Сказ хмельного Хуайсана

      То было первое столь масштабное торжественное мероприятие с довоенных времен. Клан Лань Лин Цзинь взял на себя обязанность все организовать. На самом деле, это и вовсе не обсуждалось. Казалось, то было негласное соглашение, ведь только у этого ордена было достаточно средств. То была Охота. Все кланы собрались недалеко от столицы Лань Лина в предвкушении торжества, встречи с товарищами по оружию из других орденов и возможности показать себя.       Хуайсан подпрыгивал от ожидания, когда никто не видел. Он безумно скучал по главе одного именитого ордена. Особенно после того, как их прерывали в последние разы. Стоило мысленно вернуться в те моменты, как лукавая улыбка оказывалась на его лице, и он либо прикрывался веером, либо оттягивал свисающие на лицо волосы. Ему очень хотелось теперь, когда война кончилась, поговорить с Цзян Чэном. Хотелось все прояснить, ведь они оба, Хуайсан не сомневался, уже не относились к тому, что между ними происходило, как к интересному опыту. Возможно, молодому господину клана Не хотелось чего-то конкретного. Вряд ли он любил этого вечно недовольного главу Юнь Мэна... Скорее было комфортно, его тянуло к нему. В какой-то степени хотелось прояснить, что за связь между ними, и как далеко она может зайти. И да, Хуайсан не признавал своего нездорового желания обладать юношей в фиолетовых одеждах полностью, без остатка.       Перед охотой проводился традиционный проход на лошадях всех участвующих заклинателей. И заклинателя, как назло, брат оттащил в сторону, давая еще несколько наставлений, прямо в тот момент, когда должны были пройти адепты Юнь Мэн Цзян. Молодой Не просто не мог пропустить такое зрелище. Но сбежать прямо из-под цепкого взора Минцзюэ, Хуайсан не мог. Он был готов взорваться от переполнившего его нетерпения. Не слушая, что ему говорит дагэ, он на все кивал и соглашался, всячески смотря по сторонам в поисках нужного человека. Послышался вопль девушек с трибун, которые явно доставались обоим нефритам. Буквально следом донеслись почти не менее восторженные крики, на этот раз, для Вэй-сюна. А значит, и Цзян Чэн тоже уже прошел. Поникнув, Хуайсан просто уставился невидящим взглядом вдаль, и Минцзюэ, поняв, что теперь он больше не мог достучаться, отпустил младшего готовить седло. И, возможно, страдания молодого Не были впервые вознаграждены: мимо него рысью пронесся на коне Вэй Усянь, а следом и глава Юнь Мэн Цзян. Оба в ярко-красных одеждах. На губах одного виднелась озорная улыбка, пусть и не такая яркая, как прежде, а лицо другого перекосило от негодования. И все же Хуайсан, не удержавшись, прошептал: "Красив...".       Стоило ему заметить Цзян Чэна, ругающего Вэй Ина за шалость с цветком, все мысли, терзавшие его по пути сюда, пропали. Но так как Минцзюэ сегодня был более недоволен поведением младшего брата, чем обычно, и не отходил от него ни на шаг, Хуайсан не мог даже подойти поздороваться к своим друзьям без пристального взгляда старшего Не. Ему вдруг взбрело в голову, что на этот раз его брат должен себя показать с наилучшей стороны.       Охота началась. Отряд Цинхэ Не отправился на восток. Они шли довольно долго, но им попадались лишь слабые призраки, и лицо дагэ становилось все темнее. Они ушли довольно далеко, и даже не услышали, как столкнулись Цинсюань и Усянь, поэтому, вернувшись почти без добычи поздно вечером, были весьма поражены рассказами о случившейся на охоте стычке.       По правилам этикета, после охота должно было состояться торжество, где заклинатели могли бы отметить навыки друг друга, похвалить или дать несколько советов, обменяться опытом. Хуайсану было очень интересно перекинуться парой слов с Вэй-сюном, аккуратно выяснить хоть что-то о его флейте Чэньцин и о способе контроля темной энергии. Но, стоило ожидать, что и в этот раз такой возможности не будет. Молодой господин Вэй стал часто пропускать такие мероприятия, его редко было возможно увидеть вообще хоть где-нибудь, где бы собиралось более дюжины заклинателей. Он явно сторонился этого мира, ведь единственное, что получал, придя - это упрек. И чем больше росло негодование в воздухе, тем смелее становились заклинатели. И вот сейчас, когда Вэй-сюну в открытую высказали свои мысли, уже больше никто не стал бы шушукаться за спиной. Цзисюнь придал всем уверенности, что их ядовитые речи останутся безнаказанными. Ведь какой глупец станет поднимать руку на весь заклинательский мир?       Однако в зале все же был глава Юнь Мэна. Он сидел на почетном месте. Между его столом и столом хозяина этих мест, Цзинь Гуан Шаня, находились лишь столы, занимаемые представителями Гу Су. И вновь Хуайсан заметил отсутствие еще одного могущественного заклинателя. Рядом с Цзэу Цзюнем, там, где по логике должен был сидеть второй нефрит, было пусто. Видимо, никто не ожидал, что тот, кто всегда присутствовал там, где его присутствие ожидалось, вдруг возьмет и не придет без предупреждения. Что ж, это было неожиданностью и для молодого Не. Он подозревал, что Лань Ванцзы имеет странное отношение к Вэй-сюну, но то не была полная уверенность ровно до этого момента.       Взгляд юноши все же вернулся к сиреневым одеждам. Человек сидел практически в центре всеобщего внимания, но был совершенно один. К нему не подошел разделить чашу или перекинуться парой слов ни один из заклинателей, но каждый то и дело кидал негодующий взгляд и, не боясь быть услышанным, порицали Цзян Чэна за использованием Вэй Ином своих способностей. Хуайсан не сводил взгляда с юноши. Благо, они сидели напротив. Он видел, как напряжен человек напротив, как сильно сжимает свою чашу и какими ненатуральными были движения, когда он подносил ее к своим губам. Юноша прекрасно знал темперамент Цзян Чэна и думал, что это лишь вопрос времени, когда его терпение кончится, и он подскочит со своего места, чтобы встать на защиту шисюна. Но это не происходило. Когда глава нового, но уже довольно мощного ордена Су, проходя мимо главы Юнь Мэна, не скрывая, фыркнул в его сторону, Цзян Чэн просто прикрыл глаза. Он так сильно сжал руки, пытаясь сдержаться, что побелели костяшки пальцев, и, казалось, Хуайсан даже услышал жалобный хруст бокала. Видя развернувшуюся картину у себя перед глазами, молодой Не больше не смог сдерживать себя. Он схватил свою чашу, вырвал из рук ближайшей служанки кувшин, и, гордо расправив плечи, прошествовал через весь зал к столику напротив. - Глава ордена Юнь Мэн Цзян, не окажете ли вы мне честь разделить этот кувшин вина?       Если разговоры не утихли, но только больше распалились, стоило Хуайсану встать со своего места, то после явно намеренно громко произнесенных слов, все замерли в немом изумлении. Если и был здесь кто-то, кто не был согласен с воцарившейся изоляцией главы Юнь Мэна, они не показывали этого явно. И единственный, кому хватило духу - всем известный никчемный второй молодой господин ордена Цинхэ Не.       Стоило всем увидеть, кто нарушил негласное правило этого торжества, как недоумение сменилось надменными усмешками. Слава Хуайсана начала работать на него, как надо. Никто не понял, что только что произошло. Они решили, что этот никчемный заклинатель был настолько никчемен, что не уловил атмосферы и по причине незанятости разговором главы ордена Юнь Мэна, подошел к нему выпить. Разговоры возобновились, но атмосфера изменилась. Теперь с разных сторон слышались смешки из-за недалекости Хуайсана и сочувствующие вздохи, обращенные главе клана Не.       Хуайсан улыбнулся Цзян Чэну и сел за соседний стол, предназначавшийся Ханьгуан Цзюню. Он не спрашивал ни у кого разрешения - в глазах Лань Сиченя читалось одобрение поступка юноши. Разворачиваясь к заклинателю в сиреневых одеждах, Хуайсан мельком заметил пылающий взгляд Минцзюэ, внутренне содрогнулся, но все равно через силу выдавил улыбку.       Цзян Чэн смотрел с легкой благодарностью. Рука на бокале немного расслабилась, но поза все еще была напряженной. Ничего не говоря, Хуайсан аккуратно вынул чашу из хватки Цзян Чэна и наполнил ее. Тот принял обратно, дождался, пока юноша наполнит свой бокал и, взглянув друг другу в глаза, выпили содержимое залпом. Хуайсан вновь наполнил бокалы, все так же молча, и они вновь их осушили. И это повторилось еще несколько раз, пока не закончился кувшин. Оба юноши сидели, глядя в свои пустые чаши, и не решались начать говорить. Цзян Чэну, сказать по правде, говорить было нечего. Он устал. Он волновался за брата. Волновался за весь орден, восстановление которого было теперь на его плечах. Хуайсан же понимал, что то, что он так жаждал обсудить в последнее время, точно не должно быть произнесено здесь, в окружении такого количества заклинателей, и, нетрудно догадаться, не при этом настроении, витавшем в воздухе. И он все искал, что сказать, когда первым молчание нарушил Цзян Чэн: - Зачем ты пришел? - Хуайсан замер. - Я разве просил? Я бы просто перетерпел это. Не было нужды подставлять себя. Хотя ты ведь подставил не только себя, но и свой орден, показав в очередной раз, как ты никчемен. Ты ведь этого не понимал, когда решил прийти мне на помощь? Ты ведь даже не удосужился подумать о том, что пострадает репутация твоего ордена. Ты же однажды должен будешь встать у него во главе! Неужели ты думаешь, что за ничтожеством вроде тебя кто-то пойдет? Или ты решил, что сделаешь героический поступок? Нет, Хуайсан, это был очень глупый поступок! - Цзян Чэн говорил достаточно тихо, чтобы никто не мог услышать, но голос его был тверд. Он помолчал немного, и Хуайсан даже не вздохнул, пока слушал, а после юноша продолжил, - Ты думаешь, моя шидзе не хотела поступить также? Или даже Цзэу Цзюнь? Хуайсан, очнись! То, что между нами было, не дает тебе никакого права пренебрегать своими людьми!       Сказав это, Цзян Чэн, поморщившись, отвернулся от Хуайсана, давая тому понять, что разговор окончен. На негнущихся ногах юноша встал, склонился в прощальном жесте, получив ответный кивок головы, и покинул зал. Никто уже давно не обращал на юношей внимания, но если бы Хуайсан просто встал и ушел, не соблюдая этикет, это могло привлечь ненужные взгляды.       Оказавшись на улице, заклинатель поднял голову к небу, и почувствовал, как первые капли надвигающейся бури потекли по лицу.