***
Урок истории выдался настолько скучным, что даже особо прилежные ученики изо всех сил боролись со сном. Нэин, желая, если не стать первой, то хотя бы держаться на позиции четвёртой, делала пометки со слов, которые слышала от нудного учителя и пыталась сосредоточиться. Но получалось не очень, так как она заметила, что Йерим выглядит довольно грустной сегодня. Она отстранённо смотрит в окно и думает о чем-то своём, причем, судя по выражению ее красивого лица, не очень приятном. Ёнсу же почти спала на парте, но ей не дал этого сделать звук входящего сообщения. Она незаметно достала мобильник и открыла SMS: «Не знаешь, что с Йерим?Нэин»
Девушка кинула взгляд в сторону подруги и дала Пак отрицательный ответ. Они договорились поговорить с Ли на перемене. Тэхён прислонился к стене в холле и, держа в руках телефон, листал фотографии. Нэин. В его постели. И он фотографировал, пока она лежала без сил, хранил это, чтобы по окончанию сделать то, что собирался. А сейчас просто листает туда-сюда, не зная, как поступить. В какой-то момент все просто потеряло смысл. Месть? Зачем? Кому? Выгода? А действительно ли ему с этого будет выгода? Он нажимает на «удалить», но не решается выбрать «да», когда выходит предложение подтвердить. Вздохнув, Ким убирает телефон в карман, решает сделать выбор потом. Но перестать об этом думать не получается, потому что она проходит мимо, она сразу же напоминает. Уже перемена, и Пак идёт на школьный двор с подругами, чтобы поговорить с Йерим о ее странном замкнутом поведении, когда чувствует на себе его взгляд. Воздух становится более напряжённым, когда она проходит мимо. Он продолжает смотреть, а Нэин заставляет себя не смотреть в ответ. Потому что знает, что его глаза колют. Тэхён чувствует ее волнение, он видит, как она старается отвлечь саму себя, с поддельным интересом смотря куда угодно, только бы не на него. Нэин не хочет смотреть, потому что чувствует, что стоит это сделать — и внутри снова что-то проснётся, как каждый последний раз, когда они смотрят друг на друга. А вдруг она больше не справится с этим? Она не хочет о нем думать. Она не будет о нем думать.***
— И я пришла к нему, — подходит к концу своей повести Ли, — а он… он с какой-то… Девушка не может произнести последнее слово, и громко всхлипывает. — Так, не начинай, — кладёт руки ей на щеки Ёнсу, — Давай без истерик. — Представь себя на моем месте! Я еще держусь. — Потому что выплакала все вчера, да? — саркастично подмечает Ха, на что ответа не получает. Нэин понимает, что это о ней. Понимает, что это отвратительно. Понимает, что хочет сказать «Прости», но просто не может рассказать правду. Понимает, что они — подруги и молчит. Понимает, что от осознания всего этого становится стыдно, и хорошей подругой ее можно назвать едва ли. — Я уже несколько лет бегаю за ним, — старается не расплакаться Йерим, — бегаю, как какая-то шавка! Голос местами срывается, но надо отдать должное — учитывая то, что сейчас она вспоминает не самые приятные вещи, у нее неплохо получается сдерживаться. — Это так… больно, когда ты к чем-то идешь, но не получаешь этого. Когда ты идешь к человеку, но человек не идёт к тебе. Влюблённые дурочки понимают, что у объектов их воздыханий, могут быть половинки, что эти люди могут развлекаться с кем хотят, когда хотят, и их уж точно не волнует мнение этих дурочек, которых они даже не замечают… Мы думаем, что в конечном итоге все равно добьёмся своего. Но почему только услышав все собственными ушами и увидев все собственными глазами, до нас по-настоящему доходит? Доходит, что у этих людей кто-то на самом деле есть, что это точно никогда не будешь ты. — На то она и влюблённость, что мы дуреем, — негромко произносит Пак, — ты не должна сдаваться из-за этого. Ты просто была свидетелем очень неприятной ситуации, но ты должна понимать, что у него и раньше кто-то был, даже когда ты об этом не точно не знала. И, быть может, в конечном итоге, тем человеком окажешься все-таки ты. — Ну-ка, — Ёнсу вытирает ладонью успевшие скатиться по щекам подруги слёзки, — Ли Йерим, которую я знаю, не привыкла сдаваться! Девушка в ответ попыталась сделать что-то наподобие улыбки. — Но как я могу что-то сделать, если понимаю, что он не свободен? Не могу же я пару разрушать… — Он свободен, — с уверенностью заверяет Нэин, но осекается, уловив на себе удивлённые взгляды, — Ну, то есть… я так думаю. Действуй, если ты правда его любишь, потому что никого у него нет. Наверное… Йерим все равно не уверена в правоте Пак, но воодушивилась и кивнула. — Хорошо, я попробую. Казалось бы, общение приняло более лёгкую окраску, но от следующих слов Нэин девушка немного растерялась. — Йерим… Прости. — Что? — непонимающе протянула Ли, — За что? Нэин так и сидит с опущенной головой, не смея посмотреть в глаза. Она знала, что услышит этот вопрос, поэтому понимала, что лучше молчать. Но жажда сказать, оказалась сильнее. Девушка резко поддалась вперёд и прижалась к подруге, крепко обнимая. — Просто… прости. Йерим, будучи девочкой довольно любопытной, все равно пыталась разузнать причину, но Пак упорно молчала. В конце концов, пришлось сдаться. — Итак, — резко бодро восклицает девушка, — я собираюсь прямо сейчас поговорить с Ким Тэхёном. Кто со мной? — Сейчас? — переспрашивает Ёнсу, — И что ты собираешься ему сказать? — Я не буду подходить и спрашивать, пойдёт ли он со мной на бал. Я просто скажу «Ким Тэхён, у меня нет пары, и моим кавалером будешь ты»!***
— Тэхён, у меня… нет пары… Парень на секунду закатил глаза. Они же это уже обсуждали! — Ты будешь м-моим… кавалером?.. — А до разговора с ним эта фраза звучала совсем по-другому, — шепнула Нэин Ёнсу, на что та кивнула. Тэхён переводит взгляд на Пак, а она, в свою очередь, сразу смотрит в сторону. — Хорошо. Всем троим кажется, что послышалось, и Ли в удивлении вскидывает брови. — Правда?! Он кивает. Девушка, не веря своему счастью, бросается к нему с объятиями, от чего Ким поначалу оторопел. Ёнсу делает победный жест и, тихо ликуя, поворачивается к Нэин. Но ее улыбка медленно пропадает, когда она замечает, что подруга не разделяет радости. Пак просто смотрит на то, как его обнимают, слышит эхом в голове это «Хорошо» и старается улыбнуться, чтобы никто, а в особенности Тэхён, внимание которого обращено на нее, не подумал, будто ее что-то задело. Конечно, она рада за Йерим. Она думала, что точно будет рада. Но оказалось не так. Во-первых, это его «Хорошо» прозвучало немного… странно. Словно он подумал о чем-то наперёд, словно ему вновь есть какая-то выгода. Он раньше не замечал Ли, и вот вдруг так спокойно и легко согласился, будто она попросила его дать списать домашнюю работу. Это действительно звучало сомнительно, и немного смутило Нэин. Во-вторых, несмотря на, казалось бы, мизерные шансы, она все-таки надеялась, что он согласится. Верила, что отреагирует на это более чем положительно. И сейчас она правда счастлива за Йерим… но какой-то неприятный осадок даёт о себе знать. Она чувствует невесомую боль, от которой ты пополам не сгибаешься, но хочется сердце выплюнуть, потому что эпицентр именно там. Это что-то между физической и моральной. Может, неприятно само осознание того, как сильно можно ошибиться, убеждая себя в чем-то? Будет так и так… Мы не знаем, как будет. Можно обмануть других. Можно даже отключить совесть. Но самообман — это целое искусство, и его грани еще тоньше. Обманывать себя гораздо сложнее, потому что глубоко в своём подсознании ты все равно знаешь, понимаешь правду. Только лгать себе многим кажется легче, чем признаться. И это — ошибка, которая — рано или поздно — может все сломать. И в тебе, и вокруг тебя.***
Чимин потихоньку восстанавливается, и сестру наконец пускают к нему, чему оба очень рады. Нэин присаживается на край койки, а пакетик, полный апельсинов, кладет на тумбочку рядом. — Ты не представляешь, как я счастлив оказаться в обычной палате, — негромко сказал Пак, — Но дома все равно лучше. — И на работе, — хмыкает сестра, заставляя Чимина скорчить недовольное лицо. — Вот надо тебе все испортить! Я, может, по нормальной еде скучаю, по нашим с тобой посиделкам дома, а ты… Не по мне скучала, тебе просто подкалывать некого было, да? Нэин смеется: — Перестань, знаешь ведь, что я скучала по тебе. Да и работать ты первое время точно не будешь. — В смысле, не буду? Очень даже буду. — Нет. То, что тебя выпустят из больницы, когда тебе станет лучше, еще не значит, что ты можешь сразу начать работать и перестать отдыхать. — Да я тут уже на год вперёд наотдыхался! — Чимин, — девушка гладит брата по темным волосам, которые уже успели немного отрасти, — я не хочу, чтобы ты частично поправился и смог работать, а потом жаловался на боли в теле. Я хочу, чтобы ты поправился полностью, и только тогда ты сможешь нормально работать, если тебе так неймётся. — Ты все то время, что я здесь провел, тянула на себе мать, почти ничего не ела, дом, все! Все было на тебе. Ты горбатилась, чтобы получить эти гребаные три миллиона вон! И я не могу сидеть и видеть, как ты продолжаешь нести весь груз на своих плечах. В ответ она молчит. Тут не о чем спорить, отчасти он прав. Но это не поменяет ее мнения. Пусть лучше он будет первое время ныть, что сидит дома, чем ему потом будет плохо от того, что из-за физических нагрузок состояние ухудшится. — Кстати, говоря о трёх миллионах, — сменил тему Пак, — пока я валялся без сил в реанимации, не мог спросить, но мне все это время было интересно, где ты работала? Не сказать, что ты быстро заплатила, учитывая то, что для меня это длилось, как целая вечность, но в то же время, думая о сравнительно небольшом сроке, можно сказать, что сумму ты накопила быстро. Куда ты устроилась? Кем работала?