Filter

Хосока аж передергивает, когда ему приходит сообщение. Быстро пробегая глазами по тексту, он тяжело вздыхает и сразу же формулирует в голове отрицательный ответ. Но решимость испаряется, когда дело доходит до написания. Пальцы беспомощно замирают после очередной неудачной попытки что-то внятно изложить, а глаза рассеянно перечитывают слова раз за разом. Чону нужен отдых как воздух — правда, он пока не знает, какой именно. Жизнь бессовестно продолжается, даже несмотря на исчезновение Чимина, и Хосоку надо её жить. Учебу никто не отменял, поэтому на пары ходить пришлось, но там его ожидало лишь какое-то приятное удивление. Внезапно он обнаружил, что находиться среди коллектива легче, особенно если этот коллектив абсолютно ничего не знает о тебе, имея лишь какое-то поверхностное представление. Одногруппники особо не спрашивали, куда он пропадал, а Чон в свою очередь не рвался рассказывать. От сожаления в глазах других ему было как-то грустно, почему-то сразу слёзы наворачивались на глаза, а в горле застревал ком. Поэтому он с головой окунулся в студенческую жизнь: понабрался разных групповых проектов, делал дополнительные задания, активно участвовал в жизни университета и посещал разнообразные тусовки, даже если удовольствия от этого совсем не получал. Самой сложной частью дня для него были вечер и ночь. Утром Хосок взял за привычку просыпать будильник, поэтому собирался впопыхах и думал о том, как бы ему незаметно проскользнуть в аудиторию. Вечером же он обычно оставался один на один с собой и своими мыслями, которые были не особо оптимистичными. Парень одновременно ждал и не ждал звонка из полиции. С одной стороны, хотелось знать больше о том, куда исчез Чимин, с другой же — мысли Чона становились всё мрачнее и мрачнее. Ночью спать совсем не получалось — его постоянно будили какие-то до смешного обычные звуки: шум двигателей машин за окном или соседский телевизор за стенкой. С друзьями он теперь виделся нечасто, ибо у Чонгука началось поступление, а находиться вместе с Юнги было просто невыносимо. Они пришли к этому обоюдно, но не сговариваясь. Сначала Хосок довольно часто приходил в «Террариум», и они действительно пытались общаться, но разговор всегда уходил в одно и то же русло. Парни были истощены морально, и по итогу каждый замыкался и думал о чем-то своем в тишине. Каждый это чувствовал, но Чон не знал, как бы ему слинять, а Юнги не понимал, как ему закончить эту встречу. Все длилось ровно до того дня, когда Хосок опять, ведомый чувством долга и привязанностью, приплелся в клуб. В зале рэпера не было, поэтому пришлось подходить к бармену с расспросами. — Еще раз, как ваше имя? — спросил парень за стойкой. — Чон Хосок. — А! — протянул юноша, вскинув брови. — Видите ли, он сейчас очень занят, — деловито нахмурился он. — Понимаю, — с облегчением вздохнул Чон. — Ему что-то передать? — Нет, не нужно. После этого он стал заскакивать в «Терарриум» только из вежливости, и несколько раз они с Юнги все же виделись. Разговоры стали легче, ибо оба негласно установили принцип обсуждать только свежайшие новости, а когда они заканчивались — у кого-то из них неожиданно появлялись какие-то дела, и на этом их встреча заканчивалась. Хосок чувствовал себя потерянным, а уж как чувствовал себя Мин ему и представить было страшно. Всё это время рэпер держался отстраненно и не позволял себе никаких эмоциональных излишеств. Смутными знаками «пиздеца» были лишь фото Чимина, который улыбаясь что-то рассказывал, сидя на стиралке. Безнадёжный романтик Юнги запостил их к себе в инсту с просьбой сообщить какую-либо информацию, если кто-нибудь вдруг что-то знает о человеке на фото. Но глупых комментариев по типу «а что случилось?» было так много, что их пришлось закрыть. Честно признаться, Хосок побаивался, что Юнги выкинет что-то эдакое необдуманное и идиотское просто оттого, что уже готов взорваться. Чону было бы значительно легче, если бы Мин злился и проклинал его, но тот жест милосердия, который тот оказал ему пару недель назад, буквально выбил его из колеи. За Чонгука тоже приходилось волноваться. Малой засел в учебе, усердно готовясь к поступлению. Может, оно было и к лучшему, ибо думать о чем-то другом у него просто времени не оставалось, а может, он засиживался допоздна лишь потому, что не мог сконцентрироваться. Выбору специальности и университета младший уделял мало внимания, ибо давно дал понять всем, кроме своих родителей, что его приоритет — это танцы. В случае родителей, они просто не принимали эту информацию и настаивали на какой-то более «практичной» профессии, поэтому Гук стал делать всё назло. — Кто? — изумился Хосок. Они сидели в кафе и пытались наслаждаться вечером, но обстановка всё равно была немного тревожной. — Экономист, — невозмутимо повторил младший. За полчаса их разговора его голова становилась всё ближе и ближе к столешнице. Хосок хмыкнул: это было просто какое-то расточительство. Их малыш Гуки с талантом всё успевать и во всём преуспевать мог бы легко стать врачом или даже космонавтом — проблема была в том, что он себя нигде, кроме танцев, не видел. Хосока кольнула зависть, которая резко сменилась на стыд, так как сам он, будучи неплохим танцором, не считал это чем-то важным. — Но почему? — Ты же знаешь: я не собираюсь пахать до седьмого пота в университете, — Чонгук потянулся, собирая руки на столе и укладывая на них голову. — Это чтобы родители не доставали. — Неужели не было других вариантов? — Ну почему же? Были! — ухмыльнулся младший. — Их было два изначально. Первый — экономист, а второй… — Второй? — Ну, педагог. — Ты у меня сейчас доиграешься! — ответили ему после секундной паузы. Губы Гука дрогнули в радостной улыбке, и дышать Хосоку стало значительно легче, даже его уголки губ невольно поднялись. — В любом случае, — нарочито важно произнёс старший, — все профессии важны. Кто-то в этом мире был бы рад стать экономистом. Неожиданно повеяло холодом. Чон моргнул, а потом внимательно посмотрел на юношу перед собой, который, легко улыбаясь, что-то рассматривал за окном. В его голове сложился пазл, и в Чонгуке он отчетливо увидел Чимина. До этого дня он и не предполагал, что их судьбы могут быть настолько похожи: оба страстные танцоры и работяги, оба имеют проблемы с семьей и с соулмейтами. — Хён, что такое? — обеспокоенно спросил младший. — Нет, ничего, — Хосок потупил взгляд в свою тарелку с черничными блинчиками. — Богом клянусь, они изменили рецепт, — пробубнил он себе под нос, пытаясь избежать проницательности друга. — И как? — Отвратительно, — безбожно соврал старший, — кусок в горло не лезет. Другим камнем преткновения стали как раз танцы. Долгое время Чон просто не появлялся в студии, а поскольку напоминать было особо некому, то он туда и не рвался. Нет, конечно, приходили сообщения от знакомых, которые прознали про ситуацию с Чимином. Все старались его поддержать и приободрить, звали на групповые тренировки, но Хосоку почему-то от этого легче не становилось. Он старался избегать всего знакомого, всего, что могло вызвать хоть какие-то воспоминания и, соответственно, причинить боль. Он полагал, что танцы были именно из ряда таких вещей — всё же, их с Чимином путь был напрямую с ними связан. Усталость постепенно брала свое, излишки общения с людьми, которые не особо были ему интересны, их мизерные проблемы, на которые они жаловались, и их безразличие к каким-то неправильным вещам постепенно заставляли парня чувствовать тошноту. Он вдруг понял, что задыхается в каком-то едком дыму, поэтому стал искать альтернативы. К Юнги и Чонгуку Хосок, понятное дело, пойти не мог: он, конечно, предполагал, что, возможно, сплотись они — и каждому стало бы легче, но также опасался, что они погрязнут в непроглядной скорби и самобичевании. Поначалу Чон проводил время дома, позволяя себе отвергать все предложения «потусить», но сконцентрироваться при этом не мог. Мысли сами по себе, словно пауки, лезли в его голову и разбрасывали везде паутину догадок. После нескольких таких случаев Хосок был просто опустошен и абсолютно не хотел двигаться дальше, поэтому эту альтернативу пришлось отбросить. Чон пытался ходить на прогулки и побольше времени проводить на улице. Он думал, что бушевавшая в это время весна сможет отвлечь его, но природа, наоборот, каждый раз погружала его в пучину тревоги. Думал он и об антидепрессантах, но заставить себя пойти к врачу, чтобы взять рецепт, никак не получалось. Так у Хосока остался только один вариант — тот, которого он, правда, боялся больше всего. В один прекрасный день он обнаружил себя перед давно знакомой дверью, не имея ни малейшего понятия, как он здесь очутился. За плечами был рюкзак, в котором, Чон наверняка знал, найдётся сменная одежда и обувь, зарядка и бутылочка воды. Парень взглянул на потертую ручку и замялся, в руках холодным металлом отдавал ключ. Он правда собирается сделать это? Ещё ведь не поздно сбежать! Хотя, честно говоря, бежать совсем не хотелось: он уже и так устал бегать от своих проблем. Краем уха он услышал заводную музыку, которая доносилась из соседней студии. Чон знал, кто там обычно тренировался. Более того, у них были неплохие отношения, но по телу всё равно пробежали неприятные мурашки. В два шага он пересек расстояние до соседней двери и, мысленно сосчитав до пяти, несколько раз постучал. Музыка затихла, а за дверью послышалось копошение. — Кто это там? — спросил женский голос. — Не знаю, — ответил кто-то еще. — Может, доставщик? — Открыто! — громко сообщил третий. Хосок застыл на месте в нерешительности и лишь слушал, ожидая того, что же будет дальше. — Это кто-то там прикалывается? — разозлилась девушка. Шарканье обуви по паркету — и вот дверь перед Чоном распахнулась, а на пороге предстала красивая брюнетка с раскрасневшимися от танцев щеками. — А, это ты? — Доён удивленно подняла бровь. — Ага. Привет, ребята. — Привет, — ответил Донгюн. Сидевший на полу и попивавший воду парень лишь кивнул. Немая пауза между ними вызвала у Чона желание провалиться под землю. — Ты чего-то хотел? — Да, — на мгновение Хосок замолчал, складывая слова во внятную фразу. — Не хотите ли вы поменяться студиями на сегодня? Танцоры переглянулись, и в их глазах уже можно было увидеть ответ — вот что значит командная работа. — Прости, но нет, — ответила за всех Доён. — Мы уже разложились, поэтому переходить будет немного накладно, мы больше времени потеряем. Кроме того, ваша студия меньше, а нам нужно, наоборот, побольше пространства. — Что ж, справедливо. — Но ты можешь присоединиться к нам, например. Места хватит на всех. — Нет, спасибо. Я, пожалуй, тогда к себе. Хорошей тренировки, ребята. — Взаимно, — ответила девушка и закрыла дверь. Родная студия встретила его холодом и пугающей тишиной. До безобразия яркий свет ламп заставил Хосока съежиться, но, когда он переоделся, ситуация немного улучшилась: ему удалось почувствовать хотя бы подобие комфорта. Он попытался включить музыку, но она буквально оглушила его — видимо, в последний раз они с Чонгуком оставили колонки включенными на полную. Немного напуганный, парень решил пока размяться, кровоток ускорился и вернулась былая уверенность в себе. Он решил начать со своего дебютного сольника, который всегда был хорошим вариантом. Заиграла уже родная мелодия, и парень задвигался ей в такт. Движения были привычные и отточенные до совершенства, но концентрация всё равно была необходима. Впервые за долгое время Чон ощутил какую-то радость, а когда он заметил, что до сих пор после прыжка становится не на ту ногу, возникло желание работать дальше и учить что-то новое. Неожиданно для себя Хосок понял: всё это время ему не хватало именно танцев. Правда, когда тренировка заканчивалась, студия вновь пустела и становилась безжизненной, и то тут, то там начинали витать назойливые призраки прошлого, заставляя Хосока вспоминать былые деньки и скучать по ним. Именно поэтому часто парень покидал помещение в спешке, лишь бы не нарушить тонкий душевный склад. Сейчас же Хосок пребывает в полном недоумении. На вечеринку ему идти не особо хочется, студия закрыта, а родная квартира вновь тяготит его. Он обнаруживает себя лежащим на диване в приглушенном свете кухонного светильника. «Люди, у которых всё хорошо, в собственной квартире в полумраке не сидят», — думает Чон. Нужно выбираться, и чем быстрее — тем лучше, ибо он уже начинает чувствовать накатывающие волны тревожной грусти. Вновь звенит телефон, на экране высвечивается сообщение от «Уён». — Яблочный пирог? — хмыкает Хосок. — Звучит неплохо.

***

С Юнги в следующий раз Хосок пересекается быстрее, чем планировал. Старший брат Чонгука внезапно прислал ему сообщение, когда он покорно досиживал свою четвертую пару. Чонгука вовлекать не было вариантом, поэтому Хосок быстро отписался Юнги о том, что будет ждать у участка в начале шестого, и получил в ответ две галочки на сообщении. Почему-то Чону было в этот раз не столько тревожно, сколько интересно, что им хочет сообщить полицейский, но он все-таки зачем-то пришел на сорок минут раньше и прозябал под еле моросящим весенним дождем. Когда Юнги подошел, пряча наушники в чехол, джинсы на бедрах парня уже заметно потемнели от капель. — Давно сидишь? — Не особо, — улыбается парень, пожимая руку Мина, и легко притягивает его к себе на мгновенье. — Я все думал, придешь ты или нет. — Чего мне не приходить? — удивляется рэпер. — Как будто я не имею никакого отношения к этому делу. — Ну, ты не ответил. — Занят был. Юнги пожимает плечами, и они проходят в здание. Под руководством Хосока, сверившимся с сообщением, они останавливаются у кабинета. — Кажется, мы тут уже были с Чонгуком, — он проверяет номер еще раз. — Вроде бы, тут. — Да, мне тоже так кажется, — кивает Мин, бросая взгляд на табличку с надписью «Инспектор Чон Сокджин», а следом на Хосока. В следующий момент парень, стукнув по двери для виду, входит в кабинет, и Чон проходит следом за другом, кланяясь. — Добрый вечер, инспектор, — говорит он, но никакой реакции не следует. Парень осторожно прикрывает дверь. — Вы нашли его? — подает голос Юнги. Старший Чон захлопывает зеленую папку, отправляя ее на полку, и поворачивается к шкафу с документами спиной. Руки сложены на груди, и он устремляет взгляд на Мина. — Вообще-то, встречу обычно начинают с приветствия, если вы не знали. Хосок напряженно молчит, наблюдая за тем, как с Юнги слетает вся напыщенность. Тон Джина далек от того, каким он был в присутствии его младшего брата. Мужчина занимает свое рабочее место, безучастно принимаясь что-то нажимать мышкой. Чон смотрит на Юнги, так и не уйдя далеко от прохода. Может, Хосок что-то не так прочитал, и их ждали совсем не сегодня? Он собирался уже было перепроверить, как Джин, похрустев плечами и откинувшись на спинку кресла, поднял к нему глаза. — Может, присядешь? — говорит он, и Чон быстро проходит к диванчику недалеко от письменного стола. Инспектор кивает и поворачивается к Юнги. — А вам особое приглашение нужно? Парень молча садится рядом с другом, хотя тот видит, как у рэпера так и вертится что-то на языке. Иногда Юнги бывает разумным, и Хосок ему за это благодарен. — В общем, я нашел пару интересных вещей, но ничего сверхъестественного, — начинает мужчина, доставая бумаги из стола. — Операторы проверили сигнал с мобильного Чимина, в последний раз его телефон был включен в отеле. По крайней мере, с сим-картой. Это нам ничего не дает. Дальше: на выходных я съездил в город, к которому ведет одна из троп, поспрашивал продавцов и местных жителей. В городе их не видели. Город маленький, поэтому вероятность того, что они просто не попадались на глаза, очень мала. — И о чем это говорит? — уточняет Юнги, поджимая губы. Хосок делает вывод, что тот все же осторожничает. Но Сокджин просто пожимает плечами. — О том, что их не видели. Свидетелей нет. Только и всего. — То есть, информации у вас снова… — Можно не перебивать? — голос мужчины набирает громкость также быстро, как и возвращается в норму, как только Юнги снова поджимает губы. — Я попросил своих людей проверить деревню, к которой ведет вторая тропа. К сожалению, она закрыта на карантин. Свиной грипп, у них там свиноферма рядом. Тем не менее, мне удалось встретиться с главой их совета. Друга вашего не узнали, но помимо этого он рассказал, что в их деревне каждый второй с фамилией Ким. Однако, как вы догадались, ни один из них не Тэхён. Молодых людей у них там в принципе дефицит, только несколько студентов, а так все переезжают в города, многие дома там пустуют. В остальных живут пожилые люди. — То есть, — Юнги сжимает свои колени от напряжения, — зацепок все еще нет? — Я спросил, не было ли в последнее время приезжих. Был один, Ким Намджун, — мужчина вытягивает из файла фотографию и демонстрирует парням. — Довольно популярный врач, давал лекции в колледже в городке за деревней. Похож? — в ответ они единогласно отрицательно мотают головами. — Так и думал. В таком случае, это все. — Но почему популярный врач приезжает в какой-то пригород? — хмурится Хосок, еще раз внимательно изучая фото. — Разве ему нечем заняться? — Глава упомянул, что Намджун родился в том городе, — отвечает Сокджин. — А заняться ему есть чем, и у него роскошная охрана. Как только я проявил интерес, мне сразу дали понять, что лучше отступить. Хосок и Юнги пару минут обдумывают сказанное. Чон чувствует, словно они уперлись в какой-то странный тупик. Все шло своим чередом, только из всей картины выпадали Чимин и Тэхён. Словно какие-то невидимки. Эти двое как-будто спрятались ото всех в другой вселенной и вот-вот вернутся, как только насладятся обществом друг друга. От таких мыслей ему почему-то становится спокойнее, меланхоличнее. Если Пак вернется живым и невредимым, то Хосок ему выскажет, чего стоила им всем их выходка — минус десять лет жизни за потраченные нервы, плохо замаскированных консилером синяков под глазами Сокджина и безгранично депрессивного альбома Юнги. — Если вопросов больше нет, то попрошу на выход. У меня много дел. Мужчина подает голос, едва скрывая легкое раздражение, и Юнги быстрыми шагами покидает кабинет. За ним, поклонившись, вываливается и Хосок. Мин покупает себе кофе в автомате в холле перед тем, как выйти на улицу. Они останавливаются недалеко от участка, и Юнги крутит стаканчик в руке, хмурясь и кусая губы. — Я не понимаю, блять, мы когда-нибудь узнаем хоть какую-то нормальную информацию? — Хосок не осуждает Мина за нервозность. — Я скоро чокнусь. — Сокджин-хён же делает все, что может. Просто нужно потерпеть. — Еще и хамит, что на него нашло? Тоже мне, примерный старший братик. Лицемер ебаный. — Он ведь просто устает, Юнги. — Хосок, — обрывает его парень. — Знаешь, с чего начинается каждое мое утро? С того, что я смотрю в мессенджер, а потом сразу иду в ванную и проверяю, не случилось ли что с меткой. На случай того, что у меня случится помутнение рассудка, я веду фотоотчет, и у меня сегодня была юбилейная, двадцатая фотография. Чон может представить, как это чувствуется, потому что первая часть утра рэпера вполне себе совпадает с его. Хосока, правда, все еще раз через раз мучают кошмары с Паком в главных ролях, но вполне возможно, что и тут у них с Юнги много общего. Мин вручает другу стаканчик с напитком и лезет в карман за сигаретами. — Твой автобус скоро приехать должен? — Мин затягивается дымом, блаженно прикрывая глаза. — Я сегодня на такси. — Шикуешь? — удивленно поднимает глаза парень. — Подработку нашел? — Да нет, это в качестве исключения, — смеется Чон. — Мне не домой нужно, у меня дела. Мне нужно быть в том месте ровно в половину седьмого, так что… Юнги ничего не спрашивает, кивая и затягиваясь снова. — Молодой человек, здесь нельзя курить! Знакомый голос доносится откуда-то сбоку, и Мин чертыхается, уже готовясь тушить наполовину выкуренную сигарету. Но Сокджин неожиданно непохож на того хмурого человека, с которым они сегодня общались. Он сравнивается с парнями и хмыкает: — Но в качестве исключения разрешаю вам докурить. Так как это первый раз, то обойдемся предупреждением. Мин вздыхает с облегчением, прикладывая сигарету обратно к губам, но все же уточняет: — С чего мне такая честь? — Сегодня, оказывается, хороший день, и я иду на долгожданный ужин. — У вас свидание? — интересуется Хосок, сводя брови. — Да нет, семейный ужин. Наконец-то пришло подтверждение, Чонгуки поступил. Друзья одновременно раскрывают широко глаза. — Правда? — Хосок радостно улыбается. — Слава богу. — А нам ни слова не сказал, засранец, — говорит Мин, тут же зарабатывая укоризненный взгляд со стороны полицейского. — Я и сам пять минут назад буквально узнал. — Я думал, они уже до конца апреля учиться не будут из-за ремонта. — Закончили раньше, с понедельника уже на учебу, — мужчина проверяет время. — В общем, я ухожу. Не забудьте поздравить Чонгуки! — кричит он напоследок, быстро скрываясь на стоянке. — Обалдеть, — Юнги выбрасывает окурок в ближайший мусорный бак, промахиваясь. — Совсем взрослый уже малой. В этот же момент у парней одновременно заходятся уведомлением телефоны, и Хосок быстро проверяет сообщение. — Групповой чат, — улыбается парень, показывая Юнги фото Чонгука со студенческим в руке, скорчившего максимально грустную гримасу. Мин ухмыляется в ответ и вдруг спохватывается. — Мой автобус через три минуты, блять, я выступаю сегодня, — он тут же срывается с места, скомкано прощаясь и махая рукой. — Юнги, а кофе? — друг вытягивает руку с нетронутым напитком. — Можешь выпить, я не пью кофе. — Зачем ты взял его тогда? — По старой памяти. Юнги больше не оборачивается, а Чон вздыхает и поливает чайные розы в палисаднике американо. Мобильный вибрирует звонком в руке. — Да? — Ты не забыл, что я жду тебя? — Не забыл, Уён, я уже в пути. — У тебя полчаса, — на том конце явно улыбаются, и Хосоку почему-то тоже хочется улыбнуться. Он себе не отказывает. — До скорого. Хосок сбрасывает вызов и тут же звонит в службу такси. Машина прибывает почти сразу, и как только парень оказывается в её салоне, снова начинается дождь, только уже заметно более сильный.

***

— Подожди, — неверяще моргает Хосок, — ты не можешь так сделать! Это против правил. Уён, сидящий напротив него, заливается смехом так сильно, что несколько разноцветных карт Уно выпадет из его рук. Старший и сам невольно улыбается при виде этой реакции, но всё ещё немного негодует. У него был реальный шанс на выигрыш, а тут это! Он уже и так три раза подряд гребёт по четыре карты, разве это честно? — Ты это намеренно подстроил, правда? — не унимается Чон. — Кто знает, — его собеседник пожимает плечами и опускает на неровную стопочку голубенькую карточку с перечеркнутым кружком. А дальше Хосоку остается только наблюдать, как исчезают карты из рук противника и как они прибавляются у него. — Уно! — кричит Чон, когда в руках Уёна остается одна карта. — Ты такой внимательный, — лукаво улыбается парень и откуда-то достает вторую. Старший пребывает в тихом шоке, и этот эффект удваивается, когда одна из карт оказывается пропуском хода, и утраивается, когда его противник опускает на стопку последнюю карту. — Я победил, — скромно сообщает Уён. — Сколько у тебя там? Хосок смотрит на свой «веер», и ему хочется выть от безнадеги: его облапошили. — Как так? — Месяцы тренировок с племянниками, друг мой. — Приятно знать, что у меня не было шанса, — кривит губы Чон. — Приятно, что ты это понимаешь, — улыбается Уён. — Хочешь чего-нибудь перекусить и посмотреть фильм? — Почему бы и нет? Тебе чем-нибудь помочь? — Заварить рамен? Спасибо, я сам справлюсь, — отвечает младший, поднимаясь. — Сиди и грейся. Чон неловко скользит руками по бедрам, завернутым в колючий плед. Когда он приехал, хозяин квартиры буквально насильно заставил его снять влажные штаны, сам притарабанил ему плед и принялся развлекать. Сейчас он уже чувствует себя лучше, чем когда приезжал на яблочный пирог. Сперва теплая улыбка и забота Уёна заставила почувствовать себя немного уязвимым, но вечер продолжался, и парень понемногу оттаял. На самом деле, ему приятно общаться с кем-то, кто не из его компании, но всё равно близок ему. Рассказывать о том, что у него произошло, Хосок не стал, ибо у младшего и так много проблем, а нагружать его еще и своими не хотелось. Пока он ограничился обещанием самому себе, что обязательно отблагодарит парня в будущем, когда они найдут Чимина.

***

Дата: ?.?.???? Я ужасен! Я самый худший. Я отвратительный слизняк. Я ничтожество, которое недостойно жизни. Она была права, я действительно не заслуживаю счастья. Как я мог так поступить с ним? Почему я вообще это сделал? Он сегодня пошел в свой любимый магазин купить себе каких-то вещей. Ему очень понравился один свитер, но его размера не было. Это ТОТ САМЫЙ свитер, который я купил в ТОМ ЖЕ магазине несколько дней назад. Это ЕГО размер! Я забрал ЕГО размер! Я идиот! Что мне теперь делать? Я знаю, что он настолько добрый, что ни за что не возненавидел бы меня за такое, но мне противно от себя. Должен ли я принести ему этот свитер? Будет ли он рад? Скорее всего, нет. Тогда, может, стоит подбросить его? Это, конечно, может его напугать, но он обрадуется. Обрадуется же?.. Дата: ?.?.???? Я не знал, что мне делать. Эта ситуация довела меня до истерики, я разрыдался и уснул. Сейчас всё разрешилось. Он решил взять размер поменьше. Ему очень идёт. Его друг, конечно, отпускал шуточки, что он ни за что не влезет в этот свитер, но он сел отлично. Я не понимаю, почему он общается с таким куском мусора, как этот друг. Он же просто тебя не ценит! Очнись! Постоянно подшучивает над тобой, он не может увидеть, насколько ты прекрасен, умен, обаятелен и талантлив. Скорее всего, этого никто не видит. Я подозреваю, что они все видят в тебе лишь легкого, забавного паренька. Я же тебя понимаю, я чувствую то же, что и ты. Мы как родственные души или даже больше. Не волнуйся и, пожалуйста, потерпи немного. Я наберусь смелости и обязательно выйду из тени к тебе, и мы будем вместе постоянно. Можем даже ходить в этих одинаковых свитерах, совсем как парочки. Если ты, конечно, этого захочешь.