Сказ хмельного Хуайсана

      По сути после этого и закончился Совет Кланов. На удивление больше не было безотлагательных проблем, требующих всеобщего обсуждения. Все потрясенно разбрелись, обсуждая произошедшее друг с другом. Цзян Чэну никто не посмел ничего сказать. После того, как они поняли, что Вэй Усяня не в силах контролировать даже глава клана Юнь Мэна, никто не осмеливался косо посмотреть на него.       Стоило Вэй Ину покинуть зал, как Цзинь Гуан Шань объявил о конце собрания, и практически все присутствующие поторопились покинуть это место, все еще ощущая мурашки, вызванные исходившей от заклинателя в черном непонятной мощи. Темной силы. Не Минцзюэ коротко скомандовал адептам своего клана следовать за ним. И Хуайсан не перечил. Уже на пороге он бросил взгляд на Цзян Чэна, все еще стоявшего на том же месте. Его спина показалась молодому господину Не слишком маленькой. Непривычно поникли плечи вечно гордого юноши. Что-то кольнуло где-то в груди Хуайсана, и он поспешил отвернуться от этого зрелища. Он хотел бы стереть этот образ из своей головы, но, к сожалению, обладал феноменальной, натренированной памятью.

***

      После вестей о событиях на тропе Цюнци и горе Луаньцзан, прошло уже некоторое время. Страх перед силой Вэй Усяня сгладился отсутствием плохих новостей. И весь скопившийся страх заклинателей полился на Цзян Чэна с удвоенной силой. На скором Совете Кланов его обвинили во всех смертях на тропе Цюнци и потребовали представить Вэй Усяня к ответу за содеянное. Хуайсан сидел неподалеку и видел, как склонились плечи Цзян Чэна под грузом навалившихся упреков. Юноша наблюдал, как во взгляде сменяют один другого гнев, озадаченность, боль и вновь гнев. Глава Юнь Мэна поднялся и дал слово перед всем Советом, что разберется с Вэй Ином. И в этот момент молодому Не хотелось вновь встать, и подойти, и положить руку на плечо, чтобы дать почувствовать свое присутствие, поддержку. Но он не смел, вспоминая слова Цзян Чэна. И он отпустил его на гору Луанцзань.       Брату понадобилось вернуться в Цинхэ по некому делу, не требующему отлагательств. Он настаивал, чтобы Хуайсан отправился с ним, ибо боялся, что младший может натворить дел в столь напряженной обстановке. Но молодой Не, согласившись спустя пару пререканий, покинул свои покои незадолго до отъезда. Он воспользовался навыками, которым научил его некогда Вэй-сюн. По крышам юноша выбрался из города через юго-восточные ворота, в то время как путь брата домой должен был проходить через западные врата. Как он и предполагал, дело было срочным, и его никто долго не стал искать, раз Минцзюэ не стал рассказывать младшему брату всех подробностей. Такое иногда случалось. И юноша знал, что происходящее было как-то связано с саблями их клана. О большем ему выведать пока не удалось. Его орден умел хорошо хранить тайны.       Прошло 2 дня, когда пришла весть, не ставшая для заклинателя новостью, но она все же заставила его лицо исказиться гримасой ужаса от осознания последствий. Вэй-сюна объявили предателем. Это значит, что, случись что нехорошее, это точно свалят на юношу - отступника. И лишь вопрос времени, когда ордены соберутся с облавой на гору Луанцзань.       До возвращения Цзян Чэна в Лань Лин успел вернуться брат Хуайсана. И возможно, он сбежал оттуда, потому что не хотел пока получать взбучку от Минцзюэ. А возможно он был не в силах стать свидетелем того, как глава Юнь Мэна назовет своего брата предателем перед всеми. Возможно, это было трусливо, но Хуайсан сбежал из Башни Кои. И он бежал все дальше, дальше от Лань Лина, от Цинхэ, от Цишаня. Хотелось оказаться там, где не будет столько боли родных людей. Все шло под откос. Хуайсану еще недавно казалось, что он знает обо всём и обо всех, что он в силах контролировать ситуацию. Но в тот момент, когда Цзян Чэн наорал на него, мир второго молодого господина Не пошел трещинами. Он четко ощущал, что выстроенный им замок человеческих взаимоотношений был будто кем-то растоптан. Кем-то сильным, влиятельным, хитрым. Кем-то, кто скрывал от Хуайсана тот факт, что замок был им построен из песка. И стоит лишь поднять ветер посильнее, как замок разлетится и больше его не соберешь.       Хуайсан шел все дальше. В его голове пульсировал один вопрос: "КТО?" Он порой останавливался, осматривался, где находился, но после вновь проваливался в свои мысли. Его кто-то переиграл. Есть кто-то еще. Кто-то, кто дергает за свои ниточки. Тот, у кого хорошие отношения со многими главами крупных орденов, чтобы говорить с ними по душам и не вызывать подозрений. Кто-то, кто был достаточно незаметен, непримечателен, и мог присутствовать на важных мероприятиях, где своими речами направлял разговоры в нужное ему русло. Хуайсану, казалось, что он почти вылавливал этого человека из множества знакомых лиц, но после он вновь терялся. Подходящих было слишком много и недостаточно одновременно. Это мог быть почти кто угодно и одновременно никто из тех, с кем Хуайсан близко общался. Или, быть может, он хотел в это верить, поэтому не мог мыслить трезвой головой.       Из размышлений его вывела вода в сапогах. Он шел по поляне, и не заметил, что дальше были вовсе не заросли кустов, а побеги лотосов заполонили пруд, скрыв своими широкими листьями его начало. Холод, обхвативший ноги, дал Хуайсану вынырнуть из своих мыслей. Он вглядывался в даль. Вечерело. Лучи заката отражались на влажных листьях лотоса. Молодой господин так и простоял по щиколотки в пруду, наблюдая, как садится солнце.       Начало смеркаться, и только теперь Хуайсан, встрепенувшись, всхлипнул в сумерках, как же отмерзли его ноги. - Ну а чего ты стоишь в воде? Упырей приманиваешь?       От этого возгласа молодой господин подпрыгнул, а после рассмеялся. "Совсем головой тронулся. Я слышу его голос." - Интересный, однако, способ заработка у ордена Не. Использовать молодого господина как наживку на ночной охоте в пределах чужой территории. Нехорошо, очень нехорошо.       Хуайсан продолжал посмеиваться. Он не стал оборачиваться. Да, это именно то, что сказал бы его А-Чэн. Но его нет. Он был одной из башенок разрешенного песчаного замка заклинателя. А глава Юнь Мэна сейчас скорее всего в Лань Лине, пытается вернуть в равновесие шаткое положение своего ордена. Поэтому нет ровным счетом никакого смысла поворачиваться и обращать столь сладкую иллюзию в небытие. - А-Чэн, что с нами стало?       Некоторое время ответа не было, и Хуайсан уже, было, почти развернулся идти своей дорогой с едва заметно грустной улыбкой на лице, но иллюзия, вызванная уставшим, голодным организмом, продолжила их разговор. - Я устал.. А-Сан. - Было сказано с легким сомнением в голосе. - Ох, я всегда мечтал, кажется, услышать от тебя это обращение. Вот бы ты сказал так в реальности. - Будто послышался вздох. - Как бы я хотел вернуться куда-то. Я не знаю, куда, А-Чэн.       Хуайсан резко сел на землю, обхватив свои ноги. - Я так тоскую о чем-то. Порой мне даже кажется, что я хочу вернуться в Гу Су. Со всеми их правилами. Никогда не думал, что скажу это. - Юноша тихо засмеялся. - Я хочу к тебе. О Боги, как же я тоскую по нам. По Вэй-сюну. Я хочу видеть вас счастливыми. Живыми. Мне так страшно. Мне страшно за тебя, за Вэй-сюна. И я ничего не могу сделать. Я никак не могу помочь вам. Оказалось, я всего лишь слабое ничтожество. Незнайка. Мне так плохо, когда пытаюсь представить, какого тебеееее. - Тут юноша больше ничего не мог больше сказать, так как все его тело сотрясалось в рыданиях.       Больше иллюзия с ним не говорила, и вскоре Хуайсан провалился в беспокойный сон. Он так устал от пути, что уснул на берегу того пруда, полного лотосов.       Однако, когда Хуайсан проснулся, оказалось, что пруд тоже был иллюзией. Он открыл глаза в Цинхэ.