Augen auf

      Чёрный паромобиль рассекал улицы просыпающегося Лондона, утро для которого начиналось едва ли не в 11. Водитель с наслаждением поворачивал руль, насвистывая какой-то мотив. Этим утром настроение у Рейха было отличное. Ариец уже успел нанести визит, хоть и не удар нескольким странам. Но, увы, их реакция на предложение вступить в коалицию Нацистской Германии была не та, на которую рассчитывал немец.       — Herr Reich, со времен окончания враждебной политики Франции я сохраняю нейтралитет. Я не буду склоняться ни к одной из сторон в случае, если произойдёт конфликт, — тактично излагал мысли Швейцария в белом халате, протирая металлические медицинские инструменты. — Однако, вы можете рассчитывать на мою помощь как квалифицированного врача.       — Я принимаю к сведению ваши слова. До скорой встречи. Меньше, чем через полчаса Швеция сказал нечто подобное:       — Я не настроен принимать участие в разборках элиты города. Но согласен дать вам немного моих людей и поставлять на ваши оружейные заводы такие материалы, как сталь и железную руду. С двумя другими странами дела пошли не так гладко. Нацист цыкнул и сильнее сжал руль, когда вспомнил о парочке, не захотевшей подчиниться ему. Сопротивление вызывало гнев и страстное желание подавить его, поставив бунтарей на место.       — Мы ни за что не присоединимся к вашему блоку, Рейх, — сказал некоторое время назад Нидерланды. Страна встал со своего места, смерив блондина суровым взглядом.       — А если вы продолжите настаивать на своём, мы попросим поддержки Лиги, — поддержала друга Бельгия, работавшая вместе с ним. — Теперича извольте покинуть нашу территорию.       Двое предпринимателей и не представляли, какую участь себе избрали, говоря с Третьим в таком тоне. Фриц не терпел неуважительное, нет, не раболепное отношение к себе. Особенно от лиц тех, кто был не в силах тягаться со сверхдержавой. Будучи злопамятным, идеалист уже делал наброски зверств, которые протестирует на Нидерландах и Бельгии. Но всему своё время — огорчая, одергивал себя блондин, не избавившийся от недуга нетерпеливости. Гнев и оскорблённое самолюбие плескались в его душе сейчас, но Рейх, лишь улыбнувшись, вышел из зоны влияния держав. За ожидание справедливой мести все поплатятся вдвое.       Оголяя клыки в усмешке от воспоминаний, немец доехал до своего дома. Всё шло и будет идти по плану. Как ласкали эти слова шовиниста! А нынче настало время собраться верхушке коалиции Нацистской Германии. В качестве места встречи выбрана резиденция диктатора. Припарковав паромобиль, страна вошёл в свой подъезд. По желтой лестнице с медного цвета перилами он поднялся на верхний 5 этаж, полностью принадлежащий ему. В одной из множества квартир, той, что изначально принадлежала семье наци, уже дожидался один из его союзников. Дошедши наконец до нужной гостиной, Рейх отворил дверь.       На краю тёмно-серого кресла сидела утончённая девушка. Багряного и белого цветов платье необычного фасона подчеркивало изящную фигуру. Одной рукой леди опиралась на поставленную перпендикулярно к полу катану. Та была чёрной с красными треугольниками на эфесе. Аккуратная грудь вздымалась, как и плечи. "Практиковалась", — заключил ариец, не сводя серо-голубые глаза с девушки. Та повернула к нему лико. Несколько выбившихся из пучка аспидно-чёрных прядей пронеслись по воздуху.       — Здравствуй, Рейх-сан, — произнесла самурай. Её лёгкая улыбка, не фальшивая, как у всех юных барышень, имела некую хитринку.       — Guten morgen, Японская Империя, — ответил соратнице Третий. — Наблюдаются успехи в тренировках?       — Да, катана стала для меня не тяжелее пера аиста, — фашистка нажала на кнопку, находящуюся на рукояти. Лезвие сложилось несколько раз и уместилось в эфесе. — Как прошли ваши визиты?       — Страны подписывают со мной договора с меньшим энтузиазмом, чем планировалось, — поделился ариец, встав у окна спиной к собеседнице, сложив руки на пояснице. — Однако, следует немного подождать, и они сами на коленях приползут к мне. Также я нашел вам живой манекен для ваших упражнений.       — Это неожиданный подарок, Рейх-сан. Благодарю, — японка несильно склонила голову.       — Я заметил, что цветок на вашей голове искусственный. Расскажете, почему не используете настоящий, как все дамы? — сменил тему повернувшийся сверхдержава.       — Он низкого качества, раз заметно его рукотворство? — изумленная личным вопросом и внимательностью нациста страна приоткрыла ротик.       — Nein, ваша хризантема выполнена превосходным мастером. Но моё прошлое позволяет мне отмечать детали с художественной точки зрения, — Рейх подошёл к синтоистке: Позволите узнать, каков он на ощупь?       Брюнетка неуверенно кивнула. Союзник оставил былую официальность, не видя ничего вопиющего в том, чтобы установить между ними приятельские отношения. Уважающую личное пространство Японскую Империю сбивали с толку действия союзника. Фриц приблизился почти вплотную к сидящей японке. Костлявые пальцы нежно принялись гладить светло-желтые лепестки. Милитаристка подняла голову и изучала выражение лица арийца:       — Отвечая на ваш вопрос, я не хочу умерщвлять невинное растение каждый день.       — Мне известно, что вы сотворили с Кореей и её детьми. Испытываете жалость к цветам, но не к людям? — наци облокотился на кресло, ядовитым тоном спрашивая ЯИ.       — Природа не уничтожает без причины, а берёт лишь необходимое. Её я уважаю, а человечество — нет. Неожиданно в соседней комнате поднялся шум. Некто резко открыл дверь с ноги:       — Buongiorno! — громко и весело поздоровался гость. Мужчина, пританцовывая, хотел было войти, но застыл на пороге. Пара непонимающе уставилась на него. Посетитель растерянно рассматривал, как Нацистская Германия продолжает гладить цветок Империи. — Кхм. Я похоже не вовремя. Рейх, а и я не думал, что вы тоже этим интересуетесь! Я выйду на пару минут. Как закончите, prego, синьор, позовите меня.       — У вас нет резона покидать нас, — остановил итальянца, собиравшегося скрыться с заговорческой улыбкой, Третий.       — Я вам не помешаю? Вы так раскованы! Lady, — кивнул девушке шатен. Это был мужчина привлекательной внешности, всегда одетый с иголочки. Он пришёл в новом, идеально очищенном белом костюме и выглаженной чёрной рубашке. Не хватало только блеска и летающих звёздочек вокруг этого модника. Синьор спросил: Если не секрет, поведаете, за сколько вы приобрели общество этой очаровательной дамы?       — Что, простите, вы сказали? — сказала за арийца азиатка.       — Я всего лишь хотел узнать, по карману ли мне будет общение с вами, signorina, — жестикулировал итальянец.       — За кого вы приняли меня?! — Японская Империя встала на ноги и позволила себе нахмурить чёрные бровки.       — Это наш союзник, тот самый, с кем я планировал вас познакомить, — объяснил немец фашисту, сконфузившемуся от реакции леди.       — Так она не куртизанка?!       — Вы перешли все границы! — самурай направилась к обидчику. Она подняла и отвела руку в сторону, высвобождая лезвие. Католик от неожиданности вздрогнул. Быстро, как стрела, оказавшись рядом со страной, фашистка приставила канану к его горлу: Извольте объясниться.       — Дорогие мои соратники, прошу вас успокоиться! — поспешил разнять союзников Рейх, взяв их за плечи. — Империя, не пугай Королевство. Bestimmt, он сейчас даст разъяснения и принесёт искренние извинения.       Восходящее солнце не без подозрений убрала оружие. Втянутая от страха голова европейца вернула своё положение. Немного покраснев и восстановив дыхание, итальянец начал речь:       — Я не хотел вас оскорбить. Правда, signorina! — он взял девичью кисть в руки и поцеловал. Шокированная японка вырвала её:       — Не распускайте руки! Что вы скажете в своё оправдание, что приняли меня за падшую женщину? — вернула холодное непроницаемое выражение лица.       — Простите конечно, но ваш внешний вид соответствует виду тех, с кем я…       — Не уточняй, — перебил Рейх строгим тоном.       — Чем же я похожа на них? — Японская Империя сочетала грозное шипение и безэмоциональный тон.       — Ваш макияж! Известно же, что ныне красятся лишь "канарейки Сатаны". А у вас и белила и чёрные стрелки. Пазл сложился сам.       — То есть по-вашему мнению, девушка, не продающая себя, не может изменять по желанию свою внешность? — японка склонила голову на бок, недобро прищурив глаза.       — Да где это видано? Синьор Рейх, почему она отвергает все устои? — тоном, будто жалуется на фашистку, спросил католик.       — Настало время вам представиться. Раз вы мои союзники, предполагаю, желаете сделать это самостоятельно, — деловито скрестил длинные пальцы Нацистская Германия. Хмыкнув и затаив обиду, синтоистка начала первой:       — Японская Империя, глава Общества сопротивления женщин, феминистка.       — Королевство Италия, владелец монополии на предметы гигиены, — шатен неуверенно пожал предложенную руку, глядя в чёрные омуты японки. Казалось, если б не было белоснежных белков, то глаза смотрелись бы так, будто в девушку вселился Дьявол.       — Начнём первое собрание альянса за чашкой чая. Следуйте за мной, — Рейх взял под контроль ситуацию и повел соратников за собой.       Опасная троица уселась за дорогим длинным столом, в будущем вместившем бы большее количество стран. Нацистская Германия, конечно, сел во главе. Кидая недоверчивые или напряженные взгляды, Королевство и Империя сели по левую и по праву руку предводителя. Девушка расправила складки платья в пол; католик проверил, хорошо ли на нём сидит пиджак. Тёплый зелёный чай уже дожидался на столе. Пар исходил от кружек, рассеиваясь в воздухе. Шовинист чувствовал, как соратники насторожены по отношению друг к другу и осадок от неприятного знакомства никуда не делся. Требовалось время, дабы успокоиться и привыкнуть к собравшейся компании. Нацист как ни в чём не бывало взял кружку и отпил чай. Новоиспечённые союзники последовали его примеру. С тем, с кем принимаешь пищу, на эмоциональном уровне закладывается доверие.       — А почему мы пьём пустую воду, в которой постирали листья, без десерта? — возмутился Италия. — Хорошо, что у меня на всякий случай есть пирожные!       Фашист откинул на плечо кислотно-яркий шарф, бросающийся в глаза и лица нерасторопным слугам, когда итальянец наведывается в гости. Он достал из пиджака коробку и в открытом виде радушно поставил на середину стола. Империи не ожидали подобного поступка. Это было то же самое, что если б от перемены мест слагаемых что-то изменилось.       — Вы их solito не едите? — изогнул бровь католик.       — Они не входят в мой рацион, — молвила японка, понимающая, что доминировать в диалогах должна не она, а Рейх; но ЯИ не всегда вовремя останавливала себя.       — Я был гурманом в юношестве, — признался ариец. — Но после понял, что любая зависимость сковывает человека, делая того своей подстилкой. Тогда я решил равнодушно относиться к подобным развлечениям.       — Вы могли бы написать книгу о ваших переживаниях, — то ли серьёзно, то ли шутливо сказал шатен.       — Например, Моя борьба…       — …с едой! — модник перебил феминистку и засмеялся. Союзники присоединились. За смехом итальянец заметил одну очень важную деталь. Клыки Рейха и Японской Империи. Они были идентичной треугольной формы. Острые, как лезвия. Такими орудиями милитаристы без проблем перегрызли бы глотки своих врагов. Лишь у сильных и великих держав были подобные. Капелька пота стекла по итальянскому лбу. У него были зубы, как у обыкновенных людей.       — Вы ознакомились с моим курсом? — отсмеявшись, поинтересовался идеалист.       — Sì. И я думаю, местами он слишком радикальный! Вы, руководствуясь какой-то теорией, хотите лишить возможностей некоторые слои населения. Я же выступаю за равенство всех приверженцев одной идеи! — эмоционально разглагольствовал Италия, чуть не задевая рукой свою кружку.       — Вы забываете об субординации, Королевство-сан, — отметила самурай, делая глоток чая.       — Signorina, я знаю, как себя вести в приличном обществе. Синьор Рейх, почему она меня перебивает?       — Рейх-сан, вы…       — Прошу, послушайте меня, синьор..!       — Италия-сан.       — Что, signorina? Синьор..!       Послышался выстрел. Союзники, наконец, замолчали. Револьвер, направленный в потолок, дымился в руке Нацистской Германии. Чёрный козырёк фуражки скрывал в тени серо-голубые глаза. Молодой человек убрал оружие в карман чёрного военного кителя и прервал неловкую тишину:       — Придётся оставить на потом политические дела. Первым делом нам надобно сработаться как команде. Я ввожу неофициальное общение в нашей тройке.       — То есть переходим на "ты"? — уточнил сомневающийся итальянец, боящийся ляпнуть лишнее. Рейх утвердительно кивнул. — Oh, fantastico! Это гораздо удобнее! Вообще я только так в основном и веду беседы.       — Рейх-сан, вы уверенны в этом? Строгая дисциплина и иерархия — основа успеха организации. Разве это не то, в чём мы были согласны? — ЯИ не одобряла фамильярное отношение между союзниками. Она считала, что подобное неминуемо превратит их альянс в фашистский балаган.       — Imperium, можешь повторить то, чем поделилась со мной на днях? Идея коллективизации.       — Да. Когда трудовой коллектив является сплочённой командой единомышленников, это позитивно сказывается на результатах его деятельности. Однако, вы, Рейх-сан, думаете эта политика применима в нашем вопросе?       — Absolut. Мы должны стать не просто союзниками, а приятелями. Так мы будем с большей отдачей вкладываться в общее дело, что ускорит победу в грядущей войне, — поведал нацист хриплым голосом. В нём чётко улавливались нотки заранее торжествующего духа, презрение к ничтожным врагам и упоение своими достоинствами. Немец спросил японку с тёплой улыбкой, только хитрый хищный прищур выдавал наполеоновские планы: Ты согласишься с мной?       — Да, Рейх-са-а-а. — случайно вырвалось у самурая, поэтому она продолжала тянуть гласную. — с абсурдным Италией я не могу установить подобный тон.       — Это ещё почему? — обиженно воскликнул Королевство. — Это из-за того маленького недоразумения?       — Вы нанесли мне серьёзное оскорбление, — отчеканила ЯИ.       — Да я готов съесть свою шляпу в знак того, что не желал этого! — всплеснул руками фашист. На лице японки расплылась ухмылка, не предвещающая ничего хорошего:       — Прекрасно, ты сам предложил. Обсудим позже.       — А сейчас посовещаемся, — он кинул карий взгляд на принесённую коробку. Милитаристы обнаружили, что она полностью пуста. — где мои пирожные, Японская Империя? Ты же единственная, то к ним притронулся!       — Захотела попробовать.       — Общеизвестно, что девушки столько не едят!       — Глупое заблуждение. Все дамы принимают пищу до выхода в свет, — облокотила голову на белоснежную кисть с видом, будто просвещает неразумного мальчика.       — Не хотят, чтоб миф об их ангельской природе и хрупкости растворился в желчи правды, — ариец хохотнул. Он покончил если не с миром, то с чаем со словами: Куда ни глянь — одна ложь.       — Я не до конца понял, как будет называться наш блок, — откинулся на спинку стула католик.       — "Страны Оси" или, сокращенно, "Ось" — с деловой ухмылкой сообщил фриц.       — Звучит устрашающе, мне нравится! — Королевство остановился, когда Нацистская Германия достал документ и передал ему. На бумаге уже была подпись Третьего с острыми углами, словно желающими разрезать невинный лист. — Что ciò?       — Антивикторианский пакт. Документ об официальном вступлении в Ось.       Фашистская Италия взял прилагающуюся кроваво-красную ручку и оставил широкие инициалы. Глянув на с интересом наблюдающую японку, Королевство передал ей документ. Она изволила сначала почитать его содержимое. Модник подумал, что следовало сделать так же. Стоит его потом прочитать. Но нацист же не поставит своего союзника в невыгодное положение? Страна восходящего солнца стала третьей, вступившей в блок. Подпись была витиеватой, но аккуратной, словно олицетворяющей Восток. Нацистская Германия с плотоядной жадностью взял пакт из рук Империи. Великий конфликт начался.