Хроники Эхона: Лед и Скалы

      Битва за Кирзит закипела вмиг.       Люди, еще недавно наслаждавшиеся спокойным вечером и цирковым представлением, сорвались с мест. Кто-то без задней мысли помчался на грохот взрывов. Кто-то — рванул ко времянкам за оружием и броней, а уже через считанные секунды присоединился к товарищам. Солдаты сгруппировались быстро. Мгновение — и они устремились на защиту заставы.       И только у отряда элементалей все опять не заладилось.       Лилит не успела и глазом моргнуть, а Генрих уже рванул в гущу боя. Его зеленый камзол мелькнул среди желто-карминных времянок и исчез так быстро, что никто не успел ринуться за ним.       — Стой! Генрих! — закричала Лили, надеясь остановить его.       Но чуда не случилось. Генрих не вернулся. И только вдалеке вновь загрохотали взрывы, озарив небо рассветным огнем. Бессильная ярость заклокотала в груди девушки.       Генрих опять оставил их позади, на этот раз не удосужившись даже бросить какие-нибудь объяснения. И чего стоили его обещания после этого?       Лили в ярости сжала кулаки. В тот же момент за ее спиной хлопнула дверь. Кто-то из циркачей закрыл дом на колесах перед тем, как всей гурьбой под заливистый визг Ингрид отправиться за Генрихом. Лилит позволила растерянности и испугу на секунду захватить ее.       «Все слишком быстро!» — взвыло ее ввергнутое в хаос сознание. И крик его стал лишь громче, когда она попыталась проанализировать происходящее. Они находились на краю лагеря, далеко от времянки, без оружия и брони. Все, что у них было — их силы. Но кто из них умел сражаться ими? Эмануэль? О нет, точно не он. Вахор? Он так боялся собственного огня, что едва ли мог высечь искры, и то — под руководством строгой наставницы. Родерик? Кто угодно, но не он. Она сама? Она сама…       Похоже, только Лили и могла хоть что-то в этой поразительно бессильной компании.       Судорожные размышления прервал испуганный возглас Эмануэля.       — Вахор?       Лилит обернулась — и ощутила, как пламя ярости в её груди разгорелось с новой силой.       Вахор пятился. Дрожь сотрясала его тело, взгляд забегал, а выдохи стали прерывистыми и надломленными. Он боялся. И в страхе собирался бежать.       Да как он смел? Лили тоже боялась!       Это был второй бой в ее жизни, но в этот раз страх стал лишь сильнее. Она уже видела пламя настоящей войны. Она познала все, что приносили бои — страх перед смертью, отвращение от самого себя, убивающего людей, безграничный ужас от понимания того, что ты бессилен что-либо изменить… Но она должна была остаться. Ей за это платили. Ее брата за это обеспечивали. Как и семью Вахора.       В их случае побег с поля боя — побег от обязательств перед семьей. Как смел Вахор даже подумать об этом?!       — Стоять! — рыкнула девушка, перехватив парня. — Ты никуда не пойдешь! Твой огонь нам нужен!       Взгляд ее метнулся к Эмануэлю. Тот весь трясся, и слепо смотрел то на Лили, то на Вахора. И думал принц явно не о том, какие позиции им занять. И даже не о том, пойдут они в бой или нет.       — Эмануэль, быстрее. Что нам делать?       Давить на парня едва ли стоило. Его голова работала хорошо, но с условиями. И уж точно не тогда, когда от плана зависело, выберутся они с поля боя или погибнут. Но в стратегии он определенно понимал больше Лилит. И кому как не ему, их главнокомандующему, было определять, что и как?       — Эм… Я… Я…       Мямлянье — последнее, в чем они нуждались. Решать, что делать, требовалось быстро. Кальсоты не собирались ждать. И, судя по всполохам огня и крикам, наступали они успешно и без запинок.       Но и идти без плана было сущим самоубийством. Несобранная команда без четких указаний умирает — вот единственное правило войны, работающее безотказно, в этом Лилит убедилась еще в прошлый раз. Тогда, если бы ее не вынесло к Генриху, они оба погибли бы. Он — от удара кальсота в спину, а она — просто в сражении с превышающим врагом.       Воспоминание о Генрихе только еще больше разозлило и без того напряженную девушку. «Черт, Генрих, ну какого же темного существа ты опять нас бросил?» — пронеслось в ее голове.       Она доверилась ему вопреки сомнениям. Она попыталась стать ему другом, хотя все еще ненавидела за то, что произошло с Эдмундом. Темные сущности, она пожалела его! Хотя никого кроме детей не жалела в принципе! И что получила? То, чего и ожидала, на самом деле. И почему она, как последняя дура, поверила ему на слово и не подготовилась на случай, если он опять уйдет? Почему ей вообще досталось командовать?!       Лили не была командным игроком, и всём об этом говориоа! Она показывала это все то время, что была элементалем, и только недавно осмелилась чуть открыть душу и попытаться стать напарником подругой. «Но нет, черта с два, именно на меня сваливают командование когда Генрих опять заигрывается в Бога войны, а Эмануэль писается в штаны от страха!» — гневно зашипела про себя девушка.       А виноват во всем был сэр «каменное лицо». Снова. Если бы он был рядом, Лили убила его. Но он был далеко. И от этого убить его хотелось лишь больше.       Гнев, паника, растерянность — все это смешалось в душе Лилит в такой коктейль, что она не сдержалась. В порыве чувств девушка схватила Эмануэля за плечо и отвесила ему такую пощечину, что голова принца повернулась.       — Эмануэль, Ратовы бастарды тебя раздери, соберись!       Но принц только всхлипнул и прижал ладонь к щеке. Видно, он надеялся, что девушка его пожалеет. Не тут-то было. Лили была настолько зла и напугана, что могла и шею ему свернуть, лишь бы выдавить хоть одно командное слово, лишь бы заставить его уже взяться за управление. Эмануэля спасло только вмешательство Родерика.       — Успокойтесь оба! У меня есть план!       Лили наградила Родерика самым пугающим взглядом, что у нее был. К его чести, парень даже не дрогнул. Оскалился чуть, да и только. Но Лилит это не утешило.       Она не верила в Родерика. Да и с чего бы должна была? Он сам сказал, что бросит их, если дела станут плохи. Удивительно, что он еще не сбежал. Конечно, ума этому прохвосту было не занимать, но что можно было ожидать от него, эгоиста похлеще Генриха?       Похоже, юноша понял ее подозрения.       — Не смотри на меня так, ты не Авильса, — фыркнул он, без труда помянув самую воинственную Богиню Эхона. — Мы с Эмануэлем половину пути разрабатывали стратегию на случай нападения. Ожидалось, конечно, что ее скажет Эмануэль, но он, похоже, выведен из строя.       — Что за стратегия?       — Бери Эмануэля. Я пойду с Вахором. Работаем на два фланга. Пока один сражается, второй прикрывает. Меняемся ролями как только один выдыхается. Вот и вся стратегия.       Девушка нервно повела плечом. Почему именно такое распределение? Не то чтобы ей не хотелось идти с Эмануэлем… Но да, не хотелось! Он был ее единственным другом в команде, однако так же являлся и самым слабым ее звеном. Последнее, чего хотелось Лили — это нянчить его всю битву и постоянно бояться, что он погибнет.       Почему именно она?       — И почему такое распределение? Какая у него цель?       — Простая, — усмехнулся Родерик. — Ты же слышала про ЗапРаз?       Лилит отрицательно мотнула головой.       — Ладно… Объясню кратко: ЗапРазом называют таблицу формирования магических команд. Зап — это запрет, то есть таблица определения того, кого с кем ставить нельзя. Раз — это разрешение, то есть таблица, по которой нужно формировать группы. Поняла?       — Смутно.       — Этого достаточно. По ЗапРазу огненная и ледяная магия строго противоположны. Они одинаково сильны, но совершенно различны. Если вы с Вахором будете в команде, вы просто друг друга затушите.       — Хорошо. А с Эмануэлем и его каменной магией мой лед как сочетается?       — Нормально. Лучше, чем с огнем. Моя земля лучше всего сочетается с камнем Эмануэля, а с огнем Вахора скверно сходится, но иначе не получится.       — Ладно. Ладно… Поняла.       Выбора не осталось. Как и времени. Битва бушевала уже совсем рядом, и идти в нее нужно было немедленно.       Лили осталось только заткнуть возмущения поглубже. Подхватив Эмануэля, она на мгновение замерла. Глубокий вдох — короткая молитва Рату, Юну и Хат. Не за себя, а за то, чтобы все прошло хорошо и Эдмунду не пришлось вновь переживать боль потери и бедность, но теперь в одиночку.       — Удачи вам, — выдохнула она, бросив последний взгляд на Родерика.       — Верни принца в живых — и я буду самой верной твоей собачонкой.       Прежде чем Лили успела осознать эти слова, Родерик на пару с Вахором скрылись в гуще боя. Девушка усмехнулась. Вот оно как? Родерику не стоило в ней сомневаться. Как бы Лили не хотела разрываться на два фронта, она готова была сделать все, чтобы Эмануэль выжил. Он был ей дорог почти так же, как Эдмунд. Кивнув самой себе, девушка рванула влево с принцем наперевес.       И тут же погрузилась в омут кошмара. Кирзит в эту ночь утонул в хаосе и разрухе. Прорываясь сквозь ряды домов и ночную тьму, Лили видела, как город захлестывает война.       Солдаты Фартона стояли насмерть. Окрики генералов взлетали к ночному небу, перекрикивая рычащую диким зверем магию. Тут и там поднимались щиты. Мелькали во тьме тени воинов — не то Фартона, не то Кальсота, разглядеть было сложно. Звенели сталкивающиеся клинки, пели свои разрушительные песни бушующие ветра и неукротимые языки огня. Тихая ночь обратилась настоящим ужасом. Но Лилит не останавливалась. Она упрямо шла вперед, не позволяя страху завладеть сознанием. Единственное, что было с ней — ярость и желание дожить до следующего дня.       Каким-то чудом элементалям удалось прорваться к самой гуще сражений — вышкам на границе с Кальсотом. Там бой шел еще яростнее, чем в деревне. Магия пронзала небо и землю, воины едва успевали отражать атаки противников, а все, что имело важность — выстоять еще немного. Едва ли элементалям стоило сюда приходить. Это был не их уровень. Но стоило только кому-то из солдат увидеть две светлые головы — элементаля льда и принца — как разгорабщаяся паника обратилась восторгом. Прошедший по рядам фартонцев ропот в мгновение стал криком надежды и облегчения. «Спасение пришло!» — закричал кто-то совсем рядом с Лили. Эмануэль сжался лишь сильнее, а в груди девушки закопошился стыд.       Они не были теми, кого ждали эти люди, не бросившие позиции даже в таком отчаянном положении. Но и уйти уже не могли. В них верили. Бросить все и развернуться было бы позорно.       Лилит пришлось шумно втянуть пропахший гарью воздух и с рычанием броситься в сердце битвы.       Отточенным движением она закрыла себя хат. И вовремя — кальсоты вмиг навалились на новую жертву. К счастью, щит выдержал первый натиск. А большего было и не надо. Лили хватило мгновения чтобы заученным жестом впечатать ногу в землю, сделав наксе. Песок затрещал и покрылся льдом. Отломив ближайший ледяной нарост, Лили вонзила его между шейных пластин первого нападающего. Кровь окрасила чистый лед в алый. Кальсот взвыл и отступил, пытаясь вытащить из шеи кол. Броня стала ловушкой — кусок льда застрял между пластин, и ослабшие руки солдата не успели вытащить его до того момента, как его ноги подогнулись. Лилит сморщилась.       Впрочем, лишь на мгновение. В следующую секунду ее захватила невероятная мысль — она не почувствовала боли. Она смогла совершенно спокойно создать щит и ледяной кол, и при этом даже не вспомнила о Лахоре. Смешок сорвался с ее губ. Значит, она все же стала сильнее! И в чем была причина — во всепоглощающем гневе на кальсотов и сбежавшего Генриха или в успешных тренировках — роли не играло. Она смогла. Еще на шаг приблизилась к образу отца и к роли достойного элементаля.       Она еще на шаг приблизилась к победе над кальсотами и счастью для брата.       Эти мысль так опьянила девушку, что она едва успела отразить новый удар. На этот раз щит треснул, а времени на движение ногой не осталось. Пришлось срочно вспомнить уроки Ярлема. К счастью, перед отъездом он успел показать ученице простое и действенное движение — гу. Лили еще ни разу не удалось его выполнить, но выбора все равно не осталось. Взмахнув снизу вверх правой рукой, девушка хлопнула себя по бедру. Лед лишь едва затрещал на пальцах, но и этого хватило. В ладони девушки оказались горсть снежинок и небольшой ледяной клинок. И воспользоваться ими она не побоялась.       Чуть отступив, Лили ухватила ледяное оружие и резко выкинула руку вперед. Кальсот зашипел, когда колкий снег по мановению пальцев девушки забрался под забрало шлема и заколол глаза. Это была его последняя ошибка.       Собрав все силы, Лилит отвергла последнюю человечность и вбила ледышку в узкую прорезь для глаз на кальсотском шлеме. И попала. Лед вошел в глаз воина словно палец в варенье — легко и с хлюпающим звуком. Кальсот закричал и свалился на песок. Пальцы его вцепились в ледышку, пытаясь вытащить ее. Крик перешел в жалобное хныканье. Уцелевшим глазом кальсот с ужасом уставился на воительницу. В ореховой глубине Лили увидела лишь одно — мольбу. Солдат взглядом умолял пощадить его. Ярость бурлила в груди Лилит, битва кипела вокруг нее, но она позволила себе поймать этот взгляд и задержаться на нем. Решение она приняла мгновенно.       Девушка пнула парня в бок, заставив его завалиться на бок. Тот тут же сжался на песке, ожидая последнего удара. Однако вместо это Лилит наступила ему на плечо и шепнула одними губами:       — Не двигайся, если жить хочешь.       Она никогда не была чудовищем. Может, Лили и не любила людей, может, иногда и хотела кого-нибудь прикончить, но совесть имела. И едва ли она позволила бы ей убить этого парня. Вот Генриха сейчас — да, очень даже. А кальсота, молящего о пощаде и уже потерявшего глаз, нет. Он все равно умрет, рано или поздно. Лили была уверена, что сосулька глубоко вошла в глаз. Если помощь не придет к парню в ближайший час, он попрощается с жизнью. Но если так ему будет легче, то почему бы не оставить его на милость удачи?       На поле боя излишние размышления — непозволительная роскошь. И Лили поняла это, когда прямо за ее спиной раздался жуткий грохот и хруст костей. Развернувшись одним прыжком, она сразу нашла источник грохота. Им оказался огромный кусок стены. Каменной стены. А под ним лежал, дергаясь в последней агонии, кальсот.       Ничего не понимая, Лилит огляделась. Взгляд ее за секунду нашел тонкую фигурку Эмануэля. Принц стоял, замерев в одной из позиций каменного движения со скрещенными на груди руками. Молитвенный жест был очень к месту посреди грохота боя. А вот бледное, дрожащее лицо принца — точно нет. Лили сразу поняла, что к чему.       Эмануэль спас ее от удара в спину, снеся кальсота первым попавшимся под руку камнем. «Не так уж он и плох в каменной магии», — мысленно подивилась девушка. — «Да и воин из него не хуже меня». Скорее всего, Эмануэль с этим не согласился бы. Застывший, он трясся так, что даже сквозь скрежет металла о металл Лили слышала стук его зубов. Голубые глаза смотрели растерянно и слепо. Парень словно сам не понимал, как это сделал.       Его надо было спасать.       — Эмануэль! — Лили одним прыжком подошла к принцу и слегка встряхнула его. — Ты молодец. Спасибо. А теперь соберись, хорошо?       Принц поднял на девушку взгляд и едва заметно кивнул. Решимость наполнила его взгляд, хоть дрожь тела и не угасла.       — Продолжай крыть мне спину, хорошо? Просто закидывай кальсотов камнями. Понял?       — Так точно. С-сделаю все, что… Смогу.       — Вот и славно! Мы отличная команда!       «Еще бы Генрих рядом был…» Лили тут же попыталась отогнать эту мысль, мотнув головой, но она все равно не ушла. Если бы Генрих снова не бросил их, Лилит втянула бы в эту битву Эмануэля. Если бы он был рядом, девушка чувствовала бы себя увереннее. Как бы Лили не злилась на Генриха, он был отличным воином. И даже не таким уж плохим парнем.       «Ну я ему задам, когда все это закончится!» — рыкнула девушка про себя. И, подстегиваемая этой мыслью, вновь отдалась бою.       Но как бы она ни старалась, как бы ни билась, ей не хватало сил. Магия быстро иссякла, оставив тянущую боль в груди и жуткую беспомощность. Эмануэль выдохся. Солдаты начали сдавать позиции. Подкрепление не пришло, что наталкивало на мысль о том, что нападение произошло не только на Кирзит. И только кальсоты, казалось, ни капли не устали. С каждой секундой их становилось лишь больше, а силы их все не иссякали и не иссякали. Сколько бы тел в красных доспехах не укрыло песок Кирзита, на их место вставали все новые враги. И с каждым разом они становились лишь злее.       Ярость кальсотского наступления была настолько сильна, что передовую линию фартонской защиты отбросило в город. Просторы закончились — вокруг сражающихся стиснулись узкие улочки и стены домов. Сражаться стало еще тяжелее. Лили понимала, что ничего не может сделать. Ей не хватало размаха для движений, да и сил на них уже не осталось. Но она все продолжала и продолжала сражаться, словно заведенная кидаясь на врагов.       Она должна была победить. Должна была заставить кальсотов отступить. Она должна была вернуться в Шинаен с победой и доказать, что империи есть смысл платить ей и брату. Улыбка Эдмунда и счастливый образ его будущего — вот единственное, что заставляло Лили сражаться. Но ни одна мечта не могла сдержать натиска солдат.       Совсем выдохшаяся, Лилит позволила себе окинуть взглядом бурлящие улицы. Мгновение — и взгляд ее зацепился за знакомое зеленое пятно. Зрение ее не подвело. Это был Генрих собственной персоны. Снова ловкий и гибкий, снова сильный и яростный, он один стоял в кольце кальсотов совсем недалеко от девушки и без тени усталости на лице расправлялся с врагами.       Бог войны снова предстал перед ними во всей красе. Один его клинок так уверено отражал нападения кальсотов, что дымные образы темной магии были даже не нужны. Он был куда сильнее и Лили, и Эмануэля вместе взятых. Это заслуживало уважения. Как бы Лили не обижалась на своевольного воина, он сражался куда лучше нее.       И доказать это поспешила даже судьба.       — Лили!       Девушка обернулась на крик Эмануэля. Яростный вопль тут же сорвался с ее губ. Принц стоял в кольце врагов, прижатый к стене какого-то дома, и оказался совершенно беззащитен перед клинками кальсотов. Мелкие камешки поднимались вместе с движениями его рук, но даже со своего места девушка видела, как дрожат плечи парня и как пошатываются его ноги.       Не думая, Лилит перехватила покрепче последнюю свою сосульку и бросилась на подмогу напарнику.       Вскочив на спину кальсота, она разъяренной кошкой вцепилась в него пальцами одной руки, а второй так сильно вбила сосульку между шейных пластин брони, что та даже треснула у нее в руках. Этого хватило, чтобы враг упал замертво. Еще одного забил Эмануэль. Последние его камни с такой силой влетели под забрало кальсотского шлема, что мужчина и крикнуть не успел.       Когда брызнула кровь, Эмануэль всхлипнул, принявшись шептать молитву Рату, и рухнул в песок.       Он убил кальсота. Но другие остались. А у Лили совсем не было оружия. И сил создать его — тоже. Понимая, что положение незавидно, девушка подхватила с земли кальсотский клинок в надежде хоть как-то защититься и закрыла принца собой.       Надолго ее не хватило. С мечом она все еще обращалась плохо, а врагов было трое. Им не составило труда окружить девушку и заставить ее перейти в глухую оборону. Эмануэль пытался хоть как-то помочь ей, но его помощь была каплей в море. Магия парня выдохлась. Движения больше не получались. Удары сыпались на руки и ноги Лили, пытающейся закрыть принца и дать ему время собраться. Кровь обжигала кожу вместе с болью, слабость становилась все сильнее. Девушка стояла так упрямо, как только могла, но им нужна была помощь.       В этот момент взгляд Лили вновь нашел Генриха. Он был совсем рядом — так близко, что ему хватило бы лишь вытянуть темную руку, и принц и элементаль льда были бы спасены.       Просить у него помощи было стыдно. Однако сил стоять больше не оставалось. Затолкав поглубже смущение, Лили закричала во всю силу своих легких:       — Генрих!       Ее крик птицей взлетел к темному небу и пронесся по полю битвы. Надежда зажглась в сердце Лили, когда она увидела, как Генрих дернул головой. Сегодня они выживут.       Завтра она вернется в Шинаен, к брату и шансу на счастье.       А сейчас простит Генриху все обиды за один лишь шанс выжить.       В следующее мгновение Генрих сорвался с места и исчез за рядом домов.       Не в силах поверить в это, Лили замешкалась. И ее тут же настиг кальсотский клинок. Скользящий удар рассек ее живот, заставив девушку сжаться от боли и тихо заскулить.       «Как же так? Почему?» Почему он бросил их? Лили была уверена, что кричала достаточно громко… Он ведь слышал ее! Но все равно развернулся и ушел, даже не попытавшись помочь!       Один из кальсотов сделал ей подсечку. Вскрикнув, девушка упала. Жар песка оцарапал спину, когда она сжалась. Эмануэль попытался поднять ее, но второй кальсот так мощно вдарил по голове мальчика плоской стороной лезвия, что принц тут же упал. Его хныканье отдалось в груди Лили жгучей болью. В бессильном гневе она вперила взгляд в глумящихся над ними врагов.       Их насмешливые взгляды снежным пухом легли на ее красное лицо и глаза, полные гневных слез. Боль в раненом животе была сильна, но сильнее нее была боль душевная. Понимание того, что Генрих бросил их умирать, словно кол вонзилось в сердце девушки. Такого предательства она не ожидала даже от него.       Почему никто не поможет им? Где все? Где Родерик и Вахор, когда они так нужны?       Озарение свалилось на плечи многотонным грузом. Лили поняла — она вообще нигде не видела ни элементаля земли, ни элементаля огня. Конечно, на поле боя трудно было выцепить хоть кого-то, но кальсоты свели их почти к центру деревни. Да и разве не увидишь почти двухметрового рыжеволосого южанина с магией огня? Неужели не найдешь мелкого, но так непохожего на типичных солдат Родерика? Конечно найдешь. Но их не было. Неужели…       Неужели они сбежали? Оставили их? Нет… Если Родерик еще мог уйти, то Вахор…       Лили зажмурилась. Ей так не хотелось верить в то, что ее паникующее сознание напридумывало. Она ведь доверилась этим людям, открыла перед ними душу! Она попыталась стать им подругой и действительно начала получать радость от их близости. А сейчас сидела на песке, готовая умереть. И все мечты и стремления пошли прахом.       Над головой ее запел свою песнь смерти клинок. Лили стиснула зубы.       Неужели это и правда конец? Ее сейчас убьют. Просто снесут голову. И больше не будет Лилит Холоуэй.       Думали ли о том же все те, кого она убила? Была ли их смерть достаточно быстрой, чтобы они не задумались о том, что погибают? Позволила ли девушка умереть им так легко, чтобы они не страдали в последние моменты?       Может, это наказание Богов за то, что она лишила жизни тех кальсотов? Две смерти — одна ее расплата…       Но ведь так не должно было быть! Это не могло так закончиться. Это было несправедливо! Не по отношению к ней — Лили считала, что вполне заслужила смерти за многое из того, чего не сделала, — но по отношению к Эдмунду. Почему? За что?! Чем он заслужил такое?       «Эдмунд… Прости меня! Похоже, дальше ты сам…»       Они еще так многого не сделали… Так многого не увидели. Лили мечтала показать брату мир и счастье, а теперь покажет ему лишь свою смерть.       И опять Генрих принес горе в их семью. На этот раз последнее.       «Да что б ты был проклят, Вайсе».       — Нет! — в гневе завыл Эмануэль за секунду до того, как клинок опустился на голову Лили.       А вместе с ним взвыл и весь мир.       Мальчик с трудом поднялся с земли. Навалившись на стену, он широко развел руки, поднял их… А потом опустил, словно бы они были крыльями. Где-то вдалеке загрохотали камни. Лили почувствовала, как магия вокруг нее пришла в движение. Волны ее захлестнули Кирзит, да так мощно, что голову девушки прострелило болью, а в горле появился липкий ком тошноты.       Она знала это чувство. И понимала, что принц делает.       Он позволил магии выйти из-под контроля. Как она тогда, в Лахоре. Когда мама…       — Нет, Эмануэль… Не надо, — прохрипела девушка.       Он не должен был этого делать. Не должен был увидеть, насколько разрушительной может быть магия. Маленький принц не справится с этим.       Напрягая последние силы, Лили повернулась к Эмануэлю и схватила его за ноги, пытаясь остановить. Но руки его все равно схлопнулись. И в тот же миг камни взлетели в воздух. Все, от мелкой крошки до булыжников, они на мгновение зависли в невесомости, а затем сошлись, словно горные хребты. С жутким грохотом глыбы собрались в нечто огромное, отдаленно похожее не то на человека, не то на чудовище из жутких сказок. Собственно, это и было чудовище из сказок.       Эмануэль не просто использовал магию. С помощью нее он создал големов. Лили не думала, что такое вообще возможно. Магия такого уровня была подвластна разве что Богам и их детям, но никак не магам, пусть и элементалям! Но существа не только не рассыпались в прах, а еще и двинулись вперед, стоило Эмануэлю махнуть рукой.       И ярость их была завораживающе ужасна. Огромные каменные ноги и массивные руки разметывали кальсотов, как тряпичных кукол, а могучие ладони ловили их и сдавливали так, что выжить возможным не представлялось. Лишь увидев такую подмогу фартонским войскам, кальсоты из дальних рядов наступления пустились в бегство. Тем же, кто не захотел или не успел сделать этого, пришлось худо. Каменные гиганты не оставили им и шанса, а Эмануэль не дал и секунды на раздумья.       На этом битва была окончена.       Стоило только последним кальсотам исчезнуть в ночи, как големы застыли и развалились. Эмануэль обмяк в руках Лилит. И только солдаты наполнили Кирзит победными криками. Они выжили. Они победили. На сегодня кошмар для них был окончен. Но не для двух элементалей.       — Эмануэль… Эй, ты слышишь меня? — прошептала Лили, мягко проведя по волосам принца.       — Д-да… Очень холодно… Я справился?       Очень медленно принц поднял голову. В его голубых омутах девушка увидела столько надежды и усталости, что просто не смогла сказать ничего плохого. Все возмущения покинули ее голову. Вместо них девушка еще крепче прижала мальчика к себе и произнесла:       — Конечно. Все закончилось.       — А ты… Ты в порядке?       Нет, она не была в порядке. Рана на животе ужасно саднила, на языке чувствовался омерзительный привкус, а сердце истекало кровью. Может, Эмануэль этого и не видел, но Лили точно знала — Генрих их предал. Он даже не попытался помочь. Лили не боялась смерти. На самом деле, едва ли у нее самой были причины жить. Но она боялась оставить брата одного. Брата, который стал инвалидом из-за Генриха… И который едва не потерял ее из-за него же.       Слезы защипали уголки глаз. Это вина Генриха. Генриха, которому она дала еще один шанс и которому постаралась поверить.       Ну не дура ли она? Люди не меняются. Как бы они не старались, привычки все равно берут верх над разумом. А у Генриха была самая гадкая привычка — бросать на произвол судьбы тех, кто ему верил.       — Со мной все в порядке, — выдавила Лили вопреки раздирающей грудь боли.       — Я… Был сильным? — выдавил Эмануэль, растянув губы в кривой улыбке.       Лили едва сдержала всхлип. Глупый, маленький принц…       — Конечно. Конечно ты был сильным, — прошептала она. — Давай, поднимайся. Найдем лекаря. Думаю, он нам обоим нужен.       Эмануэль не стал сопротивляться, когда девушка с трудом подняла их обоих на ноги. Даже наоборот — стоило ему почувствовать твердую землю, как он попытался отстраниться от нее и идти сам. Впрочем, ноги тут же его подвели и Лили снова пришлось подхватить мальчика под руку. На этот раз дергаться он не стал.       Девушка не знала, куда идти. Она просто двигалась вперед по наитию. Вокруг них ликовали и восторженно кричали солдаты. Кто-то поднимал раненых, кто-то тряс в воздухе оружием, кто-то просто смеялся и плакал, но всех охватывало одно и то же чувство — чувство радости. Лили хотелось поддержать их. Однако все, на что хватало ее сил — тащить вперед себя и Эмануэля и держать рот закрытым, не позволяя ни единому крику сорваться с губ.       Принц был не менее бледен и слаб. Он находился где-то на грани между реальность и небытием. И уж конечно у него не было сил ликовать вместе с солдатами.       Им эта битва далась слишком тяжело. Радоваться ее завершению не хотелось, как и вспоминать о ней вовсе.       Упрямства Лили было не занимать. На нем одном они куда-то да дошли по темным, залитым кровью улицам Кирзита. Куда их привело ее чутье девушка поняла только когда привалилась к стене ближайшего дома и осмотрелась. Барак, в который их поселили, она узнала сразу. Как и фигуру, сидящую у его двери.       На последнем издыхании дойдя до домика, Лили шатающейся фигурой застыла у его ступенек. Родерик лишь поднял на нее взгляд, но ничего не сказал. Растрепанный, мрачный, он тоже совершенно не был рад победе. Его ореховые глаза были пусты, а тяжесть в них вполне могла потягаться со вселенской. А еще он был весь, с головы до ног залит кровью. Настолько, что даже каштановые волосы приобрели бордовый оттенок.       — Родерик, где ты был? — только и смогла спросить Лили.       Ответ она знала.       — Сбежал. Как и говорил.       Родерик даже не стал пытаться скрыть от нее правду. Уже за это Лили мысленно поблагодарила его. Ей хватило боли и предательства. Не хватало еще опуститься до выпытывания правды у напарника. Хотя… Какие они теперь напарники?       — Так просто? — с трудом усмехнулась девушка.       — А что скрывать? Я предупреждал, что, если дело запахнет жареным, я уйду.       — А оно запахло?       Вместо ответа Родерик тяжело сдвинулся влево и приподнял край рубахи. Из-под него показались рваные края темно-багрового пореза. Рана не казалась глубокой, но точно была болезненной. О том, насколько, Лили знала не по наслышке. Хотя бы потому, что сейчас переживала точно такую же.       — Бастарды Рата с тобой. Помоги мне с Эмануэлем, и можешь считать, что свободен.       Споров не последовало. Родерик послушно поднялся со ступенек и даже подошел к ним. Вот только Эмануэль не позволил. Когда ладонь парня легла на его плечо, а вторая потянулась к боку, принц дернулся, неловко отступив назад. Ноги его едва не подогнулись вновь, но он не позволил элементалю земли поддержать себя. В глазах его Лили увидела такую обиду, что даже ей стало не по себе. Однако на взгляде и демонстративном сопротивлении принц не закончил.       — Мы едва не погибли. Лили ранили… Я применил великую магию… А ты ушел. Ты нас бросил.       Язык принца заплетался, тело вело то в одну сторону, то в другую, но он не сдавался. Взгляд его прожигал дыру в лице Родерика.       — Почему, Родерик?       — Я предупрежда…       — Да пошел нах*р ты со своими предупреждениями.       Такого от всегда робкого и вежливого принца не ожидал никто. Лили едва сдержала смешок.       За хрупким королевским цветком действительно скрывался боец. Это она поняла еще когда мальчик позволил себе открыть разрушительную сторону магии и выдержал это, но сейчас — утвердилась окончательно. Родерик дрогнул, сцепив руки на груди и вжав голову в плечи. Эмануэль не позволил себе простить его. Выпутавшись из хватки Лилит, он вздернул голову и гордо прошел в барак. И пусть тело его колотила дрожь, а походка была слаба и неуверенна, но он сделал это.       Все, что осталось Родерику — снова упасть на ступени и схватится за голову.       Не в силах держаться, Лили присела рядом с ним. Они не сказали друг другу больше ни слова. Не о чем было. Да и даже если бы было о чем, Лилит не хотела говорить ни слова этому ушлому гаденышу. Каждый задумался о своем.       И только тень Вахора, стыдливо скользнувшая к бараку, заставила их придти в движение. Лили сразу увидела то, чего так мечтала не видеть — южанин оказался в полном порядке. Его одежда была лишь немного залита кровью, а осторожные, вороватые движения выдавали с головой позор.       Рычание сорвалось с губ девушки. Сдержать его она не смогла, да и не пожелала. Вахор в тот же миг замер перед ней. Глаза их встретились — голубые омуты гнева Лили и зеленая пелена стыда южанина. Обидные слова заклокотали в горле девушки. Она ожидала такого от кого угодно, но уж точно не от Вахора. И если Родерик еще предупредил их о возможном побеге, то этот… Лили почувствовала, как ладони ее сжались в кулаки. Ей нужно было куда-то деть гнев. И Вахор, нежданный предатель, казался лучшей кандидатурой. Вот только сказать девушка ничего не успела.       — Эй, вы там!       С другой стороны дорожки к ним выскочили циркачи. Возглавляемые счастливой донельзя Ингрид, они в два стремительных движения подошли к ним, позволив Вахору затеряться за их спинами.       — Чего вам? — устало рыкнула Лили.       У нее не было сил вести беседы. Даже с такими важными для их дела людьми. В конце концов, какой вообще в этом толк? Команда предала ее. Команда бросила ее и Эмануэля умирать. Так какой ей был смысл стараться ради нее?       Но у циркачей было свое мнение, которое с мыслями Лили не считалось.       — Мы так и не закончили разговор, не думаешь, подруга?       — Во-первых: я тебе не подруга. Во-вторых: это не может подождать до завтра?       — Не-а, подру-у-уга, — язвительно протянула Ингрид, одарив Лилит колким взглядом.       «Еще одна», — подумала Холоуэй, из последних сил сдерживая накопившиеся гнев и разочарование.       — Так что вам надо?       — Мы хотим сказать, что готовы присоединиться к вам. Ну, я и Мансель, по крайней мере.       — А эти двое? — без особого интереса спросила Лили, указав на Сурима и Ясея.       — Мы останемся с цирком, — ответил Сурим, опередив в этом зашипевшего кошкой брата.       — Без разницы. Как скажете. На этом все?       Это была радостная новость. Первая за долгий вечер. Однако у Лилит совсем не было сил радоваться. Единственное, чего она хотела — придушить Вахора, лечь спать и проснуться в Лахоре с осознанием, что все это было затянувшимся сном.       — Нет. — но Ингрид была беспощадна. — У нас есть и еще кое-что. Вы ведь ищете и других элементалей? Так вот, мы знаем одну ведьму с восточных земель… У нее очень сильная водная магия. Сильнейшая из всех, что я видела. Думаю, она элементаль.       — Спасибо за информацию. Теперь все?       — Вы же поедете туда? Мы с братом вам и дорогу укажем…       — Ты видишь здесь кого-то, способного принять решение? Я вот нет. Так что — все потом. Сейчас, вернуться наши блудные псины…       — Блудные псины? — непонимающе произнес Мансель, выглянув из-за плеча хихкнувшей сестры.       — Одна стоит прямо за вашей спиной. А вторая вон, подошла уже.       За то время, что Лили говорила с циркачами, победные возгласы успели стихнуть. На улице наступила тишина. И в этой тишине к бараку подошел Генрих.       Очевидно, он хотел спокойно завершить бой — обойти собравшихся, зайти в домик и лечь спать. Вот только от взгляда злой девушки ему ускользнуть не удалось, как бы тихо он не ходил и как бы хорошо не прятался по теням.       — С возвращением, сучье отродье, — лживо-сладким голосом произнесла Лили.       От этих слов Генрих вздрогнул, словно от удара. На его мелово-белом лице мелькнуло удивление, которого он не смог удержать. Циркачи, переглянувшись, отошли в сторонку. И ни одной преграды между озлобленной Лили и двумя предателями не осталось.       Вот он, Генрих, стоял перед ней, так близко, что одним прыжком можно настичь. Но сил для этого у девушки не было.       — Ай-яй, леди Лилит. Это так вы встречаете напарника? Рот бы вам с мылом вымыть.       Генрих усмехнулся. И эта усмешка открыла в груди Лили врата в Темное Измерение. Гнев заполнил все ее естество. Все, что ей осталось — подчиниться ему. Клацнув зубами, девушка рявкнула:       — Заткни своими шутками свой предательский зад, Генрих!       Рык девушки был настолько громким, что циркачи дружно вздрогнули, а Вахор за спиной Генриха жалобно всхлипнул. Но этот звук лишь еще больше подогрел злость Лили.       — А ты не строй из себя невинность, засранец лживый!       — Придержи язык за зубами, Лилит. Объясни, что происходит и с чего обвинения?       И только Генрих даже не дрогнул. Лишь взгляд его золотых глаз стал тяжелее, а губы чуть поджались. Он действительно не понимал. И Лили это раззадоривало лишь больше.       — Ах, ты не понимаешь! Прекрасно!       С огромным трудом девушка поднялась на ноги. Рана отозвалась болью настолько сильной, что Лили сморщилась и едва не согнулась. Вахор рванул было к ней на подмогу, но получил такой взгляд, что так и замер в глупой позе — с руками, вытянутыми вперед. Боль не остановила Лилит. Она вспомнила тот страх, что испытала, когда клинок кальсота направился к ее голове.       Она едва не погибла. Ее брат едва не остался один. Последняя цель Лили, последний ее смысл едва не закончился смертью. И это после всех её стараний стать лучше…       Она сделала все, что могла. Даже позволила себе забыть о ненависти к людям. Даже предала вечную память матери! А получила за это нож в спину. И раз они так, что ж, Лили примет их предательство. И отразит его.       — Ты. Бросил. Нас! — прошипела девушка, подобравшись к Генриху. — Вы все бросили нас с Эмануэлем! Родерик сбежал, благо хоть немного посражался и предупредил заранее. Вахор куда-то делся, а ты… Ты оставил нас позади. Точно так же, как моего брата.       Золото глаз напротив потускнело. Лили увидела, как дрогнули брови и губы Генриха. Эти слова причинили ему боль, она поняла это. Но как же сладка была эта боль. Генрих должен был страдать. Страдать так же, как страдала сейчас Лили, понимая, что действительно могла оставить брата беззащитным.       — Я не понимаю, о чем ты. Я просто выполнил то, что должен был — отправился сражаться, — чуть надорванным голосом отчеканил Генрих.       — Выполнил то, что должен был? Ты обещал, Генрих! Ты обещал быть рядом!       В бессильной ярости Лили схватилась за край рубахи и задрала его, обнажив рану.       — Боги… — ахнул Вахор, прижав ладони к груди. Напуганный мальчик в теле взрослого южанина.       — Смотри, что вы сделали! — рявкнула Лили, когда он попытался отвернуть, а потом перевела взгляд на Генриха. — Это твоя вина, скотина.       — И почему же моя?       Он серьезно не понимал или прикидывался? Лилит не знала. Но ее обиды это не умаляло. До боли сжав в пальцах ткань, она на секунду зажмурилась, а потом выдавила:       — Я видела тебя. Ты был рядом. А нас с Эмануэлем зажали у стены. Я звала тебя. Так громко звала… А ты ушел!       — Чт… О чем ты го…       — Не смей оправдываться!       Девушка взмахнула руками, словно пытаясь стукнуть по невидимому столу. Слезы вновь защипали глаза. Лили так захотелось хоть на мгновение оказаться в объятиях брата… Чтобы он успокоил ее, поддержал, сказал, что она жива и все будет хорошо. Но девушка задавила это желание и не дала Генриху и слова вставить.       — Я согласилась на службу только для того, чтобы сделать жизнь брата лучше. Мне не нужен Фартон. У меня нет дома. Единственный, кто у меня остался — Эдмунд. Единственная, кто у него остался — я. Только мы есть друг у друга в этом мире. И моя цель — сделать жизнь брата лучше. Не играть с вами в друзей, а сделать все, чтобы он был счастлив подальше от войны! Но вместо того, чтобы жить только этим, я постаралась стать вам всем подругой. Скажи, Вахор, я была ласкова с тобой?       — Д-да… — стыдливо признал юноша.       — Скажи, Генрих, я дала тебе второй шанс, когда ты его попросил?       — Да… — выдохнул мужчина.       — Вот. Вот! Я пришла на фронт не дружить, но сделала все, чтобы стать с вами командой! Я, побери вас Боги, полюбила вас! А вы… Вы! Вы бросили нас! Так, словно бы я ничего не сделала! Так, словно бы я не старалась быть с вами лучше! Так… Так словно моего брата и его счастья нет! За что вы так со мной? За что вы так с ним?!       Ее крик зазвенел в звездном небе и отозвался ноющей болью в сердце. Лили не сдержала всхлипа. Позорного, стыдливого всхлипа. Волна ужаса вернулась к ней, но на этот раз принесла не гнев, а только горе.       Все, что она пыталась сделать, обесценили одним боем. Лили привыкла к этим ребятам. Она даже признала их друзьями, чего не делала уже очень давно и ни для кого из людей Лахора. А они плюнули в ее мечты и стремления, нагадили в душу и ушли.       Поэтому Лили боялась и ненавидела людей. Они всегда причиняли ей боль.       «Мы все еще острова, разрозненные и далекие друг от друга. Но я больше не хочу пытаться сделать нас ближе…» В душе Лили плакала. А в настоящем скалила зубы и позволяла злости управлять собой.       — Лили, я… Прости меня, правда, я испугался… — пытаясь оправдаться, Вахор принялся мямлить и шагнул в сторону девушки.       Но Лилит не ждала объяснений и не нуждалась в них.       — Вы послали нах*й мои цели и мои старания, да? Да. Так вот — идите нах*й вы! Катитесь вы в те еб**я, из которых выбрались, и чтобы я вас больше даже не видела рядом со мной или с Эмануэлем!       Взглянув в темные глаза Генриха, Лили позволила себе последнюю волю. Отпустив себя, она замахнулась — и со всей силы впечатала ладонь в щеку Вайсе. Да так сильно, что пальцы заныли, а на бледной коже мужчины вмиг проступил отпечаток ее ладони.       Стиснув зубы до скрипа, она развернулась и рванула в барак. И только когда его тьма сомкнулась над ней, позволила себе вжаться спиной в дверь и сползти на пол.       Эмануэль оказался тут как тут. С тихим шорохом он подполз к подруге и вжался в ее бок, теплый и дрожащий. Его тонкие руки сомкнулись вокруг талии девушки. Носом она ткнулась в пропахшие дымом волосы. И это стало последней каплей.       Слезы потекли сами собой. Судорожный всхлип сорвался с губ. Лили заплакала так громко, как не плакала никогда в жизни, лелея боль, страх и горе. Эмануэль плакал вместе с ней и мягко поглаживал ее по волосам.       Два брошенных ребенка, они сплели души и позволили себе утешить друг друга.       Бой закончился. Но раны, оставленные им, продолжили кровоточить.