Сделка с дьяволом

      «Мне нужно запомнить,       Как чувствовать себя живым.»       Это была последняя мысль Хана перед тем, как он перестал осознавать, что происходит. Лишь рука Чонина приводила его в сознание, когда слишком сильно надавливала сквозь тонкую ткань рубашки на выпирающие рёбра. И в эти короткие секунды Джисон осознавал, что его, вероятно, ведут к медику. К медику, которого он терпеть не может.       Но парню уже было плевать на всё, что касается школьного недоврача в белом халате: на его обвинения, на очередные выписанные бумажки, на его недовольно закатывающиеся глаза. Сегодня Джисон не станет истерить. Сегодня Джисон окончательно решил, что жизнь закончена, что он сгниёт в этой школе со своими дикими правилами выживания, как бы прискорбно это ни звучало.       Вспоминая свою первую драку, когда его повели к медику в первый раз, Хан может лишь усмехаться. Он действительно был слишком шумным. Верещал от вида зелёнки, потому что по его детскому опыту она сильно щипала, а потом пытался выбежать из кабинета, когда ему сказали, что нужно ехать в больницу из-за подозрения на перелом пальца. К счастью, это был всего лишь ушиб.       Каким же безумным он тогда был, мог горы свернуть, дайте только возможность.       А сейчас стоит забыть об этом и оставить в исчезающих воспоминаниях.       Сквозь полуобморочное состояние Джисон слышит, что Чонин с кем-то на ходу разговаривает. Он не в состоянии определить, с кем, но этот кто-то точно переубедил Яна идти в сторону медика. И Хан чувствует, что теперь его тащат два человека вверх по лестнице. Ощущение не из приятных, однако, теперь есть надежда на что-то получше обычных таблеток.       Но если бы Джисон знал, куда его сейчас тащат, то он явно не был бы в восторге.       Скрип двери, щелчок, яркий свет в глаза. Но к счастью Хан уже не чувствует и не слышит этого.       Учитель Ли и Чонин подходят к первой парте. Яну говорят сесть на стул, а Сона сажают на второй, а затем осторожно укладывают его головой на колени своего друга. Умиротворённое лицо Джисона внушало доверие: хотя бы спокоен и дышит, а это уже радует.       — Учитель, он ведь не умирает? — обеспокоенно спрашивает Чонин, следя за передвижениями Ли по классу. — Я уверен, это он своими голодовками себя до такого состояния довёл.       — Надеюсь на то, что он умрёт не у меня в кабинете, — пытается пошутить Минхо, но почему-то никто не смеётся. — Чонин, не переживай. Я догадываюсь, что с ним.       Ян кивает, но все равно взволнованно смотрит на спокойное лицо своего друга. Учитель подходит к ним с аптечкой. Достав ватку, он прыскает на неё что-то вонючее и подносит к ханову носику. Тот моментально начинает реагировать: воротит нос, жмурится, а затем потихоньку открывает глаза.       — Где я?..       Взгляд такой потерянный.       — Слушай, сбегай за стаканом сладкого чая в столовую. Скажи, чтоб записали на меня, — говорит Минхо Чонину, откладывая ватку в сторону.       — Что происходит?.. — хрипит Хан, но никто на него не реагирует.       — А Джисон как? — спрашивает Ян.       — Я посижу с ним.       Чонин осторожно приподнимает голову друга со своих колен и встаёт. Его место занимает учитель. По реакции Джисона можно понять, что ему такой исход не совсем приятен.       Но все силы будто покинули ханово тело, так что парень не стал дёргаться и бунтовать. Хотя в обычных условиях он бы непременно закатил истерику. Лежать на коленях учителя, которого ты всей душой терпеть не можешь, — унизительно.       Чонин выбежал из кабинета, перед этим ещё раз взглянув на своего друга.       Теперь Джисон остался наедине с Минхо. Напрягает? Не то слово. Хан не понимает, что происходит, но не может или не хочет ничего спрашивать. Он просто молчит и ждёт, когда ему хоть что-то объяснят. Хотя, он бы может и спросил что-нибудь, но сухость в горле всё равно не дала бы ему это сделать.       Было настолько тихо, что Хан чувствовал каждый свой тяжёлый вздох. Грудная клетка то медленно поднималась, то опускалась. Этот процесс сопровождался сопением джисонова носа.       Ещё больше напрягало молчание учителя. Он был серьёзен, но не пытался отчитать Хана или подколоть его как-то. Он просто молчал, смотря куда-то в сторону, изредка бросая взгляды на своего ученика, чтобы проверить его состояние. Видимо, даже такому серьёзному учителю было не очень удобно в такой ситуации.       А сказать, что Джисону было неловко, — ничего не сказать.       Он боялся издать и один лишний звук. Словно если это произойдёт, то Минхо очнётся и снова включит ворчливого учителя, который вечно всем недоволен.       Хоть было тяжело, но о своём состоянии Хану думать вообще не хотелось. Знаете такое чувство, как будто проснулся посреди ночи просто так, а рядом с тобой сидит кошка, и ты лежишь и просто смотришь. Примерно так же сейчас ощущал себя Джисон. Он понимал, что происходит что-то плохое, но находился в вакууме, и не мог ничего предпринять.       Глаза от света лампы вдруг заслезились, и парень поднял руку, чтобы протереть их. Мышцы как будто сделаны из ваты.       — Тебе не холодно? — наконец разрывает тишину Минхо.       Действительно, Хану прохладно. А ведь он до этого момента и не замечал.       — Немного, — раздаётся в ответ хриплый голос. — Учитель…       — Почему ты назвал меня стариком в столовой?       «Серьёзно? Это то, о чём он хочет сейчас поговорить? То есть то, что я лежу у него на коленях после обморока вместо того, чтобы быть у медика, его не волнует?» — спрашивает Джисон сам себя, но дальше мыслей эти слова никуда не выходят.       — Вам, наверное, послышалось… А почему я здесь?       — Ты определённо говорил про меня… Не важно. Как видишь, даже такой старый пень, которого ты так недолюбливаешь, помогает тебе. А знаешь, почему?       Джисон вопросительно посмотрел на Минхо снизу вверх.       Даже под таким углом он выглядит как человек, у которого в жизни всё идёт отлично. А о втором подбородке не может быть и речи.       — Потому что если бы ты пошёл к медику, то он бы сразу понял, что это был голодный обморок и отправил бы тебя в больницу. При проверке анализов врачи бы выявили то, что ты принимал флу для подавления аппетита. Об этом бы узнала твоя мама, а потом твоя жизнь стала бы ещё хуже.       — Стойте… О-откуда вы знаете о таблетках?       Вы не подумайте, Джисон не болен анорексией. Его никогда не привлекали кожа да кости. Ему просто нравилось чувство пустоты внутри. Эта пустота олицетворяла его состояние. Такое состояние, когда вокруг вроде бы много людей, но ты чувствуешь себя одиноким. И когда живот болел от голода, Хан либо сквозь слёзы пихал в себя еду, либо глотал таблетку. Но он не злоупотребляет. Чувство сильного голода возникает не так часто, Джисон за всё время съел около пяти таблеток.       Можно ли списать таблетки на способ самоубийства? Хан даже не думал об этом. Он ел их, чтобы не было тяжести хотя бы в желудке. Ведь он начал ненавидеть это чувство.       — Они выпали у тебя из кармана, пока мы тебя тащили сюда. Ну, а вообще, я не знаю, можно ли выявить, употреблял ты их или нет, но теперь я знаю правду.       — Надо было в портфель положить… — ругает себя Джисон. — Теперь расскажете маме?       — Я не хочу об этом рассказывать, но и оставлять это так не буду, — ответил Минхо. — Есть предложение.       — Какое?       — Ты будешь брать у меня дополнительные уроки.       — Чего? Дополнительные уроки? Типа алгебра? Вы же знаете, что я повешусь на этих уроках!       — Как оживился сразу, — усмехнулся учитель и осуждающе помотал головой. — Я подумаю над темой занятий.       — А вам какая выгода?       — Хочу помочь. Но, если ты настаиваешь, то я просто расскажу всё твоим родителям…       «Какой-то он мутный…» — подумал Сон, но все равно кивнул. Делать было нечего. А расстраивать маму в очередной раз не хотелось. Её и так вызывали к директору пару раз, да и оценки Джисона её глаз не радовали.       Конечно, довериться главному дьяволу школы было ещё труднее. Ну, а если он не пытается подшутить и реально хочет помочь с оценками?       Джисон сам себе пообещал, что если что-то будет угрожать его здоровью, то он непременно забьёт на все и сбежит из когтей учителя.       — Тогда сделка заключена. О других условиях поговорим позже. А пока сосредоточься на том, чтобы не умереть здесь. Навряд ли ты хочешь провести последние секунды своей жизни у своего математика на коленях, — снова усмехнулся учитель.       Хан не знает, что его ждёт от этой сделки и зачем учитель вообще это всё устраивает. Но ему начинает казаться, что Ли не так уж и прост, как он думал. Возможно, молодой учитель и вправду не желает зла парню, как он думал с самого начала.       — Учитель?       — Чего тебе?       — Да ничего, просто тишина надоела. Давит на уши.       — Ты такой шумный.       — Я не виноват в этом. Поговорить хочется, а вы единственный, кто способен здесь на это. Почему вы хотите помочь?       — Потому что я учитель.       — Неправда. Вы же меня терпеть не можете.       — Зачем ты ел таблетки? Ответь честно, — попросил учитель, а затем заметил, что Хан хочет подняться с колен и помог ему это сделать.       От такого вопроса голова вновь загудела, но парень старался не выпасть из реальности. Хватит ему на сегодня странностей и приключений. Не хватало действительно в больницу загреметь.       — Я не знаю… Увидел объявление на каком-то сайте о чудо-таблетках, которые могут избавить от чувства голода. А мне как раз не хотелось есть. Морально, не физически. Вот и всё. Я не думал, что будет так плохо.       — То есть, ты не хотел похудеть или что-то в этом роде?       — А желание исчезнуть считается?       — Почему ты такой депрессивный?       — Понятия не имею, — усмехнулся Джисон.       — Ладно, глупый был вопрос… — учитель посмотрел на Джисона и выдохнул. — Ты самый странный человек, которого я встречал в этой школе…       Вдруг в класс вбегает запыхавшийся Чонин со стаканом чая в руке. Он мигом подбегает к своему другу, не успевшему ещё осознать это, и впихивает тому в руку горячий напиток.       — А ты быстро, — улыбается учитель Яну.       — Разумеется, ведь от этого жизнь моего друга зависит! — ответил тот.       — Джисон, выпей столько, сколько сможешь. Потом иди домой. Ближайшую неделю делай упор на супы и каши, больше пей. Потом переходи на нормальное питание. В школе тоже ешь, я буду контролировать это.       Хан кивнул.       — Считай это первым условием нашей сделки, — подмигнул Минхо и посмотрел на свои часы. — Мне пора на урок бежать. Заменяю учителя у шумного класса. Удачи вам, парни.       Учитель забрал свою сумку и окинул взглядом кабинет. Парни уставились на него, как на какого-то пришельца, потому что оба не соображали ничего. Но раздался хлопок двери, и учителя в классе больше не было. Джисон шмыгнул носом и начал пить чай.       Тёплый и сладкий.       Тело словно оживало от его вкуса.       — О какой сделке шла речь? — спросил Чонин у Хана спустя какое-то время.       — Я вообще ничего не понимаю, — с глупой улыбкой ответил Джисон. — Скажи честно, я умер и попал в ад?       — Ну раз здесь есть я, значит это точно не ад.