пор, пока они не доехали до её дома. — Может, зайдёшь ко мне? — он знал, зачем она предлагает. Видел это по глазам и не хотел давать ей никакой надежды. — Прости, Трисс, я не останусь, — она горько усмехнулась. — Даже сейчас? Даже на одну ночь? — Даже на одну ночь. Трисс, это неважно, что происходит между мной и Йеннифер. Ты дорога мне и я не хочу тебя обманывать или обижать. Поэтому я не останусь. Трисс выдохнула, весело и немного рассержено. Покачала головой, глядя на него. — Надо же, Геральт, какое благородство. Почему ты думаешь, что можешь решать за меня чем меня обидишь, а чем нет? Я давно не наивная студенточка, с которой ты познакомился когда-то. И меня совсем не так просто обидеть. Я знаю, что ты не будешь моим, но хотя бы одну ночь, Геральт… всего одну последнюю ночь — разве это так много? — он промолчал и она закусила губы, опуская лицо. — Трисс, я не могу. Мы уже обсуждали это. — Наверное ты прав, — голос прозвучал сдавленно, но в следующий миг она взяла себя в руки и улыбнулась. — Наверное мне давно пора привыкнуть к этому и не мучить себя. Не навязываться тебе. Может даже наконец принять предложение Ламберта, хоть он и заноза в заднице. — Что? — Геральт опешил от резкой смены темы и от того, о ком внезапно заговорила Трисс. — Погоди, ты и Ламберт? Вы же друг друга терпеть не можете. Он же зовёт тебя «сучка Меригольд» или ещё похуже! — Вы с Йен все эти годы тоже не производили впечатление безумно влюблённых, Геральт, — огрызнулсь она. — Мы… это продолжается уже несколько лет, правда урывками, когда получается встретиться. Он приезжал ко мне на Рождество. Сделал мне предложение, — Геральт вспомнил каким задумчивым Ламберт был зимой и странные взгляды в свою сторону, которые тот не комментировал. Так вот в чём было дело. — И ты… — Я ничего не ответила ему. Мне правда нужно было время подумать и встретиться с тобой. Ламберт порой невыносим, сам знаешь, мы наверное ни дня не сможем прожить спокойно, но по крайней мере я точно знаю, что ему нужна я. Что где-то в глубине своей чёрствой души он меня всё-таки любит, раз уж приехал просить руки на край света. — Ламберт лучше, чем хочет казаться. И в таком случае тебе тем более не стоит предавать его доверие ради меня. — Прости, Геральт. Это было глупо и импульсивно. Пытаюсь убедить тебя, что я уже не юная девочка, а веду себя как капризный подросток, хуже Цири. — Прощаю. Если обещаешь позвать на свадьбу, — она рассмеялась, быстро утирая со щёк слёзы. — Позову. А ты пообещай мне, что будешь счастлив без неё. Геральт был бы рад пообещать это, но не был уверен ни в чём. Поэтому он попытался улыбнуться ей, неопределённо пожал плечами и постарался не слишком задумываться почему она на прощание назвала его везунчиком, в честь которого слагают песни, а он этого не ценит. А приехав домой предпочёл утопить любые мысли в бутылке виски, в который уже раз порадовавшись, что удалил номер Йеннифер и почему-то — что с ними в момент его слабости рядом не было Лютика, чей яркий взгляд, полный так и не разгаданных Геральтом эмоций преследовал его всю ночь во сне.***
Старался он не думать об этом и всю следующую неделю. Гнал от себя, вместе с мыслями о Йеннифер. Дал самому себе маленький перерыв в размышлениях о чувствах и заполнил его делами. Исполнил обещание, данное Ярпену, проведал Золтана и Плотву, пропадал в зале с Весемиром и парнями. Он заметил изменения в настроении вечно хмурого Ламберта, над которыми потешался даже Весемир, говоря, что Ламберт витает в облаках, и понял, что Трисс всё же дала ему ответ. Он был рад за них обоих, хотя и предпочёл свою осведомлённость не раскрывать. Так и вышло, что первым кто узнал эту историю был Лютик. «Это ужасно романтично, не находишь? История достойная того, чтобы её воспеть. Но такое может случиться только в реальной жизни. Все попытки написать о подобном песню безнадёжно убоги. Роман ещё куда ни шло, но сейчас так не пишут». «Тебе виднее. Я просто рад что у них всё сложилось.» «Ты придёшь на концерт в субботу? Мы хотим немного посидеть после в баре, будем рады тебя видеть». «Приду», — причин отказываться он не видел. Тем более что он не виделся с Мадлен и Эсси с самой зимы и успел немного по ним соскучиться. А по уюту, царящему на их концертах тем более. Почему-то на сей раз он не чувствовал обычного умиротворения, хотя Лютик и Мадлен пели всё те же песни и вели себя почти как обычно. Но что-то звенело в воздухе, не давало покоя. И когда Лютик в перерыве между песнями взял микрофон, он невольно напрягся. Как оказалось, напрасно. — Что же, наше выступление подходит к концу. И сегодня мы подготовили для вас небольшой сюрприз. Я написал эту песню совсем недавно и она, думаю, войдёт в новый альбом, который мы надеемся выпустить зимой. Простите, она немного сыровата в исполнении, но надеюсь это не испортит впечатления. Толпа под сценой одобрительно загудела. Геральт заметил, что Мадлен устроилась на стуле и отложила микрофон. Значит, одна из тех песен, которые Лютик пел один. Тихие гитарные переборы только укрепили эту уверенность. It’s what my heart just yearns to say In ways that can’t be said It’s what my rotting bones will sing When the rest of me is dead It’s what’s engraved upon my heart In letters deeply worn Today I somehow understand the reason I was born… Его голос немного дрожал, когда Лютик начал петь и Геральту показалось, что в песне скрыто немного больше, чем Лютик хотел бы показать. О ком он её написал? О ком вспоминал сейчас, прикрыв глаза, с мечтательной улыбкой на губах, перебирая струны? К кому были обращены эти вкрадчивые, мягкие интонации? Впрочем, это было не так уж важно. Лютик как-то сказал ему, что песни не имеют смысла, если их сюжет не отзывается в каждом, кто их слышит, заставляя вспоминать или представлять что-то своё. It’s not fair, it’s not fair how much I love you… Геральт постарался не думать ни о чём, просто слушать. Потому что знал какие воспоминания снова воскреснут в памяти и хотел этого меньше всего на свете. Хватит. Пора наконец послушать Йеннифер, Трисс и голос разума, прекратить жалеть себя и сожалеть об утраченном. У неё новая, своя жизнь и ему стоит наконец заняться собственной, а не барахтаться в болоте воспоминаний. Лютик допел, сорвав аплодисменты, раскланялся сперва один, затем со всей группой. Геральт кивнул им на столик в углу и вскоре они собрались всей компанией. Эсси была с подругой, которую представила как Шани. Геральт хмыкнул, услышав, что она медсестра. По странному стечению обстоятельств ему везло на знакомства с рыжими медичками. Лютик, то ли ещё не отойдя от концерта, то ли по иным причинам, пребывал в странном возбуждённом состоянии и даже попросил слова, хотя обычно всеобщего внимания добивался уже постфактум, начав говорить. — У меня есть тост. За хорошую музыку, добрую дружбу и за то, чтобы никому из нас в жизни больше не попался такой мудак, как Вальдо Маркс. Девушки одобрительно загудели. Геральт отсалютовал Лютику стаканом. Лютик осушил свой до дна, поморщился и улыбнулся, широко и неискренне. Но минут через пять его вроде бы попустило и он вернулся в обычное дурашливое расположение духа. Геральту хотелось спросить его кто такой Вальдо, но Лютик расточал своё внимание девушкам и удачного момента так и не представилось. Геральт не знал, что всё-таки не давало ему покоя в этот вечер. Смутное предчувствие скреблось где-то на задворках сознания, не позволяя расслабиться. То ли Лютик был слишком уж весел, выдавая какую-то ненормальную для себя фальшь, то ли его смутило преувеличенно тёплое прощание с остальными, Мадлен даже поцеловала друга, когда они расходились. Словно прощались не на один день. А может то, как настойчиво Лютик напросился остаться ещё ненадолго у Геральта. Он не возражал. Работы и тренировок завтра не было, в холодильнике оставалось пиво, а трепотня Лютика как всегда действовала на него убаюкивающе. Тот вещал почему-то о Нью-Йорке, сыпал какими-то своими театральными фактами про Бродвей в которые Геральт не вникал и вникать не хотел. Если бы он запоминал всё, о чём рассказывал друг, давно бы поехал крышей от переизбытка информации. К тому же скоро иссяк и поток красноречия. Лютик вертел в руках полупустую бутылку, сидя рядом на диване и завесившись волосами молчал, явно о чём-то задумавшись. Геральт поймал ускользающую мысль, что такой задумчивый и немного печальный вид Лютика отозвался в груди неприятным тянущим чувством. Таким Лютик был только раз на его памяти и повторять этот опыт Геральту не хотелось. Но пока он подбирал слова, чтобы задать ему правильный вопрос, Лютик заговорил сам. — Геральт, у тебя бывало такое, что хочется что-то сделать, но однажды ты уже облажался и повторить до трясучки страшно? — Бывало. Когда учился. — Нет, это не то, — он мотнул головой и сделал ещё глоток. — А… с девушками? — Снова пытаться добиться Йеннифер после четырёх лет избегания друг друга. В сравнении с этим всё остальное было детскими страхами. Странно слышать подобные вопросы от тебя. Ты у нас дамский угодник, не я. — Да, но представь себе и мне такие терзания знакомы. — Пока не попробуешь не узнаешь наверняка. Весемир когда-то сказал мне, что если не выходит с первого раза, ни в коем случае нельзя останавливаться. Нужно повторить, даже через страх. Иначе рискуешь испугаться на всю жизнь и никогда не узнаешь был этот страх обоснованным или нет. Кажется ему это какой-то знакомый психотерапевт сказал. Правда вряд ли это применимо к отношениям. У нас с Йен всё полетело к чертям, как видишь. Лютик посмотрел на него нечитаемым взглядом, отставил бутылку и зачем-то придвинулся ближе. — Нет, это на самом деле хороший совет, — Геральт ещё успел заметить полыхнувшую во взгляде напротив решимость прежде чем на его шею легла тёплая ладонь и Лютик порывисто прижался губами к губам. У поцелуя оказался вкус вишнёвого пива и неожиданности. Геральт не успел даже на секунду задуматься, тело отреагировало само, на голых рефлексах. Оттолкнуть, ударить, скупо, без замаха. Но голова Лютика всё равно мотнулась словно у тряпичной куклы. Болезненный резкий выдох показался Геральту оглушительно громким и заставил мгновенно пожалеть об этом ударе. — Ого… — Лютик тряхнул головой, и зажмурился. — Чёрт, Геральт, вот это удар, ты точно человек? По-моему роль Супермена по тебе плачет навзрыд. Геральт невольно вздохнул. Даже сейчас Лютик оставался Лютиком. — Прости. Я… не ожидал, — чувство вины накатило удушающей волной, пополам с изумлением и лёгким раздражением. Ему не стоило бить Лютика, но и тому не следовало… в конце концов Геральт не был и не желал становиться ещё одной строчкой в огромном списке его побед. Не говоря о том, что его действительно никогда не интересовали мужчины. — Это ты прости, — Лютик натянуто улыбнулся и тут же скривился от боли, ощупывая место удара. — Я всё понимаю Геральт, мне правда не стоило этого делать. Так что, давай просто сделаем вид, что ничего не произошло. Проехали и забыли. Я выпил лишнего, сглупил и пожалуй мне стоит уйти сейчас, пока я не наговорил ещё чего-нибудь, о чём потом буду сожалеть. Судя по припухлости, через пару часов на его скуле должен был расцвести синяк, но куда больше Геральту не понравилось, что Лютик избегал его взгляда. Лютик, воспользовавшись его замешательством поднялся с дивана, походя похлопав его по плечу. Подхватил свой балахон и, не говоря больше ни слова, не попрощавшись, выскользнул за дверь. По лестнице вниз затихли его торопливые шаги. Геральт остался наедине с ощущением того, что вся их дружба только что полетела к чертям и вкусом вишнёвого пива на губах. Всё было неправильно. Эта мысль неотвязно крутилась в голове всю, предсказуемо, бессонную ночь. Геральт пялился в потолок прокручивая в голове это происшествие, раз за разом, словно наяву ощущая тёплые, чуть обветренные губы на своих, горчащий привкус вишни, ладонь на шее, уверенную, ласкающую. Лютик ни на что особо не надеялся это было понятно по вопросу. И получил в ответ именно то, чего опасался. Потому что Геральт, хоть и не хотел себе в этом признаваться, попросту… испугался. Испугался этого тепла, веры в то, что может быть он не оттолкнёт, не причинит боль, отчаянной и напрасной. И самого себя испугался, потому что несмотря ни на что не почувствовал ни тени отторжения. Крошечная его часть в эти мгновения хотела не оттолкнуть, не ударить, а дёрнуть к себе и узнать что будет дальше. Позволить себе забыться, как уже много раз позволял в компании Лютика. Он не знал откуда в нём появилось это желание и как давно, но было это минутным порывом или чем-то ещё - оно было и от этого осознания чувство вины грызло ещё сильнее. Лютик был виноват только в собственной честности. Спустя несколько часов такого самоедства Геральт готов был звонить Лютику и извиняться так долго, как только потребуется. Вот только часы показывали глубокую ночь и извинения стоило отложить хотя бы до утра. Попытаться исправить хоть что-то, если было что исправлять. Геральт понятия не имел что всё это время на самом деле чувствовал Лютик и много бы отдал, чтобы узнать. При всей своей болтливости, он виртуозно избегал разговоров о важном. О своих родителях, о том, что сказала ему тогда в театре Йеннифер, о загадочном Вальдо Марксе, имя которого до этого вечера не всплывало. А теперь оказалось, что и о своих настоящих чувствах к нему Лютик тоже молчал чёрт знает как долго.