***
чонгук морщится от непонятного и слишком громкого звука. он протестующе мычит и, когда понимает, что источник этого противного звука — телефон, не открывая глаз, шарит рукой по постели. парень все же разлепляет один глаз, чтобы посмотреть, какого хрена собственный телефон решил разбудить его в чонгуков выходной перед экзаменом. увидя на экране входящий вызов от тэхена, чон подскакивает на кровати и быстрым резким движением пальца отвечает на звонок. — хен? — привет, гуки, прости, что разбудил тебя, — чон переводит взгляд на настенные часы, отмечая про себя, что время уже одиннадцать часов утра. — ничего, я просто долго сплю. — тебе простительно — впереди экзамены, отдыхай пока можешь, — в трубке слышится вздох, какие-то шипящие звуки, «наверно, готовит» — думает гук, — кстати, я по этому поводу и хотел вытащить тебя. пойдешь со мной в океанариум? «свидание» — тихо шепчет подсознание младшего, но он лишь отмахивается от него и с улыбкой соглашается на приглашение, это же хен. — отлично, тогда я зайду за тобой в три. парень угукает и откидывает телефон на подушки. он разминает затекшие ото сна мышцы, задумываясь. буквально два месяца назад чонгук не думал, что может сходить в океанариум с кем-то. два месяца назад он не думал, что обретет замечательного сомбэ, немного раздражающую, но от этого не менее прекрасную нуну и классного, простовосхитетельноогосподибоже, кхм, хена, который показал хоть какую-то часть того, что значит жить. и чонгук искренне благодарен ему за это. — чон чонгук, — слышит он раздражающий женский голос где-то за дверью, — у тебя завтра экзамен, чего отлеживаешься? немедленно встал, пошел завтракать, а потом за подготовку. понял? но не может быть все хорошо, да? чон мычит в ответ, вставая с кровати и медленно плетясь, потому что к ним с охотой не пойдешь. гнетущая атмосфера, остывший и без того невкусный завтрак с ненавистными ему людьми в давящей на него квартире, в которой дышать невозможно, не то чтобы проживать. время движется критически медленно, кухонные часы раздражающе громко тикают, еще больше нагнетая и так напряженную обстановку. — кстати, чонгук, где ты ночевал пару дней назад? — парень недоуменно косится на него из-под челки, потому что какого хрена этот мужик заинтересовался сейчас? — у друга. — что за друг? — а какая тебе, к черту, разница? — шипит он, отрываясь от тарелки с едой, от которой он съел ровно ни-че-го. — не смей грубить старшим, паршивец, — женщина дает ему сильный подзатыльник, от чего парень еще больше закипает. — не смей трогать меня. — что ты ска… — вы оба никогда не заботились обо мне и единственное, что дали мне — это комнату для существования. и не надо сейчас спрашивать где я, с кем, когда приду, указывать мне, что делать, куда идти. я прекрасно справляюсь и без вашей «псевдозаботы» и свалю от вас как только будет возможность… — «переехать после поступления в университет» — хочет продолжить он, но его прерывает злобное и перечеркивающее любое возражение: — тогда я даю эту возможность — сваливай, — бросает женщина и единственный чон в этом помещении встает из-за стола, стул с громким звуком падает, палочки летят куда-то на другой край стола, и в ту же минуту гук уже с кипящей в нем злостью собирает вещи в небольшой черный чемодан, в тот, с которым приехал сюда и с ним же уедет. съебется из этой ненавистной квартиры от бесящих его людей к чертовой матери. даже на улице будет лучше, чем здесь.***
чонгук мнется возле чужого порога и все же нажимает на звонок. за дверью слышится трель, тихое шарканье и в следующее мгновенье дверь отпирается, а за ней — взъерошенный старший, что с удивлением глядит на него и пропускает в квартиру. — гук-а, я, конечно, всегда рад тебя видеть… — он хмурится, и между бровей появляются забавные складочки, — но не ожидал увидеть тебя так рано, — его взгляд опускается на рядом стоящий чемодан и он, не веря, смотрит на младшего. — это что, чемодан? — да, — чонгук немного краснеет, опуская взгляд и рассматривая свои носки, боясь посмотреть на старшего, — я ушел из дома. ну, точнее… меня выгнали. насовсем. — как… стой, насовсем? — чон тихо угукает, тяжко вздыхая. — прости, что доставляю неудобства. просто я не знал, куда мне еще пойти сейчас… — он закусывает губу и чувствует, как щеки краснеют еще больше. младший думал, что он мог, конечно же, пойти к хосоку, но они с тэхеном все равно друзья...? может, если он придет пораньше, большой проблемы не будет? или он ошибался, и сейчас ким прогонит его? — нет, что ты… просто я не ожидал. почему не позвонил мне, каштанчик? — старший притягивает его для крепких, успокаивающих объятий, на что чон льнет котенком, утыкаясь в приятно пахнущую шею и приобнимая в ответ. тэхен ничего не спрашивает, только показывает, куда можно поставить чемодан, и заваривает ромашковый чай. спустя час чон сам все рассказывает: о поддельной заботе, как разозлился и как ушел, сразу направившись к хену. ким предлагает остаться, точнее, это больше звучало как утверждение, нежели вопрос. говорит, где можно положить вещи, выделяет милую белую кружку с птенчиками и пушистое новое полотенце. они болтают на кухне, пока на улице щебечут птицы и раздаются счастливые вопли играющих детей. даже успевают посмотреть какой-то фильм с огромной тарелкой снеков. время близится к двум, когда тэхен говорит, что пора собираться. младший надевает первое, что вываливается из переполненного чемодана — полосатую футболку и черные джинсы. старшего парень видит, когда уже надевает поношенные белые кеды. тот был в своем стиле: любимая косуха поверх такой же черной футболки, которая открывает вид на выпирающие ключицы и черные джинсы с цепью на боку. чону уже надо бы привыкнуть к такому стилю, но он опять застывает на месте с приоткрытым ртом, смотрит снизу вверх, откровенно пялясь. — так нравлюсь, гук-а? — и только после слов кима гук резко возвращается к прежнему занятию, что-то бормоча себе под нос про то, что он вовсе не пялился. цепь красивая, вот и все. к океанариуму они добираются за полчаса, хотя тот находился чуть ли не на другом конце города, и старший отмечает, что им еще повезло, не было пробок, и они добрались за тридцать минут, а не за долгий час в толпе. на входе к зданию стоят две стеклянные колонны, внутри которых, конечно же, плавают различные небольшие рыбки. стоит чонгуку только увидеть их, как рот приобретает форму буквы «о», и с губ срывается воодушевленный вздох. — «а это мы еще даже не вошли» — думает старший и мягко улыбается на ребяческую реакцию чонгука. на протяжении всего времени, что они находились в океанариуме, с лица младшего не слезала улыбка, и единственное, что он мог сказать за все времяпровождение там, это: — хен, смотри, холодильник-аквариум! — хен-хен, это компьютер с системным блоком в виде аквариума! — обожехенкакиемилыерыбкитывидишь? — тэхенни-хен, а это кто? — эти рыбки делают пилинг кожи, смотри, хен-а! и это только малая часть восторженных возгласов чонгука, который тянул кима к каждому, епттвоюмать, аквариуму. гук делал фотографии всего, что только видел (в том числе и старшего). а в туннелях, где вокруг плавает все, что только можно, они застряли надолго. младший даже завизжал, когда увидел милейшего аксолотля. тэхен бесконечно благодарен самому себе за то, что пригласил младшего сюда, потому что не так часто можно полюбоваться его кроличьей улыбкой, а тут даже больше часа парень видит милейшие передние зубки и детскую радость на лице, уже ставшем родным. чон упрямо не хотел выходить из этого волшебного места, но время поджимало, да и ким уже не мог находиться среди такой толкучки людей. младший протестующе дул губы, но все же вышел из последнего зала. — ты выглядишь чересчур довольным, — тянет старший, приглаживая чужие мягкие растрепавшиеся волосы. — это плохо? — «это восхитительно» — хочет сказать ким, но лишь кивает в отрицании. — хочешь, зайдем пообедаем куда-нибудь? — тэхен чувствует вибрацию, а затем и характерную для звонка мелодию в заднем кармане брюк и, извинившись перед младшим, отвечает. спустя пару минут парень возвращает свое внимание чонгуку, убирая телефон на прежнее место, — юнги-хен позвал в кафе-бар, пойдешь со мной? — я не буду мешать вам? — тэ лишь улыбается и говорит, что мин будет только рад увидеться с ним вновь, — тогда хорошо.***
— к-когда вы… — чонгук переводит взгляд с юнги на хосока, затем обратно, — вы… типо, что? — его взгляд меняется с удивленного на смущающийся, кровь приливает к щекам, и он лишь беззвучно открывает и закрывает рот. и хорошо, что рядом с ним стоит все понимающий и ухмыляющийся ким тэхен. — у вас шуры-муры, верно? — напротив сидящие парни лишь кивают, и ким удовлетворенно мычит, в то время как чон пребывает в легком (нет) шоке. — когда, сонбэ? что я пропустил? — ничего, гук-и, мы всего лишь пару дней вместе. — что ж, хен, за это надо выпить, — тэхен рукой зовет официанта, добавляя в заказ кровавую мери и джин тоник. — тэ, ты такой алкоголик иногда, — ворчит юнги, вливая в себя последний шот. — кто бы говорил, юнги-я! какой это уже шот за десять минут? третий? чонгук смотрит на спорящих старших, не понимая, когда его жизнь свернула немножечко не туда. юнги с хосоком выглядят вполне счастливыми и влюбленными. чон смотрит на рядом сидящего хена, который активно пьет коктейли. в приглушённом свете бара тэхен становится каким-то загадочным и будто недосягаемым. улыбка становится более квадратной, более теплой, смех более глубоким с хрипотцой; глаза становятся еще темнее, чем обычно. они светлее, чем у чонгука, он бы даже сказал, что у старшего они цвета карамели. ким замечает его пристальный взгляд и тихо усмехается, допивая кроваво-красный коктейль одним большим глотком. — чонгук-а, не смотри на меня так пожирающе, а то я не удержусь и все же поцелую тебя, — младший в смятении бросает что-то наподобие: «мне надо отойти» и «хосок-сомбэ, помоги мне», уводя за собой старшего чона. они скрываются за дверьми мужского туалета под непонимающие взгляды юнги и тэхена. младший проверяет кабинки и, когда убеждается, что они одни, подходит к хосоку, заглядывая в самую душу, от чего старший сглатывает и отступает на шаг назад. — гугу, что-то случилось? — как это? — хосок недоуменно смотрит в ответ, мысленно прося продолжить фразу, и чонгук делает это: — как это, встречаться с парнем? — как? ну… — парень вздыхая, задумываясь, — не знаю как сказать тебе… я никогда не встречался с девушками, так что не смогу, наверно, привести различий. все же это и от человека зависит. тебя что-то беспокоит? — тэхен признался мне, и, ну... — чон отводит взгляд, отступая. все же ему, кроме хосока, не с кем было поговорить на тему, что сейчас так важна для него. — ты не понимаешь, взаимны ли чувства? — старший улыбается, когда видит легкий румянец на чужих щеках и неловкий кивок, — чонгук-и, ты сейчас думаешь головой, и это не плохо, даже хорошо, но в данном случае… попробуй подумать сердцем, м? чувства — не математика, иногда они не подвластны логике, четким расчетам и правилам. не думай о том, как отреагируют другие. любовь может стать и счастьем, и гибелью. — младший поднимает на него полный смятения взгляд, и хосок думает о том, что первая влюбленность всегда такая — немного сладкая, со смятением в глазах и бурей эмоций в сердце. — если тебе интересно мое мнение, то я думаю, тэхен может стать тем, кто сможет наполнить твою сложную, ранее черствую, жизнь счастьем и, если ты сам захочешь, любовью. но выбор только за тобой, — старший чон ступает к двери, в последний момент оборачиваясь, смотря прямо в глаза гуку, — и еще кое-что: запомни, чонгук, совершать ошибки — нормально. ты не станешь лучше ни в чем, если не будешь проваливаться в какой-то момент. победа приходит за поражениями. следующее, что отпечатывается в памяти младшего — знатно подвыпивший тэхен, который хоть и может стоять на ногах, говорить, видимо, не входило в его планы. еле как дотащив его до такси, спасибо более трезвому хосоку, чон плюхается рядом, сразу положив чужую голову на свои колени. от старшего разило перегаром, от чего таксист поморщился, открывая окно до конца, и прошипел что-то вроде «алкашня малолетняя». удачно доехав до дома и приволочив пьяную тушку до двери в квартиру, перед чонгуком встала новая задача: «найти ключи», которых не оказалось ни в косухе, ни в передних карманах джинсов, чонгук залез в задние карманы и, нашарив их, уже счастливый от мысли, что этот пьяница-хен нигде их не просрал. но стоит ему только задуматься об этом и задержать руку в чужом кармане, как тэхен поднимает голову с ухмылкой в пол лица. — ох, гук-а, не думал, что ты меня первым облапаешь. — ч-что? хен, я просто доставал ключи, — парень резко выдергивает руку, показывая ключи как доказательство, — а ты пошляк! — каштанчик, чего ты разнервничался-то? можешь меня трогать сколько влезет, но… — старший приближается к покрасневшему уху младшего, томно шепча: — я не обещаю, что смогу сдержаться и не… чонгук, не дослушав кима, прижимает свою ладонь к чужим губам, затыкая его и открывая дверь чуть дрожащими руками. тэхен больше тему не поднимает, лишь валится на свою кровать, перед тем чмокнув младшего в макушку. гук умывается, смывает все негативное за этот день и, не расстелив диван, потому что кое-кто заснул непробудным крепким сном, засыпает.***
тэхен хотел бы сказать, что выпитые коктейли и два бокала виски не сказались на нем, но если дикая тошнота и головная боль — признаки трезвости, то он определенно самый трезвый в мире на данный момент. ему было настолько плохо, что за пару часов он уже пять раз сказал о том, что больше никогда не будет пить (ага, по-любому). чонгук уже приносил ему какую-то похлёбку от похмелья, и она, кстати, помогла. или тэ просто надеется, что поможет. в любом случае, чон от него ни на шаг не отходит, сколько бы не просил старший не сидеть с ним как с пятилетним ребенком. — но у детей нет похмелья, хен-а. и он чертовски прав. к пятому часу от пробуждения старшего, когда на часах уже пол пятого вечера, организм кима пришел в более нормальное состояние. чонгук лишь облегченно выдохнул. очередной раз относя старшему кружку с травяным чаем из чабреца и долькой лимона, старший мягко перехватывает его запястье, сажая рядом с собой, а затем и укладывая. чон бегает взглядом по стенам, одеялу и лицу напротив. и, когда младший очередной раз отвлекается на ничего не значимую неровность на стене, старший втягивает его в жаркие («потому что мы под одеялом» — убедил самого себя чонгук, но кто ему поверит?) объятья, сразу же закидывая свою ногу на чужое бедро и утыкаясь носом в родную горящую мягкую щёку. — хен, жарко. — ничего не знаю. — ну хен. — я тебя не с-л-ы-ш-у, — растягивает последнее слово он, улыбаясь. — хен-и…? — тэхен замирает на какое-то время, но только для того, чтобы клюнуть в скулу и скинуть ногу. из объятий он не выпускает, — если ты меня не отпустишь, я тебя поцелую. — знаешь, что-то это не похоже на угрозу. чонгук толкается языком в щёку и, переборов себя, прижимается своими губами к чужим. он мягко касается подушечками пальцев тэхеновой шеи, проходя языком по верхней губе кима, и тот, не удерживаясь, глухо стонет своим глубоким и низким голосом. и именно на этом моменте младшему кажется, что он упадет в обморок от переизбытка чувств за столь короткое время. но, к счастью обоих, этого не случается, потому что старший отстраняется лишь для того, чтобы подмять под себя чужое тело и прильнуть в мягком поцелуе снова. руки старшего свободно гуляют по чонову торсу, изредка забираясь под майку лишь большими пальцами, выводя круги, расслабляя. младший загнанно дышит, его лицо покрывается милым румянцем, а раскрасневшиеся губы, блестящие от слюны, придают младшему горячий вид. — тебе дать лёд, hot boy? — спрашивает ким, уже зная ответ. — пошел нахер, хен. — и это все? а как же пламенные «я тебя люблю» и «давай встречаться», а? — мурчит парень в чужие губы и, не удержавшись, звонко чмокает. — не преувеличивай, пожалуйста, — вздыхает младший, отодвигая от себя старшего, который жалобно тянет «так что, каштанчик?», — ты мне нравишься. на этом все. — видел бы ты себя сейчас, прелесть, — тэхен ловит непонимающий взгляд и поясняет: — ты выглядел сейчас очень горячо. мне нравится. и ещё. теперь, ты точно от меня не отвяжешься, гук-а. — и не собирался, — тихо шепчет он.