"Под мою ответственность"

Свежим зимним утром Камина Рау покинула дом — тихо, чтобы ни единая душа не знала о том, что она уходит. Вдохнув морозный воздух, она поняла, что не зря проснулась так рано — её окружала умиротворяющая тишина, лишь ветер шелестел листьями деревьев. В такой обстановке сама Сила диктовала ей, что делать дальше. Сама Камина никогда не замечала в себе восприимчивости к Силе, как её понимали джедаи или подобные им, за исключением одной способности — она каким-то сверхъестественным образом распознавала ложь. Именно это и помогло ей добиться успеха в качестве разведчицы. И она намеренно сообщила об этой своей черте характера Прайду — некоторое время после этого она пристально наблюдала за ним и ни разу не выявила ложь с его стороны. Это давало ей ещё одно основание доверять ему. Сейчас же Сила явно указывала ей в сторону конюшен — пока Мариду не заступил на службу, там никого не было, и ничто не омрачало абсолютной свободы. Сейчас она оседлает «Хотскую штучку», выведет из стойла — роскошных апартаментов по сравнению с клеткой, в которой её держали в Канто Байт — и они вместе полной грудью вдохнут того, о чём обе грезили всю жизнь — свободу от страхов войны и насилия. Дверь конюшни беззвучно сдвинулась в сторону, и тут Камина поняла, что уединение ей не сулит. Вдалеке слышался негромкий мужской голос, почти шёпот. Она безошибочно узнала его и мгновенно позабыла об изначальной причине нахождения здесь. — Не фыркай на меня так, я не делал тебе ничего дурного. Спокойно, малыш, вот так. Я не замышляю ничего дурного. Вот так. Нравится? Она определила — голос звучал из стойла с орбаками. Всё абсолютно логично, улыбнулась мандалорка. Боясь вздохнуть, она жадно вслушивалась в то, как он разговаривал с животным. Орбак в ответ легонько цокал копытом и то повизгивал, то пофыркивал в знак удовольствия. Наконец, послышался тихий стук каблуков, и Камина позволила себе явиться навстречу. — Генерал! — максимально достоверно изобразила она удивление. — Что привело вас в столь ранний час сюда? — Позвольте задать тот же вопрос, — уклонился от ответа Прайд. — Хотела проверить животных в одиночестве, чтобы никто не мешал. А вас? — Воспоминания, — коротко ответил орденец, задерживаясь у стойл с фазьерами и протягивая руку одному из них. — Я могу полюбопытствовать, какие именно? — несмело приблизилась к нему Камина. — На Альсакане среди аристократии владение искусством верховой езды считалось хорошим тоном, — рассказывал Прайд. — Помню, как ещё в детстве я наблюдал за отцом на ипподроме при нашем особняке. Позже он учил меня. Он был суровым учителем, но именно благодаря этому я хорошо освоил эту премудрость. Не уверен в моих навыках сейчас, но до сих пор помню это чувство. Словами его толком не опишешь. Это намного сложнее, чем водить звездолёт. Последнее по силам даже безмозглому гаморреанцу, а грамотно править фазьером — это искусство, доступное лишь избранным. — Так значит, вы признаёте превосходство сопротивленческого десанта, атаковавшего вас на орбаках, а не на спидерах? — Да, — жёстко отвечал орденец. — Я не ожидал от них такого хода. Теперь поздно кусать локти, но мне стоило тогда лишь отдать приказ развернуть «Непреклонный» вверх днищем, и тогда всем сопротивленцам была бы крышка. Я просчитался — недооценил их, думал, штурмовики их беспрепятственно зачистят. «С другой стороны — если бы вы их сбросили, они не расстреляли бы ваш капитанский мостик, и взрыв не выбросил бы вас ко мне», — так и хотелось сказать Камине. Но она не решилась. «Опять девчонка сводит всё к Экзеголу, а главного не видит!» — досадовал про себя орденец. — Кхм… познакомьтесь с моим лучшим фазьером — это «Хотская штучка», как её звал тот урод. Я буду обращаться к ней «Хотси». Они весьма умны. Если желаете, адепт-генерал, можете позаимствовать одного из них и прокатиться. Здесь и сейчас. Прайд быстрым взглядом оценил фазьеров, подошёл к одному и дружески погладил его нос. Животное склонило голову, и адепт-генерал ловко оседлал его. Камина не могла оторвать глаз — так потрясающе грациозно и уверенно держался он верхом. — Предлагаю вам небольшую прогулку. Кто быстрее? — выезжая из стойла, предложил он. — Конечно, мои предки укрощали мифозавров, но наездница из меня посредственная, — скромно ответила Камина Рау. Прайд сдержанно улыбнулся — он ни за что не признается, что однажды уже наблюдал и, чего отрицать, любовался её мастерством — тогда, тайком… Очень скоро двери конюшни широко распахнулись, и оттуда двумя шаровыми молниями вырвались всадники — генерал и герцогиня. Фазьеры понесли их по просторам долины вниз, огибая лес, к восходящему светилу Мандалора. Камина жмурилась от его ярких лучей, встречный ветер мгновенно высушивал выступавшие слёзы, а душу переполняло то чувство, за которым она и явилась в конюшню ранним утром, отчего радостно восклицала: — Ура! Прайд не мог не обратить на это внимания — прежде он не видел Камину в таком восторге, но отлично понимал её, ибо сам сейчас переживал то же самое чувство. Империя? Орден? Сноук? Палпатин? Всё это казалось сейчас тёмным сном, кривой подделкой существования, которую он неосознанно влачил до нынешних седин. Жизнь подлинная врывалась ему в лёгкие сейчас, со свежими волнами конкордианского воздуха, а глаза перестали быть слепыми только после операции, проведённой каминоанцами. Старая кожа его сгорела вместе со старой жизнью на Экзеголе. Солнце Мандалора осветило ему новую жизнь. Адепт-генерал широко улыбался, глядя, как герцогиня старается вести своего фазьера нос к носу с его собственным. Потянув поводья, Прайд дал своему скакуну команду перейти на шаг. То же сделала и Камина. — Ну, как скачки? — чуть охрипшим голосом молвила она. — Вы отличная наездница! — вынес свой вердикт орденец. — У вас это явно в крови. — Спасибо за доброе слово, адепт-генерал, — его слова трогали чуть не до слёз. — А как вам лично поездка? — Этого мне не хватало всю жизнь. Космос космосом, разрушители разрушителями, но с этим не сравнится ничто. Позволите мне повторять иногда? — Ну конечно! Разумеется, генерал! — восторгалась Камина. — Конечно… если вы не станете дурно обращаться с ними, — добавила она, сделав голос более строгим. — Обещаю — не стану. Но, если вы переживаете за своих животных, можете составлять мне компанию — и за фазьерами присмотрите, и, не скрою, будете мне отличным соперником в состязании. Камина хмыкнула: — Скажите мне, адепт-генерал, вы играли на скачках в Канто-Байт? — Никогда, терпеть не могу эту дыру, с большим удовлетворением направил бы выстрел «Ксистона» туда вместо Киджими, — прошипел орденец. — С чего же не удовлетворили это своё желание? — следующий вопрос Камины прозвучал как щелчок хлыста. — Палпатин не одобрил бы, а я не ослушался его приказа. Там гнездятся все кошельки Последнего Ордена, — заговорщическим тоном объяснил Прайд. — Теперь говорю, ибо терять мне уже нечего. — Ну, о том, что искать нужно там, я и так догадывалась. Поимка этой весёлой компании — дело времени и политики, скорее чем разведки. Кстати, это ваша помощь сейчас играет ключевую роль в поимке союзников Палпатина и его спонсоров. Уже поймано несколько членов совета директоров в «Сиенар-Джеймусе» и «Куат-Энтралле», оказавшихся тайными сектантами ситхов. — Да, серьёзно вы подрезали им крылья. Теперь окончательно разрушить остатки моей армии и флота даже у них хватит ума, — Прайд говорил с таким выражением лица, будто только что проглотил насекомое. — Если бы! — Камина стукнула себя по бёдрам. — Да, каналы снабжения мы им ужали, но не рассекли полностью. Где-то у осколков Ордена ещё идёт снабжение. Удалось проследить путь до Зайгеррии, караваны идут оттуда. Но думать, что те кошачьи сочувствуют ситхам, было бы наивно. У них собственные шкурные интересы, они лишь десятые посредники. Вот найти бы, куда ведут следы… Орденец не смел возражать ей, лишь внимательно слушал. Монолог Камины всё больше убеждал его в том, что она — также человек идеи, как и он сам. И снова — жаль, что их пути не пересеклись раньше… Фазьеры завезли своих наездников в самую чащобу леса близ поместья. Среди деревьев что-то зачернело — высокое, но слишком узкое для здания. Прайд присмотрелся- обелиск! Такие обычно помещались над фамильными могилами на кладбищах. Чья это могла быть могила? Впрочем, он догадывался… Не доезжая до самой могилы, Камина спрыгнула с фазьера и медленно направилась к обелиску. Орденец последовал её примеру, оставив своего скакуна и продолжая путь пешком. Наконец, памятник показался из-за деревьев полностью — то был высокий монолит, где-то в семь метров, на котором не было ни единого элемента украшения, кроме имени — Аула Рау. Мандалорка не произнесла ни слова, лишь пала на колени перед памятником. Прайд несколько секунд колебался, но в итоге также преклонил колено. — Мы победили, мама! — шептала герцогиня, совершенно не обращая внимания ни на что вокруг. — Мандалор жив. Наше поместье живёт! Твои мечты сбываются! Генерал же молчал — стоя здесь, перед памятником, он не мог чувствовать иного, кроме больно колющего душу угрызения совести — ведь мать Камины, похороненная здесь, сражалась против него и тех идей, что он исповедовал. Никто не видел, лишь сама Сила была свидетелем того, как он беззвучно прошептал: — Простите!.. Герцогиня поднялась с колен и отряхнула с брюк мёрзлые листья. — Мама, воевавшая почти что с детства, умерла, к счастью, не насильственной смертью, в мирной обстановке, на Камино. — Но упокоилась здесь, на планете, где расположилось родовое гнездо, — констатировал Прайд, поднимаясь на ноги и потирая колени. — Для воина-аристократа не может быть лучшей участи. — Я давно перевезла прах матери сюда, тайком от орденцев, и похоронила здесь. И только сейчас я смогла установить над могилой приличествующий ей памятник. — Наверное, будь она жива, она без разговоров застрелила бы меня, — заметил орденец. — Возможно, заслуженно. — Такого, каким вы были на «Непреклонном» — безоговорочно. Такого, как вы сейчас — нет. — А как вы поняли, каким я был на «Непреклонном»? — изумился адепт-генерал, так, что отшатнулся назад и напряжённо посмотрел на герцогиню. — Ну, я уже упоминала вам, что у меня в памяти компьютера весь его бортжурнал, включая несколько эксабайт головидео, в том числе и с капитанского мостика. Я скачала с орденского сервера. Я пересматривала его и видела всё, что вы делали, как разговаривали… И только сейчас смысл первых слов достиг сознания старого орденца. Она напрямую указала ему на то, что он изменился, настолько, что даже ярая мандалорская воительница, ненавидевшая имперцев, не стала бы убивать его. Прайд считал, что был слишком стар для перемен. Очевидно, он ошибался. Словно читая его мысли, Камина Рау укрепила его подозрение, задав вопрос: — Генерал… вы могли легко сбежать, я ничем не ограничила вас. Фазьер с лёгкостью унёс бы вас прочь, за ним не угнаться даже спидеру. Почему не сбежали? Прайд задумался — надо себе признаться, в тот момент у него не было ни единой мысли о побеге. Но он никогда не признается в этом Камине. — С моей стороны было бы против чести злоупотребить вашим доверием, — он не покривил душой, лишь умолчал о подробностях. — И даже когда мы поедем домой, я не воспользуюсь шансом сбежать. Даю слово — я не убегу отсюда. Никогда. Последнее слово лазерным лучом вонзилось Камине в душу, и та забилась в смятении в дальний угол сознания. Что ей делать — плакать или смеяться — она не знала. Лишь проглотив подступивший к горлу комок, мандалорка предложила: — Может быть, поедем домой сейчас? К завтраку? — Не имею ничего против, — Прайд заложил трость под мышку, резко развернулся и широким шагом направился к своему фазьеру. Камина нервно вздохнула и последовала за ним. Очень скоро оба были дома, где дроиды-обслуга уже приготовили завтрак — омлет из яиц поргов, которых с недавних пор разводило в своей деревне Племя.