***
Первым делом по приходе в квартиру Чонгук заталкивает старшего в ванную комнату, а сам направляется на кухню. Чая у Хосока не оказывается, ровно как и хотя бы чего-то еще, что можно было бы выпить. Хосок странно косится на кружку с горячей водой, принесенную младшим ему в гостиную. — Я слышал, что китайцы пьют кипяток часто, особенно при болезни, — пожимает плечами Чонгук. — Прости, я давно не был в магазине, — Хосок ставит чашку обратно на стол, неловко поднимая уголки губ. — Просто представь, что у нас короткий тур в Китай. Чонгук улыбается и радостно находит небольшой отклик веселья в глазах напротив, пусть и всего на пару секунд. Пока парни пьют воду в тишине, он напряженно обдумывает, как ему лучше обратиться за помощью к Сокджину. Чонгук, честно говоря, не помнит, когда в последний раз просил помощи у брата, и ему не то что неловко — ему невыносимо. Но он сможет. Он делает это не для себя, и думать о своих ощущениях нет времени. Чимину нужна помощь, и Чонгук сделает все, что может. Он переводит взгляд на старшего, отмечая, что выглядеть он стал не лучше: ни ванна, ни вода не помогла. «Тут только сон поможет», — думает Чонгук и приобнимает парня за плечи. — Пойдем, сегодня был сложный день. — Я еще немного посижу, ты можешь ложиться, — отвечает Хосок, но чувствует, как Чонгук тянет его за руку. — Завтра посидишь, а на сегодня все. Уложив Чона в постель, младший быстро принимает душ и укладывается на другую сторону кровати, почти моментально отключаясь.***
Просыпается Чонгук так же резко и чувствует себя так, словно просто закрыл глаза на пару минут. На часах начало третьего, и в кровати он один. Он заставляет себя подняться и шаркает в гостиную, замечая дорожку света из кухни. Хосок пьет воду, опираясь о кухонную тумбу. — Хён, — хрипит парень, — что ты делаешь? — Встал попить, — поднимает чашку, поворачиваясь к Чонгуку. Глаза Хосока красные и совсем не сонные. Чонгук подходит к нему и уверенно берет за руку. — Допил? Пойдем обратно. Младший успевает подумать о том, что Хосок точно бы разозлился в обычный день, если бы Чонгук так вмешивался, но сегодня он истощен и выглядит, словно тряпичная кукла. И из-за этого злится Чонгук, хотя и не может себе позволить срываться на старшем.***
По дороге в участок Чонгук только и делает, что зевает, крутя в руках стаканчик с латте. Ночь выдалась тяжелой: сон был невесомым и ненадежным, как нитка. А еще он раз пять или шесть забирал Хосока обратно в кровать — он оказывался то на полу у дивана, то на стиральной машине, то у холодильника, словно потеряшка. Если бы младший мог предположить, что все настолько плохо, то он бы подмешал снотворное в его стакан, а так пришлось своими силами справляться. Чонгук поворачивается к Хосоку, когда они уже подходят к назначенному месту. Старший рассматривает асфальт и, в общем-то, не выглядит сонным — он выглядит просто плохо. Парень гладит его по спине, выдавливая улыбку. — Почти пришли, взбодрись, а то распугаешь всех. Хосок, не глядя на младшего, кивает и немного кашляет. Возле высокого здания Чонгук просит подождать немного и усаживает Хоби на лавку, сам доставая мобильный. Он минут пять настраивается, кусая губы, хмурясь и нервно вздыхая, заинтересовывая даже Хосока, и в итоге прикладывает телефон к уху. Отвечают почти мгновенно. — Хёни, доброе утро, — приветливо щебечет парень и видит, как глаза Хосока округляются. — Прости, что отвлекаю… Да, а ты очень занят сейчас? У меня проблема возникла, хёни, я не знаю, что мне делать… Правда? Я недалеко сейчас, могу подойти. Можно? Ты лучший, хёни, спасибо! Чонгук вешает трубку, и так же быстро ползут вниз уголки губ. Он шумно выдыхает и выглядит так, словно потратил добрую часть своей жизненной энергии. Парень поднимает глаза на Хосока. — Я думал, что еще секунда — и ты начнешь накручивать локон на палец, — хмыкает он, хрипло хихикая. — Хоть повеселел, — вздыхает Чонгук. — Считай это бесплатным цирковым выступлением. — С кем ты говорил? — С братом, — младший снова хмурится. — Ты, вроде как, не сильно рад слышать его или мне показалось? — Не показалось, — кивок, — но выбора нет. Он — чуть ли не единственный человек, который может помочь нам. Старший непонимающе сводит брови, на что Чонгук приглашающе кивает в сторону здания и идет вперед. В центральном отделении намного приятнее, чем в любом другом. Тут и плитка на полу новая, и свет не тусклый. Даже пахнет какими-то цветами или травами — Чонгук не уверен, — но изменилось тут за два года действительно многое, не считая персонала. Когда парни проходят к стойке, знакомая молодая девушка улыбается Чону. — Чонгуки, сколько лет, — говорит она радостно. — Совсем перестал к нам заходить, я тебя уже три года не видела! — На самом деле, два, — поправляет он добродушно. — Мне нужно к хёну. — Он знает, что ты придешь? — Да. — Он в своем кабинете, — девушка улыбается, поправляя очки. — Заходи почаще, я угощу тебя пирожными со своих кулинарных курсов. Чонгук кланяется, кивает Хосоку, проделавшему то же самое, и ведет его к лифту. — Нам на шестой. — Сокджин-хён тут работает? — тихо интересуется старший. — Я же много раз говорил, что он полицейский. — Да, но ты никогда не говорил, что в центральном отделении. — Значит, сюрприз, — пожимает плечами парень, и они выходят на нужном этаже. Кабинет младший по старой памяти находит в конце коридора и, постучав, заглядывает. К его удивлению, там оказывается только довольно молодой парень в полицейской форме. — Доброе утро, инспектор Чон на месте? — Он сегодня не принимает никого в это время. Вы по записи? — Я по важному делу. Парень надменно смеряет его взглядом и отрицательно качает головой. — Не помню, чтобы инспектор предупреждал меня, что ждет школьников. Или вы думаете, что, кроме пропаж велосипедов, ему заняться нечем? — Вы позовете его или мне позвать самому? — говорит Чонгук, игнорируя слова юноши. — Хоть на личный номер звони, — смешливо бросает парень, утыкаясь в телефон. Чонгук набирает номер брата, прикрывая за собой дверь. — Хёни? Тебя нет в кабинете, ты где? — он слышит резкий грохот в кабинете и закатывает глаза. — А, хорошо, нам туда подойти? Окей. — Ну что там? — Сказал нам подойти в информационную. Парни не успевают сделать и пары шагов, как из-за двери вылетает тот самый паренек, круглыми глазами глядя на Чонгука. — Прошу прощения, я не знал, что это вы брат инспектора! — он низко кланяется. — Вы и не должны были, — устало кидает младший, кивая Хосоку, и снова направляется к лифту. — Нам на два этажа выше. Парень чувствует, как его резко хватают за рукав джинсовки, заставляя повернуться. — Пожалуйста, не говорите ничего инспектору Чону, — ноет юноша, жалостливо сводя брови. — Я тут только первый день на практике. — Как это меня касается? — уточняет Чонгук. — Я окажу вам любую посильную услугу взамен. Младший вздыхает, понимая, что он просто хочет побыстрее расправиться с тем, зачем они сюда пришли, и пойти домой подремать хотя бы пару часов. Но перед этим, конечно, нужно еще накормить Хосока и проследить, чтобы тот съел все до последней крошки, потому что тот не завтракал сегодня и не ужинал вчера. Чонгук был уверен, что и не обедал, собственно, тоже. Дай бог, хоть утром чая попил. Он вдруг вскидывает брови. — Шоколадное мороженое и чиабатта с курицей, — произносит он растерянному сотруднику. — Принесете в информационную. — Понял, — ему кивают в ответ и сразу же удаляются к лестнице. Хосок смеется, когда чужой силуэт скрывается на лестничной площадке. — Что это было? Сцена из манги про капризного маленького принца? — Я капризный? — смеется Чонгук в ответ. — Он же сам предложил. Я ни слова не сказал о том, что собираюсь на него стучать. Плюс, он же просто выполнял свои обязанности. — Но если бы ты сказал хёну о том, что «его братику нахамили», то беднягу и правда могли перевести с легкой руки инспектора. Или я неправ? — Боюсь, что прав, — соглашается младший, неприятно осознавая, что на сердце немного заныло. Через пару минут парни уже стоят у стеклянных дверей комнаты с кучей столов и компьютеров, у одного из которых младший замечает знакомую широкую спину. Он кланяется на входе работникам, большая часть из которых ему знакома и тоже приветствует его улыбкой, и проходит к брату. — Хён, — зовет он, цепляя мужчину за локоть. — Чонгуки, привет, — Сокджин приобнимает брата, отчего у Чонгука по всему телу пробегают неприятные мурашки. — О, и Хосока тут. — Доброе утро, — с улыбкой наклоняет голову Хосок. — Простите за беспокойство. — Ничего, — старший коротко кивает, снова обращая внимание на Чонгука. — Так что случилось, Гуки? Ты мне обычно не звонишь, я заволновался, — он прикладывает руку к сердцу, тут же улыбаясь тепло. — Но был очень рад услышать тебя. Вот бы ты звонил чаще. Чонгук неловко улыбается на секунду: он давно не видел Сокджина на рабочем месте; тот выглядит зрелым и уверенным в себе человеком. А еще от него пахнет новым одеколоном, и Чонгук теперь понимает, что за аромат он слышал пару дней назад в прихожей. Но цветочных ноток он в нем что-то не припомнит. — Так что случилось? — В общем, — младший прикрывает глаза, — пропал наш с Хоби-хёном общий друг. Старший Чон вздергивает брови. — Пропал? — Да. Он уже две недели не выходит на связь, — говорит Хосок и замечает на себе нечитаемый взгляд старшего брата своего друга. — Пройдем чуть дальше, — говорит Джин, придерживая Чонгука за спину, и показывает на свободный рабочий стол ближе к углу комнаты. Он пододвигает второй стул для брата, предлагая сесть, но тот усаживает туда Хосока. Сокджин хмурится. — Хорошо, что у вас из показаний? — Я знаю только то, что сказал тебе: он не отвечает мне две недели и не появляется в сети. На звонки тоже не отвечает. — Вы ходили к нему домой? — Нет смысла, его там нет. — Он уехал? — Да, он уехал в отпуск с бойфрендом месяц назад. Джин делает пометки в блокноте. — Имя? — Ким?.. — Чонгук переводит неуверенный взгляд на друга. — Ким Тэхён, — кивает он. — Но мы не можем с ним связаться. — Тоже не отвечает? — Мы не знаем его номера, — признается Чонгук. — Соцсетей тоже. — Разве он не парень вашего друга? И вы не знаете ничего о нем? — Сокджин удивленно косится на Хосока, стыдливо опустившего глаза. — Что это за дружба такая? — Чимин-хён посчитал нужным повременить со знакомством, — твердо отвечает младший брат. — Он бы нас познакомил, когда был бы уверен. — Это когда же? — Он планировал собрать нас, когда вернется в Сеул, — тихо отзывается Хосок. Джин обводит обоих парней взглядом и вздыхает. — Хорошо. Имя друга? — Пак Чимин. — Фото с собой есть? — На телефоне только, — Чонгук достает мобильный из кармана брюк. — Скинь мне в мессенджер, — Джин что-то щелкает в компьютере, пока младший занимается пересылкой. — И этого Тэхёна тоже. — Готово, — отзывается Чонгук, и в подтверждение через секунду вибрирует телефон брата. — А фоток с Тэхёном нет. — Ни одной? — удивленно поднимает брови Джин, когда Чонгук вертит головой. — Ваш друг что-ли не присылал никаких парных фоток? — и снова видит отрицательно машущие макушки. — Это очень странно. Он точно уехал с этим парнем? — Да, — вмешивается Хосок, и Джин неохотно скользит по нему взглядом. — Мы списывались до того, как он пропал, и говорили по видеосвязи. Он там был. Тэхён. Чон-старший крутит ручку пальцами несколько секунд, раздумывая. — Помнишь, как он выглядит? — Да, но не очень четко. У него челка длинная достаточно. — Сможешь нарисовать? — Попробую, — кивает Хосок и принимает ручку и блокнот из чужих рук. — Ты позавтракал, Гуки? — мягко спрашивает брат, пока Чон старательно вычленяет из памяти на бумагу все подробности. — Да, хён, не переживай. — Кстати говоря, — мужчина понижает голос, — вчера ты ведь так и не вернулся домой? Я ждал тебя до часу. Чонгуку одновременно хочется и глаза закатить, и извиниться. Он вроде не просил никого его ждать и предупредил, что будет поздно. Парень пожимает плечами. — Хоби-хёну было нехорошо, так что я остался с ним. — А, ночевал у Хоби-хёна? — улыбается он натянуто. — Так вот кто крадет Чонгуки периодически из дома. Я так и думал. Младший Чон сдерживается, чтобы не предъявить брату за глупые шутки. Он переводит взгляд на друга, который как-то растерянно замирает перед взглядом Сокджина, словно не уверен, шутка ли это. Чонгук, взглянув на того, и сам уже не понимает. — Закончил, хён? — переводит он тему, откашлявшись. — Да, вот, — парень пододвигает рисунок к полицейскому, но тот поджимает губы. — Ты, наверное, не на художника поступать собираешься. — Учусь на педагога, — кивает Хосок, и сам прекрасно осознавая свои навыки. — Это нам мало поможет, — констатирует Сокджин, вырывая лист, и, скомкав его, откладывает на край стола. — Ничего больше нет? — А, точно! — вдруг вскрикивает парень, принимаясь рыться в сумке. — Где-то тут… Вот, нашел! — он протягивает мятую салфетку и кладет на стол. — Это Чимин рисовал мне, когда только недавно познакомился с ним. Братья наклоняются над столом, осматривая кое-где смазанный рисунок карандашом для глаз. Джин прокашливается и тянется к выброшенному недавно портрету Хосока. — Хорошо, может, я погорячился, — мужчина расправляет листок и кладет возле монитора. — Может, это действительно как-то поможет. Чонгук и Хосок переглядываются, с трудом сдерживая улыбки. — Ладно, тогда… — начинает старший, когда к их столу подходит молодой парень. — Юнхо? — А, инспектор Чон, — юноша кланяется. — Я ненадолго, не переживайте, я закрыл кабинет. — Что-то случилось? — А, нет, — мямлит он, поворачиваясь к Чонгуку и вручая бумажный пакет. — Вот, как договаривались. — Спасибо, — кивает парень, принимая покупки. — Прошу простить, — юноша снова кланяется Сокджину и поспешно покидает комнату. Чонгук достает из пакета чиабатту и протягивает Хосоку, а себе достает мороженое. Хосок с сомнением смотрит на него, но младший уверенно раскрывает сладость и принимается есть прямо в кабинете. Сокджин на это не обращает никакого внимания, удивленно смеясь. — Что это, Гуки? Взял в рабство моего стажера? — Да нет, Юнхо — мой друг, — кивает брат. — Проспорил мне. — Вот это совпадение, что твой друг стажируется у меня. Он хороший парень, рад, что вы общаетесь, — с улыбкой говорит старший, поворачиваясь к Хосоку, слегка раскрывшему свой бутерброд сверху, чтобы крошки не падали на пол. — Приятного аппетита, — Сокджин натягивает улыбку шире, глядя в глаза парню. — Только не кроши здесь, люди убирают. Джин возвращается к заполнению какого-то документа на компьютере. Младший Чон видит, как Хосок переводит взгляд с него на три большие шоколадные капли на полу, и пожимает плечами. — Хорошо, — наконец говорит Джин через пару минут. — Я сделал заявление, в ближайшее время мы проверим. — Насколько ближайшее? — Как только очередь дойдет, — кивает он, поднимаясь с места. — Может, недели три, учитывая нагрузку сейчас. — А если ты попросишь побыстрее? — просит Чонгук, сводя брови домиком. — Ну… Неделя минимум, — мужчина видит потускневший взгляд брата и вздыхает. — Чонгуки, ты же понимаешь, что это дело не такое срочное, как, например, похищение или убийство? Даже если и не много, но это все равно займет драгоценное время. А чтобы открыть дело о пропаже так, чтобы им действительно начали заниматься, нужны более весомые обстоятельства, чем пропажа во время «медового месяца». И я могу говорить что угодно, но не смогу убедить их отнестись к этому серьезнее. Кроме того, заявление подаете вы, а не близкие родственники. Это играет роль. Да и, в конце концов, — он улыбается, — они действительно просто могли принять решение уединиться на время. Чонгук хмыкает и разочарованно поднимает уголки губ. — Ну да, уединиться, — выдыхает он. — То же самое Хосоку сказали несколько дней назад в другом отделении. Прошло уже две недели, мы не знаем, где наш друг и все ли с ним в порядке. Я попросил тебя о помощи, потому что ты наша последняя надежда. — Я понимаю, Чонгуки, — Сокджин виновато хмурится. — Поэтому я попрошу заняться этим быстрее. Всего неделя — и вы убедитесь, что он просто хорошо проводит время. Ладно? Младший кивает, поджимая губы, и поворачивается в сторону выхода. — Ладно, хён. Я буду ночевать у Хоби-хёна сегодня. Хосок кланяется Джину и выходит за младшим в коридор. Когда они уже собираются войти в лифт, их окликает знакомый голос. Мужчина быстрыми шагами подходит к ним и, глубоко вздыхая, смотрит на Чонгука. — Три дня, — говорит он, закусывая губу. — Я разберусь с этим за три дня, хорошо, Гуки? Старший с надеждой видит, как Чонгук поворачивается с улыбкой к нему, и вздыхает от облегчения. Брат кивает ему. — Супер, — говорит он и, помявшись, за два шага приближается к Джину и крепко обнимает его за талию на мгновение. — Ты лучший, хёни. Друзья забираются в лифт, и Чонгук понимает, что впервые за эти два года видит старшего брата таким счастливым. Его сердце снова больно колет, а неприятная дрожь от секундного прикосновения не дает расправить плечи. — Мне кажется, что твой хён меня недолюбливает, — замечает Хосок, разворачивая чиабатту, когда они покидают здание, направляясь на остановку. Он заметно лучше себя чувствует — очевидно, он доверяет Сокджину всецело как профессионалу. — Или ревнует. — Не выдумывай, — округляет глаза Чонгук, подбивая руку старшего локтем так, что тот чуть не роняет свой завтрак. — Ревнует, что ты мелешь? — Да что такого? — возмущается Чон. — Разве не все старшие братья ревнуют своих младшеньких? — У нас с Джином не такие близкие отношения, — качает головой парень и достает телефон. На часах уже начало двенадцатого, и он вздыхает. — Хён, мы поедем к тебе. — Прямо сейчас? — Да. Поспим до трех где-то, а потом я хотел посоветоваться с тобой насчет одной хореографии. — Что за танец? — Позже покажу, парень из параллельного класса попросил с ним станцевать на фестивале, но там есть пара странных движений. Друзья подходят к остановке как раз в тот момент, когда нужный им автобус подъезжает к месту. Чонгук хмурится, когда видит какую-то женщину на своем любимом месте, и проходит в самый конец, запрыгивая на сиденье около окна. Парень чувствует, как яркое солнце и меняющиеся пейзажи утаскивают его в сон, когда Хосок начинает говорить. — Сегодня… было так странно видеть, как ты менялся перед братом. Актерского мастерства тебе, как оказалось, не занимать, — смеется он. — Спасибо, наверное? — Чонгуки, какие у вас с братом отношения? — Нейтральные, — неохотно мямлит Чонгук, поправляя куртку. — Я же говорил много раз. — Да, но мне показалось, что он сильно заботится о тебе. Младший разочарованно чувствует, что его сонливость испарилась, как морская пена. Он осматривает свои пальцы. — Ты обижен на Сокджин-хёна за что-то? — спрашивает парень, но продолжает, не получив ответа. — Или… — У нас все в порядке, — отрезает Чонгук. — Просто он никак не может привыкнуть к тому, что я уже не его маленький братик. Легко догадаться, что если я немного подыграю, то он не устоит. — Он выглядел таким радостным, когда увидел тебя. — Мы постоянно видимся дома, — пожимает плечами младший, — он любит преувеличивать. Не думай об этом слишком много, у нас действительно все хорошо, — Чонгук старается улыбнуться максимально искренне и видит, что Хосок пытается сделать то же в ответ. По прибытии в квартиру старшего, как и договаривались, парни со спокойной душой позволяют себе лечь на кровать прямо в одежде.***
Чонгук разлепляет глаза от жужжащего над ухом телефона. Хотя он сам сказал, что лучше не спать после трех, чтобы не сбить режим, но будильник-таки не поставил. Кто-то же, однако, настойчиво названивает ему на мобильный. Чонгук успевает заметить, что уже половина шестого, и в подтверждение тому его больно режет по глазам закатным солнцем, пробирающимся с балкона. — Алло? — мямлит Чон, принимая звонок. — Ты еще в школе? Хриплый серьезный голос быстро взбадривает младшего, и он сверяется с именем контакта. — Юнги-хён, — удивленно произносит он. — Сегодня суббота. — Подъезжай в «Террариум», когда будешь свободен, я сейчас туда собираюсь. Нужно поговорить. — Что-то случилось? На другом конце слышится прерывистое, напряженное дыхание и посредственный дворовой шум из смеси лая собак и смеха детей. — Юнги-хён? — Это недолгий разговор, но лучше не по телефону. Я могу вызвать такси. — Это… как-то связано с Чимин-хёном? — осторожно интересуется Гук, слыша, как чужое дыхание тут же становится громче. Он знает, что рано или поздно старший должен был спохватиться. — Тебе есть, что сказать? — Приезжай в квартиру Хоби-хёна, — и снова напряженное молчание и почти осязаемая аура натянутых нервов. — Приедешь? — Полчаса. И звуки гудков. Чонгук понимает, что они с Хосоком так и не зашли в магазин по пути, так что создать располагающую к беседе атмосферу не получится, а второй раз история с кипятком не сработает. Он быстро запрыгивает в кроссовки и, накинув хосокову спортивную куртку, которая висит прямо у двери, выбегает в ближайший продуктовый. Когда парень возвращается, старший уже сидит в гостиной и выглядит значительно лучше и бодрее. Он поворачивается на звук захлопнутой двери. — Чонгуки, ты выходил? — За чаем сбегал, — младший трясет пакетом из кухни, раскладывая заварные пакетики по чашкам. Хосок достает пирожные с шоколадной начинкой, только что купленные Гуком, и сводит брови, снимая чайник с плиты и подходя к столу, чтобы залить напиток. — Три чашки? Чонгук поджимает губы и кивает, оборачиваясь к другу. — Юнги-хён едет. — Юнги? — на лице старшего выступает тревога. — Почему? — Это должно было случиться. Кажется, он заметил, что что-то не так. Хосок задумчиво потирает лицо ладонями, словно пытаясь взбодриться. — Чонгука, разве мы не можем просто не говорить ему? — с надеждой спрашивает парень. — Твой брат буквально сказал, что скоро Чимин снова будет с нами, мы фактически нашли его. — Хён, даже если Чимин-хён появится на нашем пороге через секунду после того, как мы скажем Юнги-хёну, он все равно имеет право знать. — Это просто повод для конфликта. Младший вроде бы и понимает, что Чон прав, и изначально решил, что Юнги знать не стоит, если только ситуация не станет хуже, но Мин связался с ним сам и, кажется, действительно переживает — Чонгук просто не может промолчать. Хосок долго изучает столешницу, прежде чем взглянуть на друга. — Но ты же уже все равно сказал ему, да? — Нет, я ничего не говорил ему, — Чонгук помотал головой. — Но он догадался, что что-то не так. Я сам объясню ему, так что не переживай. Думаю, он будет рад услышать, что все почти разрешилось. Хосок кивает несколько раз, хотя увереннее в плане Чонгука он явно не становится. Чай уже успевает немного остыть, когда слышится двойной звонок в дверь. Младший, оставляя Хосока на кухне в компании чашек и пирожных, проходит в коридор и открывает дверь, предварительно посмотрев в глазок. — Привет, Юнги-хён, — улыбается он, быстро оглядывая парня. Выглядит он не то чтобы слишком свежо, но тон кожи и волосы, которые Чонгук впервые видит блестящими, очень сильно удивляют парня. — Ты чего так похорошел? Юнги молча проходит в гостиную, еще с порога потрепав Чонгука по голове, но, замечая хозяина квартиры на кухне, разворачивается в ее сторону. — Рассказывайте, — ровно говорит Мин, когда младший присоединяется к ним, закрыв дверь. — Ну что тут рассказать, — начинает Хосок, отпивая напиток из чашки, — Чимин, кажется, увлекся поездкой. Скоро вернется. — Звучит как хуета, — моментально отвечает старший, сканируя взглядом друзей. — Вы с ним связывались? Он это подтвердил? — Он недоступен, — Чонгук подтверждает опасения Мина и видит, как у Юнги начинают искриться глаза. — Я попросил своего брата помочь нам, через пару дней мы… — Просто ответь мне на один вопрос, — Мин перебивает, постукивая пальцами по столу. Чонгук пытается продолжить, но Юнги в упор смотрит на старшего. — Вы знаете, где он? Хосок молчит, нервно потирая фарфоровую ручку чашки. На размышления рэпер дает минуты две, прежде чем задает следующий вопрос: — Он с кудрявым? И Хосок снова молчит, только теперь времени ему дают меньше. — У них все в порядке? — Я не знаю, — тихо отвечает старший Чон, укладывая руку на висок. — Не знаю. — Хён, я же говорю, я попросил… — Вы нихуя не знаете, блять! Мин подскакивает так резко, что чай проливается на стол, а его чашка с грохотом разбивается о кухонную плитку. Чонгук чувствует, как его собственное сердце пропускает удар и начинает биться быстрее обычного. Тело Юнги напряжено до такой степени, что слабые мышцы на руках то и дело подрагивают. Младший испуганно переводит взгляд на Хосока, ища поддержки, но тот сидит, потупив голову перед яростным взглядом Мина. — Вы знаете, что он был онлайн в последний раз пятнадцать дней назад. Вы ведь не могли связаться с ним все это время, я прав? — Чонгук сильно закусывает губу, не зная, что ответить. Но он понимает, что должен собраться. Потому что Хосок молчит. — Пятнадцать дней. Не пять и даже не неделю, блять, и ни у кого из вас не ёкнуло? Вы просто… Вы просто забили хуй на это или что, сука, я просто пытаюсь понять вашу ебаную логику! — Хён, — неуверенно подает голос младший, аккуратно кладя ладонь на его руку. — Мы просто… — Просто что? — парень отдергивает кисть. — Просто что, Чонгук? — Мы не хотели наводить панику, — мямлит он в ответ, сводя брови. — Но он в итоге так и не пришел на мое выступление, тогда мы поняли, что дела не очень. — «Не очень»? — хмыкает Юнги, тряся головой. — Это так называются пропажи друзей на слэнге или что, блять?! — Мы все еще не можем утверждать, что он пропал! Мин серьезно смотрит прямо на Чонгука, тут же сжимающего плечи под напряжением от чужого взгляда. — Ты… Ты сам веришь в то, что ты говоришь, а? — если до этого Чон пытался убедить себя, что все действительно хорошо и что они просто больше переживают, чем того требует ситуация, то Юнги становится окончательным выстрелом в это хрупкое, стеклянное убеждение. Чонгук чувствует, как начинают болеть скулы и неприятно влажнеют глаза. Но Мин, кажется, закипает сильнее, и его голос тоже становится громче. — И почему, блять, я вообще обо всем узнаю только сейчас?! Если бы я не позвонил тебе сегодня — я бы так и оставался в неведении?! — Мы даже между собой не могли договориться, хён! Мы только вчера вечером поговорили об этом! Ладонь старшего проходится по лбу несколько раз, тогда как правая сильно сжата, как и его губы. — Если… — подает голос Юнги, исподлобья глядя на старшего Чона. — Если ты решил ничего не говорить малому, чтобы он спокойно выступил — я еще как-то могу это понять. Но в чем была проблема сказать мне? В чем? — еще одна чашка летит на пол от удара Юнги ладонью о стол. — Что это за ебаное геройство?! Что за хуйня, Чон Хосок?! — Я сам должен был разобраться с этим! Хосок впервые за весь разговор поднимает голову, резко крикнув в ответ Мину, тут же застывшему. Лицо Чона красное и напряженное, а по щекам текут слезы. Чонгук не знает, что ему делать: он впервые за все время видит, как старший плачет, и, судя по тому, как резко затих Юнги, при нем он тоже не часто проявляет такую эмоциональность. Хосок всхлипывает вслух и шмыгает носом, не в силах больше остановить поток так долго сдерживаемых эмоций. — Я виноват, это моя вина, — еле разборчиво говорит парень. — Я должен был сразу что-то сделать… Я должен был поехать искать его! А я просто взял и спустил всё на нет! Будто он мне и не друг вовсе, а совершенно чужой человек. Даже номера этого его парня взять не удосужился… Да что там номер! Я должен был настоять на встрече, узнать его лучше, но ничего из этого не сделал. Я такой идиот, Юнги! Простите меня. Простите меня за то, что потерял нашего Чимина, — Хосок обхватывает себя руками и кусает губы. Младший чувствует, как недавно рвавшиеся за компанию слезы моментально высыхают, видя выплеснувшееся отчаяние друга. Сейчас Чонгук должен быть сильным, потому что слезами горю не поможешь. И если он даст слабину, то некому будет собирать их всех воедино. — Боже, ну что ты мелешь, ты бы себя слышал, — вздыхает Юнги, заметно остывая. — Я думаю, нам лучше успокоиться и лечь спать, — предлагает Чонгук, слегка улыбаясь, оглядывая друзей. — Продолжать обсуждение — просто переливать из пустого в порожнее. — Я остаюсь, — уведомляет Юнги, шаркая в гостиную на любимый диван. Чонгук подбирает осколки чашек, вытирает лужи на всех поверхностях и, завязав переполненный мусорный пакет, относит его в коридор. Слезы старшего начинают засыхать, но взгляд остается растерянным и пустым. Младший присаживается на табурет рядом, мягко ероша его волосы. — Хён, ты же помнишь, что Джин-хён скоро все уладит, правда? — он пытается заглянуть в глаза парню, но ему не удается. — Хоби-хён? В конце концов он получает несколько слабых кивков в ответ и, приобнимая Хосока за плечи, уговаривает его пойти умыться и принять душ, а сам направляется в спальню. Через четверть часа младший чувствует, как проминается матрас с обратной стороны. Засыпает Чонгук позже всех, около трех часов. А утром его глаза настолько болят, когда он открывает их под звук смартфона, что он почти вслепую принимает вызов. — Да? — сонно хрипит он в трубку. — Чонгуки, — серьезный голос брата заставляет Чона нахмуриться. — Прости, что разбудил. — Что-то случилось? — Ты можешь сейчас приехать в отделение? — Ты уже работаешь? — спрашивает, сверившись со временем. — Разве ты не с восьми? — Сегодня немного раньше пришел. Я тут… Кое-что нашел насчет твоего друга. Чонгук взбадривается моментально, и глаза открываются широко, хотя и не менее болезненно. Он не верит своим ушам. — Так быстро?! — Ты же сам просил меня, — смеется тихо Сокджин. — Ты нашел его? — Не совсем, — невесело сообщает мужчина, устало вздыхая. — Есть небольшая загвоздка, поэтому ты мне нужен. — Мы будем через полчаса. Младший бросает трубку, замечая, что Хосок тоже уже не спит. Вероятно, Чонгук разбудил его. Он улыбается, желая старшему доброго утра, на что получает аналогичную реакцию. Парни накидывают на себя вчерашнюю одежду и проходят в коридор, стараясь не разбудить Юнги, но тот, оказывается, тоже бодрствует. — Куда вы? — Брат позвал в участок, это насчет Чимина. — Я с вами, — бросает он, моментально оказываясь у входной двери; он запрыгивает в кроссовки и хмурится. — Я больше не собираюсь оставаться в стороне.***
Утренний автобус высаживает троицу прямо у участка, возле которого уже вовсю кипит жизнь. Бесчисленное количество стражей порядка, спешащих приступить к службе, заставляет парней немного поднапрячься. Чонгук бросает взгляд на Мина, стоящего справа от него, и замечает, что тот кривит губы. — Ты никогда не говорил, что твой брат здесь работает, — изрекает он. — Случая не предоставлялось, — пожимает плечами младший и переводит взгляд на второго друга. Хосок выглядит напряженным, но его глаза остаются ясными — надеется на хорошие новости — а разочаровать его у Чона язык сейчас не повернется. — Ну что? Пошли? — прерывает наблюдения Юнги. — Сейчас, — отмахивается тот и лезет в карман за телефоном, но там девайса не оказывается. Чонгук растерянно начинает хлопать по карманам одежды, но всё тщетно. — Чего ты там копаешься? — торопит его рэпер. — Сейчас-сейчас. Телефон найти не могу. — На, — старший раздраженно протягивает вещицу и сразу же отвечает на немой вопрос, — ты его мне отдал, когда обувался, забыл? — Забыл, — кивает Чонгук и проверяет время. То ли он слишком долго смотрит на экран, то ли Юнги сегодня встал не с той ноги, но последний нетерпеливо вздыхает: — Чего там ещё? — Время, — бормочет младший. — Да, время. У телефона есть такая функция — показывать время. Пойдём? Теперь и Хосок смотрит на Гука, но взгляд его скорее обеспокоенный, нежели злобный. Деваться некуда, и младший Чон кивает.***
В приемной их ожидает тот самый Юнхо, который несколько удивляется появлению нового персонажа, но ничего не говорит. Чонгук тактично отвешивает ему кивок, на что тот немного рассеянно отвечает. — Инспектор у себя, — говорит он, замечая, как резко Чонгук останавливается перед дверью, и потом добавляет, — один. — Ты слышал его? — спрашивает Юнги, когда младший абсолютно никак не реагирует на слова стажера. Но когда Чонгук в нерешительности застывает перед дверью, он издает раздраженное «айщ» и, под удивленный взгляд Хосока, тянет дверь на себя. — Здравствуйте, — произносит парень, немного кланяясь, когда сталкивается лицом к лицу с инспектором. Рэпер оглядывается на своих друзей, старательно игнорирует возмущенное лицо стажера и входит внутрь. Сокджин и сам удивлен такому поведению, и ему удается опомниться лишь тогда, когда худощавое тело Мина усаживается на стул напротив него. Мужчина тактично кашляет в кулак и кивает в ответ. Вслед за Юнги, бубня короткие приветствия, в кабинет заходят оба Чона и усаживаются на диванчик у стены. — Я могу попросить Юнхо принести ещё стульев, — говорит старший Чон. — Не волнуйся, — качает головой его брат, — нам и так нормально. — Простите, просто вчера у соседнего отдела был корпоратив, вот все стулья туда и утащили, — зачем-то оправдывается инспектор, перебирая бумаги в руках. — Вы, по всей видимости, хотели нам что-то сообщить, — вдруг напоминает Юнги. — Да, — моргает Джин, — я помню. А вы, простите, кто? Рэпер открывает рот, чтобы ответить, но его перебивает юношеский голос: — Это Мин Юнги — наш общий друг и соулмейт Чимина. Последние слова отзываются мурашками по спине Мина, а в комнате становится как-то зябко. — Понимаю, — кивает мужчина и возвращается к бумагам. Только сейчас Чонгук замечает, как помято выглядит его брат. Лицо опухло, под глазами образовались мешки, а капилляры в глазах полопались. Кроме того, на рубашке посажено пятно — скорее всего, от кофе. Чону хочется, конечно, думать, что это именно из-за вчерашнего корпоратива, но три стаканчика в мусорке говорят об обратном. — Я подсуетился и нашел кое-что интересное, — начинает рассказ старший Чон, с улыбкой глядя на своего младшенького. — Его местоположение? — снова встревает в разговор Мин. — Ага, — кивает головой инспектор, но потом добавляет, — примерное местоположение. — Что это значит? — хмурится рэпер. — Это значит, что они знают, где может находиться Чимин, — немного раздраженно поясняет Чонгук. — И дальше что? Мы с таким успехом могли бы к шаману пойти! — не унимается парень. — Юнги, — подает слабый голос Хосок, — заткнись уже, а? Пожалуйста, продолжайте, инспектор. — Итак, — продолжает Джин, утыкаясь в свои бумажки, — они покинули отель приблизительно пару недель назад. Моему коллеге удалось расспросить администратора, которая их выселяла. Девушка сказала, что ваш друг был в прекрасном расположении духа. — А этот? — интересуется Мин. — Простите? — Ну этот, кучерявый. — А! Его бойфренд? — мужчина будто нарочно делает акцент на последнем слове. — По словам свидетельницы, его там не было. Более того, он не числился проживающим в отеле. — Это как? — удивляется Хосок. — Это мы еще выясняем. К сожалению, администратор, которая их поселила, сейчас в отпуске, поэтому, чтобы получить от неё какие-то сведения, нужно немного подождать. — Получается, он не жил с ним в отеле? — спрашивает Юнги. — Я не могу дать точный ответ на этот вопрос. Моему коллеге удалось опросить несколько человек из персонала, и они говорят, что какой-то человек достаточно часто навещал его — возможно, это и был Ким Тэхён. Также, возможно, он неофициально проживал в отеле. В любом случае, свидетели подтверждают, что ваш друг уезжал с каким-то мужчиной. — Почему вы так не уверены, что это он? Старший Чон поднимает глаза от бумаг, изучающе вглядываясь в лицо сидящего напротив него парня, а потом складывает руки замком и говорит: — Потому что ваш друг не смог дать хоть какое-то описание Ким Тэхёна. Некоторое время Мин просто молчит, переваривая услышанное. Он осторожно поворачивается к Хосоку, стараясь лишний раз не скрипнуть стулом, и тихо интересуется: — Ты чего? Чону хочется провалиться под землю на ровном месте. Чувство стыда и вины тяжелым грузом давит на плечи, не позволяя пошевелиться или поднять глаза. Юнги, видимо, подмечает это, поэтому лишь вздыхает и возвращается обратно к инспектору: — Записывайте, — он потирает переносицу, пытаясь вызвать воспоминания того самого вечера после конкурса. — Рост где-то под метр восемьдесят, волосы темные, кучерявые, не знаю, крутит он их или нет. Голос тихий, постоянно носит маску, одевается, как пижон. — Это как? — Ну, там, брючки, пальто, ботинки, кепочка какая-то стремная. Сокджин лишь только хмыкает такому обоснованию, но все же записывает в свой маленький блокнот. — Кожа, — подает голос Хосок, — смуглая, практически как у меня. Глаза карие и большие, даже в жару носит рубашки. Говорит, что быстро обгорает и у него аллергия на пыль. Мужчина перечитывает написанное, а потом достает из стопки бумаг какие-то листики и откладывает на край стола. — А вы сами-то его искать не пытались? — спрашивает Мин, наблюдая за работой инспектора. — Пытался, — кивает тот. — И как успехи? — Отлично. — В каком смысле? — удивляется Юнги. — В том смысле, что он не числится в базах данных. Все Ким Тэхёны, которых мне удалось там обнаружить, теперь просто по описанию не подходят. — Что это значит? — поднимает голову Хосок. — Что он законопослушный гражданин, который не привлекался по какому-либо делу, — поясняет сидящий рядом Чонгук. — Эх, надо было тогда врезать ему хорошенько, чтоб нас обоих повязали! — вздыхает Мин, и никто не осмеливается ему возразить. — Это всё, инспектор? — спрашивает Чонгук, выждав некоторую паузу. Джина передергивает от его ледяного тона, и он открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же его закрывает и качает головой. — Нет, — хмурится мужчина, — мне удалось выяснить, что незадолго до поездки на банковский счёт Пак Чимина перевели внушительную сумму, но никакой информации о том, от кого был этот платеж, найти не удалось. Скорее всего, кто-то сделал это через терминал. Вы что-то об этом знаете? По спине Хосока пробегают мурашки, а от напряженного молчания в комнате горло сдавливает тяжелый ком. Он несмело поднимает глаза и понимает, что сейчас все присутствующие уставились на него, ожидая какого-то ответа. — Нет, — тихо произносит Хоби. — Жаль, — подытоживает Джин. — Тогда на этом пока всё. Какие-то вопросы, молодые люди? — Да, у меня есть парочка, — отзывается Чонгук. — Ты сказал, что они куда-то отправились. Каким способом? — На велосипедах. Там есть несколько тропинок, которыми пользуются местные. Мало кто о них знает, поэтому, скорее всего, либо кто-то рассказал им об этом пути, либо кто-то из них хорошо знает эту местность. Смею предположить, что это не ваш друг. Я уже обрабатываю два предполагаемых маршрута. Также я уже запросил данные у мобильного оператора, чтобы отследить последнее место пребывания вашего друга… — Подожди, — останавливает его младший, — тропинки? — Да, — взгляд Сокджина фиксируется на брате. — Они проходят через лес. Гук поджимает губы и кивает. Будучи младшим в чете полицейских, ему несложно догадаться, что ничего хорошего это не сулит. Во-первых, найти предполагаемых свидетелей будет практически невозможно, а во-вторых — в лесу тело спрятать легче всего, особенно если ты знаешь хорошие места. Сомнений нету, Ким Тэхён как-то связан с этой местностью, а может, у него даже есть какой-то сообщник. Чонгук замечает, что он слишком уж нахмурился, и с осторожностью смотрит на лицо Хосока, который, благо, ничего не понял. Взгляд Юнги же прикован к инспектору. — У вас есть, — осторожно начинает последний, — какие-то предположения, на какой исход мы можем рассчитывать? — Я могу их сделать прямо сейчас, — хмыкнул старший, — только в этом мне понадобится ваша помощь. — Что именно вам нужно? — Это, конечно, экспериментальная теория, поэтому стопроцентную достоверность я вам гарантировать не могу, но всё же. Скажите, вы замечали какие-то изменения в своей метке? Например, она изменила цвет или начала исчезать? — Вроде нет. Всё как обычно. — Тогда смею предположить, что ваш соулмейт ещё жив. — Спасибо, — ухмыляется Юнги, — за такой ободряющий прогноз.***
Из участка ребята выходят, погруженные в свои мысли. Нет, не то чтобы они рассчитывали на какие-то феерические новости, но всё же надеялись получить хоть какие-то ответы. Сейчас же та информация, которую для них подготовил инспектор, вызывает лишь больше вопросов. Спустившись по лестнице, Хосок присаживается на лавочку, а двое его друзей, не сговариваясь, встают рядом. Юнги вытаскивает сигарету и вертит ее в пальцах, обдумывая что-то свое. Чонгук же выстраивает теории, одни тревожнее других. Вероятнее всего, Чимина втянул в какую-то махинацию его парень, и младший надеется, что это никак не связано с наркотиками, ибо тогда Пака им, скорее всего, уже не отыскать. Гук беспокойно мотает головой, отгоняя противные мысли, и переводит взгляд на стоящего рядом Мина: — О чем думаешь? — О чем я думаю? — ухмыляется тот. — О том, что мы нихуя не знаем. — Ну, хён же пообещал позаботиться об этом… — Чонгуки, ты из меня дурака не делай, — раздраженно произносит рэпер, когда сигарета ломается в его руке. — Думаешь я не понимаю, что может случится во время лесной прогулки на велосипедах? Младший замирает, когда глаза друга начинают его анализировать. Голос Юнги утрачивает какую-то колкость, которая была у него во время разговора с инспектором. Теперь парень звучит как-то устало и грустно. Очень хочется его пожалеть, но Мину эта жалость уж точно не нужна. — Сложнее всего, — продолжает рэпер, — осознавать, что я могу быть как-то причастен к этому. — Каким боком? — удивляется Гук. — Да вот таким. Помнишь, мы тогда встретились за бутылочкой виски в «Террариуме»? — Смутно, но помню. — Я тогда говорил о Чимине и каких-то фото, — Мин смотрит младшему в глаза, и тот несмело кивает. — Я, по сути, признался Чимину, — грустно улыбается рэпер, — отправил фото своей метки. Чонгук тяжело вздыхает и потирает подбородок. Конечно, ему хочется прочитать Юнги нотацию о том, насколько неподходящее время для этого он выбрал, но в данной ситуации это может неизвестно как повлиять на его друга. — Я знаю, о чем ты думаешь, — неожиданно говорит парень. — И, скорее всего, ты думаешь правильно. — И всё же я не могу понять, как твое признание и исчезновение Чимин-хёна могут быть связаны. — Мне бы хотелось, чтобы между ними не было связи и он просто задержался в поездке, — говорит Мин, доставая из пачки еще одну сигарету. — Просто если всё же это не так, то я не знаю, что буду делать, — нервно смеется парень, отчего по спине младшего пробегают мурашки. — Прости, хён, я всё ещё не понимаю. Юнги окидывает его косым взглядом и поясняет: — Мы говорили об этом с Хосоком. Чимин, даже зная о моей метке, предпочел этого Тэхёна. Мало ли что там могло произойти? Чимин мог случайно обмолвиться о моем признании, или этот Ким мог где-то подглядеть нашу переписку. А дальше приревновать и… Рэпер хмурится, глядя на сигарету в своих руках. Чонгук сглатывает ком, который застрял в горле, и поворачивается проверить Хосока, который устало трет ладонями свое лицо. — Я был не прав, — вздыхает Мин и разворачивается к старшему Чону. — Прости, что тогда налетел на тебя так. В этой ситуации виноваты мы оба, поэтому я просто хочу, чтобы ты знал, что я тебя одного в этом дерьме не брошу, — протягивает руку Юнги. Хосок немного мешкает, но всё же подает свою в ответ. Его друг, кажется, рад такой реакции, поэтому кладет сигарету себе в рот и легонько улыбается. — Тут запрещено курить, — предостерегает чей-то серьезный голос. — Инспектор! — улыбается рэпер. — Так я и не курю. Я ещё её не поджег. Сокджин спускается вниз по ступенькам и становится рядом с компанией. — Я вижу, — изрекает он, смерив парня взглядом. — Ладно, — Мин закладывает сигарету за ухо. — Мне уже пора. — Всего доброго, — сухо говорит мужчина. — Удачи, — произносит ему в спину Хосок и ловит на себе обеспокоенный взгляд Чонгука. — Не волнуйся, он будет в порядке. Я точно знаю. Младший лишь поджимает губы, рассматривая удаляющуюся фигуру. Он и сам прекрасно знает, что Юнги глупостей никаких не наделает, но ему всё равно тревожно. — Чонгуки, ты сейчас куда? — осторожно интересуется Джин. — Домой, наверное. А что? — Могу тебя подкинуть. — А как же твоя работа? — Надо привести себя в божеский вид и захватить кое-какие бумаги. — Ну, если тебе не сложно, конечно. Мы с Хоби-хёном будем тебе благодарны. — С Хоби-хёном? — непонимающе моргает мужчина. — Ну да, — Чонгук бросает взгляд на Хосока, который смотрит куда-то в небо. — Чонгуки, ты же знаешь, что наши родители не особо любят гостей. — Не волнуйся, хён. Я думаю, они не узнают, если, конечно, кто-нибудь им не расскажет. Сокджин не решается возразить, а Гук не решается озвучить опасения по поводу того, что если они вдруг оставят Хосока на этой лавке, то он может просидеть здесь до следующего похода в участок.***
Когда за Сокджином захлопывается дверь, Чонгук с облегчением, максимально возможным в данных обстоятельствах, вздыхает, поднимаясь к себе в комнату. Хосок сидит на полу, прислонившись к высокому шкафу, и смотрит в пол. Младший мнется на пороге и в итоге снова скрывается за дверью. Спускается на кухню, где открывает красивый верхний шкафчик над плитой и достает наугад три ближние бутылки. — Смотри, что у меня есть, хён, — заискивающим тоном протягивает парень, выставляя алкоголь перед старшим. — Откуда у тебя это? — Хосок удивленно осматривает одну из едва начатых бутылок. — Отцовский мини-бар, — Чонгук поигрывает бровями. — Элитный алкоголь из разных стран. Вот этот, кстати, недавно из Перу привезли, — он берет в руки цветастую бутылку. — Писко? — заинтересованно читает Чон. — Никогда не пробовал. — Отличный шанс, — парень выдергивает пробку из горлышка. — Держи, можно прямо из бутылки. — Чонгуки, это точно нормально? — Абсолютно. — И часто ты… пьёшь крепкий алкоголь по-тихому? — Никогда, — признается он, смеясь. — Но это сейчас не важно. Давай, — он всучивает другу напиток, а сам берет другую бутылку с неброской этикеткой и чокается с Хосоком. Сначала неуверенно, но постепенно смелея, Хосок дает себе право утопить переживания в алкоголе, хотя бы временно. Чонгук радостно выслушивает разные мысли старшего, никак не связанные с ситуацией. Кажется, что Хосок незаметно для себя позволяет себе выпить больше, чем обычно, так что хмелеет он довольно быстро и довольно заметно. Младший, попробовав содержимое своей бутылки, решает не налегать сильно, так как алкоголь в ней по крепости выше вина, а Чонгук обычно не пьет даже его, ограничиваясь пивом или сидром. Правда, через какое-то время старший начинает предлагать тосты один за другим, и Чонгуку становится так смешно от некоторых из них, что просто грех не выпить за компанию. Парень мысленно вносит себе в память сведения о том, что, судя по всему, это пьяная привычка Хосока. Это вполне себе мило — да и, по крайней мере, это не хмельные нравоучения Юнги и не объятия до потери пульса Чимина. Следующим тостом от парня становится классический тост «за все хорошее». Чонгук уже думает, что идеи старшего иссякли, но все-таки разрешает себе сделать небольшой глоток алкоголя. Как-то незаметно «все хорошее» превращает в «знаешь, когда я понял, что у меня нет соулмейта?», и младший немного напрягается, потому что Хосок никогда до этого эту тему подробно не поднимал ни наедине, ни в компании. Но звучит парень до странного невозмутимо. — …И мне было, получается, сколько?.. — поднимает глаза к потолку Хосок, забавно выпячивая губы. — Ну, пятнадцать с половиной, короче. Вот, полгода она светлела постепенно и стала вот такой, как сейчас. Чонгук прекрасно помнит, как выглядит метка Хосока. Он видит ее довольно часто в раздевалке, и парень ее никогда не скрывал. «Если метка потеряла цвет — с соулмейтом что-то произошло», — первое, что говорят все медицинские сайты, и старший тоже прекрасно об этом осведомлен. Но, кажется, его это действительно мало волнует. Поначалу Чонгук думал, что Хосока вообще не интересуют отношения, но позже сильно удивился, узнав, сколько у того пассий среди друзей и знакомых. — И тебя никогда не расстраивало это, хён? — Что? Что мой соулмейт помер? — без колебаний отвечает парень, пожимая плечами. — А чего расстраиваться? Это не вернет его к жизни. Если бы я умер, то не хотел бы, чтобы кто-то из-за этого убивался. Хотя, если бы я умер, мне бы все равно было, наверное. — Я все равно не верю тебе, — прищуривается Чонгук, делая глоток из бутылки. — Хотя ты и говоришь так, я думаю, что ты все равно расстроен. — Не знаю, — Хосок смеется в ответ, — я действительно ни разу не плакал по этому поводу, серьезно. Я как-то сразу принял это — типа, нет и нет. Несколько минут друзья пьют в тишине, и Чонгука начинает понемногу клонить в сон. Он поворачивается к Хосоку, чтобы убедиться, что тот не уснул первым, но старший смотрит прямо ему в лицо. — Что? — Мне было интересно, — парень протягивает руку, убирая челку с чужого лица, и трет большим пальцем пятнышко на его виске. — Ты, наверное, сильно следишь за ней? В плане… Она довольно светлая. — Она всегда такой была, — младшему становится неловко от того, что его друг так пристально рассматривает метку, которая в ответ на прикосновения начинает немного жечь. К его пьяному румянцу добавляется краска смущения. — У многих светлые метки, это ни на что не влияет. — Просто с ними тяжелее заметить, если вдруг что-то случится с твоим суженым, — Чон слегка улыбается, — мне так кажется. — Не знаю, — потупляет взгляд парень. — Не уверен. Голова младшего не позволяет ему много размышлять прямо сейчас. Он все-таки перепил, это очевидно как по самочувствию, так и по заметно опустевшей бутылке крепкого алкоголя. Чонгук искренне надеется, что не будет наутро сидеть около унитаза, потому что каждая попытка пошевелиться теперь вызывает головокружение. — Скажи честно, Гуки, — звучит коряво голос Чона. — Твой соулмейт… он отказал тебе? — А? — Чонгук с трудом фокусирует взгляд на друге. — Я не знаю, я не говорил с ним еще. — Но вы знакомы. — Нет. — Честно? — Да. — Почему ты закрываешь метку? — Просто. — Ты не хочешь встретить соулмейта? — Не хочу, — отвечает Чонгук, тут же замечая ухмылку на лице напротив. — Хоби-хён, чего ты прицепился ко мне с расспросами? — Мне было просто интересно, потому что… — он пытается собрать мысли в кучу, — среди всех моих знакомых со светлыми метками нет никого, кто бы не проверял их на постоянной основе. Тем более, чтобы скрывал. Один друг даже обводит свою маркером каждое утро. — Что за бред, — смеется Чонгук, и его мир плывет снова. — Ищет человек, что уж тут, — смеется в ответ старший. — Поэтому все, что ты говоришь — нелогично. Ты или отвергнут, или не хочешь, чтобы твой соулмейт знал о твоем существовании. Значит, ты знаешь, кто это? — Не знаю, хён, — он потирает лоб рукой. — Ты так сложно говоришь всё. Я не могу думать сейчас. — Ты сильно много думаешь, всегда. Хосок снова смеется тихо и допивает содержимое своей бутылки, спрашивая у Чонгука, можно ли попробовать его выпивку. Младший не понимает, как ему реагировать на слова старшего. Неужели он действительно такой нелогичный? Неужели это так заметно? И, в конце концов, неужели он выглядит таким несчастным, что Хосок переживает за него? Или ему просто интересно? Нет, Чонгук не может словить даже за кончик хвоста ни одну мысль у себя в голове: он действительно много выпил. Рука друга падает ему на плечо. — Не грузись так, Гука, — улыбается Чон. — Я просто так спросил. Это мои предположения, я не заставляю тебя отвечать. Чонгук поднимает на него глаза и чувствует, как какое-то странное ощущение проходится с пяток до макушки холодным электричеством. Он не хочет врать Хосоку, но он точно пожалеет, если расскажет. Сейчас — единственный шанс выговориться, потому что у него перед собой будет оправдание: был в стельку. Еще будет вообще здорово, если он ничего не вспомнит наутро… Если бы Чонгук был в состоянии, то он бы выстроил у себя в голове такую логическую цепочку, но на деле он шепчет, заламывая брови домиком: — Мой соулмейт — Сокджин-хён, — он чувствует, как его взгляд расплывается от подступающих слез, когда Хосок резко замирает, а его рука дрожит на чужом плече. — Ты… серьезно? В ответ младший может только всхлипнуть, падая лицом на свои ладони, размазывая слезы по лицу. — Пиздец, — кратко констатирует старший и притягивает Чонгука к себе. Тот забирается на колени Хосока и ревет, уткнувшись в чужое плечо. Чон крепко прижимает его, гладит по голове и даже целует в висок несколько раз. — Он не знает? Чонгук ерзает головой в знак отрицания, и Хосок хлопает его по спине. — Пиздец, — повторяется старший, отпивая немного алкоголя из бутылки младшего. Чонгук чувствует, как что-то в нем неприятно открылось, вырвалось наружу, и теперь внутри только опустошение и тошнота от количества выпитого. — Как ты вообще жил, замалчивая это? Младший постепенно успокаивается, удобно располагаясь на Хосоке. У Чонгука сильно жжет в глазах, но ему кажется, что он немного протрезвел, а со слезами будто вышла часть алкоголя. Ему тепло, легко до пустого и хочется спать. Парень под ним размеренно дышит, прислонившись к стене, и периодически поглаживает его по пояснице и лопаткам, заставляя чувствовать только большую сонливость.***
— Чонгуки, можно тебя на минуточку? — строгий голос заставляет обоих парней замереть на месте. По спине младшего пробегает холодок, а весь алкоголь будто испаряется из крови. Голову наполняют тысячи вопросов о том, насколько много мог услышать Сокджин и что теперь их ожидает — и только потом до Чонгука доходит вся неловкость ситуации. Он резко подрывается, случайно наступая на ногу Хоска, отчего тот шипит, и осторожно направляется к двери. Как только он оказывается в коридоре, а лучик света из-за закрывающейся двери растворяется на его лице, душа уходит в пятки, а сердце начинает отбивать бешеный ритм. Вот он — его старший брат и его соулмейт, стоит прямо перед ним и строго смотрит ему в глаза. — К-как много ты слышал? — заикается Гук, решая напасть первым. — Если ты имеешь ввиду ту нецензурную брань, которой выражался твой друг, то слышал достаточно. — Только это? — Сокджин хмурится, будто пытаясь собрать услышанные обрывки в полноценный диалог, но Чонгук не позволяет ему закончить. — Забей. — Что важнее, что вы там устроили? — устало вздыхает старший брат в ответ. — Только не говори мне, что это папина коллекция алкоголя. Ты хоть представляешь, что он с тобой сделает, когда вернется? Я не смогу спасти твою задницу! — Я сам вполне могу отвечать за свои поступки, — твёрдо отвечает младший. — Молоко ещё на губах не обсохло! Посмотри на себя: ты сейчас даже стоять нормально не можешь, шатаешься. К чему всё это? Кому ты лучше делаешь? — А тебе какое дело? Меня и раньше ловили за алкоголем, и я сам всё улаживал. — И ты хочешь сказать, что это нормально? Я начинаю подозревать, что в этом виновата твоя компания, — Джин бросает многозначительный взгляд на дверь. — Один хамит постоянно, а второй… — Что второй? — дерзко смотрит в глаза Чонгук. — А второй… — на секунду запинается старший. — А второй просто никчемный! — Что? — Да! Мне даже страшно представить, с кем еще ты можешь общаться. — Если тебе так не нравятся мои друзья, то можешь нам не помогать! Мы сами со всем разберемся! — шипит младший, сжимая руки в кулаки, и только потом понимает, что только что ляпнул. Если сейчас его брат откажется и далее вести расследование, то, в лучшем случае, его рассмотрят через месяц, когда все следы уже исчезнут. Парень так безрассудно пошел ва-банк, что даже не подумал, ради кого он вообще ввязался в это всё. Взгляд Гука ползёт вверх по телу мужчины, от широкой грудной клетки и до самого лица, где он, к своему удивлению, находит искреннее раскаяние. — Прости, Гуки, — произносит Сокджин. — Ты прав, мне не стоит так о них говорить. Всё же я знаю о них очень мало, и глупо было бы судить человека только по первой встрече. Но, когда дело касается тебя, мне сложно быть менее критичным. Просто скажи мне честно, у тебя с Хосоком что-то есть? — его рука скользит по предплечью младшего, отчего по телу начинает разливаться приятное тепло. — Ничего, — мямлит Чонгук в ответ. — Не ври мне, я же вижу, как вы друг на друга смотрите! — пальцы крепче сжимают руку Чонгука. Младший цепко хватает чужую конечность и сбрасывает её с себя. Он как никто другой знает, что его брат способен лишь одним прикосновением расположить к себе абсолютно незнакомого человека, поэтому сегодня они обойдутся без касаний. — Даже если между нами что-то есть, — отвечает младший, потирая предплечье, — то это не твое дело. — Он твой соулмейт? — А должен им быть? — Просто если нет, то ты же понимаешь, что когда-нибудь он тебя бросит — когда найдёт своего настоящего. — Именно поэтому половина твоих любовниц — уже замужние женщины, хён? — парирует Чонгук. Эту карту мужчине нечем бить, так что из его груди вырывается нервный смешок. — Просто не зацикливайся на нем, ладно? Тем более, у тебя скоро экзамены и поступление, поэтому разбитое сердце тебе сейчас не нужно. Родители будут очень недовольны, если ты не справишься. Я, конечно, буду на твоей стороне, но… — Хорошо, буду иметь в виду, но родителям по барабану, — рубит с плеча Чонгук. — Не говори так, — глаза Джина округляются от удивления. — Они тебя очень любят, мне иногда кажется, что даже больше, чем меня. Ты же знаешь, когда я был в выпускном классе, у нас на журнальном столике лежали только брошюры из участка, а сейчас там целая гора буклетов об обучении за границей. Они дают тебе выбор, ты должен ценить это. — Хорошо, — устало вздыхает младший. — Ну чего ты надулся? — смеется Сокджин, взъерошивая волосы Гука. — Не волнуйся, я знаю, что это за чувство. Раньше мне тоже не нравилась излишнее участие родителей в моей жизни, поэтому я хочу стать твоей поддержкой. Только не закрывайся, ладно? Чонгук всматривается в лицо брата и понимает, насколько долго тот живет в розовом искусственном мирке, где трава зеленее, родители добрее, а сам младший просто находится в стадии переходного возраста, поэтому и чудит. Осознание того, как мизерно мало замечает и знает Джин, заставляет Гука возвыситься над ним и даже почувствовать свое горькое превосходство. Да, ему позволили не поступать в полицейскую академию. Да, ему разрешили посещать танцевальную студию. Да, бесчисленное количество денег тратится на его курсы. Да, его не ругают за алкоголь, хоть он и несовершеннолетний. Да, ему позволяют ночевать у друзей и посещать «Террариум». Да, родители считают, что лучшим вариантом для него будет учеба за границей. Все это, конечно, правда, вот только есть и обратная сторона. Джин совершенно не догадывается, что это всё — взятки за молчание и заведомый отказ от личного счастья. Эта система работает с шестнадцатого дня рождения Чонгука, когда тот утром в ванной с ужасом обнаружил светлую метку — такую же, как и у брата. Не зная, что делать, он решил спросить совета у мамы, а вечером — почему-то раньше, чем обычно — вернулся отец без торта и шариков и доходчиво объяснил, что «твоему хёну будет лучше, если ты будешь молчать» и «не нужно портить жизнь Сокджину». Чонгуку пришлось принять это и начать отращивать волосы. Подарком на его шестнадцатый день рождения стал выигрышный лотерейный билет с проклятым числом. — Хорошо, — с добродушной улыбкой произносит младший, ощущая лишь тягучую пустоту внутри. — Рад, что мы об этом поговорили. Сладких снов.***
Дата?.?.???? Сегодня я поехал туда. Я не собирался следить. Нет-нет, ни в коем случае. Я просто хотел поесть в кафешке, которая так часто мелькает в его сторис, прогуляться по парку, где он часто делает фото, прикупить что-то в его любимом магазине одежды, посмотреть на поезда на станции, которые он так часто снимает «бумерангом», и посетить его любимый кинотеатр. Это вышло случайно. Я увидел его в торговом центре и не смог ничего сделать. Я хотел подойти и познакомиться, но боялся, что он меня отвергнет, поэтому мне оставалось только идти и идти за ним до самого его дома. Я знаю, что поступил неправильно, но в этом есть свои плюсы: я знаю, что он безопасно добрался домой.