Хроники Эхона: Лед и Скалы

      На это раз Лилит Холоуэй привели прямиком в тронный зал.       Огромная комната встретила ее гулкой тишиной, таящейся за резными колоннами, массивными шторами, переплетениями паутины тут и там, и двумя тронами — большого на постаменте для короля и маленького для королевы. В зале было светло, но Лили сразу ощутила необычный холод. Это даже заставило ее поежиться, поплотнее завернувшись в рукава слишком легкой рубашки. С чего такой холод в самой значимой комнате дворца?! Раздраженная Лили еще сильнее ощерилась, вновь выпустив иглы.       — Король Нерон! — зазвенел голос Генриха, заставив Лили сморщиться. — Вашему величеству приведена Лилит Холоуэй.       Словно повиновавшись голосу Генриха, из-за бархатных штор за тронами вышло четыре мужских фигуры. Две из них Лили узнала сразу.       Короля Нерона Фартонского не узнать вообще было трудно — о его необычайно высоком для фартонца росте и стати легенды ходили даже в деревнях, а красоту не испортили и испещрившие лицо старческие морщины, и глубоко запавшие темно-зеленые глаза. Его младшего сына не узнать было еще труднее — тонкая фигурка на фоне трех высоких выделялась очень сильно. Не в лучшую сторону.       Выступив вперед, король мягко улыбнулся. Легкая дрожь сотрясла тело Лилит. Ореол величественности вокруг короля был таким, что не восхищаться им было трудно. Что-то такое таилось в его не особо внушительной фигуре, что невольно хотелось склониться перед ним в поклоне. Это чувство подкреплялось и воспоминаниями о всех свершениях Нерона — как политических, так и военных. Когда война еще только начиналась, он состоял в штабе верховного руководства армии и лично вел войска в самые безнадежные бои, мастерски выводя большую их часть живыми даже оттуда, откуда, казалось, никому не вернуться. Не самое ожидаемое достижение для короля, у которого есть личная армия охранников и наемников, способных все сделать за него.       — Здравствуйте, леди Лилит. Спасибо, что почтили нас своим присутствием.       — Вам спасибо за приглашение, Ваше Высочество, — неохотно выдала девушка, всё же слегка поклонившись.       Она не решилась высказывать королю, что на самом деле думает об этом приглашении. Да, ей не была интересна аудиенция. Но пригласил её король. И перед ним явно не нужно было гнуть пальцы и строить из себя не пойми что.       — У вас хорошие манеры, леди, — мягко произнес король, слегка наклонив голову и позволив белым волосам стечь ручейками по его плечу и зелено-золотой мантии. — Это радует. Что ж, прежде, чем мы начнем, позвольте представить вам остальных участников нашей встречи — моих сыновей.       Нерон легко двинул рукой. Вперед тут же подался среднего роста юноша, похожий на короля как две капли воды, только моложе: те же белые волосы, те же выразительные темно-зеленые глаза и даже та же полуулыбка. Не хватало разве что спокойного величия, от которого мурашками пробирало и так и тянуло склониться в поклоне. Лили едва удержала смешок. Вот так совпадение: сын действительно весь в отца!       — Позвольте представить вам моего старшего сына и наследного принца Фартона, Юлиуса Фартонского.       — Рад приветствовать вас в Фаролинде, леди Лилит, — поклонился юноша, окинув девушку суровым взглядом.       Кажется, характером крон-принц был не так прост. Может, он и казался кротким, но Лили чувствовала, что за напускной робостью что-то да кроется. Это угадывалось в тоне его голоса, в тяжести взгляда. Девушка уважительно кивнула принцу, признав его превосходство.       С этим парнем шутить или препираться не хотелось. Пока. Если он не выкинет что-нибудь, что приравняет его к Генриху.       — Мой второй сын, Лиур Фартонский, главный библиотекарь Фаролиндской библиотеки редких книг, — король указал на самого высокого юношу, коротко стриженного, сероволосого и одетого в мантию.       — Здравствуйте, леди Лилит, — широко улыбнулся юноша, сверкнув веселым взглядом голубых глаз. — Надеюсь, мы быстро разберем наш вопрос. Не хотелось бы встревать в долгие споры, как вы думаете?       — Пожалуй, — усмехнулась Лилит.       Средний принц хихикнул. Руки его взлетели и в секунду оказались за головой парня. Отец и старший брат наградили его не очень добрыми взглядами, но Лиур только непринужденно засвистел, чуть закатив глаза.       Лили чуть нахмурилась. Она не очень ладила с такими балагурами, и это мягко сказано. Ее замкнутость с их открытостью не стыковалась. Но ей и не предлагали дружить с Лиуром, так что девушка только сложила руки на груди и развела плечи, постаравшись казаться массивнее и серьезнее. Смешки тут же затихли, а средний принц, прокашлявшись, встал по стойке смирно.       — А моего младшего сына и юного оракула нашей страны по совместительству вы уже знаете, — король с любовью в голосе и взгляде указал на самого маленького мальчика.       Тот смущенно кивнул Лилит и опустил взгляд, запрятавшись за завесой волос. Девушка поняла — он ее не забыл. И то, как хрупкая фигурка сжалась под тканью плотного камзола говорило только об одном: Эмануэль стеснялся ее, если не боялся. Лили отвела взгляд. Вина обожгла язык, легла пожаром на мочки ушей. Тогда она действительно вспылила. Пожалуй, даже слишком. Но у нее было на то полное право! Она злилась на Генриха, на судьбу брата, на гнусное предложение, порочащее и без того попранную честь её отца… И всего этого тогда было так много, что Лили просто не сдержалась и высказала все, что думала и что было на душе.       Ее стыд не мог исправить ничего. Все, что Лилит осталось, это чуть нервно кивнуть, постаравшись не встретиться взглядом со съежившимся младшим принцем. Слова извинения так и остались не сказанными, протянувшись между ними в воздухе натянутой струной.       Король, впрочем, словно и не заметил неловкости, с которой Лилит и Эмануэль поприветствовали друг друга. Или очень хорошо постарался этого не заметить. Зато остальные принцы не упустили. И, судя по их вмиг потяжелевшим взгляд, Лили поняла, что только что потеряла пару очков лояльности.       — Итак, раз уж мы все представились, давайте перейдем к теме встречи.       — Постойте, ваше величество, — подорвалась девушка, получив предупреждающее шипение от Генриха, но не обратив на него ни капли внимания. — Позвольте задать вопрос: почему ваши старшие сыновья здесь? Я могу понять, почему пришел принц Эмануэль, но принц Юлиус и принц Лиур…       — Мы хотели лично увидеть ту, которой хотим доверить защиту нашей страны, — ответил за отца Юлиус       Его оценивающий взгляд скользнул по фигуре Лилит. Девушка почувствовала, как дрогнули ее губы. Спокойное, почти лишенное эмоций лицо крон-принца не позволило ей понять, что он о ней думал, и это, признаться, тревожило. Лилит казалось, что вот-вот Юлиус сморщится, глаза его наполнятся отвращением, а на лице проскользнет гнев. Конечно, она не собиралась нравиться всем, но одно дело не нравиться обычным людям, а другое — будущему королю.       — Не знаю, как ты, старший брат, а я пришел потому, что хотел побыть с вами, — слова Лиура и его смешок чуть развеяли тяжесть взгляда Юлиуса.       — Лиур, давай без этих твоих комментариев. Сойдемся на том, что нам всем любопытно и закроем это, пока ты лишнего не наговорил.       — Ну и бука ж ты, Юли-ли, — фыркнул средний принц, пихнув брата локтем в бок.       Старший вздрогнул, прищурился и обжег брата суровым взглядом. Впрочем, к своему удивлению, Лилит увидела, как уголки его чуть приподнялись. Невольный смешок сорвался и с ее губ. Да, вот они — братские отношения. Остатки недовольства развеялись, когда в Юлиусе и Лиуре Лили увидела себя и Эдмунда — таких же наигранно серьезных, но при этом смешливых и бесконечно любящих друг друга.       «Поскорее бы они отпустили меня. Не хочу, чтобы Эдмунд опять проводил вечер один», — мысленно вздохнула девушка, переступив с ноги на ногу.       — Дети, тише, — мягко шикнул на разбушевавшихся старших принцев король, заставив их сомкнуть рты и снова выпрямиться. — Сейчас у нас разговор с леди Лилит. Так что же, вы ведь понимаете, зачем мы пригласили вас снова, леди?       Лили прокашлялась и прогнала невольную улыбку со своего лица. Чуть севшим голосом она произнесла:       — Догадываюсь.       — Догадывается она, пф, — фыркнул за спиной девушки Генрих.       Лили смерила его таким яростным взглядом, что любой другой человек наверняка отшатнулся бы. Но не Генрих. Он только усмехнулся, обнажив острые зубы, и всем своим видом показал, что доволен реакцией девушки. Или, скорее, тем, что она вообще была. «Провокатор чертов…», — подумала Лилит. — «Похоже, ему и вправду нравится раздражать меня. Даже интересно, это потому, что я в прошлый раз так холодно к нему отнеслась, или он так со всеми?». Что-то девушке подсказывало, что первое. Однако вина от этой мысли становилась лишь сильнее.       — Генрих, твое время говорить еще настанет, — удивительно спокойно произнес король, даже не дрогнув. — Итак, вы догадываетесь. Тогда скажите, о чем, по вашему мнению, мы будем говорить?       — О сборе нового специального отряда, десятого отряда магов Фартона. И назначении меня магом-элементалем льда.       — Что ж, вы правы, леди Лилит, — король мягко кивнул, по отечески взглянув на девушку.       Той стало совсем неудобно. Все возмущение, зародившееся в ее груди при появлении стражи и лично Генриха прямо во время их с Эдмундом прогулки, исчезло. Король был так добр и говорил так мягко, что у Лилит не осталось никаких сил эту злость сохранить. Нерон ее не заслужил. В отличии от Генриха, подхихикивающего что-то за спиной девушки.       — Я помню, что в прошлый раз это предложение очень вас разозлило, леди Лилит. Но в этот раз все немного иначе, не так ли?       — Едва ли, — вздохнула Лилит. — Ваш сын же передавал вам причины моего отказа?       — Конечно. Но сейчас, кажется, кое-что изменилось, — на лице короля промелькнула тоска, напомнившая и Лили обо всем, что случилось. — Извините, что заставляю вас вспоминать травмирующие события, но… Вы ведь теперь живете в Шинаене?       — Правда. К чему вы клоните, король?       — Отец хочет сказать, что теперь наше предложение более актуально, — вмешался в разговор принц Лиур с совершенно неуместным смешком.       — Сын, прошу, будь мягче, — одернул среднего принца Нерон.       — Король, извольте, но Лиур прав, — вперед вышел Генрих, и Лили буквально затрясло от того спокойно-насмешливого выражения, что словно приклеилось к его лицу. — Леди Лилит, не думаю, что вы нуждаетесь в напоминаниях, но жизнь в Шинаене тяжела. И вы познакомились с этим ближе, чем могли в Лахоре. Вы все еще думаете, что еще одна прибавка и квартира в столице — малая плата за риск на линии фронта?       — Генрих, нельзя так грубо, — тихо пискнул Эмануэль. Его слова тут же подхватил король Нерон.       Однако Лилит уже не услышала их. Слова Генриха оглушили ее. Их суть так больно ударила ее поддых, что воздух вырвался из горла с сипением, а по коже пробежала липкая дрожь. Потому что Генрих был прав. И, как бы Лили ни хотелось с ним не согласиться и остаться при своем, она признала, что бывший командир Эдмунда попал в точку.       Гибель Лахора и два месяца в Шинаене изменили ее взгляды на мир так же, как война изменила брата. Гибель матери лишила части души. Все, что у нее осталось — Эдмунд. Причем буквально. Их дом — приют, из которого их могут выгнать. Их деньги — гроши, ради которых Лили днями убивалась на тяжелой и нередко опасной работе и пенсия Эдмунда, которую они отдавали на лекарства. И неужели это хуже, чем воевать, но получать больше?       «Брат не переживет, если я погибну», — почти всхлипнула Лили, — «но и если я не пойду на войну, он умрет на улице».       Лилит хотела брату счастья. Теперь, когда у него не осталось никого, кроме нее, она еще больше боялась оставить его одного. Но больше этого Лили боялась оставить брата ни с чем, без гроша в кармане. И, чтобы она там ни думала раньше и как бы ни злилась на Генриха, квартира, забота о брате со стороны государства и плата за работу магом-элементалем стоили того, чтобы пойти на войну.       «Может, если бы я подумала об этом раньше и не зацикливалась на своем гневе и страхах, мама была бы…». Лили мотнула головой, вынырнув из мутной реки мыслей. О чем ей думать не хотелось — так это о маме. Сейчас эти мысли могли снова вывести ее на эмоции, причем на те, которые показывать хотелось еще меньше, чем гнев — слабость и горькие слезы раскаяния.       — Леди Лилит, вы в порядке? — зазвенел голосок Эмануэля.       — Да, — выдохнула девушка, резко подняв голову. — Да, я в порядке.       — Что ж, Генрих, конечно, был грубоват, но он верно выразил нашу мысль, — подхватил король вновь начавшийся разговор. — Леди Лилит, вы все еще против того, чтобы стать магом-элементалем?       — Не уверена. Я… У меня есть определенные требования, без которых я не соглашусь стать элементалем льда.       Лилит никогда не была мелочной и алчной. Мать и отец учили ее быть щедрой и не ставить требования там, где от нее этого не просят. Потому что это невежливо. Потому что это может плохо закончиться. Но у Лили все еще было несколько пунктов соглашения, которые смущали ее. Причем сильно.       — О, конечно, леди Лилит. Давайте обсудим ваши требования и посмотрим, что мы можем с ними сделать, — однако король только ласково подбодрил девушку, чуть прищурив колдовские зеленые глаза.       Генрих заворчал, старшие принцы зашушкались, поглядывая на отца, и только Эмануэль тихо вздохнул и исподлобья взглянул на Лилит. В его взгляде было столько надежды и веры, что девушка невольно передернула плечами и еле слышно рыкнула, попытавшись спугнуть робкого мальчишку. Однако, к ее удивлению, на этот раз парень взгляд не отвел. Он стойко выдержал ее гнев. И только чуть дрогнувшие губы выдали истинную тревогу.       На Лилит это произвело впечатление. План сложился в голове мгновенно. Хрупкий и неловкий, он настойчиво потребовал облечь мысли в слова, пока его не подкосило.       — Так какие у вас требования, леди Лилит?       Девушка решила взять быка за рога и начала без всяких подводок:       — Первое — я хочу потребовать учителя ледяной магии.       — О, даже не сомневайтесь! У нас на примете уже есть один хороший ледяной маг, который станет вам прекрасным наставником, — улыбнулся король, покивав.       — Тогда второе, — быстро переключилась девушка, даже не запнувшись. — Империя Фартон возьмет моего брата под опеку. И не какую-нибудь, а лично Фаронлинда.       Лилит краем глаза увидела, как Генрих вздрогнул и бросил на нее нечитаемый взгляд.       — Если я умру, королевский двор возьмет моего брата на полное обеспечение. Выделит ему дом, сиделку и пенсию, достаточную для хорошей жизни.       — Хорошо. Почему бы и нет? — король кивнул. — Это хорошее стремление — дать достойную жизнь брату. И я понимаю его и готов помочь в нем.       — Прекрасно. Тогда третье, — девушка перевела взгляд на Генриха, внимательно смотрящего на короля и стоящего по струнке смирно. — Командующим отряда будет Эмануэль Фартонский.       — Что? — в два голоса воскликнули Генрих и названый принц.       Командующий вынырнул вперед, встал перед Лилит и так яростно взглянул на нее, что девушка на долю мгновения даже испугалась. А когда рука его взметнулась вверх, а в глазах полыхнул огонь гнева, она и вовсе встала в боевую стойку, приготовившись отражать удар. Но Генрих быстро взял себя в руки. Скрипнув зубами, он зарычал, мотнул головой, позволив черным волосам упасть на помрачневшее лицо, и повернулся к королю и принцам.       — Неужели я настолько вас не устраиваю, леди Лилит? — произнес он, как-то странно поведя плечом. — Настолько, что вы решили шантажировать короля и принцев моей ролью в этом деле?       В его голосе девушке почудилась боль. Жгучая, сильная боль обиды, достигшая самого сердца девушки. Она опустила голову. На секунду волна вины попыталась вырваться наружу, но Лили прикусила губу и заставила ее уняться. Ну уж нет. Отступать Лилит Холоуэй не собиралась. Генрих-Ясон Вайсе был виноват в том, что Эдмунд лишился ног. Генрих-Ясон Вайсе был виноват в более чем четырехстах смертях юных магов. И обида Лилит была сильнее, чем обида этого холодного, эгоистичного и почему-то все еще ужасно самоуверенного мужчины.       — Да, настолько.       — Ам… Леди Лилит, я прошу прощения… — младший принц поспешил подать голос, не дав Генриху сказать хоть что-то в свою защиту. — Понимаю, вы злы на Генриха из-за того, что случилось с вашим братом и закономерно опасаетесь того, что он не сможет быть хорошим командиром, но… Почему я?       Лилит фыркнула. Действительно, хороший вопрос. Почему он? Девушке хотелось сказать «ну не я же» или «а у нас есть выбор?», но она не последовала импульсу, не пожелав уподобляться Генриху. Вместо этого она вздохнула, отвела взгляд от напряженной спины командующего и заглянула в глаза принцу. Тот был бледным и нервным, но в глазах его полыхало теплое пламя веры. Все то же пламя, которое она почувствовала в нем еще в первый раз.       — Потому что вы, принц Эмануэль, не сведете нас в могилу в первом же бою, — наконец сказала она.       Слова ее эхом отозвались под витражным потолком тронного зала. А в следующий момент словно обрушились на плечи Генриха, заставив его вжать голову в плечи и сгорбиться. Жалость вновь закопошилась в груди Лили, но она придавила ее мыслью о том, что если бы не Генрих, ее брат сейчас был бы рядом и на ногах. А ее мать имела бы больше шансов выжить в резне.       Лилит очень хотелось снять с себя тяжелый груз вины и водрузить его на кого-то еще. Обличить его в гнев и отдать Генриху-Ясону Вайсе. Вот только она не понимала, что, поступая так, все равно оставляла в себе зреющее семечко ненависти к себе. К той себе, что смела бежать от правды и пытаться избавиться от чувства вины, переложив его на другого.       — А я, значит, сведу? — гулко произнес Генрих. — Спасибо за оказанное доверие, леди Лилит.       — Не за что, — огрызнулась девушка.       — Это серьезная просьба, леди Лилит, — начал король, попытавшись, видно, прекратить назревающий конфликт. — Очень серьезная. Как король и главнокомандующий всех подразделений армии Фартона, я не могу не признать боевых заслуг Генриха-Ясона. И не могу не признать его лучшим в нашей армии. Как отец, я не могу не сказать, что мой младший сын не воин — он ученый, робкий и хрупкий. Но в то же время я могу понять ваши претензии и недоверие. У вас есть право сомневаться. Однако же я не могу принять это решения в одиночку. Если Эмануэль и Генрих согласятся, я поставлю своего сына командующим отрядом. Но если нет, Генрих останется на своем месте.       Лили понимала. Потому и кивнула, оставив последнее решение этим трем.       К ее удивлению, Генрих ответил первым.       — Раз уж наша юная принцесса не хочет находиться под моим командованием, я готов уйти. Она не верит мне. А если солдат не верит командиру, подчиняться он ему тоже не станет. В нашей ситуации это непозволительная роскошь.       — А я… Не уверен, что я достойный командир, — выдавил Эмануэль.       — Принц Эмануэль, позвольте напомнить, — Лили уперла руки в бока, — вы уже командир.       — А? — юноша удивленно выгнул брови.       Лилит разбудила в памяти все те знания, что получила в Шинаене. И в первую очередь — воспоминания о свершениях Эмануэля Фартонского, о которых в народе ходили не просто слухи, а вполне себе масштабные разговоры, подкрепленные фактами. Ухмылка украсила истончившееся лицо девушки, ее голубые глаза на секунду вновь блеснули утерянным светом азарта. Кровь забурлила в венах. Она готова была поспорить.       — Вы знаете, что о вас говорят люди? Вы достойный сын своей страны. Вашей помощью и поддержкой была организована система приютов для жертв войны по всей стране, а не только в Шинаене.       — Ну, я… — принц зарделся, зарывшись в рукава и ворот рубашки.       — Некоторое время вы руководили поставками продовольствия в бедные пригороды Шинаена и города, пострадавшие от боевых действий, — не остановилась Лили, с довольным выражением лица наблюдая за все больше проявляющейся уверенностью в голубых глазах принца. — Это было лучшее время продовольственных кампаний Шинаена. Примерно настолько же лучшее, как ваше управление организациями психологической поддержки для возвращающихся с фронта. И после всех этих свершений, о которых город и страна не забывают до сих пор, вы хотите сказать, что вы — плохой командир?       Принц Эмануэль потупил взгляд. Фигура его под довольными взглядами отца и братьев и суровым холодом глаз Генриха сжалась и съежилась. Лили вздохнула. Кажется, у нее остался один должок, который она еще не успела вернуть.       — Я ошиблась в прошлую нашу встречу. Простите, что назвала вас неумехой. Я была злой, уставшей и очень несправедливой к вам. На самом деле, вы достойный лидер. И… Я готова встать под ваше командование.       В тронном зале вновь повисла тишина. Король не стал торопить сына. Лиур и Юлиус мягко прошлись и встали по обе стороны от него, словно стражи, и ладони их легли на плечи брата, поддерживая его. Генрих начал нервно притоптывать. Его напряженная спина маячила перед глазами девушки, заставляя вновь и вновь вонзать взгляд в голову, вжавшуюся в плечи. От слов Лили в Генрихе что-то изменилось. Враз куда-то ушла подавляющая аура уверенности. Растворилась в воздухе тяжесть насмешки и горделивости. Осталось только странное, липкое чувство, нашедшее отражение в каждой его потускневшей черте. Но объяснить это чувство Лилит не смогла. Оно было совсем отлично от порхающего птичкой напряжения Эмануэля.       — Леди Лилит… Вы уверены? — наконец раздался голос младшего принца, заставив девушку отвлечься от Генриха.       — Однозначно.       — Тогда… Тогда я готов стать во главе отряда.       Братья младшего принца улыбнулись — широко, открыто и счастливо. Лили услышала шумный выдох Генриха. Однако вместо того, чтобы обратить на него внимание, она шагнула вперед, закрыв так надоевший ей образ плечом, и улыбнулась.       — У меня больше не осталось требований.       — Это было скромно, леди Лилит, — хохотнул король. — Рад, что мы решили этот вопрос. Добро пожаловать в новый десятый специальный отряд, леди Лилит.       Девушка почувствовала, как дрогнула ее улыбка. Пальцы невольно потянулись к серьге в ухе, но Лили вовремя себя одернула. Только сейчас до нее дошло, кем она стала. Заменой отца. Наследницей его дела. «Был бы он рад?» — С тоской подумала девушка. Ей хотелось верить, что да. Лилит помнила: вечерами, думая, что дочь спит, Лильен нередко говорил жене, что видит себя в каждом действии дочери. Поступил бы он так же, как она в момент такого предложения? Отринул бы старые обиды, чтобы сын-инвалид был хоть немного счастлив? Или посчитал бы ее стремления эгоистичными и согласился бы просто так, ради страны? А может, и вовсе последовал бы за гордостью и отказался? Лили не знала. Ей очень хотелось, чтобы отец оказался сейчас рядом — улыбнулся ей, как когда-то в детстве, и подсказал, правильно ли она поступила.       Но отца не было рядом. Как и мамы. Как и родного дома. Теперь только Лили могла решить свою судьбу. Опираясь на прошлое и отрицая настоящее.       С трудом девушка нашла в себе силы поклониться легко и медленно. Король тут же захлопотал, что-то приказывая сыновьям. А Лилит выпрямилась, сдавила в кулак бесполезные сомнения и уверенно сказала себе: «я сделала выбор и отступать от него не стану».       Перед тем, как уйти, Лилит повернулась к Генриху. И тут же наткнулась на мрачную горечь, заполнившую янтарь его глаз. Время замедлило ход. На пару мгновений мир потерялся где-то позади. Стихли звуки, исчезло и без того слабое тепло проникающего в зал света. Остались только Лили и Генрих, смотрящий на нее с такой невыносимой тоской и болью, что девушка невольно вздрогнула.       Почему он так смотрел на нее? Почему вдруг утратил насмешливость? Куда делись его холодность, отстраненность и наглость, которые так невзлюбила Лили? Почему вместо Генриха-Ясона Вайсе, бездушного солдата, своим приказом разрушившего их с братом жизнь, перед ней вдруг предстал какой-то совсем другой юноша — мелово-белый, до синевы, тонкий, словно ветвь сухого дерева и такой уставший, что и Лили невольно стало трудно дышать? Девушке подумалось, что она снова ошиблась. Позволила личному закрыть настоящее. Дала волю гневу и обиде. И они стали настолько сильны, что совсем спрятали от Лилит Холоуэй настоящий образ командира брата.       Но в следующее мгновение Генрих улыбнулся. Ядовито, широко и насмешливо. И вся его слабость рассыпалась пеплом, вновь сделав Генриха-Ясона Вайсе чудовищем. Тем самым, что пыталось поддеть Лили побольнее, пока ее мать плакала у кровати потерявшего ноги сына. Тем самым, что отправило Эдмунда на верную смерть, как будто его жизнь ничего не стоила. Лилит скривилась. Ну уж нет. Она не собиралась прощать Генриха. Гнев к нему все еще жил в ней, и отпускать его она не собиралась. Зрение просто подвело ее — вот и все. И не было никакой боли в глазах солдата.       Девушка развернулась на носках ботинок.       — Леди Лилит, постойте! — окликнул ее король Нерон. — Прошу вас, перебирайтесь вместе с братом в замок. Слуги уже подготовили вам комнаты. Стражи ждут у приюта и помогут вам собрать вещи.       — Спасибо за заботу, король Нерон.       — Спасибо вам за смелость.       Лилит усмехнулась. Нет. Не было в ней ничего смелого. Один эгоизм пополам с любовью к брату. И Лилит даже не могла сказать, что было в ней сильнее.

***

      Вслед за Лилит из тронного зала сбежал и Генрих — еще более мрачный, чем обычно, источающий раздражение и тоску. Эмануэль проводил его долгим взглядом и вздохнул. Кажется, сегодняшнее происшествие разрушило и без того хрупкое равновесие между принцем и капитаном Вайсе. Этого Эмануэль не желал и не хотел. Как не желал он и становиться капитаном десятого специального отряда и лидером элементалей.       — Ну, братец, поздравляю с повышением! — Лиур широко улыбнулся и с размаху опустил руку за плечо брата, заставив его пошатнуться.       — С-спасибо…       Эмануэль не чувствовал себя достойным. Какой из него начальник? Генрих, конечно, был не лучшим человеком, зато прекрасным воином и лидером, хоть немного в этом понимающем. А Эмануэль? Что он? Так — пара благотворительных миссий, проведенных с помощью отца. Он был последним человеком, достойным такой почести.       — Сынок, ты справишься.       Ласковый взгляд отца лег на лицо Эмануэля. Юноша поджал пухлую нижнюю губу и наморщил тонкий нос. Папа верно разгадал его сомнения, как разгадывал их всегда. Вот только сегодня его добрые слова не помогли.       — Пап, ты уверен? Я ведь не воин.       — Ты не воин, да. Но воин я, — Юлиус выступил вперед. — Если хочешь, я обучу тебя всему, что знаю.       Его широкое, всегда спокойное лицо приобрело несвойственную ему теплоту и ласковость. Во взгляде юноша увидел надежду. Веру в него, Эмануэля, любимца всей семьи.       — Спасибо, брат. Мне действительно нужна помощь.       — Не стесняйся полагаться на нас, братик! — Лиур порывисто обнял Эмануэля, да так крепко, словно тот был его любимой плюшевой игрушкой. — Мы поможем тебе во всем. В любом начинании.       Эмануэль знал это. Братья с детства обожали его. Более талантливые и сильные, они учили младшенького всему, что знали, и опекали его больше, чем любые другие братья опекали своих младших. К удивлению всех, Эмануэля это не разбаловало, а скорее наоборот — научило браться за дела самому, чтобы не нагружать братьев лишними заботами. Однако с другой стороны именно это сделало младшего принца таким робким и замкнутым. Он слишком привык к книгам и Лиуру с Юлиусом, чтобы уметь дружить с кем-нибудь еще.       — Мальчики, сейчас главное уже то, что мы смогли уговорить леди Лилит стать элементалем, — вздохнул король Нерон, прервав веселье сыновей. — Она вся в отца — такая же упертая. Однако не нам выбирать элементалей. Фартону осталось слишком мало, чтобы надеяться на рождение новых великих магов. Кальсот на грани победы, и если мы проиграем им, кто знает, что произойдет. Элементали сейчас — залог выживания всего Эхона.       Эмануэль вздохнул. Вот в чем крылась настоящая проблема — в этих силах. То, что они выбрали их с Лили, было ужасным совпадением. Упертая девчонка и робкий принц — прекрасные хранители для элементов льда и камня. Особенно учитывая то, что ни один из них не умел управлять силами.       — На самом деле, леди Лилит хороша, — фыркнул Лиур, сверкнув прищуром глаз. — Характерная девушка. Очень. Люблю таких — они умеют постоять за себя.       — Да у тебя вообще странные вкусы, братец, — хохотнул Юлиус, чуть приподняв светлую бровь.       Братья принялись перешучиваться, а Эмануэль с головой погрузился в размышления об одном — о том, кого еще Боги наградили силами. Будут ли остальные элементали так же плохи, как они с Лили, или небеса пощадят и без того истерзанный Фартон и дадут им нормальных защитников? Эмануэлю очень хотелось знать это.       Вот только его силы оракула были примерно на уровне сил элементаля — ниже морского дна.       — Сынок, как думаешь, тебе быстро удастся найти еще магов-элементалей?       Взгляд отца заставил Эмануэля нервно повести плечом.       — Я стараюсь, отец. Пока успехи небольшие… — юноша вздохнул и постарался улыбнуться. — Но, думаю, скоро я получу послание. У меня почти получилось вызвать видение.       — Это великолепно, солнышко!       Внезапно теплая ладонь отца опустилась на макушку Эмануэля. Юноша изумленно застыл. Давно же отец не трепал его по голове… Тонкие пальцы Нерона зарылись в белоснежные пряди, ладонь мягко двинулась. Волосы упали Эмануэлю на лицо, но юноша только улыбнулся, зажмурившись от удовольствия. Где-то в глубине души он все еще был маленьким мальчиком, обожающим отцовскую ласку. А может, даже и не в глубине…       — Ладно, дорогие мои. Если мой нос меня не обманывает, сейчас время чаепития. Может, сходите к матери или на кухню? Я присоединюсь к вам, когда закончу с делами.       — Так точно, сэр отец! — шутливо отдал честь Лиур. — Кто последний к маме, тот желудь без шляпки!       И средний принц первый сорвался с места, взмахнув полами мантии. Юлиус усмехнулся и последовал за ним, позволив светлым волосам разметаться, а задорному смеху сорвать маску с его серьезного лица. И только Эмануэль задержался. В последний раз оглянувшись на отца, он отправился за братьями только после того, как убедился, что Нерон в порядке.       Одобрение отца помогло ему приободриться. И, поддавшись веселью, он тоже рванул за братьями, позволив всем тревогам остаться в тишине тронного зала.       — Как же ты похож на него… — долетело до мальчика перед тем, как дверь отрезала его от отца.       Но задаться вопросом «на кого?» он не успел. Да и, если честно, не пожелал. Слишком уж долгожданно было чувство легкости, зовущее его бежать за братьями.       И даже волнения о собственной судьбе были перекрыты этой легкостью.