"Под мою ответственность"

Кажется, в Галактике стал воцаряться долгожданный мир. По крайней мере, после учинённого Империей, а после неё Первым Орденом геноцид был остановлен. Галактика лежала в руинах, и мира предстояли долгие годы неимоверного труда, дабы восстановить разрушенное и хотя бы вернуть уровень жизни к эпохе почти вековой давности — времени заката Республики. Во многом путь назад был невозможен — нет больше блистательного Алдераана, претенциозного Хосниан-Прайма, древнего Джеда-Сити, райского Скарифа, магического Илума… То были лишь несколько названий из немалочисленного списка сожранных или навеки искалеченных обоими кровавыми режимами планет. Имя Палпатина большинство обитателей произносило с ненавистью в сердце. Но не со страхом — наученные неоднократные горьким опытом жители Галактики знали, что страх во многом явился залогом победы тьмы, ибо сковывал руки, должные держать оружие. Даже воинственные мандалорцы сейчас понимали необходимость мира — их планета была кричащим свидетельством того, что в бесконечных войнах они зашли в тупик. Всё чаще упоминалось имя незаслуженно забытой в тёмные времена герцогини Сатин. Её подвергали критике за радикальный пацифизм, что тоже в итоге привёл к трагедии, но восхваляли за самоотверженный труд в конструктивных целях. Многое из той эпохи вновь было взято мандалорцами на вооружение. Леди Камина Прайд не уставала радоваться всё возраставшей популярности своего политического кумира. В её собственной жизни сейчас наступила эпоха мира и созидания. Вместо полётов на реактивном ранце и отстрела врагов она совершала еженедельные вояжи на «Хевурион Грейс» на Зайгеррию и обратно — ради контроля работы Консорциума. Несмотря на мир, столь обширное хозяйство требовало постоянного присмотра, ибо ни один из директоров не станет так ревностно относиться к благополучию компании, как сам её хозяин. Хозяйские навыки в повседневных делах оттачивал и адепт-генерал. Командовать строптивыми, а порой и вороватыми управленцами было ничуть не легче, чем некомпетентными офицерами во время войны. Правда, самые отъявленные саботажники и коррупционеры с его помощью вскоре были зачищены. Камина всецело поручила мужу контроль за безопасностью в компании. Разумеется, оба не теряли бдительности и в отношении собственной безопасности. Их враг был обезврежен, но не пойман, поэтому супруги Прайд всегда держали бластер, что называется, под рукой, и не жалели внимания и средств на охрану своего дома. Лишь за его белыми стенами они могли позволить себе абсолютно расслабиться и не думать о плохом. Мандалорский вечер постепенно угасал, плавно перетекая в ночь. Стекловидный шар Мандалора яснее виднелся в темнеющем небе. Супруги Прайд окончили свой ужин и проводили свободное время за чтением литературы времен Высшей Республики. В имперские времена данное творчество попало под тотальный запрет, теперь же забытая правда потихоньку возрождалась. Адепт-генерал понял, отчего Палпатин столь яростно ненавидел ту эпоху и намеревался стереть все следы её существования — тогда джедаи хранили мир и порядок в Галактике, и то был порядок без насилия, порядок ради всеобщего блага поистине, а не в угоду кучке власть имущих. Читая книгу, он украдкой бросал взгляды на сидевшую на соседнем диванчике Камину. Его супруга выбрала для сегодняшнего ужина великолепный наряд — то было длинное, в пол, чёрно-бордовое платье с пышной юбкой и жёстким корсетом, отделанным кружевом. Понемногу данное зрелище заинтересовало его больше, чем классическая литература. На сегодня достаточно чтения, решил он про себя, скользнув взглядом по фарфорово-белым обнажённым плечам супруги. Он отложил книгу и встал с дивана. — Я ненадолго отлучусь, — вполголоса пояснил он. Камина оторвала взгляд от своей книги и чуть кивнула. Прайд отправился из столовой прочь, а герцогиня смотрела ему вослед, также позабыв про чтение. Одна лишь Сила могла до конца понять, насколько соблазнительно он выглядит в своём орденском облачении! Даже мандалорская броня не была ему столь к лицу. Мундир же идеально подчёркивал его врождённое благородство — то, к чему тянет на уровне инстинктов. Едва он скрылся за стеной коридора, мандалорка глубоко вздохнула и провела ладонью по влажному лбу. Определённо, чтение стоило отложить на потом. Она подошла к чёрному столу, в котором, будто в магическом зеркале, отражался холодно-белый свет Мандалора из окна. — Устала читать, вижу, — тихий и мягкий голос не напугал её — она ещё раньше слышала его шаги в холле. — Да, Энрик, столько информации сразу — голова идёт кругом, — пробормотала она, повернувшись к нему лицом. — Помнишь вот это? — Прайд выудил из-за пояса некий металлический предмет. — Наручники, в которые ты меня заковывала. Не одну бессонную ночь провёл я, мечтая, как холодный металл сомкнется на твоих прелестных запястьях, моя милая герцогиня. Он произносил эти слова так тягуче и медово, что Камина словно вновь ощутила его умелые пальцы, касающиеся самых заветных мест. Еле сдерживаясь, чтобы не простонать, она подошла к нему. — Чего ты ждёшь? — и она сама протянула ему руки. Прайд погрозил пальцем и усмехнулся: — Нет-нет, сладенькая, ты держала меня в плену, я беспрекословно подчинялся тебе. Теперь ты должна послушаться меня, чтобы получить то, чего жаждешь. Похотливый взгляд генерала скользнул по её декольте, оценил аппетитную ложбинку меж грудей. — Прелестное платье, — молвил он. — Но явно лишнее. Каждое слово, произнесённое адепт-генералом, было словно отлито из золота — роскошного, тяжёлого… Внизу живота у Камины было так же тяжело и горячо. Всё же её Энрик — прирождённый лидер, авторитарный, властный… и потому такой желанный. Лишённый власти, он мог реализовать своё стремление к доминированию только так… и делал это потрясающе! По женской коже прошла мелкая дрожь, когда Прайд чуть коснулся кончиком своей тросточки той самой заветной ложбинки в жёстком корсете. Камина приоткрыла рот и тихонько ахнула. Адепт-генерал повёл холодным металлическим наконечником по гладкой шейке, открытым плечам. Когда он убрал свой непременный аристократический атрибут с её кожи, мандалорка разочарованно вздохнула. Но тут Прайд зашёл сзади, и она почувствовала, как его заключённая в перчатку рука ловко управляется с замками корсета, освобождая жаждущее прикосновений тело для него. Платье сползло вниз, оставив женщину лишь в красных чулочках, подвязанных к поясу, да узких кружевных трусиках-стрингах, даря исключительно приятное мужскому глазу зрелище. Прайд казался холоден как гранит, а Камина почти простонала, осязая, как металлический наконечник тросточки скользит ей от затылка, между лопаток по позвоночнику до самых ягодиц. Она изогнулась, бесстыдно подставляя ему свою попку, отпихнула ногой мешавшее платье под стол и раздвинула ноги, чтобы с восторгом осязать металлический холодок между ног. Это сводило её с ума, и Энрик наверняка видит, что она уже неприлично мокрая и стоит, подставившись ему как самая грязная шлюха. Ей хотелось, чтобы он сорвал с неё долой трусы, отшлёпал до боли и грубо оттрахал её до потери пульса. Но господин решил немного помучить свою пленницу. Вернувшись вперёд, он взял наручники и надел их на бессловесно подчинившуюся женщину. Снова он нацелил на неё свою трость — на сей раз её кончик сладко пощекотал остро торчащие сосочки. Камина не успела прийти в себя, как на грудь ей легла генеральская рука в чёрной перчатке, и принялась сжимать, несильно, но чувствительно, а пальцы попеременно чуть болезненно и очень приятно пощипывали сосок то одной, то другой груди. Мандалорка не успела понять, как он развернул трость шестигранным набалдашником вперёд и проскользнул им в трусики и дальше, во влажную щёлку, где стал рёбрышками дразнить клитор. От такой необычной манипуляции Камина откинулась спиной на стол, позволяя своему мужу пытать её дальше. — На колени, — приказал Прайд, убирая тросточку в сторону и сняв долой тяжёлый ремень. Его женщина позволила себе немного перехватить инициативу, расстегнув ему ширинку и спустив форменные брюки, а за ними и бельё, освобождая его налившиеся чресла от тесноты. Осторожно держа сие сокровище в ладошках, Камина смахнула кончиком языка прозрачную капельку, доказывающую то, что и самому мужчине было недолго до финала, и столь же постепенно, давая ему возможность рассмотреть всё, охватила его ртом. Прайд неотрывно следил за этим потрясающе эротичным и интимным зрелищем, видел, ощущал, как женские губки движутся по всей длине то вглубь, то почти полностью наружу. Тяжёлая его рука в перчатке легла Камине на затылок, и он стал довольно интенсивно пользовать её в рот. Камина видела отражение в тонированном стекле, как её генерал красиво двигает бёдрами, вколачиваясь ей в горло и чуть ли не душа. В голове скользнула мысль, что на утро ей будет больно глотать. Но то будет завтра, а сейчас… Усилием воли Прайд оттянул её назад, не позволяя себе кончить. Взяв её за скованные руки, он принудил Камину лечь животом и грудью на холодную поверхность стола. Его руки, по-прежнему покрытые перчатками, заскользили по коже. Камина забылась в неге ощущений, а беспощадные руки её мужа уже хозяйничали между её разведённых ног. Энрик рывком стащил с неё насквозь промокшие трусики, немного пощипал свою женщину за аппетитные круглые ягодицы — это понравилось Камине даже больше шлепков — и мастерски, словно управляя звездолётом, проник внутрь её жаждущего тела. Камина как могла раздвинула ноги, насаживаясь на мужчину до боли глубоко. Прайд с упоением исследовал глубины тела своей женщины и, отыскав нужную точку, стал прицельно утыкаться в неё. Всё это привело к тому, что Камина долго и громко нарушала тишину вечернего дома своими исступлёнными страстными криками. Одна волна страсти накрывала её следом за другой — она сбилась со счёта. Прайд не унимался, даже когда она без сил распласталась по столу. Он одержал победу — с восторженным стоном генерал прильнул к ней сзади, не стесняясь собственных содроганий. Камина сомкнула мышцы, чтобы лучше чувствовать его пульсации в себе и не упустить ни капельки его бесценной жизненной силы наружу. Пусть всё останется в ней на этот раз, решила она. Некоторое время они просто лежали на столе, Камина в одних чулках, со связанными руками и сверху — её адепт-генерал Прайд при полном параде и со спущенными брюками. Потом он шагнул назад и провёл обнажёнными пальцами по её щёлочке — тому месту, где только что был сам. Подняв и застегнув штаны, он опустился на колени и несколько раз сильно лизнул Камину в том самом месте, чем приятно удивил её. — Опечатано. До следующего раза, — резюмировал он и разомкнул наручники. Камина принялась рассеянно собирать разбросанное бельё и одежду, но Энрик остановил её. — Подожди. Я сам. Он сам подобрал её трусики и велел ей протянуть ему ногу. С явным удовольствием он вернул этот эфемерный треугольничек ткани на место. Потом он подобрал платье и ловко надел его на женщину. — Вот так, — он полюбовался выполненной работой. — Не думал, что одевать тебя не менее приятно, чем раздевать. Камина подобрала его тросточку с пола. Прайд поднёс её к лицу и на глазах у неё облизал набалдашник. — М-м-м, я сейчас немного позавидовал своему стеку. Мой язычок справился бы ловчее. — А мне и с ним было неплохо, — рассмеялась мандалорка. — Ты прав — ничто на самом деле не заменит мне твоего язычка. Она подошла к мужу и, обвив его руками, глубоко поцеловала, лаская его язык своим. Адепт-генерал сам крепко охватил её руками, не желая отпускать. Долго ещё они стояли у стола, просто целуясь. — Милый, славный, грозный мой генерал Прайд! Знал бы ты только, как я люблю тебя! — Даже когда я связываю и шлёпаю тебя? — посмеялся он одними глазами. — Связывай. Шлёпай. Да, — Камина вновь вся прижалась к нему. — Не всё сразу, родная моя. Это как деликатесы — если есть их каждый день, приестся. — Поняла. Иногда. Когда захочется особенно сильно. — Вот именно, — кивнул Прайд и внезапно для Камины подхватил её на руки. Мандалорка засмеялась. — Ой, куда же ты тащишь свою добычу, охотник за головами? — О, нет, я ранкор, несу тебя в своё логово. Энрик принёс свою молодую жену в спальню и положил на кровать. — Время позднее, — он указал тростью на хронометр. — Я хочу сам раздеть тебя перед сном. — А я тебя. Полностью, — смело выразила своё желание герцогиня. — Да, — согласился Энрик и взялся за застёжки её платья. Вскоре он снял с неё всё, что было на ней. — Вот такая одежда тебе больше всего идёт, — высказался он. Камина молча улыбнулась и взяла его за ремень. Вскоре и роскошный мундир адепт-генерала лежал рядом с её платьем и бельём. Они легли в постель и сцепились в объятиях, как можно больше соприкасаясь обнажённой кожей, чтобы сильнее чувствовать друг друга — тепло, пульс, дыхание. Это чувственное переживание единения оказалось для обоих не менее важно, чем собственно сексуальный контакт. — Ты здесь. Со мной, — повторял Энрик, поглаживая её и пряча лицо в длинных светлых волосах любимой. — И ты. Не исчезай. — Не исчезну. Никогда. Только тихое дыхание было слышно в абсолютной темноте их маленькой спальни…