Черногория

— Дин, тут невозможно спать! — недовольное бурчание. Света встает, стаскивает простыню с полусонной ещё жены, закутывается и идет закрывать окно. Может поможет? Курортный город, дискотеки до утра. «Надо было выбирать что-то более уединенное». Современные стеклопакеты совершенно не меняют ситуацию. И Диана этому даже рада: Светка не завалится спать. А ей ну очень хочется свою девочку в распоряжение. Можно даже без секса. Просто лежать друг на друге и смотреть в потолок. Хотя… С такими видами перед глазами между ног непроизвольно мокреет. Что там говорят про снижение либидо после сорока? Хуйня! У них просто Светули не было. Такой завёрнутой в простыню, чтобы от картины перехватывало дыхание. Легкая, опадающая драпировкой ткань, не скрывающая изгибов. Тонкий стан, заметный в свете мигающего фонаря. Впервые Диане не хочется прописать в переносицу местным коммунальным: слишком хорошо эта неполадка все подчеркивает. Даже непонятно куда смотреть. На вздымающийся живот? На округлые бедра или рельефные икры? Потрясающие очертания, появляющиеся от Светиного любопытства: стала на цыпочки и высматривает нарушителя спокойствия. Это бесполезно: гром доносится с пляжа, но если она повернется в профиль. «Где там подевался телефон?» — на собственную память Диана не рассчитывает. Места на такую восхитительность не хватает. Она проверяла. И прикоснуться страшно. А Светка только стебет: «Гараж имени Дианы Арбениной, алло, прием, я не из стекла сделана, распускай руки», — от откровенных подколов хочется смутиться и руки все же распустить. Подойти сзади, тихо позвать и обнять. Пройтись пальцами по едва заметному пушку на предплечьях: греется — прижаться грудью к лопаткам и оберегать от всего. Даже от дурацкой анимации. «Я ведь и правда не стеклянная, ты чего, Динь?» — а она ничего, собственно. Не объяснять же собственных тараканов? Даже сейчас Диане все же хочется пойти и вставить мозги разошедшимся отдыхающим. Не потому, что она превратилась в старую ворчащую бабку, которой мешает любой звук. Просто есть тут некоторые недовольные громко вздыхающие барышни. «Врезать что ли?! Два ночи, обалдели». Но мести сбыться не суждено: разве можно выбирать между какими-то там галдящими подростками и расстроенным: — Дин, жарко. В подтверждение Света скидывает с себя простыню, обтирается ею же, почти призывно шелестя тканью. И Диана ловит этот звук, кажущийся самым сладким стоном. Или это она, того, совсем с ума сошла? «Вот как, как?» — «Девочка в свету». Хоть сейчас картину пиши, даже повернулась в профиль: запутавшийся меж бедер конец полотна, длинные кудри, так и лезущие в глаза и, одновременно, открываюшие миру пальцы, а влага на груди. Диана не может не сглотнуть. Ровно меж двух аккуратных полукружий. Издевательски. Когда-то Светка сожалела, что очередь на «сиськи» в небесной канцелярии она явно провтыкала, и Диана все не могла сообразить: как доказать своей дурочке, что с этим у нее все нормально и не нужно ничего выдумывать? Не зажимать же в каждой подворотне? И вообще, зачем «сиськи»? Они вон у каждой первой, и как-то не наблюдается особой радости! — Невозможно! — Света откидывает мокрую ткань, падает на кровать. Приземляется ровно на Дианины ноги. — Двигайся, олененок! — шлепок по икрам. — И чего олененок? — Такая же длинноногая, давай, а то я сейчас на пол лягу, он холодненький, — Света вожделенно поглядывает на ламинат, но куда-то сползать не торопится. Только придвигается ближе. Подпереть голову рукой и запустить пальцы в пряди Диане кажется необходимостью. Горячая. — Может кондей? — она специально отодвигается подальше, даже поднимает с пола влажное полотенце и укладывает между ними колбаской. — Не хочу, опять голос будет ни к черту, а к этой жуткой старушке я не хочу. И не пойду больше! — А никто и не пустит. Диана склоняется, быстро целует куда-то в висок, понимает, что действительно не пустит. По крайней мере к этой. Гитлер в юбке. — Тогда предлагаю натуральный метод, душ обыкновенный. Давай? …Включать струи не хочется, достаточно измороси, едва долетающей до пола. Устроиться приходится прямо на плитке. Света хочет садится просто так. Но… — Ага, щас! Застудишь себе все и сидеть твёрдо, давай сюда, — против бёдер любимой она ничего не имеет. Да, и если Диана что-то решила — спорить тоже бесполезно. Ее бесцеремонно хватают за руку, усаживают и тут же прижимают к коже. Идеальный баланс: прохладная вода и человеческое тепло. — Если я сейчас засну — будешь виновата ты, — язык еле ворочается, а от приглушенного света в ванной глаза закрываются сами собой. — А может я этого и добиваюсь? — шептать приходится в волосы, потому что до уха этого комочка добраться не получится: колени обняла, свернулась клубком и устроилась на груди. Иногда Диана задумывается: а с другими Светка вела себя также? Или такое доверие — ее личная прерогатива? Но никогда не додумывает мысль до конца. Она — ее, это доказалось временем. Не важно, есть кольца на них или нет, рядом они или опять работа раскидала… Сейчас вот колец нет. Каждый вечер Диана оставляет их на тумбе. Не из-за опасения потерять, а скорее не желая поранить: кто знает, как они проведут ночь. — Я правда засну, а если будешь так гладить, — зевок сдержать не получается. Какие-то магические свойства у этой руки. — Сама донесу до кровати, что в тебе веса? — поцелуй в нос. — Целых сорок семь кило. — Ты палец ещё подними, для значимости, — смешок. — Не любите вы меня, уйду я от вас, — бубнит Света недовольно, но сама только сильнее прижимается, даже умудряется обхватить Диану руками и ногами. «Нет, чувствовать ее все же издевательство», — а Диана чувствует. Влажную плоть, щекочущий пушок. И Света как назло трется промежностью о низ живота, устраиваясь удобнее. Не специально, наверное. — Холодно… — прижимается сильнее, тыкается в шею. — Пойдём в кровать? — отрицательное хныканье. — Тогда тёплый душ, — Диана с трудом дотягивается до смесителя, сосредоточенно сопит, стараясь не уронить Светку и одним пальцем сдвинуть рычаг на горячую. «Мастер», — на них тут же летят тёплые капли. — Так лучше? — ладони скользят по позвоночнику, оглаживают лопатки и поясницу, задерживаются на верхе ягодиц. Над последним пунктом Диана работает особенно старательно. Сжимает и делится теплом. От собственных рук. Светка, ее любимая девочка… — Давай спать. Голова на плечо, конечности переплетаются, смыкаясь где-то за спиной, дыхание в шею. «Спать здесь, серьезно?» — Светка, а может все-таки до кровати доползём, а? — но Диану уже не слышат. Кузнечик выбрал траву повыше, затерялся и сопит. Вставать и перетаскивать кажется кощунством. «Лучше под утро». Ничего же не сделаешь, если под душем спать комфортнее всего.