Хроники Эхона: Лед и Скалы

      — Правую руку вытяни. Молодец, отлично… А теперь резко проведи ею справа налево. Вот так, да… Черт. Слишком медленно. Давай еще раз.       И похожие фразы Лилит слышала уже два часа к ряду. Девушка тяжело вздохнула и резко опустила руки. Ладони хлопнулись об ее бедра. Обида и раздражающее чувство слабости захватили Лили с головой.       Магия оказалась куда труднее, чем ей показалось сначала.       Ярлем поднял ее в шесть — просто заскочил в комнату и принялся тормошить спящую крепким сном после вчерашних прогулок девушку. Лилит не составило труда подняться. Настоящие проблемы начались, когда Ярлем вывел ее на тренировочное поле.       — Если хочешь, я могу еще раз повторить суть движения.       — А смысл? — рыкнула девушка, устало зарывшись ладонью во влажные от пота волосы.       Ярлем отвечать не стал. Вместо этого он красноречиво закатил глаза. Лили уже поняла, что зря среагировала на обычную, по сути, фразу так остро, но учитель опередил ее извинения и сказал:       — Смысл в том, чтобы еще раз повторить. Сойдет? Не переживай так. Редко у кого получается с первого раза выполнить движения магии льда хорошо. С опытом придет.       Лили скрипнула зубами. Она понимала, что магия — это трудно, но не думала, что настолько. Пока все ее успехи закончились на инее на пальцах. А это была даже близко не суть движения. С трудом поборов вязкую волну раздражения на саму себя, она подошла поближе к наставнику и приготовилась слушать.       — Итак, мы все еще изучаемый два движения ледяной техники — хат и вае, — произнес Ярлем, хлопая в ладоши после особо важных слов. — Оба они защитные, первое вызывает слабый щит на верхние конечности, а второе — сильный щит на все тело. Поняла?       — Да… — процедила Лили. — До сих пор не понимаю, зачем начинать с защитных движений.       — А я не объяснял? Ладно, хорошо… Понимаешь ли, это мой стиль обучения. Я мог бы начать с боевых приемов — они проще, с ним легче обращаться и все такое. Но вот в чем суть— первым делом учась применять силу, ученик теряет возможность осознавать важность защиты. У меня было с десяток первых учеников, которые сначала научились драке. Угадаешь, что с ними произошло?       — Хм, дай подумаю… Пошли напролом как идиоты, наверное?       — Правильно. И погибли, — Ярлем слегка скривился, однако тут же мотнул головой и вернул лицу спокойное выражение. — В общем, после этого учитель сказал мне хорошую фразу, которую я с тех пор не забывал — в бою, когда инстинкты полностью захватывает нас, мы применяем сначала те движения, что выучили первыми. Они запоминаются лучше, потому что приходят в память тогда, когда ее еще не забивают другие знания. То есть, выучившись сначала защищаться и лишь потом атаковать, на поле боя ты будешь использовать щиты чаще, чем удары. А защищая себя ты протянешь дольше. Не умрешь от первой же атаки, которую не сможешь отбить.       — Ладно, ладно, хорошо. Давайте дальше. Что там с движениями? — Лили устало потерла затылок, пытаясь собрать мысли в кучу.       — Так. Хат — выдвигаешь вперед правую руку и резко проводишь ею справа налево. Это вызовет колебание нитей вокруг и внутри тебя и заставит их выставить ледяной щит. Небольшой, но крепкий.       — А вае?       — Вае — более сложный прием, — нахмурился Ярлем, приложив ладонь к щеке. — Ты должна резко шагнуть вперед, бахнув ногой по земле, а затем волной поднять руки вверх.       — Волной? Это как?       Вместо того, чтобы продолжить описывать, Ярлем чуть отвел руки назад и поднял их резким дуговым движение. Мелкие снежинки посыпались на его голову, но это было не так важно, как демонстрация движения.       — Запомнила?       — Да. Думаю. Надеюсь.       — Хорошо. Попробуй еще раз сделать хат. Только, напоминаю, двигай рукой резко. Очень резко. Можешь даже чуть пошевелить пальцами — это придаст щиту определенную форму. Но, на самом деле, нам хотя бы просто щит сейчас сформировать…       Лили вздохнула и мелко кивнула. Ей не очень-то хотелось в сотый раз повторять то, что не получалось, и тратить на это прорву времени, но лучшего способа усвоить уроки она придумать не могла. Да и оспаривать решения Ярлема не хватало знаний. Поэтому, повиновавшись движению руки учителя, девушка отошла на пару шагов назад и попыталась повторить то, что представила себе из объяснений. Выдвинув вперед руку, она шумно втянула воздух в грудь. Волнение заколотилось в горле. Лили чуть дрогнула. «А если не получится?» — взвыло ее сознание. Страх очередной неудачи вспышкой сверкнул в душе. И только огромной силой воли девушка подавила его и, отметя все мысли, резко провела рукой.       Вздох разочарования оказался настолько громким, что Ярлем невольно грустно скривился. На этот раз получилось чуть больше — на ладони Лили появилась небольшая ледяная шапка. Однако этого все равно было мало.       — Ну, уже хоть что-то, — похвалил девушку Ярлем, искренне улыбнувшись. — Мы на правильном пути!       — Черт… Да сколько же еще мне придется повторять это дурацкое действие, чтобы получить хоть что-то?!       — Много, — неутешительно фыркнул учитель. — Но, знаешь, у меня есть фраза, которая взбодрит тебя. Твоему отцу потребовалось полгода, чтобы обучиться этому.       Лили округлила глаза.       — Моему отцу? Серьезно? Откуда ты знаешь?       — Он сам рассказывал, — растянул губы в широкой улыбке Ярлем. — Знаешь, я не сказал этого позавчера, но моим учителем и был Лильен. Я попал к нему под защиту случайно, но очень метко. Хотя, на самом деле, я был совсем немного младше — буквально на три года. Но это не мешало ему заслуженно задирать нос. И знать магию лучше. В боевом плане, правда. А вот в защите он был настолько ужасен, что в какой-то момент именно мне пришлось учить его ей.       «Невероятно». Это было настолько невозможно, что Лилит даже хихикнула, представив себе молодого отца, так же, как и она, безрезультатно пытающегося выучить защитные движения. Юный отец в ее воображении почему-то предстал нынешним Эдмундом — высоким, острочертным, с холодным взглядом, но на удивление задорной улыбкой. Лили знала, что в юности Лильен Холоуэй был совсем другим. Эдмунд лицом больше походил на мать, особенно сейчас. Но эта ассоциация сделала ее улыбку чуть тоскливой, а взгляд — грустным. Воспоминания сбили всю напускную спесь, лишив Лилит излюбленной брони.       Ярлем почувствовал это и поспешил отвлечь девушку продолжением истории.       — На самом деле, именно он ввел меня в мир высокой магии.       — Высокой? В каком смысле? — непонимающе спросила Лилит.       — Он когда-то познакомил меня с элементалями.       Лилит не удивилась этому откровению. Отец был дружелюбным и открытым человеком и не смог бы не познакомить своего ученика с сослуживцами. Его всегда радовало, если друзья сходились. Он любил дружить семьями…       Лили все еще очень тосковала по нему. Пальцы ее невольно потянулись к серьге-звездочке, которую она теперь не снимала. Эта серьга осталась ей памятью о семье, а с воспоминаниями о погибших родных расставаться девушка не хотела.       — Это его серьга, да? — Лили только кивнула в ответ на вопрос Ярлема. — Я хорошо ее запомнил. Как и его сослуживцев. На самом деле, они были далеко не милыми. Элементаль земли, Диания, например, без стеснения признавалась, что бросила своего случайно зачатого сына кому-то под двери. А Шевана, элементаль огня, вообще не печалилась оправдывать жертвы во время своих одиночных миссий неукротимостью способностей. Не представляю, как Лильен жил с ними, как дружил… Мне лично было страшно даже находиться рядом с этими людьми. А Лильен верил в них. Считал их друзьями. Наивный же он был, до ужаса просто. Я даже рад, что ты не такая.       — А… Каким был он сам? Ну, на службе?       Откровение Ярлема о сослуживцах отца стало для Лили шокирующим. Она никогда не думала о героях страны, о тех, кого отец называл своими настоящими друзьями, так. Да и не могла подумать. Лильен никогда не говорил о их плохих сторонах. Соответственно, девушка считала прошлых элементалей праведными, сильными люди, достойными подражания. И такие рассказы от новоявленного учителя заставили сомневаться и еще кое в чем — в собственных воспоминаниях об отце. Ей очень захотелось услышать еще о том, как он служил. Дочери и сыну тот редко об этом рассказывал.       — Великодушным. Смелым. Кидался помогать всем, словно без него мир стоять перестал бы. Он был ужасно безрассудным и не менее отчаянным. Когда мы с элементалями ругали его за то, что он себя не бережет при живой-то жене, он только улыбался и говорил, что просто не может пройти мимо беды и не помочь, — Ярлем усмехнулся, и тяжелый, полный тоски вздох сорвался с его губ. — Я скучаю по нему.       — Вы поэтому взяли меня в обучение? Потому что я его дочь.       — Отчасти, — без смущения ответил Ярлем, легко пожав плечами. — Но не потому, что ты на него похожа. На самом деле, не очень. Не характером уж точно. Просто… Лильен научил меня очень многому, а я не успел даже частично отдать ему долг. Поэтому, когда я услышал о тебе и твоих затруднениях с магией, то решил, что это отличный шанс отплатить Лильену за то, кем он меня сделал. Я верю, что он видит это. И хочу надеяться, что он не против.       — Я тоже… Тоже хочу верить, что он наблюдает за мной.       Только услышав эти слова, Лили поняла, в чем призналась еще совсем чужому человеку. Она тут же поджала губы и вжала голову в плечи, стесняясь своего откровения. Но Ярлем все понял. Он мягко улыбнулся и провел пальцем по губам — мол, я молчок, сделаю вид, что не слышал. Лили благодарно кивнула ему и, желая замять тему, сказала:       — Продолжим занятия?       — Конечно!       И девушка вновь выдвинула вперед руку, безуспешно пытаясь сделать хат.

***

      Через час Ярлем оставил ученицу.       — Мне нужно посетить пару мест и обсудить несколько вопрос, так что на сегодня все. Встретимся завтра! — вот и всё прощание.       Лилит осталось только одно — отправиться прогуляться по Фаролинду. Именно это она и сделала, побредя от тренировочной площадки по гравийной дорожке к темнеющему за деревьями дворцу. Денек был погожий — солнце заливало землю яркими лучами, весеннее тепло царило в воздухе, и запах первых цветов окутывал все вокруг. В саду Лили даже смогла забыть о том, что все еще находилась в Шинаене. Девушка позволила себе расслабиться. День был достаточно хорошим, чтобы темная туча напряжения чуть рассеялась, вернув ее лицу немного красок. Девушка даже переменила планы — вместо того, чтобы направиться во дворец, углубилась в тень сада и лабиринты дорожек.       Далеко Лилит, впрочем, не ушла. Уже через пару поворотов ее настиг еле слышный рокот. Лили не слыла особо любопытной, но сегодня позволила себе излишний интерес и, решив, что в Фаролинде ей ничего не угрожает, отправилась на шум.       Узкая, протоптанная множеством ног дорожка вывела ее на небольшую полянку. Из-за невысокой, лысоватой липы Лилит увидела знакомую фигурку.       Это был принц Эмануэль. Он стоял в центре круга деревьев, укрытый тенью деревьев, и колдовал. Белые волосы мягко трепал ветер, а по земле, повинуясь стремительным движениям тонких ладоней, двигались мелкие камешки. Мягкое личико принца было хмуро — даже со своего места Лили видела, что губы его напряженно изогнулись, а на лбу пролегла небольшая морщинка. Кажется, у него не очень получалось. Лилит хотела уже уйти и не мешать ему, как ладони принца дрогнули, пальцы затряслись, и камни, пару раз судорожно дрогнув, застыли. Движение оборвалось — принц мягко опустил руки, разорвав контакт с требующими резкости волнами магии камня. Тоскливый вздох достиг ушей Лилит.       «Может, помочь ему?» — родилась в голове Лилит первая благая мысль за долгое время. Принц Эмануэль заслуживал поддержки. Лили, конечно, была далеко не лучшим плечом помощи, да и нужной для этого добротой не отличалась, но что-то да могла.       Для того, чтобы окончательно убедить себя, девушка вспомнила слова Ярлема о отце и его благородстве. Эта мысль была настолько вдохновляющей, что девушка все же заставила себя шагнуть вперед. Кусты сразу же выдали ее присутствие. Эмануэль обернулся. Одумываться и уходить стало поздно, и Лилит пришлось окончательно отбросить сомнения и выйти на поляну полностью.       — А, леди Лилит, это вы, — мягко произнес Эмануэль, вымученно улыбнувшись. — Рад видеть вас в добром здравии. Как ваши тренировки?       — Хуже, чем ваши.       Лили не так уж и врала. У принца получалось управлять камнями — это было уже что-то. Больше, чем умела она сама с ее совершенно ужасным исполнением движений. Но вместо того, чтобы приободриться, принц помрачнел лишь больше.       — Не уверен, что может быть хуже…       Под пристальным взглядом Лилит юноша сжался, заведя руки за спину. Вся его тонкая фигура, обряженная в неподходяще-яркие рубашку и брюки, отражала неувернность. И девушка сразу поняла, в чем причина. В прошлые их встречи она показала себя с самой плохой стороны и доказала юному принцу, что настроена к нему не очень хорошо. Как и ко всем людям в целом. У Эмануэля были причины сомневаться в ее добрых намерениях.       Лили уже хотела извиниться за навязчивость и удалиться, как принц произнес:       — У меня мало что получается. Не уверен, что заслуживаю ту высокую роль, которой вы меня наградили.       — Давайте перейдем на «ты». Не люблю формальности, — произнесла девушка и, дождавшись кивка, продолжила. — Будем честны, у тебя неплохо получается. Уверена, если ты будешь заниматься, то станешь хорошим магом.       — Это не так, — слишком эмоционально ответил принц. — Возможно, я зря раскрываю душу сейчас, но… У меня плохо ладится с магией. И с лидерством. Я не подхожу на эту роль, говоря откровенно.       Девушка окинула взглядом его тонкую фигурку. В чем-то здесь была правда. Эмануэль был ровесником Лилит, но при этом едва доходил ей до плеча и был чуть ли не в два раза худее. Узкие плечи, тонкие руки и костлявое телосложение не придавали ему внушительности. Но при этом Лили чувствовала себя спокойно в его компании. Принц казался маленьким, но оплотом уверенности. Рядом с ним хотелось крепиться и быть сильнее, чтобы этот наивный и милый мальчик оставался все таких же. Да и ума у него явно было порядком. Не зря в Шинаене многие только и говорили о проектах Эмануэля. Честно, о принце в народе едва ли можно было услышать плохое слово…       — Ты недооцениваешь себя, — произнесла Лилит после недолгого анализа. — Давай признаем, у тебя есть достоинства. Ты достаточно умен и умеешь руководить, пусть и в рамках гражданской жизни. И то, что тебе в чем-то не достает умений, не повод списывать себя со счетов. Я тоже не великий мастер магии. Сказать честно, единственное, что я знаю — одно базовое движение, и то выполняю его с оговорками. Но меня ты почему-то не называешь «недостойной».       — Потому что у тебя не было учителей. Поэтому ты не очень знаешь магию. Но я… Я с самого детства учился магии камня у лучшего оракула и одного из верховных магов страны! А все, чему научился — реветь взахлеб и камушки двигать. Не шибко впечатляет.       Лили шутливо выгнула бровь. То, как принц притопнул и недовольно сверкнул глазами во время своей тирады кое что ей показало: он умел быть смелым. А вот почему не мог этого раскрыть — большой вопрос.       Однако вся смелость почти мгновенно покинула юношу, когда он понял, что сделал. Смущенно кашлянув, Эмануэль вмиг сжался, неестественно выпрямился и завел руки за спину, словно обруганный учителем ребенок.       — Давайте… Давай закончим с этим разговором. Я справлюсь. Какой же я принц, если не могу пережить даже небольшую неудачу?       — Хорошо, — усмехнулась Лилит. — Тогда, может, пройдемся? До этого у нас было не так много времени познакомиться. Надо бы это исправить, раз уж нам работать вместе.       — Сегодня вы спокойнее, чем в прошлые наши встречи. Что-то случилось?       — Устала. Ничего более, — скупо ответила Лили, нахмурившись.       Кое-что она точно сделала не так, раз уж принц спрашивал, что с ней не так просто потому, что она не щерилась и не скалилась. Например, все. Лилит от понимания этого стало неуютно. Она действительно вела себя плохо, но ничего плохого не хотела. По крайней мере, принцу Эмануэлю. Впрочем, разве могла она объяснить это парню, не пав в его глазах еще ниже? Вряд ли…       Стыд за прошлые действия наваливался на девушку часто, но она всегда умела бороться с его внешними проявлениями. Смогла и сейчас. Щеки ее не покраснели, тело не выдало напряжения. Лили просто дождалась кивка принца и последовала за ним, когда тот направился вглубь сада.       — На самом деле, даже не знаю, что я могу сказать о себе, — начал Эмануэль, стоило только им с Лилит углубиться в тени деревьев. — Я не особо… Уникальный, если можно так выразиться.       — Расскажи о том, чем занимался по жизни. Думаю, у принца жизнь была уж точно интереснее, чем у деревенской девчонки.       Эмануэлю такая постановка фразы, похоже, пришлась не по душе. Щеки его покраснели, но взгляд стал чуть обиженным.       — Пожалуйста, давайте без лишней лести. Я этого не люблю. Моя жизнь правда не отличается особым весельем. Большую ее часть я провел наедине с книгами и семьей. Моим единственным увлечением было чтение и изучение нового. Единственное, что я могу назвать своим достоинством — количество книг в моей библиотеке и размер знаний, усвоенных из них. Мои единственные друзья — братья и отец.       — Я же говорю — интереснее, — усмехнулась Лили, запихнув руки в карманы штанов. — Книги и учеба куда интереснее работы с раннего возраста.       Эмануэль неуверенно взглянул на Лили. Взгляд его стал менее хмурым — вместо этого в нем появилось недоверие. Тонкие брови взлетели вверх, губы раскрылись в так и не произнесенном «о».       — У нас запрещен детский труд…       — Вы очень наивны, если считаете, что этот запрет соблюдается. Детский труд запрещен, но это значит, что за него просто не платят официально, — произнесла Лилит, подставив лицо теплому ветру, несущему сладкий запах распускающихся почек. — Да и не могут дети в деревнях без работы. Мы с семьей не выжили бы, если бы мы братом не работали.       — Правда? Почему?       «Фраза, достойная наивного принца», — внутренне оскалилась девушка. Однако грубость она сдержала, и вместо нее пустилась в объяснения.       — Наш отец умер, когда мне было семь, а моему брату восемь. Наша мать тяжело болела ногами. Мы остались единственными, кто могли вытянуть семью из голода и холода. И были такими не единственными. Война породила сотни таких же детей, как мы с Эдмундом.       — Я… Я не знал… Прости за невежество. Думаю, я слишком много времени провел за книгами и совсем потерял связь с реальным миром.       — Ты принц. Тебе это позволительно.       — Нет… Не думаю. Мое дело — заботится о людях. Конечно, власть мне не достанется, но это не значит, что я должен позволять себе теряться в фантазиях и бросать свой народ.       Лили взглянула на принца и едва сдержала смешок. Тот стал совсем сосредоточенным. Его тонкая ладонь прижалась к губам, а взгляд голубых глаз потяжелел. Длинная челка бросила на лицо тень, придавшую принцу легкую грубость, достаточную для того, чтобы сделать нежные черты внушительнее. Лилит это пришлось по душе. Быть серьезным Эмануэлю шло куда больше, чем смущенным или напуганным.       — Я рада, что ты думаешь о людях. Это приятно, когда сам принц задумывается о тебе и таких, как ты.       — Проблема в том, что я больше думаю, чем делаю, — тяжело вздохнул мальчик, прикрыв глаза. — Это мне еще мой учитель говорил. Тогда я не понимал, как он был прав. Но сейчас, когда в Фартоне все так стремительно меняются, я чувствую… Чувствую, что это действительно так. Меня это пугает. Не думаю, что я способен на решительные действия. Мне не досталось отцовской храбрости.       — Храбрость — это смесь решительности и стремления. Чтобы сделать что-то, вам не нужно быть храбрым. Все, что нужно — решиться сделать то, к чему стремишься, — как на духу выдала Лилит, позволив потоку мыслей превратиться в слова. — Кто был твой учитель? Чему он тебя учил? Это же не секрет?       — Нет, не секрет. Моим учителем был Навин Стафф — оракул Фартона.       Лилит уже знала о том, что принца учил оракул. И знала, что он и сам получил статус оракула Фартона после того, как Навин умер. А еще она знала, что это явно не та тема, которую стоит поднимать сейчас, когда они с принцем не близки. Говорить о близких, покинувших этот мир, с едва знакомым и не самым приятным человеком — не то, что хочет делать каждый. Лили сама такого не любила. Поэтому решила переключиться к другой теме, проигнорировав то, как наполнилась уверенностью долговязая фигурка Эмануэля.       — А как дела с поиском нового элементаля?       И стоило прозвучать этому вопросу, как вся уверенность лопнула, словно пузырь на воде. Принц, только чуть расслабившийся, снова в секунду зажался. Уже по этому Лилит поняла, что ничего хорошего ждать не стоило. Но она решила дождаться ответа.       — Я… Думаю… Думаю, у меня есть успехи, — промямлил принц.       Лилит почувствовала легкий укол привычного раздражения. Она ненавидела, когда люди мямлили, пытаясь сгладить что-то настолько важное. Такой тон речи не испортил хорошего настроения девушки и не лишило ее спокойствия, но какая-то часть ее все равно рванулась с цепи, желая облаять робкого принца. Это была гадкая, мерзкая часть ее души, которую девушка всегда в себе не любила и от которой никак не могла избавиться.       Сжав кулаки, Лили задавила желание рыкнуть на собеседника. Вместо этого она хмыкнула и спросила:       — Насколько получается?       — Я близок к цели.       Лили сразу поняла, что принц соврал. Он слишком красноречиво побледнел, запнулся на ровном месте и отвел взгляд от нее. Будь Лили менее спокойна сегодня, она бы уже отвесила парню сестринский подзатыльник и приказала собраться, позабыв о приличиях. И в первую очередь о том, что перед ней — принц. Чтобы Лилит не говорила парню о нем, она видела, что он кто угодно, но не принц. Милый мальчик — да. Руководитель мелких компаний — да. Но уж точно не принц.       — Я не так хорош, как мой учитель, — выдавил парень. Голова его поникла. — Навин Стафф был настоящим оракулом. Он столько всего предсказал! В том числе и множество вероломных нападений кальсотов. Пока он жил, Фартон имел будущее. Но в последний год он так тяжело болел… Я остался его единственным наследником. И далеко не самым лучшим.       — У тебя все еще впереди. Сначала ничего хорошо не получается.       — Ты действительно так думаешь или просто пытаешься меня поддержать?       — Оба варианта, — честно ответила Лилит. — Все таки, и я не мастер в своем деле. Если не буду верить в то, что говорила, то буду лицемеркой. А этого я не хочу.       — Спасибо за честность, — выдохнул Эмануэль, заправив за ухо упавшую на глаза прядку. — Навин был очень хорошим человеком. И еще более лучшим оракулом. Я думаю, он не ошибся в тебе. Ты бываешь грубовата, да, но я вижу в тебе хорошего человека.       — Это ошибочное мнение. Я далеко не хорошая. Просто очень люблю брата и хочу дать ему достойное будущее. А это я могу сделать только смирившись со своим выбором.       — Сейчас ты смирилась?       — Нет. Но я пытаюсь. Этот разговор с вами, надеюсь, первый шаг к смирению.       Лили по-настоящему боялась, что завтра все вернется на круги своя. Она едва ли умела быть доброй с людьми да и не любила их. Сегодняшнее ее спокойствие в разговоре с принцем — просто смешение двух факторов. Во-первых, того, что принц был слишком милым и похожим на ребенка, чтобы она могла всерьез на него злиться, а во-вторых того, что она была слишком измотана тренировками. Если бы на его месте был Генрих, девушка бы не удержалась. Даже памятуя о просьбе брата.       Лилит прекрасно знала свою проблему — излишнюю агрессивность к людям из страха перед ними. Но изменить это даже не пыталась. До сегодняшнего дня.       «Может, пора хотя бы попробовать измениться?» — внутренне усмехнулась девушка. — «Да, думаю, да». Но особых надежд она на себя возлагать не стала. Просто сказала:       — Может, сходим на обед вместе?       — Конечно! Сегодня на стол подадут ревеневый салат и корнеплодовые оладьи со сливочным соусом. Вы любите такое?       Вместе Лилит и Эмануэль отправились в обеденный зал. И это был самый лучший первый шаг к дружбе, который девушка могла совершить.