Хроники Эхона: Лед и Скалы

      — Давай хат!       Мягкий окрик Ярлема — и Лили пришла в движение.       По отработанному до мельчайших деталей плану она подняла руку.       Вдох. Энергия вмиг отозвалась на зов, словно только того и ждала. Нити затрещали, сплетаясь меж собой, готовясь пробудить волну.       Лили улыбнулась самым краешком губ. Рука ее рванулась справа налево, лед затрещал и заскрипел, холод скользнул по руке до самой шеи, опалив кожу холодом.       Лилит не нужно было открывать глаза, она чувствовала — все удалось. Само ее тело говорило это, ловя мельчашие отголоски движения нитей магии. Но интерес все равно заставил взглянуть на результат.       Перед ладонью появился небольшой ледяной щит, ощерившийся острыми краями. Лед был недостаточно плотным — сквозь него Лили видела и довольное лицо Ярлема, и колонны вокруг тренировочной площадки, — но достаточно крепким, чтобы защитить от одного-двух ударов. Это был успех. Может, не самый большой, но достаточный, чтобы Лилит не сдержала восхищенного выдоха.       — Молодец, сестренка! Так держать! — раздался слева голос Эдмунда.       Заслышав его, девушка опустила руку, разбив щит в мелкие, мгновенно испарившиеся осколки, и повернулась к брату. Тепло его радости окончательно разогнало холодок в теле. Эдмунд широко улыбался, а его острое лицо так и светилось от счастья. Он так гордился ей… Ликование охватило Лилит. Пытаясь сдержать детское желание запрыгать, словно маленькая девочка, она подняла вверх указательный палец правой руки.       Но долго наслаждаться триумфом ей не дали.       — Лили, не отвлекайся, пожалуйста, иначе мне придется убрать Эдмунда, — притопнул ногой Ярлем.       — Как скажешь! Теперь вае?       — Да.       Девушка выдохнула, прогоняя захватившую её радость, и сосредоточилась. Нити опять пустились в движение, стремясь вызвать волну. На этот раз сила волны была в разы больше. Лили почувствовала, как магия обожгла ее конечности до самых кончиков пальцев. Ей показалось, что холод заискрился вокруг нее, собравшись в тонкие кристаллики льда, облепившие влажные пряди и сжавшие панцирем кожу. Слишком много силы. Слишком много магии. Волны трепетали в ожидании движения Лилит, и их колебания были так неистовы и пугающи, что девушка даже дышать перестала.       Она вспомнила о боли, всегда сопровождавшей использование заклинаний раньше. Вспомнила о том, что творила её магия раньше. Липкий ком встал поперек горла, когда она на мгновение вернулась в Лахор из своих кошмаров — застывший в безмолвии, превратившийся в захваченный снегом труп некогда живой деревни, полный ледяных статуй убитых людей. Лицо Януки воскресло перед внутренним взором. Воспоминание о ее пустых глазах и раскрытых в рычании губах сдавило сердце, как и образ матери Дамьена, вмерзшей в тело беспомощного сына в последних объятиях. Любимая мамочка — фигурка на пороге дома, заметенная снегом и затянутая в лед — встала перед глазами. Слезы выступили в уголках глаз девушки, вмиг льдом на ресницах.       И пусть все они были мертвы, когда замерзли, Лили все еще не могла забыть, во что ее сила превратила тела.       Движение девушка проделала идеально — нога мощно впечаталась в землю, а руки волной поднялись вверх. Но ни единый осколок льда не вырос из земли перед ней. «Ничего. Провал».       Разочарованная, Лилит опустила руки и с трудом выпрямилась.       — Лили, не переживай, — произнес Эдмунд, торопливо подъехав к ней. — Ты хорошо постаралась. В следующий раз получится.       — Сомневаюсь…       — Лилит, ты опять?       Ярлем подлетел к ученице маленьким вихрем недовольства. Его светлые глаза прищурились, руки уперлись в бока, а мышцы открытых плеч напряглись. Выпятив вперед нижнюю губу, он тоном злого учителя протянул:       — Я же говорил тебе не думать о том, о чем мы не говорим, когда делаешь приемы. С хат у тебя получилось. Что не так с вае?       — Прости. Слишком много силы. Это… Я не могу пробудить волны, когда их слишком много.       Пытаясь найти спасение от остатков воспоминаний, Лилит взглянула на Эдмунда. Его теплая ладонь легла на бок сестры, пытаясь поддержать, а голубые глаза наполнились нежностью. Он не был недоволен ей. Но Лилит не чувствовала привычной легкости от этого. Возможно, потому, что Ярлем смотрел слишком строго. Но скорее потому, что она сама не испытывала радости от этой попытки, закончившейся точно так же, как и десятки других. В отличии от брата, Лили на себя злилась. Выдохнув, она в вжала голову в плечи. Тень легла на ее лицо, придав и без того не мягким чертам еще больше резкости. Ярлем этого не упустил. В мгновение он вновь стал тем учителем, к которому Лилит так привыкла.       — Эх… Ладно уж. Хорошо хоть с хат ты теперь справляешься. Первый шаг к великому, так сказать.       «Но этого недостаточно», — едва не сдержала крик Лилит. Но вместо этого она склонила голову перед Ярлемом и произнесла:       — Спасибо за уроки, учитель. Это только ваша заслуга.       — Сестренка, не недооценивай и свои старания, — ласково проворковал Эдмунд, ещё раз хлопнув Лили по боку. — Ты тоже большая молодец.       — Эдмунд дело говорит. Хвали и себя, Лили.       Несмотря на то, что говорили Эдмунд и Ярлем, девушка не могла отыскать в себе ни капли радости. У нее ничего не получалось, как бы она ни старалась, и похвалы эти потуги не заслуживали. Однако девушка понимала, что не сможет убедить в этом ни брата, ни учителя, а потому только торопливо кивнула. Ярлем раскусил ее сразу, Лили поняла это по тому, как прищурились бледные глаза. Однако вместо того, чтобы сказать что-нибудь колкое, он криво усмехнулся и достал из кармана простенькие медные часы.       — Так, мне пора идти. Дела не ждут! Но ты не забывай заниматься, Лили. Эдмунд, проследи за ней. Доверяю дело тебе.       — Так точно, сэр! — парень шутливо отсалютовал старшему.       Лили улыбнулась самыми уголками губ. Единственная радость в её безрадостная тренировка — Эдмунд и Ярлем сработались. Когда девушка только привела брата понаблюдать за уроками два дня назад, она боялась, что учитель попросит прогнать зрителя. Но он не только не сделал этого, но и на пару с Эдмундом все занятие комментировал ее действия. После того урока троица дружно отправилась в ближайшую таверну на ужин, и этот ужин закрепил сложившиеся между Ярлемом и Эдмундом теплые отношения. Можно было даже сказать, что они стали друзьями. Впрочем, Лили видела, что брат все еще избегал прикосновений Ярлема и старательно отвлекал его взгляд от своих ног, хоть тот и редко обращал внимание на пустоту вместо них.       — Пока, ребятки! Хорошего дня!       Помахав им, Ярлем развернулся и удалился, насвистывая непонятную мелодию. Лили провожала его взглядом до тех пор, пока крепкая фигура в топе без рукавов и штанах цвета хаки не растворилась в густых тенях деревьев. И только после того, как окончательно стих свист, она отдала всё внимание брату.       — Ну что, раз уж урок закончился так рано, может, прогуляемся? — спросила она, обойдя коляску Эдмунда и взявшись за ее ручки.       — А давай! — хихикнул парень, запрокинув голову и взглядом найдя глаза сестры. — Куда хочешь пойти? Я за прогулку по саду.       — Я тоже. Для еды еще рано, а вот прогуляться — самое то.       Девушка развернула коляску брата и вместе они направились к королевским садам. Густые кроны деревьев быстро поредели, открыв солнечному свету путь к земле, согрев все еще по-весеннему прохладный воздух. Лилит закрыла глаза и подставила лицо теплым лучам. Ласковый ветерок запутался в ее растрепанных волосах, принеся с собой запах цветения и шум жизни в переплетениях корней и за пологом густой листвы. Мир жил вокруг нее. И Лилит тоже жила. Лахор остался далеко позади. Она была не там. Она была жива, как и ее брат. Однако это мысль приносила не столько спокойствие, сколько боль. Образ родной деревни — остовы сгоревших домов, лужи крови на белоснежном снегу — встал перед ее внутренним взором, дав поддых сильнее любого кулака.       Выдох обратился сипением. Пытаясь спастись от кошмара, Лилит открыла глаза. Спокойствие сада тут же окутало ее, попытавшись развеять морок темных воспоминаний. Но ни в фантазиях, ни наяву девушке никак не удавалось убежать от чувства слабости и раскаяния, льдом прорастающего в ее сердце. Чем дольше она жила с ним, тем сильнее оно царапалось. И это не укрылось от внимательного взгляда Эдмунда.       — Так почему у тебя так плохо с вае?       Лили рассеянно взглянула на брата. Тот смотрел на нее пристально, чуть встревоженно, сведя к переносице брови и наморщив нос. Девушка покрепче вцепилась в ручки его кресла, пытаясь собраться с мыслями.       — Я… Боюсь, — выдавила она, уперев взгляд в тонкое плечо Эдмунда.       — Чего? — удивленно воскликнул парень. — У тебя такой невероятный дар — сила элементаля! Папа ужасно гордился бы тобой сейчас. Почему ты боишься чего-то?       — Как раз потому, что это сила элементаля.       Лили стиснула покрепче зубы, стыдясь слабости. Переживаниями делиться не хотелось. Она была опорой семьи в это неспокойное время, когда их осталось только двое, и не имела права раскисать. Эдмунд нуждался в ней. Его хорошая жизнь зависела от того, насколько сильна будет Лилит. Но как она могла обеспечить ему покой, если ей самой не хватало сил даже на то, чтобы не высказывать глупые переживания? Уж такой дочкой папа точно не гордился бы.       — Почему? — эхом повторил Эдмунд, заглянув сестре в глаза.       Она не должна была говорить. Но чувств было слишком много.       — Помнишь, что произошло в Лахоре? А помнишь, что было до этого? Когда я была маленькой? Я не умею контролировать силу. Она… Ее слишком много для меня одной. И я очень боюсь, что однажды мне не удастся удержать ее в узде. А что, если ее к тому времени станет еще больше? Что, если я причиню боль тебе?       — Сестренка, Великая Хат… У тебя невероятный дар. Ты — надежда всего Фартона. И последнее, что ты должна — это бояться своей силы, — Эдмунд тяжело улыбнулся, пытаясь поддержать сестру, но, заметив ее мрачность, только вздохнул. — С хат у тебя же все хорошо выходит? Вае не сильно от него отличается.       — Сильно. Очень. В нем нужно больше колебания волн, больше сил, больше… Больше всего! Да и… Не очень-то хорошо у меня все с хат. Я убила две недели на то, чтобы его разучить. Две недели! На самый базовый прием!       — Лили, это нормально. На изучение нового всегда уходит много времени. Особенно если ты пытаешься подавлять себя.       Эдмунд завозился. Усевшись поудобнее, он закинул руку назад. Его пальцы легко нашли ладонь сестры и нежно сжали ее. Затылком он прижался ко второй руке Лилит, позволив пальцам девушки запутаться в мягких медово-золотых прядях, и сказал:       — Не бойся себя. Твои силы — не проклятие и не наказание, а дар Богов. И если ты будешь бегать от них, то никогда не научишься колдовать. А сейчас…       — А я и не хочу колдовать! Я хочу вернуться домой и быть с тобой и мамой.       Слова сорвались с языка прежде, чем Лили успела их перехватить. Она тут поджала губы и мысленно чертыхнулась, обозвав себя последними словами. Но сказанного было не вернуть. И Лили ещё раз поняла это, когда пальцы Эдмунда сжались чуть крепче, а его плечи нервно дернулись. Жаркая волна стыда опалила щеки Лилит.       — Я понимаю, — выдохнул Эдмунд. — Я тоже хочу домой и к маме. Но теперь наш дом здесь. И у нас есть определенные обязательства перед ним. Лили, сестренка, ябуду повторять это столько раз, сколько потребуется, снова и снова — не бойся себя. Ты у меня умница, и я знаю, что твоя сила и ты сама заслуживаете расцвета. Но его не настанет, если ты не перестанешь бояться того, что навредишь кому-нибудь. Не навредишь. Если научишься сдерживать свою силу и управлять ею, конечно.       — Твоя правда… Я постараюсь в следующий раз взять себя в руки.       — Вот это моя сестренка! Так держать! Я буду рядом с тобой, хорошо? Если что, ты всегда можешь поговорить со мной.       Эдмунд еще раз взглянул на Лили и широко улыбнулся. Ладонь его скользнула в сторону, выпустив пальцы сестры из некрепкой хватки. Пытаясь поймать ускользающее тепло, девушка было потянулось за ней, но остановила себя. Ей нужно было собраться. Теперь уже ее брат нуждался в ней, а не она в нем. Лилит и так порядком завалила его своими проблемами, и добавлять к ним еще и смущающих, совершенно детских сцен не хотела. Поэтому она разве что натянуто улыбнулась и приказала себе быть сильной. Поверив ей, брат перевел взгляд на окружающие деревья и принялся щебетать о том, как же ему нравилось в этом парке. Но вместо того, чтобы прислушаться к его словам, Лили нырнула в омут размышлений.       «В следующий раз я попробую отбросить неприятные мысли», — вздохнула она. — «Не ради себя, не ради Фартона — ради того, чтобы обрадовать Эдмунда». Лилит хотелось, чтобы брат и дальше видел ее сильной и взрослой девушкой, а не той хрупкой плаксой, какой она была много лет назад. И пусть с тех пор мало что изменилось, Лили собиралась разыграть достаточно хорошее представление, чтобы Эдмунду не пришлось волноваться о ней.       И все же… Все же мысли о доме не оставили ее. В покое сада, нарушаемом лишь далеким пением птиц, мысли накатывали, словно волны реки на каменистый берег. Их было слишком много для нее одной. Лили бросила взгляд на свою ладонь. Бледная, тонкая и дрожащая, она не казалось ей сосредоточением той невероятной силы, которой так гордился отец. Но Лили сжала ее в кулак и кивнула самой себе. Она постарается еще раз. И еще. Столько, сколько понадобиться, чтобы привести историю брата к счастливой концовке.       Наконец дорожка вывела Эдмунда и Лили к более оживленной части сада. Деревья стали реже и ухоженнее, дорожки — шире и чище, а издалека начали доноситься голоса гуляющих людей и крики торговцев уличной едой. Запах чего-то жаренного смешался со сладким ароматом фруктов в сиропе и пронизал душноватый воздух. Лили улыбнулась. После всех трудностей и неудач ей хотелось немного побыть в спокойном мире, не омраченном мыслями и переживаниями. А запах еды, признаться, разбудил в ней голод. Склонившись над братом, девушка мягко стукнула его по плечу.       — Эй, Эдмунд, как думаешь, мы созрели для обеда?       — Если хочешь — почему нет? А мне можно просто кофе купить.       — Так точно, сэр старший брат!       Лилит повернула коляску брата в сторону тележки, от которой шел умопомрачительный аромат кофе, однако сдвинуть ее с места не успела: из-за деревьев им навстречу выскочили двое. Девушка сразу узнала их: это был посланник короля, Варте, и вторая сиделка Эдмунда. Лили вздохнула. Ну, вот и закончилась их прогулка.       — Ну что там опять? — выдохнула девушка, не дав слугам заговорить.       — Леди Лилит, простите, что портим вам день, — начал Варте, — но вас вызывает принц Эмануэль.       — Ох, весь пантеон Богов с Ратом во главе… Ладно, что уж тут, пойду. Только для начала мне надо отвезти Эдмунда в комнату.       — Это не обязательно, леди Лилит, — торопливо произнесла сиделка, ласково улыбнувшись. — Я могу погулять с ним до обеда. Сэр Эдмунд, вы не против?       — Ни сколько! Я только за. Лили, я привезу тебе чего-нибудь вкусненького, ладно?       — Не надо, братец, что ты! — Лили смущенно замахала руками. — Не трать на меня деньги.       — Помнится, то же самое я тебе говорил. Что ты мне тогда сказала? — Эдмунд красноречиво взглянул на сестру и, дождавшись ее вздоха, мягко хихикнул. — Вот, то-то же. Удачи тебе на аудиенции. Передавай привет принцу Эмануэлю и Генриху, если встретишь его.       — Хорошо… Леди Ранве, присмотрите за Эдмундом получше, ладно? Удачной прогулки.       Лишь одну мелочь Лили позволила себе перед тем, как уйти — чмокнула брата в щеку и мягко потрепала его по плечу. И замерла, не желая отпускать. Лили понимала, что проигнорировать предложение Эмануэля не могла, но, Боги, как же ей хотелось остаться с братом! Лишь огромным усилием воли она все же убрала руку. Эдмунд еле слышно вздохнул.       — Я тоже люблю тебя, Лили. А теперь иди — не заставляй принца Фартона ждать.       Девушка послушала брата и последовала за маленьким советником, юрко нырнувшим по узкой дорожке в сторону дворца. Перед тем, как пойти за ним, она еще раз обернулась. Ранве уже подхватила коляску Эдмунда и повезла ее к лотку с кофе, шутливо переговариваясь с ним. Увидев улыбку брата, девушка не сдержала улыбки. Эдмунд оказался в хороших руках. И этого было достаточно, чтобы немного притупить тоску по его близости и заставить себя идти дальше.       Служка окольными путями привел Лилит к замку. И если для него эти пути были знакомыми и легкими, то для девушки стали тем еще испытанием. Ко входу во дворец она, высокая и неловкая, превратилась в чучело: в светлых волосах запутались листки, одежда растрепалась, а все хорошее настроение улетучилось. Несамый подходящий вид для гордого элементаля, каким Лили хотела казаться. Впрочем, для Варте это значение не имело. Он привел девушку к нужному залу и, раскланявшись, убежал без лишних прощаний. А Лилит осталась — взъерошенная и раздраженная. И тут же встретилась с первым испытанием.       — Здравствуйте, леди Лилит. Вы сегодня особенно очаровательна.       Навстречу ей из-за поворота вышел Генрих. Как всегда идеальный — с заплетенными в хвост волосами, в идеально ровно камзоле — он усмехнулся ей и взглянул так, что девушки вмиг захотелось провалиться под землю. Но вместо этого она нахмурилась и огрызнулась:       — Зато вы сегодня как никогда уродливы.       Эта фраза сработала. Генрих как-то странно дернулся и даже чуть запнулся. Лили наградила его самым насмешливым взглядом и отвернулась, принявшись нервно вытаскивать из волос листочки. «Не так я собиралась встретится с ним во второй раз…» — смущенно подумала она. И тут же одернула себя. Нечего было стесняться перед Генрихом! Он этого не заслужил. Как не заслужил и видеть ее истинную красоту. По крайней мере, так убедила себя Лили, задавив всякий стыд и обратив его в гнев.       К ее счастью, Генрих не стал продолжать перепалку. Вместо этого он подошел к двери и постучал. Ответа не последовало. Не удивленный этим, мужчина без тени сомнений распахнул дверь и собрался было войти, но перед этим оглянулся на Лили. Девушка удивленно приподняла бровь, когда он спросил:       — Вы готовы?       — Да. Как будто вы не знали моего ответа, — огрызнулась она ему, торопливо подвязав волосы давно болтавшейся на запястье ленточкой.       Только получив ее согласие Генрих вошел в зал. Свое появление он обозначил громким приветствием, от которого даже привычную к шуму Лили чуть скорежило:       — Добрый день, принц Эмануэль!       И снова мужчина не получил ответа. Ничего не понимая, Лили прошмыгнула мимо Генриха, нарочно пихнув его в бок посильнее, вышла вперед… И тут же чуть не запнулась о какие-то бумаги. Впрочем, важно было не это.       Принц сидел за столом, с головой погрузившись в какие-то документы. Бесконечные стопки окружали его, из-под пальцев и длинного пера вылетало слово за словом. Мальчик сосредоточился, что даже высунул язык. А еще — совсем не заметил прихода гостей.       Генрих попытался было подойти к нему, демонстративно тяжело вздохнув, но Лилит больно наступила ему на ногу. Мужчина наградил ее злым взглядом.       — Предоставь это мне, — усмехнулась Лили.       Громко топоча, она подошла к принцу, но и на это он не отреагировал. Тогда Лилит сделала то единственное, что ей оставалось — похлопала парня по плечу. Благо, хотя бы это незамеченным не осталось.       — Ай! Леди Лилит… О, и ты, Генрих… Когда вы пришли?       И именно в этот момент Лили до конца поняла, что Эмануэль не притворялся. От их появления он настолько растерялся, что даже измазал пальцы в чернилах. Словно встревоженный зверек Эдмунд перевел взгляд от Генриха на Лили и обратно, словно надеялся, что они ему привиделись. Девушка даже заметила легкий румянец на его выглянувших из-за волос ушах. Сыграть удивление так правдоподобно едва ли было кому-либо под силу. Наверное, именно поэтому девушка не решилась на грубоватую шутку. Вместо нее она натянуто улыбнулась и произнесла:       — Всего ничего — с минуту назад. Чем ты был так занят, что даже не заметил нас?       — Когда вы успели перейти на ты? — отозвался Генрих, чеканным шагом подойдя к ним.       — Пока ты не видел. Что за глупый вопрос? Успели и успели, тебе-то что?       — Мне-то как раз что. Я, знаешь ли, личный охранник королевской семьи.       — Да? Хорошо же ты исполняешь свои обязанности, я погляжу.       Генрих гневно насупился. Его золотые глаза сверкнули не то злобой, не то обидой, а из-под поджавшихся губ выглянули острые клыки. Лилит в ответ оскалилась тоже.       — Я хорошо исполняю свои обязанности стража.       — Так же хорошо, как с моим братом?       Генрих тут же предупреждающе рыкнул, но Лили было уже не остановить. Она, разозленная долгим походом через самые густые кусты королевского двора, уже решила выместить все на так неудачно подвернувшемся под руку мужчине. Слова жгли язык и распирали горло. Она хотела высказать Генриху все: то, как больно и страшно ей было видеть Эдмунда таким, то, как она возненавидела его командира за военные «заслуги», то, как она хотела придушить его за то, что он и его слепота сделали с Эдмундом… Но маленькая внезапность не дала ей сказать ни слова.       — Пожалуйста, тихо!       Голос принца, звенящий от напряжения, стал ударом и для Генриха, и для Лили. Последовавший за криком неловкий, но достаточно сильный хлопок ладони по столу окончательно оборвал наметившуюся ссору. Лилит только сейчас поняла, что уголки ее глаз промокли от слез. Нервно смахнув их, она глубоко вдохнула. И только досчитав до десяти и успокоившись дала себе выдохнуть.       — Прости, Эмануэль, моя вина. Занесло немного.       — Да, я тоже погорячился. Простите, принц, — глухо отозвался Генрих, виновато опустив голову.       Лилит могла бы сказать «нет, не переживай, это я виновата», но язык словно к небу прирос. Мысленно она понимала, что сама спровоцировала ссору и Генрих сегодня был ни при чем. Но желание причинить ему боль подобную той, что испытала она когда он вернул ей Эдмунда инвалидом, перевешивало любые здравые мысли. Поэтому вместо повторных извинений она спросила:       — Так что ты хотел нам сказать, Эмануэль?       Мальчик тут же подбоченился. Голова его поднялась вверх, плечи расправились, глаза заблестели от восторга, а губы растянула самая милая улыбка, которую Лили доводилось видеть. Всякая робость отступила перед прекрасной фразой:       — Мне было видение о третьем элементале!       На мгновения в комнате стало тихо. Лили только и смогла что глухо крякнуть, а Генрих и вовсе дернулся, ногой задев горку бумаг, которые тут же устлали пол белым покрывалом. Эти слова стали грохотом камней посреди узкой горной тропки. Но, Боги, как же они были прекрасны.       Настолько, что, стоило только пройти первому шоку, как Лилит пришла в движение. Волнение охватило ее с такой силой, словно бы она снова впервые оказалась на празднике Тысячи небесных огней в Шинаене из своего детства. Захваченная восторгом, она с размаху впечатала ладонь в спину принца.       — Так держать! Поздравляю с первым видением!       — Ай-яй… Спасибо…       — Мои поздравления, принц, — произнес Генрих, выдав подобие улыбки.       — Кто этот элементаль? Где он? — полюбопытствовала Лили.       — Это юноша… Высокий, южного типа внешности… — принялся перечислять принц, забавно надув губы. — Он из Геленделя — приграничной южной деревушки. На линии фронта.       Весь восторг как рукой смело. Лили тактично кашлянула и опустила взгляд. Она сразу поняла, что последует за этой фразой — буквально ощутила по тому молящему взгляду, что Эмануэль вперил в нее. И тут же взмолилась всем Богам разом, чтобы принц не озвучил ее подозрения. Но Рат, Хат и все остальные, очевидно, были в этот момент очень увлечены другим.       — Лилит, я понимаю, ты занята учебой… Но могу я попросить тебя отправиться за этим юношей со мной?       Лили очень хотелось ответить грубостью. Она была раздражена, ее одолевали воспоминания о прошлом, а неудачи так давили на плечи, что, казалось, еще немного и сломают ее. Но Эмануэль не заслуживал этого гнева. Девушка вспомнила, с каким волнением он говорил об учителе. Припомнила, как тяжело ему было признавать, что он и близко не похож на него по таланту. Наконец, мысленно вернулась к обеду, на котором принц был так любезен и добр с ней. Эмануэль был искренним мальчиком, главным недостатком которого являлась робость. И, несмотря на это, он доверил ей свою радость. Лилит не могла просто так оттолкнуть его в своей привычной манере. Все, что ей осталось — отвести взгляд и попытаться отказаться.       — Ты хочешь ехать сам? А стоит? Во-первых: ты принц. Разве тебе не нужно сидеть в замке и беречь себя? А во-вторых: из меня защитница та еще. На личную стражу я не потяну при всем желании. А его у меня и нет, что бы ты знал.       — О, не переживай! Генрих поедет с нами.       Эта фраза явно была лишней. За спиной девушки тут же раздался ехидный смешок. Да такой мерзкий, что она невольно сжала кулаки. Медленно повернувшись, Лилит взглянула на самоуверенное лицо Генриха. И взгляд ее был таким испепеляющим, что мужчина даже нахмурился. Искры вновь затрещали между ними, и воздух запах скорой дракой.       Брат просил Лили быть помягче с Генрихом. И только это заставило девушку задушить злобу и повернуться к Эмануэлю без тени гнева на лице.       — Не думаю, что это лучшая идея. Мы с Генрихом не ладим.       «И это еще слабо сказано», — мысленно добавила Лилит. — «И вина тут даже не в нем…». Девушка едва сдержала тяжелый вздох. Если бы она отпустила прошлое, может, в их с Генрихом отношениях наметился прогресс. Но она не могла. Прошлое слишком крепко цеплялось за нее. Его хватка была так сильна, что даже сейчас, спустя столько месяцев, Лили все еще не могла перестать винить Генриха за то, чего ни он, ни она, ни кто-либо еще не могли изменить. Девушка понимала, что это неправильно, так же хорошо, как и то, что бессильна переписать то, что уже случилось. Но гнев… Он был сильнее нее. Она нуждалась в нем, чтобы устоять перед вихрями жизни. Без гнева Лилит Холоуэй была маленькой напуганной девочкой, но никак не воительницей, в которой так нуждался ее брат. А права на слабость она не имела.       — Я понимаю. Но разве это не отличный шанс попытаться найти… Точки соприкосновения?       Лили взглянула на Генриха. Тот стоял все так же — прямо, словно натянутая струна. Злая гримаса покинула его лицо. Без нее он не выглядел ни деспотом, ни чудовищем, каковым девушка считала. Он казался обычным парнем — чуть бледноватым, растрепанным, не по возрасту серьезным и мрачным. А сколько ему вообще было? Что он чувствовал? Лили не знала. Она не могла читать его так же легко, как читала других людей. Генрих был закрытой книгой, из-под обложки которой лишь изредка прорывалось содержание.       Он заслуживал быть узнанным. Но что-то подсказывало Лилит, что она со своим взбалмошным характером и острым языком при попытке сблизиться лишь оттолкнет его. Впрочем, чем черт не шутит?       — Эмануэль, ты уверен, что я тебе там нужна?       — Да! Я хотел бы разделить момент встречи с новым элементалем с вами обоими. Все таки, мы теперь в одной лодке. Надо сближаться, если хотим сделать что-то хорошее.       — Правильные слова, принц. Но на практике малоприменимые, — наконец нарушил свое молчание Генрих, подойдя к столу.       От Лили он постарался держаться на расстоянии. Краем глаза девушка отметила, как дернулось его плечо, когда она покачнулась и отошла, но значения этому не придала. Это движение могло значить что угодно. И сходить с ума попусту Лилит больше не хотела. Это не делало ей чести.       — Я поеду с вами, принц. Но не рассчитывайте на многое. Моя задача — защищать и воевать, а не болтать и играть в дружбу.       — Я понимаю, Генрих. Твоя задача в этом путешествии — защищать нас. Согласен на такую роль?       — Так точно.       — Ну, вот и договорились, — принц лучезарно улыбнулся, но по выражению его лица Лили поняла, что разговором он вымучен до крайностей. — А теперь… Генрих, собери лучших ребят из своего отряда, хорошо? Думаю, лишние руки нам не помешают.       — Конечно, принц. Кого бы вы хотели…       Пока принц и командир пустились в обсуждение сборов, Лили спиной вперед подошла к двери и выскользнула за нее. Оказавшись в коридоре, она шумно выдохнула, нашла первую попавшуюся стену и вжалась в нее, словно в свое спасение. Пальцы ее схватились за серьгу.       Во что она вообще впуталась? Зачем? Девушка до сих пор не понимала, как вообще попала в команду элементалей, и тут же нырнула в новое приключение — на этот раз еще более необычное.       Лили отлично понимала, что вряд ли сможет справиться с ним. Ей бы отпустить все и начать жизнь с чистого листа… Но вместо этого она жила прошлым и винила всех вокруг в своих бедах. Это была опасная стратегия. И пусть она помогала избежать извечной боли и постоянного чувства вины, она же была той кислотой, что разъедала все ее связи с возможным будущим. И девушка не знала, как справиться с этим. Как она могла оставить позади потерянную маму, прошлого Эдмунда, Лахор? Как могла простить того, кто не спас ее брата?       Как могла простить себя за все, что упустила и чему дала случится?       Мотнув головой, Лили порывисто шагнула прочь от стены. Мысли колотились в ее голове, смешавшись и спутавшись, и их было так много, что в висках начало тянуть. Поэтому Лилит вновь решила оставить все на потом. И ушла, отмахнувшись от собственных переживаний и скрывшись за привычным образом.       Так было проще. И так все, что она любила, всегда оставалось с ней. Куда бы она ни отправилась и в какие бы приключения ее не завела судьба.       Вот только… Правильное ли это было решение — прятаться от боли в прошлом и жить лишь им одним?