Багаж из прошлой жизни

Наблюдать, как трио друзей готовится к открытию «Подземного якоря», было отдельным удовольствием. Изабель, Фарлан и Ливай владели этим заведением уже много лет, и, как становилось понятно после непродолжительного знакомства со всеми троими, всё это время они скорее жили тут, чем управляли делом. Кроме них, в команде работал минимум помощников: два повара и две мойщицы-уборщицы, сменявшие друг друга через каждые два дня — бар и зал двое владельцев брали на себя. Третий отдыхал, на следующий день весь этот нехитрый состав менялся. Большего и не требовалось — это тесное место было облюбовано завсегдатаями: соседями и друзьями, которые после долгого пути с работы охотнее заглядывали в «Подземный якорь», чем в свой холостяцкий (или не очень) дом или квартиру. Заведение никуда не развивалось, никак не менялось, оно просто было. Днём зал на тридцать человек практически пустовал, но ближе к вечеру плотно наполнялся посетителями, которые расходились почти ночью. Подавляющее большинство узнавали друг друга хотя бы в лицо, и уж тем более все знали владельцев по именам-фамилиям. Друзья действовали слаженно и могли ловко сменить друг друга, однако у каждого были свои предпочтения. Например, Изабель зачастую могла увильнуть от мойки и посидеть с документами, посчитать деньги — она у них была за счетовода. Фарлан чаще всего пополнял бар, расставлял что-то в его незримых внутренностях и постоянно крутил стаканы, поворачивал кружки ручками вперёд. Ливай же любил убираться, ему нравилось, когда пивные краны сияют, а стойка чистая настолько, что хрустит, как вымытая тарелка. Эрвин искренне считал, что после смены для Ливая самое вкусное — не запереться один на один с кассой, а прийти в уборную и почти что с животным рычанием залить её всю хлоркой. Или ворваться на кухню и со словами «Этот запах въелся в мою одежду» отмыть духовку, вооружившись ядрёным средством от жира. И сейчас он не изменял себе — мыл пол. Следом за ним шла Изабель, протиравшая столики дезинфицирующим средством. Ливай каждый раз, замечая её следы на не успевшем высохнуть полу, методично проводил по ним шваброй. Отпечатки ботиночек мгновенно исчезали под этим художественным взмахом. Фарлан тоже был здесь, но спокойно сидел за баром рядом с Эрвином, положив подбородок на локоть и закрыв глаза — будто спал. — Выглядишь не очень. Как ты? Фарлан, кажется, действительно заснул или был на кратчайшем пути к этому: услышав обращение к себе, он шумно вдохнул носом и распрямился. — Это всё смены за Ливая, — он потёр глаза и потянулся. — Я беру их, когда на него находит эта ваша единодушенническая связь. В последнее время не получается толком отдохнуть. — Что значит «находит»? — нахмурился Эрвин. Какая-то обтекаемая формулировка, на него вот ничего не находило. — Ну, когда ему снятся кровавые сны: гиганты съедают всех у него на глазах, все умирают, кругом смерти. Он потом не может собраться и ходит, как в воду опущенный. Медленный и злой. Ах, это… Эрвин уже свыкся. Он перевёл взгляд с внушительных мешков под глазами Фарлана на Ливая, довольно буднично препиравшегося с Изабель. Та касалась его рук мокрой тряпкой, пахнущей химическим зелёным яблоком. Запах стоял по всему залу. Ливай вздрагивал от неприятных ощущений, оборачивался на неё с недовольным взглядом, потом вновь брался за швабру — а Изабель знай себе продолжала. Как младшая сестрица при старшем брате. — Это неприятные сны, нельзя его винить. К тому же ему самому пришлось много кого потерять за свою жизнь… — Он не говорит со мной об этом, — Фарлан наблюдал за возившимися в углу друзьями. Кажется, Ливай захотел отобрать у Изабель тряпку. — Вообще ни с кем из нас обоих. Я думаю, это из-за одного случая с боссом, когда он замарал руки... — Это ты про Сашу? — Ты знаешь о ней? — Да, он мне сам рассказал. Дойдя до конца зала, Ливай всё же схватил надоевшую ему ярко-жёлтую тряпку. Изабель не удержала её в руках, и та выскользнула из её пальцев. Ливай поднял руку и начал трясти не своим орудием для уборки («А ну-ка отбери!») — полная глупость, учитывая, что сразу же навалившаяся на него Изабель была выше на полголовы. Но Ливай как-то уворачивался, смотри-ка... — Хорошо, это хорошо. Но нет, Браус была раньше. Просто однажды случилось неприятное, и он вылетел из клана Рейссов, как пробка, — и тут Фарлан резко прервался, кивнув в сторону заметившей их парочки. Воспользовавшись заминкой, Изабель вновь потянулась за тряпкой. Ливай на этот раз поддался — и зря, Изабель не рассчитала силы, выдёргивая добычу из руки Ливая, и под собственное аханье зарядила тряпкой ему по лицу. Эрвин хмыкнул. Наспех утеревшись ладонью, Ливай громко спросил: — Чего глазеете, бездельники? — Думаю, он расскажет тебе об этом сам, раз ты уже знаешь о произошедшем в доме Магата… — тихо проговорил Фарлан, быстро заканчивая разговор. — Чего шушукаетесь? — подхватила недовольный тон Изабель и, бросив тряпку на первый попавшийся стол, устремилась к стойке. — Про что жужжите-то? — Да вот, агитирую Эрвина прийти к нам в «Якорь». А то нам вообще не хватает рук, — нашёлся Фарлан, глядя на Ливая. Тот тоже бросил мыть полы и подошёл к ним. К сожалению, услышав последнее, он поджал губы и перестал выглядеть довольным жизнью. А ведь ему шло. — А я всё-таки настаиваю, что вам нужен обычный наёмный рабочий, — будто бы резюмировал Эрвин, но на самом деле был удивлён. Ему эта идея даже в голову не приходила. Он и «Якорь»? Серьёзно? Это же место из параллельной реальности, он в него никак не вписывается. — А не сутулый дядька-программист. Изабель и Ливай не выглядели удивлёнными — значит, они уже обсуждали этот вопрос. Или хотя бы думали об этом. Но Эрвин что-то не был готов променять весь свой самостоятельный быт на слияние с трио, их баром и всем тем, что составляло жизнь его единодушенника. — Это очень внезапное предложение, — заключил он. На помощь пришёл Ливай: — Хватит его смущать. А ты иди уже спать, на тебя без слёз не взглянешь… Фарлан негромко, но показушно застонал. — Это у тебя такая забота, да? — Сползай со стула быстрее, пока мы не открылись. Всех гостей распугаешь, — ушёл от ответа Ливай, спихивая Фарлана с сиденья. — Всё, иду-иду, — быстро сдался тот. Но прежде чем уйти, остановился рядом с Эрвином. — Но ты всё же подумай о нашем разговоре, ладно? Эрвин ответил кивком, не понимая, о каком конкретно разговоре речь, да это было и неважно. Он уже озадачился очередным таинственным событием в жизни Ливая и приглашением в эту семью с неявно-криминализированным прошлым. Или даже настоящим — если вспомнить их первую встречу здесь, то Фарлан всё ещё приторговывал чем-то. Пока Ливай выпроваживал своего качающегося от усталости друга (хотя на самом деле было видно, что Фарлан не настолько устал, это всё только поза) через входную дверь — они потеряли где-то куртку, а у кроссовок запутались шнурки; но «Дом через две улицы — совсем не повод ничего не надевать и идти в рабочем, так что, Фарлан, переобувайся», — Изабель с грустью слушала вялые остроты Фарлана и смотрела на активно-заботливого Ливая, каким он, вероятно, был до знакомства с единодушенником и каким перестал быть с приходом сновидений. Эрвин тоже разглядывал Ливая и поражался, как много тот может шутить, насколько может быть напористым и дружелюбным одновременно. И не заметил, как Изабель принялась разглядывать его самого. Взгляд у неё был такой, будто их связывали узы много большие, чем приятельские, а сами они видятся в последний раз. Эрвин понял, что смотрит она не на него, а просто думает о ком-то. — Ты чем-то расстроена? — Конечно. А ты на моём месте не был бы расстроен? — Что случилось? — Мы с Ливаем и с Фарланом — как семья. Дружим уже пятнадцать лет, мы вместе выбирались из Нью-Йорка, вместе поднимали «Якорь». И мне так грустно смотреть, как он изменяется и отдаляется. Он больше не наш Ливай. — Но он и не мой, — помотал головой Эрвин. — Вы единодушенники. Конечно, твой, — настаивала она. — Я не специально. Она кивнула. — Знаю. Впервые кто-то оказался настолько близко к нам троим. Изабель произнесла это настолько неопределённым тоном, что Эрвин окинул её взглядом, пытаясь найти хотя бы долю угрозы или упрека в её словах, но так и не нашёл. Скорее всего, показалось. Но открытое противопоставление его и трио, пожалуй, задело. Ливай всё же одел Фарлана в упавшую с вешалки тёмную (а потому не замеченную) куртку и, открыв дверь, вывел его наружу. Попрощавшись, он зашёл обратно и замешкался у двери — по всей видимости, поворачивал вывеску с «Закрыто» на «Открыто». — Мы открылись! — звонко известил он, и по голосу было слышно, как его тело, глаза и душа сияют после небольшой домашней сценки с Фарланом. Как им всем этого не хватало, мог знать кто угодно, только не Эрвин. Под взглядом Изабель он резко почувствовал себя не в своей тарелке — впервые с момента своего первого прихода сюда. И это было — как увидеть новый образ на картинках со зрительной иллюзией. «Кого вы видите? Утку или зайца? Друзей или семью?» И как же он раньше умудрялся не замечать цепко держащихся за Ливая людей? Ему не представлялось даже, что единодушенничество может причинить кому-то боль; кому-то, но не им обоим... Город опять дал ему по носу — мол, куда ты лезешь, где твои приличия, немец?.. — Хорошо! — откликнулась Изабель и, придав своему лицу обычный чуть легкомысленный вид, улыбнулась Эрвину: — А ты, судя по всему, наш первый гость.