3 сентября 09:59 PM
Гарри просыпается рывком: лёгкие будто забиты мокрой ватой, туго, по самую глотку. Гарри пытается вдохнуть, и целая мучительная секунда проходит, прежде чем он понимает, что дома. Прежде, чем встречается с Драко взглядом. — Поттер? — Малфой собирает рассыпавшиеся по полу листы: выпали из папки, что лежала у Гарри на животе. Целая пачка фотографий с мест преступления и из морга. — Всё в порядке? Нет: если учитывать, что Джинни — мёртвая и слепая, охваченная жаждой мести — преследует Гарри в ночных кошмарах. Превращается в Лили Поттер, стоит только сомкнуть веки. Да: если учитывать, что в силу цепи обстоятельств, ужасных, странных и непредвиденных, Драко Малфой снова приходит в дом Гарри — и снова останется здесь на ночь. Драко Малфой, который, в отличие от Джинни, реальный. — Наверное. Драко смотрит с подозрением. Он сидит на полу, в пол-оборота к Гарри, спиной опираясь о подножие дивана. Обхватил шею ладонью; на коленях — толстенный фолиант, страницы которого давно пожелтели — того и гляди рассыплются в пыль. Малфой только что сменил повязку — от него пахнет душистым гелем для душа, немного марганцовкой и спиртом. — Я заснул, — говорит Поттер — чтобы что-то сказать, — и Драко, конечно, ухмыляется. — Да. Не стал тебя будить. У тебя был сложный день. Точно. Гарри против воли прикрывает глаза, вспоминая. Допрос, который сильнее усложнил и без того путаное дело — переплетение реальности и древней магии, накрепко сцепившихся воедино. Поттер ловит себя на мысли, что новость об отстранении принесла облегчения больше, чем досады и злости — распутывать этот клубок, будучи цепным псом штата, становится труднее с каждым шагом. Глаза болят. Гарри трёт их ребром ладони — и понимает, что очков нет. Он не помнит, чтобы снимал их сам — значит, это сделал Драко. Скупой жест, совсем в его стиле. Но всё же, пусть немая и осторожная, это забота, от которой сердце сжимает стальной рукой, выворачивает наизнанку до треска в рёбрах. В этот момент Гарри вдруг понимает, что готов бросить всё. Грёбаное дело. Грёбаную работу. Грёбаный город. — Ничего, Поттер. — Драко наклоняется. Ладонью скользит по подушкам, пока пальцы не смыкаются на голой поттеровской лодыжке. — Мы всё исправим, слышишь. Ты исправишь. Не придётся исправлять, думает Гарри, и слова, едва оформившись в голове, почти соскальзывают с языка. Уедем вдвоём. Будем ночевать в придорожных мотелях, есть на завтрак всякую дрянь из автоматов и супермаркетов на заправках. Будем тормозить на дорогах между городами, рассматривать полотно ночного неба, усыпанное звёздами — яркими вне ядовитого городского света. Скажи мне «да» — и я увезу тебя отсюда. Подальше от мёртвых плотоядных тварей. В дверь стучат — и Драко отворачивается, отдёргивает руку. — Уизли, — говорит он, и Гарри прикусывает язык. Вскакивает с дивана. Сбегают только слабаки. Отец не стал бы сбегать — и Гарри не станет тоже. — Поттер, — Блейз с тоской осматривает Гарри с головы до ног, когда тот открывает дверь. — Вы меня разочаровываете. Я проспорил двадцатку. Он засовывает смятую купюру в карман джинсов Рона — тот лыбится, выглядывая из-за огромной коробки, которую пытается удержать в руках: картонный бокс разбух от улик и архивных записей, почти лопается от распора, не рассыпаясь благодаря алюминиевым вставкам на углах. — О чём ты? — переспрашивает Поттер. Он провожает взглядом Забини — тот просачивается в комнату мимо, — перехватывает коробку из рук Уизли. — Здесь всё? — Всё, — отзывается Блейз. — Поспорили, переспите вы или нет. — Я надеялся на твою сознательность, дружище, — Рон водружает поверх картонной крышки упаковку пива, стаскивает кроссовки, наступая на стоптанные задники. Уизли игнорирует злобный взгляд Гарри — но смешно шипит, когда Малфой больно тычет острым локтем прямо под ребро.***
3 сентября 9:47 AM
Гарри абсолютно уверен, что человека, сидящего за стеклянной стеной, он видит впервые в жизни. В очередной — сотый за прошедшие полчаса — раз он опускает глаза на документы в руках. — Бред, — шепчет он, перелистывает пару страниц. Словно надеясь, что чернильные буквы поменяются местами, и незнакомое «Виктор Крам» сложится в «Седрик Диггори». Чуда не происходит. — Гарри, ты уверен, что он нам нужен? — Рон бросает раскрытую папку на стол, отталкивается коленом от края стола, и стул на шарнирах проворачивается вокруг своей оси. — Приводы за вандализм и грабёж, пойман на хранении — и то в семнадцать. Кто он вообще такой, этот Виктор Крам? — Я не… Фраза обрывается сама собой. Я не знаю, кто это. Седрик Диггори — высокий и худой. Гарри помнит птичьи кости его ключиц, острый локоть и тонкие, узловатые пальцы. Его глаза — светло-карие радужки, похожие на застывшие капли прозрачного янтаря. Виктор Крам — человек, сидящий в допросной, — не похож на Седрика совсем. Но с дежурными листами из Бара трудно спорить: Виктор Крам, управляющий и совладелец Бара, отработал барменскую смену в ночь со второго на третье сентября. Никакого Седрика Диггори не могло быть за стойкой — ни вчера, ни сутки, неделю или месяц назад. Седрик Диггори даже не числился в штате. Гарри снова смотрит на человека в допросной: отмечает его взгляд, воровато брошенный на фотографии жертв — Лора стоит у стены напротив, жутко громкая в своей немоте. Виктор Крам думает, что ему удаётся смотреть незаметно — но Гарри замечает. И думает, что, возможно, этот разговор даст плодов больше, чем он рассчитывал.***
3 сентября 9:58 AM
— Простите за задержку, мистер Крам. Куча дел. Вот, в качестве извинения, — Гарри ставит перед Виктором одноразовый стаканчик с кофе. Рон заходит в допросную следом — тихо щёлкает дверной замок, — и остаётся у входа, в самом углу. Тусклый свет от потолочных ламп не дотягивается до его лица, рассекая тело резкой косой поперёк груди. — Мне так и не сказали, зачем я здесь. — Просто беседа, мистер Крам. Вы можете уйти в любой момент, — Гарри пододвигает стул ближе, бросает на стол папку — титульным листом вверх, чтобы Виктор видел собственное имя на досье, — включает запись на диктофоне. — Вы же не против? Крам ухмыляется. Все они ухмыляются до поры, готовые любезно поболтать с полицейским. — Валяйте. Я хочу помочь. — Мы это очень ценим, — говорит Гарри и кивком указывает себе за спину — на Лору. — Узнаёте кого-то из людей на фото? — Нет, сэр. — Уверены? — Точно. — Мы знаем, что один из них — как минимум — часто бывал в Баре. Подумайте хорошенько, мистер Крам. Вам ведь не нужны неприятности. Виктор вальяжно откидывается назад, качает головой — словно говорит с пятилетним ребёнком. Он не перестаёт жевать всё это время — и сейчас широко разводит колени, сцепляет ладони в замок на затылке. — Какие неприятности? Я ничего не делал. Этих парней может и видел, но не вспомню — у нас популярное место, кого только не бывает. — Верно, — Гарри коротко улыбается и меняет тему: — Группа, что играла в Баре вчера — кто они? — Не знаю, сэр. — Не знаете? Вы же управляющий. — Нет, сэр. Моё дело — выпивка и подсчёт выручки. За музыкантов отвечает распорядитель. К тому же, они каждый вечер разные, эти группы. Всех не упомнишь. — Дерьмовая у тебя память, друг, — говорит Рон. Тихо, отчего угроза в его голосе только звонче. — Дырявая, как мишень со стрельбища. Не боишься, что своё грёбаное имя забудешь? Краму нравится шутка. Нравится, что Рон переходит на грубость. Виктору мерещатся признаки отчаяния — копы выдохлись, и потому он расслабляется больше. Гарри так чётко видит это — в чужих глазах, в раскрытой позе, в уверенном развороте плеч. Уму непостижимо, насколько близорукими бывают люди — особенно те, кто чувствует за собой вину. — Мистер Крам, вам известно что-то о распространении наркотиков в Баре? Все эти рокеры, вудуисты, хиппи — не поверю, что обходится без запрещённых веществ. — Не знаю, сэр, — Виктор качает головой. Перекатывает жвачку языком, берёт стаканчик с кофе — на столешнице остаётся круглый след. — А если бы узнал — дал бы им пинка под зад. — Разумеется, — Гарри смотрит прямо, но Виктор взгляд не отводит, демонстрируя, что не боится. Ровно то, чего Поттер добивается от таких, как он. Преступник, который чувствует себя в безопасности — что может быть лучше. — Что ж, — Гарри выпрямляется рывком, шумно хлопает ладонями по столу. — Спасибо за информацию, мистер Крам. И за ваше время. Виктор явно удивлён резкой сменой тона: маска безразличия стекает с его лица, как растаявший воск, обнажая распахнутые в растерянности глаза. — Я могу идти? — Конечно. У меня больше нет вопросов, — Гарри бросает на Крама быстрый взгляд, небрежно пожимает плечами. Оборачивается: — Рон? Уизли поднимает руки, раскрывая ладони. — Абсолютно никаких. Нет наркотиков — нет вопросов. Мы не любим наркотики, да, Гарри? — Точно, Рон. К тому же, тяжесть наказания за хранение даже стыдно сравнивать с обвинением в серийном убийстве и нападении на сотрудника полиции при исполнении. Знаете, мы потеряли труп — дело рук местного психопата — и нашли его вчера вечером. В уборной вашего бара, — Гарри встаёт из-за стола — ножки стула громко прокатываются по бетонному полу. — Вы — владелец, мистер Крам. Должны понимать, что это означает для вас. Прокурор уже выдал ордер, осталось решить пару формальностей — ждите нас со дня на день. Блеф — не то, чем стоит гордиться, но порой это настоящая волшебная палочка. Которая работает и в этот раз: Крам в ужасе. Побледнел так, что кожа слилась по цвету с грязно-серой футболкой. Ладонь уже нажимает на дверную ручку — стальной рычажок поддаётся туго, и Гарри подталкивает дверь плечом, но… — Стойте! Стойте. Мне есть, что… Я не всё рассказал. Пауза длится всего секунду. Гарри и Рон переглядываются, и Поттер отпускает ручку — дверь закрывается снова с мягким хлопком. — Надо же, — Рон неспешно подходит к столу. Упирается кулаками в блестящую столешницу, смотрит на Крама сверху вниз. — Совесть проснулась? — Думаешь, стоит дать ему ещё один шанс? — Думаю, стоит, Гарри. С нас не убудет. — Не знаю, Рон. Три трупа — работы и так по горло, — Гарри останавливается у Лоры, чтобы снять фотографии жертв с доски. Виктор не поднимает головы, когда Поттер возвращается на своё место. Когда по очереди выкладывает карточки перед Крамом, словно триумфы Таро. — Виктор, мы точно знаем, что ты знаком с ним, — Гарри указательным пальцем стучит по фото Дюбуа пару раз, и Крам смотрит на стол исподлобья. Рывком оглаживает ёжик волос ладонью — капли испарины на висках коротко блестят в свете лампы. — Я ни о чём не знал, клянусь. Они выбирали их сами — но я не знал, для чего. Честное слово, — Виктор переводит взгляд с Рона на Гарри и обратно. Выбирали. Интересное слово, думает Гарри, звучит так, словно участие Виктора во всём глубже, чем он готов признать. В любом случае, надави Поттер сейчас — и адвокат заявится раньше, чем он успеет задать первый вопрос. Блефом не обойдёшься — для реальных обвинений и ордер нужен реальный — поэтому Гарри делает осторожный шаг в обход: — Ты солгал — это нехорошо, но не преступление. Нам неважно, с кем ты был или не был знаком — это мы знаем и без тебя. С кем ты свёл Лукаса — вот что важно. С кем он общался перед своей смертью? Крам стискивает веки. Кривится, словно от зубной боли — и начинает говорить. Всё началось в конце августа. В двадцатых числах в Бар позвонил незнакомец (Виктор запомнил дату — в тот вечер болгарская сборная по регби надрала задницу ирландцам), назвался Геде Нибо. Сказал, что продюсер, работает с молодыми инди и рок-музыкантами. Сказал, его подопечные понравятся тем, кто зависает в Баре — они играют тёмный рок, транс и этник, самое то для здешней аудитории. — Что особенного в здешней аудитории? — Гарри чиркает зажигалкой. Глубоко затягивается, наполняя комнату сизым дымом. В допросной нет пепельницы, и Поттер стряхивает прогоревший табак в остывший кофе. — Все в городе знают, что Бар давно облюбовали сопляки, возомнившие себя волшебниками. Вуду-колдунами. — Не очень они тебе нравятся, да? — Какая разница. Это же Луизиана, — Крам пожимает плечами. — Деньги — вот что мне нравится. Виктор, конечно, согласился. Частые концерты поддерживают популярность бара, но поиск новой группы каждую неделю — задача не из простых. Предложение Геде Нибо, кем бы он ни был, решало проблему быстро и, что важнее, бесплатно: вся прибыль от концертов шла Краму в карман. Все грёбаные сто процентов выручки. Достаточно, чтобы Виктор не задавал вопросов. Первый концерт состоялся в ночь с двадцать второго на двадцать третье. Стоит Виктору произнести дату, как Гарри и Рон переглядываются: с этой ночи всё началось — когда изуродованное тело Комптона бросили в высохшем речном русле. В тот раз на сцену поднялись двое. Оба в масках — как и все, кто выступал после них, но Виктора это не волновало вовсе — чёрт бы с ними, ведь на концертах Геде Нибо зал набивается под завязку. Деньги текли рекой, и Краму не было дела до того, что музыканты делают до концертов или сразу после. Да, они болтали с посетителями, с парнями в основном — но разве это ненормально? Перечень обязанностей в контракте каждого рок-идола наверняка содержит пункт «трахать фанатов». Гарри думает, что контракт Геде Нибо включает пункты куда серьёзней — вроде души, отданной дьяволу в вечное пользование — и говорит: — Расскажи о Геде Нибо. Встречался с ним лично? Сможешь опознать? — Нет. Он только звонил — и всегда сам, — Крам качает головой, упирается локтями в колени. Его голова висит безвольно, подбородок почти касается груди, и Гарри взглядом очерчивает линию выступающих лопаток, ломаную впадину между ними. Скорее верит, чем нет. — Хорошо, Виктор. У меня остался последний вопрос, — Гарри слегка разворачивается плечами — достаточно, чтобы из комнаты за зеркальной стеной не было видно части стола. Протягивает руку — будто хочет стряхнуть пепел с сигареты, но вместо этого зажимает кнопку паузы на диктофоне. — Кто такой Том? Крам молчит — только пялится на кольца кассет, замершие под прозрачной крышкой проигрывателя. Он слишком напуган, чтобы возражать, но шок пройдёт быстро: Гарри успеет задать не больше двух — самых важных — вопросов прежде, чем Крам придёт в себя. И попросит адвоката. Уизли понимает это тоже и подыгрывает, хотя и сам не знает, чему: рывком подтаскивает стул — стальные ножки проезжаются по бетонному полу с отвратительным скрежетом — приставляет к стулу Крама вплотную. Так, что гнутые трубки стальной спинки упираются Виктору в плечо. — Я не знаю, — Виктор сглатывает, бросает на Поттера короткий взгляд — и по ужасу в чужих глазах Гарри понимает, что тот действительно слышит имя Тома впервые. — Ладно. Ладно, я верю. Но что насчёт наркотиков? Эти музыканты, они что-то притащили в Бар, верно? Что именно? — Я не знаю, — Крам тянется ладонью к лицу, хочет размять переносицу пальцами, но Рон не позволяет. — Чушь собачья, — рычит он, наклоняется к лицу Виктора почти вплотную. — Отвечай — или загремишь, как пособник. Что тебе больше по вкусу — распространение или убийство? А может, выберешь всё? — Нет! — Крам кричит, переводит затравленный взгляд на Гарри — и отчаяния в его глазах достаточно, чтобы Поттер поверил. — Если они и занимались этим, то без моего ведома! Болтали разное — про калаверу — но всё это оккультные байки! — Калавера? Как леденцы на Марди Гра? — спрашивает Гарри, и Крам кивает. Пытается отвернуться, но Поттер ловит его взгляд. Удержать, ещё немного. — Почему байки? Виктор качает головой. Усмехается — но на этот раз неуверенно, словно боясь показаться дураком. Как если бы рассказывал истории об оживших мертвецах. — Говорят, будто одного черепа хватает, чтобы попасть на другую сторону. На корабль-призрак или типа того. И будто на том корабле можно встретиться с мёртвыми, — Виктор улыбается. Смотрит на свои руки: ладони сцеплены в замок, и кожа на суставах натянута до белизны. — Херня это всё. Сказки, понимаете? Никакие колёса на такое не способны. Гарри отклоняется назад, незаметно включая запись: щелчок кнопки на диктофоне эхом отражается от стен, но всем плевать. — Спасибо, мистер Крам. Вы нам очень помогли.***
3 сентября 10:32 PM
— Не знаю, почему мы сразу в неё не заглянули, — Драко кидает толстенную книгу поверх дорожной карты, расстеленной поперёк комнаты на полу; вязь рек и дорог едва видна под кипами бумаг. Рон наклоняется, приподнимает обложку. — «Религиозный синкретизм: история и оккультные практики», — читает он и кривится. — Звучит отвратительно. Малфой, где ты это взял? — Отец одолжил. Из личной библиотеки, — отвечает тот и ударяет по развороту указательным пальцем. — Посмотрите сюда. Ничего не напоминает? Гарри заглядывает Драко через плечо: страницы давно пожелтели, текст и рисунки истончились и потускнели от времени, но полустёртое плетение сигила слишком знакомо, чтобы можно было его не узнать. — Веве, — догадывается Гарри, и Драко улыбается ему. — Умница, Поттер. Веве с трёх наших трупов. Как вы помните, веве — не абстрактные рисунки. Каждый из них приписан к лоа — божеству. Этот сигил не исключение. Познакомьтесь, — Драко перелистывает с десяток страниц вперёд, пока не останавливается на большой картинке на весь разворот: портрет юноши в полный рост. Худой и высокий, с красивым лицом, совсем юным. На нём высокие, по колено, сапоги, верховой костюм в клетку; тонкие пальцы сжимают курительную трубочку с серебряным мундштуком на конце. — Геде Нибо — Меркурий вудуистического пантеона. При жизни был жестоко убит, поэтому после смерти стал покровителем юных жертв, замученных до смерти. Психопомп: сопровождает души между мирами, что позволяет колдунам использовать его сигил для ритуалов перехода. — Перехода? — переспрашивает Гарри, хотя уже понимает, что за переход Драко имеет в виду. — Работает, видимо, в обе стороны. Малфой кивает, и Поттер устало приваливается спиной к дивану. — Так те, кого мы видели в Баре — это что, типа, зомби? — Уизли неопределенно машет рукой в сторону книги, растеряно глядя на Блейза. — Не совсем, — отвечает тот, слезает с подоконника, усаживается на диван рядом с Роном. — Скорее, вендиго. — Вампир, — поясняет Драко и зачитывает: — «Призванные с помощью веве лоа-проводника, ревенанты постоянно чувствуют жажду, утолить которую могут только кровью. Кровь же сможет насытить их, если отдана жертвой добровольно в её жилище. Дух вендиго не может взять нечто без согласия на то владельца — как не может войти в чужой дом, не получив приглашения.» — Чёрт возьми, — Рон отпивает пиво из банки, ставит её, почти пустую, на пол у дивана. — То есть, все эти парни — Комптон, Рэнсом, Дюбуа — добровольно стали прокормом какой-то инфернальной дряни? — Если считать добровольными решения, принятые в сознании слегка изменённом, — говорит Гарри. Драко смотрит удивлённо — хочет спросить, и Поттер быстро меняет тему. — Зато теперь я, кажется, понимаю, зачем нужно это. Гарри подтаскивает к себе коробку из архива, достаёт один из множества запечатанных пакетов из плотного прозрачного пластика. Идентификационные номера на этикетке сообщают, что содержимое зарегистрировано в хранилище улик под номером NO—2208—HP. Внутри пакета — прямоугольник плотного картона размером в пол ладони; краски не потускнели до сих пор — яркие, неоновые разводы мерцают, очаровывая даже через матовый полиэтилен. Словно перламутр живой чешуи на теле хищной морской рыбы. — Её мы забрали из отеля — из дорожного рюкзака Эдварда Рэнсома. А это, — из заднего кармана джинсов Поттер достаёт ещё одну карточку в неоновых пятнах — кладёт её рядом с пластиковым пакетом: — я нашёл в доме Рембо и Эшли Дюбуа. Идентичный рисунок, одинаковый текст. Здесь указан адрес дома в Дамбала-Ведо — в том самом городе, где Джейсон Комптон остановился по дороге в Бомонт. И телефон — номер зарегистрирован на указанный на карточке адрес и совпадает с номером, с которого Виктор Крам принимал звонки. — Другими словами это — визитки? — Блейз подносит пластиковый пакет к лицу, рассматривает едкие переливы краски. — Но зачем? На допросе Крам сказал, что Геде Нибо всегда звонил сам. И, как мы сами убедились, попытайся он — или кто-то из жертв — позвонить на этот номер, ничего бы не вышло: по выпискам из телефонной компании ясно, что телефон отключён ещё в восемьдесят седьмом. — Им не нужен звонок, — говорит Драко. Смотрит на Гарри — и тот понимает, что Малфой пришёл к тому же выводу, что и он сам. — Им нужно приглашение. Жертвы брали визитки — в обмен на свои адрес и телефон. Могли бы просто открыть дверь перед ними, с таким же успехом. — Точно, — Гарри кивает, продолжая: — Виктор Крам опознаёт только Рэнсома и Дюбуа. Комптона он не видел — потому что ночью двадцать второго Комптон впервые приезжает в город и привозит с собой своего убийцу. Двадцать второго же, после убийства Комптона, Геде Нибо — точнее, вендиго, призванные его духом — играют в Баре свой первый концерт. Встречают Рэнсома — отдают ему визитку, получая приглашение в ответ. Через неделю всё повторяется с Лукасом Дюбуа. — В таком случае, где сейчас убийца Комптона? — спрашивает Рон. Он опускает взгляд на фотографии, веерами разложенные на полу. — Если они кусают друг друга и превращают в зомби — это же чёртова эпидемия. Нам нужно отлавливать их всех — и мы даже не знаем, с кого или чего начать. — Поиск пациента нулевого дня — не первоочередная задача в таких случаях, — говорит Драко, наблюдая, как Гарри двумя руками разгребает завалы из отчётов и выжимок из подобных дел — пока под кипами бумаг не показывается рисунок дорожной карты. — Нам не нужен пациент нулевого дня, — говорит он. — Всё это время мы рассматривали только карту штата — и зря: уверен, что убийства происходят по всему побережью, но теперь это не так важно. Всё это время я искал Геде Нибо — и ловил дым руками, потому что Геде Нибо не существует — это только имя печати, вернувшей мертвецов с того света. Все они — и «нулевой» пациент, и Дюбуа — всего лишь жертвы. Если мы хотим прекратить это, то должны поймать того, кто провёл ритуал перехода. Того, кто собирает армию мертвецов. Найдём его — остановим убийства. И искать нам нужно, — Гарри зубами сдирает колпачок с маркера — в нос бьёт резкий запах спирта, — обводит красным точку на карте — к северу от города, в самой глубине ядовитых луизианских болот. Дамбалла-Ведо. — Здесь. — Дружище, — Рон сплетает пальцы в замок, упирается в него подбородком. — Мы понятия не имеем, что нас там ждёт. Без подкрепления ехать опасно — а для подкрепления нужен ордер. — Ордер не получим, — Гарри встаёт, стараясь не смотреть на Драко — и кожей чувствует, что тот следит за ним непрерывно. — Слишком мало прямых улик. А если бы ордер и был — я отстранён. — Скажи, что не собираешься ехать туда в одиночку. Уизли смотрит на Гарри снизу вверх — и тишина в комнате вдруг становится почти осязаемой. Плотной, как белые бутоны нимфей. — Конечно нет, Рон. Конечно нет.***
3 сентября 04:38 PM
— Мистер Малфой, послушайте, — Гарри машинально зажмуривается, упирает кулак в стену над телефоном — достаточно сильно, чтобы заныло ребро ладони. Люциус Малфой по ту сторону провода тяжело вздыхает, и Поттеру кажется, будто ему за шиворот только что всыпали пакет замороженной фасоли. Он лично встречался с прокурором всего раз, не считая коротких пересечений в залах суда и в участке — и тот оставил неизгладимое впечатление. Властный и холодный, он заставлял молчать одним взглядом. Гарри решил, что телефонный разговор упростит ему задачу — и ошибся. — Мистер Поттер, я выслушал достаточно. И мой ответ — нет. — Если это… Если это как-то связано со вчерашней историей в Баре, мистер Малфой, я… — Господи, Поттер. Уму непостижимо, — Гарри буквально видит, как Люциус прикрывает глаза, массирует висок двумя пальцами — и в этих ровных скупых жестах презрения больше, чем способны вместить бездонные болота Луизианы. — В мои привычки не входит смешивать работу и личное — советую вам взять этот принцип на вооружение. Сильно упрощает жизнь. Чёрт. Гарри упирается лбом в сжатый кулак, чувствуя, как стыд жарко разливается по щекам. Грёбаная удача, что Люциус Малфой не видит его сейчас. — Вы позвонили прокурору, а не отцу. Хотите поговорить с отцом — что ж. Драко — глупый мальчишка. Вы — такой же. Оба заслуживаете порядочной трёпки за своё сумасбродство. Уверен, Сириус Блэк уже провёл воспитательную беседу — и был, как всегда, убедителен. Как прокурор же я вам вот что скажу: до сих пор я не услышал ни одного реального довода. Только абстрактные соображения — остроумные, но, увы, не подкреплённые ничем. Мы не в новелле о Шерлоке Холмсе, мистер Поттер. Хотите ордер — достаньте прямые доказательства. — Да, мистер Малфой, — Гарри задирает голову наверх. Штукатурка на потолке пошла трещинами — как причудливое сплетение дорог на карте штата. — Я понял, сэр. Спасибо. — Чудно, мистер Поттер. Возвращайтесь — и будьте более убедительны в следующий раз. В трубке раздаются короткие гудки, и Поттер вешает её на металлический рычажок. Стягивает очки с носа — лаковый корпус телефонного автомата отражает его лицо, и Гарри кажется, он видит плотные тени, залёгшие под глазами. — Нет? — спрашивает Драко. Гарри качает головой, и Малфой вздыхает, проходится ладонью у основания шеи. — Отец… Позволь, я поговорю с ним. — Нет. Он прав. Нам не хватает улик, — произнеся это вслух, Гарри понимает, что так оно и есть. До сих пор он и сам толком не понял, что именно ищет — наивно полагать, что Люциус Малфой купится на детский лепет. — Гарри! — Колин Криви распахивает дверь кабинета — без стука, что не свойственно всегда деликатному сержанту. По этому жесту, по круглым от страха глазам, Гарри понимает, что ничего хорошего Колин не скажет. — Сириус вызывает тебя к себе — срочно. И, Гарри, там… Там инспектор.***
3 сентября 05:02 PM
Инспектор — Долорес Амбридж — словно состоит из розового твида и слоёв едкого клейкого лака, блестящего на старомодно завитых волосах. На Сириусе нет лица, он встречается с Гарри глазами, когда тот заходит — и по его взгляду Гарри ясно понимает, что произойдёт. Голос Амбридж приторно-сладкий, как мышьяк, вмешанный в густой миндальный сироп. Она сообщает — с сожалением, конечно, — что самоуправство недопустимо в рядах полиции. Что по поводу вчерашнего инцидента возбуждено внутреннее расследование. Кроме того, добавляет Долорес — и расплывается в улыбке, мутной, как взбитые сливки на просроченном торте, — она прослушала запись с сегодняшнего несанкционированного допроса. И, конечно, заметила пару пропущенных минут. Сириус смотрит на Гарри со смесью сожаления, вины и гнева. Поттер знает всё, что крёстный хочет ему сказать. И всё это справедливо — и всего этого можно было бы избежать, если бы Сириус не охранял свои тайны так яро. Прости, что не защитил тебя. Но почему каждый раз ты так неосторожен? — Мне очень жаль, мистер Поттер, — заключает Амбридж и даже не пытается скрыть, что врёт. — Вы отстранены от всех текущих дел до окончания расследования. — Вы не можете начать расследование без оснований, — говорит Драко. Ярость в его голосе холодная и ровная, как лезвие медицинского ножа — но остриё тонет в патоке улыбки инспектора, едва её задев. — Им не нужны основания. Все это дело шито белыми нитками, — шипит Сириус, бессильно сжимая и разжимая кулак. За годы службы в полиции Гарри не отстраняли ни разу — хотя поводы были, и куда весомее. Сириус прав: пухлая розовая Амбридж, всё это расследование — огромные ветряные мельницы. Узнать бы только, кто натягивает парусину в лопастях. Гарри кивает. Молча идёт к выходу из кабинета, но голос инспектора останавливает его. Амбридж требует сдать оружие и значок — но едва успевает договорить, как кулак Сириуса рассекает воздух, с грохотом ударяя по поверхности стола. — Значок останется. И оружие тоже, — рычит он. Амбридж не решается спорить.***
3 сентября 05:47 PM
— Сука, — ворчит Рон, пинает мелкий камень, подвернувшийся под ногу, и Гарри глубоко вдыхает. Лёгкие наполняются кислородом, густым от сырости и далёких запахов костра. Солнце едва показывается, впервые за последние дни — красная дуга горит под сизыми слоями разбухших туч, лениво заваливаясь за горизонт. — Я тоже откажусь от дела! — заявляет Рон. Это приводит Гарри в чувство: — Даже не вздумай, — говорит он. — Какого чёрта? Не хочу в этом участвовать, Гарри! — Откажешься — и у нас не останется рычагов, — отзывается Драко. Он ёжится от холода, плотнее кутаясь в толстовку — тёмно-красную, с золотой эмблемой полицейской Академии в Куантико. Ту самую, что взял у Гарри. — Ты думаешь, если они меньше чем за сутки состряпали повод для внутренней проверки, то у них не найдётся более удобных детективов на ваше место? Двери участка открываются, и все трое тут же прикусывают языки. Оборачиваются с опаской — и выдыхают, увидев Блейза. — Всего лишь я, — говорит Забини, спиной прикрывая за собой дверь. — Что будем делать? Он кидает Поттеру ключи от его машины — остались на рабочем столе в кабинете, и Гарри не решился возвращаться сам, — и тот ловит их на лету, отвечает: — Свою работу. Рон, я хочу, чтобы ты оставался в участке до конца рабочего дня, — Гарри бросает взгляд на запястье — стрелка на часах подползает к шести. — Всего пару часов. Собери все улики и документы, которые можно вынести из архива без подозрений. Блейз, ты должен удалить результаты дактилоскопии из морга. Если Амбридж раскопает их и увидит отпечатки мёртвых людей в экспертных бланках, вменит нам подлог. Рон и Блейз кивают. Они напряжены — и Гарри подбрасывает ключи на ладони, улыбается им: — Всё нормально. Просто будьте внимательны. Вечером приезжайте ко мне, с уликами и документами. У меня есть копия материалов дела — попробую поискать зацепки. — Что делать мне, Поттер? — голос Драко охрип — наверняка от холода, и Гарри думает только о том, как сильно хочет его обнять. Ухватить за шею, привлечь ближе. Вдохнуть пудровый запах его волос. — А ты поедешь со мной. Всё равно у тебя больничный. Уже сидя за рулём Гарри опускает стекло и, когда Рон наклоняется, добавляет: — Панси и Гермиона — где их черти носят? Не видел их весь день. Рон пожимает плечами. — Не знаю, дружище. Колин сказал, они уехали утром. Паркинсон в штатском. — Постарайся связаться с ними, — говорит Гарри, проворачивает ключ зажигания. — Дозвонишься первым — предупреди, чтобы не возвращались в участок.***
3 сентября 03:47 PM
Гермиона просыпается от лёгкого толчка в плечо. — Приехали, Грейнджер. Дыхание Панси обжигает щёку — тёплое, сладко пахнет вишней и мятной жвачкой. Их остановка конечная — салон автобуса почти пуст и кренится вправо на развороте: алюминиевые банки из-под газировки шумно перекатываются под рядом сидений. В автобусе жарко натоплено, пахнет жжёной резиной и ядовитым освежителем. От старой обивки несёт сигаретным дымом, и Грейнджер тошнит, пока она не выбирается на улицу следом за Панси. Стоянка, широкая и пустая, иссечена следами автобусных шин и местами поросла техасской железной травой. Бездомный пёс, грязный и жилистый, в крупных рыжих пятнах, носится за стелящимся по песку пакетом. Локтем Панси слегка подталкивает Гермиону под рёбра, взглядом указывает на торговца. Белки глаз, крепкие ровные зубы горят на чёрной коже. Он сидит, скрестив ноги, на наспех сколоченном ящике из ветхих досок. Вокруг — куклы, пёстро разодетые, с густыми гладкими волосами, увитыми розами и маком. Прекрасные, если бы не голые скалящиеся черепа вместо лиц. — Калака, — шепчет Панси и направляется к торговцу. — Нам нужно на кладбище, — Паркинсон присаживается на корточки перед расстеленным ковром. Гладит одну из кукол по волосам, и торговец улыбается ей. Гермиона подходит тоже, вдыхает — и чувствует густой сладкий запах травы. — Поможешь? — Возьми одну. Она проводит, — отвечает торговец, кивает в сторону дороги, ведущей прочь со стоянки. Незаметная, она проложена сквозь заросли шиповника, мимо слепых домов, пегих от изъеденной солёным ветром краски. Панси протягивает торговцу купюру — его руки костлявые, с длинными пальцами, увенчанными белыми дисками ногтей, — и забирает калаку с собой. Впервые за всё время, проведённое в Луизиане, Гермиона чувствует морской запах, пьянящий аромат близкого Залива бьёт в голову, как креплёное вино. Дорога круто берёт вверх и очень скоро упирается в кладбищенские ворота. Отсюда виден Мексиканский залив: серая водная гладь, вмытая в небо туманной полосой горизонта. — Напомни, зачем мы здесь, — Панси хмурится — в рассеянном свете пасмурного дня её лицо кажется неестественно гладким, высеченным из мрамора. Пухлые губы, чёрные глаза — и густые чёрные волосы. — Приехали на могилу родителей Поттера без его ведома — потому что считаем, что их гибель почти тридцать лет назад связана с луизианским маньяком. Поттер убьёт нас — и будет прав. Гермиона проводит ладонью по буйно разросшейся полыни — высокая, она достаёт почти до колен. — Если мы ошиблись, то Гарри об этом не узнает никогда. Но если мы правы, то ему может грозить опасность. Мы сможем его предупредить. Панси молчит секунду — и когда заговаривает снова, голос её звучит глухо. — Ты что-нибудь слышала о Морсмордре? Гермиона ёжится — от ветра, конечно, — плотнее запахивает тёплое осеннее пальто. Конечно, она слышала. Кто не слышал о них. — Что-то вроде современного ковена, да? — Гермиона улыбается, хотя разговоры об этом неизбежно вызывают липкий непостижимый ужас. Даром, что она знакома с одним из них. — Знаю. Мой профессор носит их метку. Видела на предплечье. — Помнишь, я говорила тебе о слухах? — Панси дожидается кивка от Гермионы и продолжает: — Говорят, что Лили Эванс — мать Поттера — была ведьмой, из ковена Морсмордре. И не только она. Джинни Прюэтт, встречалась с Гарри пару месяцев — но потом вдруг пропала из города. Исчезла, но теперь никто не говорит об этом. Не в открытую. — Ну и что? — Гермиона приподнимает бровь. Это и есть те самые слухи об ужасном Гарри Поттере? — Да ничего, конечно. Просто кто-то всерьёз считает, будто Поттер убил её, а тело закопал во внутреннем дворе. Или сбросил в воды Огайо. Понятно, что это чушь — но некоторые верят. К тому же, связь с ковеном Морсмордре наводит жути, — Панси мотает головой, словно отгоняет стаю назойливых слепней, шагает вперёд. — Пойдём. Простоим тут всю ночь — и опоздаем на последний автобус. Тут даже заночевать негде. Местные болотистые почвы не позволяют хоронить под землёй, вынуждая возводить склепы для мёртвых. По этой причине кладбища Луизины больше похожи на города, чем на сады — обширные Некрополи с запутанной сетью переулков, настолько узких, что время намертво застревает между каменных белых плит. Склеп Поттеров в стороне от основной дороги, укрыт зарослями винограда, дикой розы и мирта от случайных глаз. Мраморный олень стережёт замурованный вход — широкие, ветвистые рога тянутся вверх до самой крыши, обвивают покатый фронтон. Гермиона натягивает рукава до самых кончиков пальцев, раздвигает заросли шиповника и острого аканта, обнажая надпись на гладком каменном полотне. …в стране бесстрастных рек спускаясь по теченью… Слова, которые Гермиона впервые прочитала в университете — на курсе по западной литературе. …вошла в еловый трюм зеленая вода… Образы, которые она встретила вновь, пролистывая материалы дела в аэропорту Коннектикута. …меня от винных пятен очищая… Строки, которые Геллерт Гриндевальд цитировал для неё по памяти. …и унося мой руль и якорь навсегда… Строфа из «Пьяного корабля» тонкой вязью высечена на западной стене склепа Поттеров, освещенная кровью слабого умирающего солнца. — Ох, — Гермиона поднимается, отряхивает колени от сухих листьев и травы. — Панси, нам срочно нужно вернуться в участок. В архив и… — Это вряд ли, — Паркинсон оставляет куклу в ногах мраморного оленя и показывает Грейнджер экран своего телефона. Гарри Поттер — 7 пропущенных вызовов Рон Уизли — 3 пропущенных вызова Рон Уизли 06:02 PM Панси перезвони как сможешь Рон Уизли 06:18 PM всё ещё жду звонка от вас в участок не возвращайтесь, приезжайте к Гарри Рон Уизли 06:19 PM он отстранен***
3 сентября 11:59 PM
В тесном переулке между домами пустынно и тихо. Коробки домов жмутся друг к другу, как склепы на Лафайетт. Пахнут также — грязной дождевой водой, гнилью палой листвы и инеем, прихватившим сырую дорогу. Гарри смотрит наверх, находит знакомые окна — рыжий прямоугольник света, тихий и ровный. Совсем как линза на верхушке маяка. Если до сих пор взбешённый Рон не выскочил на дорогу, размахивая руками — значит, Гарри удалось улизнуть, никого не разбудив. Поттер проверяет карманы: ключи от квартиры и значок прячет под сиденье, бумажник перекладывает в карман куртки. «Зиг Зауэр» заматывает в ремни нагрудной кобуры, оставляет на пассажирском сиденье рядом — до поры. Выключает свет в салоне — и тянется к бардачку, находит там старый фонарик и плотно скрученную дорожную карту. Фонарик работает: Гарри светит на карту, сверяя маршрут в голове с плетением дорожных вен на бумаге. Нужно выехать за черту города на первом же повороте — чтобы попасть прямо в сетку магистралей, наброшенную поверх болот и бесплодных полей. Это позволит ехать быстрее — и до места он доберётся всего за пару часов. Часы на приборной панели показывают полночь. В самый раз. Если всё пройдёт хорошо — успеет вернуться до рассвета. О том, какова вероятность плохого исхода, Гарри старается не думать. По крайней мере, в этот раз он не втягивает других — а значит никто не пострадает по его вине. Гарри отключает телефон, бросает его на заднее сиденье. Тянется к ключам зажигания — и стоит только пальцам коснуться холодного металла, как кто-то стучит в запотевшее матовое окно. Упрямо и с силой — словно крылья огромного древнего мотылька. Гарри опускает стекло — и чем оно ниже, тем сильнее колотится сердце. — Ты обещал, что больше меня не оставишь, — Драко не подходит ближе. Не наклоняется к окну. Кисти рук спрятаны в карманы полицейской куртки, и Малфой передёргивает плечами от холода — густая чёлка тут же спадает на лоб, прикрывает блестящие злые глаза. — Обещал. Гарри тяжело сглатывает, качает головой. — Прости. Здесь ты в большей безопасности. — Чем там, куда ты собрался? — Малфой ухмыляется, и Гарри понимает ясно, что не уедет. Не один. — Ты идиот, Поттер — если действительно надеялся, что я тебя отпущу.***
4 сентября 00:27 AM
Панси заносит руку, чтобы постучать, но Гермиона перехватывает её запястье. Мягкий свет изнутри просачивается в узкую щель у пола, и Грейнджер упирается костяшками пальцев в дверь, толкает — и та легко поддаётся. Внутри тепло и тихо. Безопасно — но Гермиона всё же стягивает кроссовки, боясь выдать своё присутствие. Ещё сильнее она боится увидеть брызги крови на паркете, на светлых дверных косяках. Паркинсон оттесняет её за спину, рука скользит под куртку — гладкая рукоятка пистолета, скрытого в нагрудной кобуре, послушно ложится в ладонь. На кухне и в ванной пусто. Слабый поток света льётся из гостиной, растекается кривым оранжевым овалом на блестящем полу. Панси осторожно заглядывает за приоткрытую дверь — и вдруг расслабляется; отпускает пистолет. В комнате только Блейз и Рон. Оба спят: Забини лежит на диване, животом вниз; подложил левую руку под лоб, правая небрежно свисает с края диванных подушек; кончики пальцев касаются ковра и — едва-едва — рыжей копны волос. Рон разлёгся прямо на полу, подложив под голову руку, согнутую в локте. Вторая — на груди, ходит вверх и вниз, в такт тихому дыханию. Больше в комнате никого, и Панси хочет проверить спальню, но Гермиона ловит её за плечо. Взглядом указывает на записку — тетрадный листок сложен домиком, стоит поверх стопки пустых коробок из-под китайской еды — Их здесь нет, — Гермиона шепчет — поддавшись густой тишине ночи, облепившей пространство, словно заросли кудзу. Она быстро перебирает короткие строчки, протягивает записку Панси. — Чёрт, — шипит Паркинсон. Пальцами зачёсывает волосы, как гребнем: от края лба почти до затылка — густая чёрная копна блестит в свете лампы, немного отдаёт синевой. — Думаешь, Драко с ним? Куда они поехали? — Сюда, — Гермиона садится на корточки, ведёт указательным пальцем по карте, прослеживая путь до красного овала. — В Дамбалла-Ведо.