Хроники Эхона: Лед и Скалы

      — Так значит, самые страшные предположения оправдались? — тяжкий вздох короля зазвенел под потолком тронного зала. — Что ж, спасибо за ранние доклады. И за то, что сумели вырвать из лап кальсотов два орудия.       Лили услышала недовольное шипение и повернулась на звук. Кастей напряженно стоял в стороне от команды, гневно глядя куда-то в сторону. Серое небо за большим окном, лишь слегка прикрытым шторами, очерчивало фигуру шпиона тьмой, делая его еще мрачнее. «И чего он так злится? Считай, избежал самого страшного, а все равно чем-то недоволен».       Вчера ночью Лили и Генрих вернулись из Лахора. Чувство триумфа, пробывшее с ними все дни пути назад, испарилось быстро — стоило только узнать о том, что Кальсотские Звери напали не только на них. Окончательно его добила новость о том, что артефактное оружие в полном составе элементали так и не собрали. Едва получив от сына донесение о нападении, король Нерон отменил поездку Вахора и Кастея. Благо, те задержались в столице до хотя бы частичного выздоровления южанина.       А этим дождливым утром король собрал подданных чтобы определить, что им делать дальше. Вариантов, на самом деле, было немного, это понимали все собравшиеся. Даже Лили, которая в стратегии понимала мало.       Несмотря на отсутствие выбора, в зале воцарилась тягучая тишина. Серость небывало холодного для лета дня заполнила его. Все колонны, все переплетения бархатных штор, все яркие мозаики под потолком потускнели. Белые мраморные стены окрасились в тускло-серый, под стать беснующейся за мутноватыми окнами непогоде. Даже сияющий трон короля потерял золотой блеск и изящность изгибов и узоров на спинках и подлокотниках.       Пользуясь передышкой в тридцатиминутном докладе, Лилит переступила с ноги на ногу и взглянула на напарников. «Что ж, может, вариантов у нас еще меньше, чем хотелось бы», — нахмурилась она.       Поздний приезд и суматошное утро не дали ей в полной мере рассмотреть элементалей, но сейчас, наблюдая за их движениями, девушка понимала – победителями они не выглядели. Две недели отдыха перед первой битвой с Кальсотскими Зверями остались приятным воспоминанием. Заряд энергии подошел к концу. Побитые, уставшие, тощие и мелкие — сейчас они выглядели той шайкой детей, которой и были на самом деле.       Особенно изменился Родерик. Еще несколько дней назад он был наглым, самоуверенным недо-купцом с вечным азартным блеском в глазах и готовностью показать интеллект где надо и не надо. Сейчас запал в парне исчез. Глаза потускнели и запали, голова опустилась ниже, кожа приобрела нездоровый сероватый оттенок. Лили знала такой внешний вид не понаслышке. И он ей очень не нравился.       — Так что же, какой план, многоуважаемый король? — голос Бастии попытался рассеять мрачную задумчивость собравшихся легкой задорностью своего звучания.       Король вздрогнул и взглянул на элементалей так, словно впервые увидел. Ему потребовалась долгая минута, чтобы собраться с мыслями и вернуть взгляду осмысленность и уверенность.       — Выход у нас только один, леди Бастия. Теперь, когда наши подозрения подтвердились, отправлять вас малыми группами опасно. Но и оставить артефактное оружие на растерзание ищейкам мы не можем.       — Мне бы хватило сил забрать оружие и одному, — прошелестел Кастей, порывисто дернувшись вперед.       — Кастей... — ахнул Эмануэль. — Прости, папа, он не подумал...       — Не перебивайте меня, принц, — протянул шпион, бросив на Эмануэля равнодушный взгляд. — Я сказал то, что хотел сказать.       Глупые, самоуверенные слова повисли в воздухе ядовитым дымом. Воздух между шпионом и королем затрещал от напряжения. Холод, пришедший в тронный зал вместе с неожиданными для лета дождями, стал еще ощутимее. Лили почти почувствовала, как тонкая нить напряжения натянулась до звона, готовая лопнуть. Почувствовал это и Кастей — девушка увидела, как ладони его до побеления пальцев вцепились в шарф, а правое веко пару раз дернулось. Но он не отступил.       Король наградил его строгим взглядом прищурившихся глаз. Однако и тогда мужчина не сдвинулся с места. Разве что губы его шевельнулись, но что он попытался сказать и попытался ли вообще понять оказалось невозможно.       Губы Нерона изогнулись в чудовищном подобии улыбки, больше похожем на оскал. Ресницы его затрепетали, в глазах вновь заклубилась тьма, напряжение хлынуло в мир нескончаемым потоком, вернув фигуре пугающую расслабленность.       — Кастей, прошу тебя, не будь так безрассуден. Теперь ты — элементаль тьмы. Для Фартона твоя жизнь стала еще важнее, чем когда ты был шпионом. Я понимаю, ты привык разбираться со всем... — зубы Нерона клацнули. Звенящий звук заставил кожу Лили неприятно зазудеть изнутри, а снаружи покрыться мурашками, — сам, но сейчас не время для одиночных миссий. Ты должен понимать — Кальсотские Звери не те враги, против которых сможет в одиночной схватке выстоять хоть кто-то.       — Вы недооцениваете мои способности, король? Разве я не доказал их в Кальсоте? Или я не устроил вас чем-то еще?       Кулаки Лили сжались. «Да он специально его из себя выводит!» — поняла она. — «Но зачем?»       Девушка тоже была бы не против заставить короля проклинать тот день, когда он пригласил ее в Фаролинд. Так же, как она иногда ночами проклинала его за то, что он сделал с ее отцом и с ними. Но Лили хватало ума осознавать, что Нерон — не тот враг, против которого надо выступать открыто. С ним надо осторожнее. Его нужно ненавидеть тайно, а рядом с ним — играть верность и делать вид, что все в порядке. Только так можно было уцелеть, не отпуская обид на короля целой империи.       Только так можно было не повторить судьбу отца.       Лили это понимала. А она была далеко не рассудительной девушкой. Так почему не понимал Кастей? Лилит хотелось думать, что он был просто отчаянным идиотом. Но и это не особо радовало.       Хуже трепливой ведьмы, генерала-эгоиста и безрассудной циркачки мог быть только шпион со слишком длинным языком, отчаянно тявкающий на короля.       Переглядывания продолжались так долго, что Эмануэль зашевелился, приготовившись выступить вперед и примирить враждующих, стоявший в стороне Генрих придвинулся ближе к королю, а Лили напряглась, собравшись приструнить зарвавшегося мага тьмы. Но в тот момент, когда они уже думали, что все потеряно, в дело вступил Вахор.       Как всегда добродушный, он мягко опустил ладонь на плечо Кастея и тепло ему улыбнулся. Шпион одарил юношу злобным взглядом и шипением. Южанина это, похоже, нисколько не смутило. Не переставая улыбаться, он произнес фразу, разрушившую напряжение до основания и заставившую Лили подавиться утренним раздражением:       — Да ладно тебе, Кастей. Не отправили и не отправили, что уж поделать? Зато представь, скольких проблем ты избежал! Тебе не пришлось нянчиться с раненным мной.       «Дурачина!» — мысленно вздохнула девушка. — «Ну как на такого можно злиться?» Даже Лили не могла долго хранить обиду на Вахора. Его улыбка, добрый взгляд, вечное желание помочь и поддержать ломали даже самые толстые барьеры и самые крепкие обиды. Лилит ничуть не удивилась тому, что Кастей не продержался долго. Он взглянул на Вахора — и закончил эту слишком затянувшуюся борьбу. Цокнув языком, парень опустил голову и резко, припав на правую ногу, отстранился.       — Хотя бы так.       Шпион не изменил своему характеру. Чего и стоило ожидать. Закатив глаза, Лили вернулась на свое место. Интересно, Кастей хоть сам понимал, насколько глупым казался, когда так показушно огрызался? Он ведь мог общаться нормально — две недели тренировок перед встречей с Кальсотскими Зверями это показали. Нет, он и там больше молчал или язвил, но хотя бы не вел себя, как идиот, то стараясь вывести из себя короля, то порыкивая на Вахора, искренне старающегося его успокоить. И как только южанин терпел такое? Почему тянулся к Кастею? Лили этого было не понять.       Силу Кастея она признавала. Но спорить с ним ей это не мешало. Во время совместных тренировок они постоянно собачились, причем даже хуже, чем с Генрихом. Если с тем девушка хотя бы срабатывалась, как бы по-началу не ненавидела, то характер Кастея она не воспринимала совершенно. Может, тот и старался хотя бы играть с ними в дружбу — вел уроки для Вахора, сражался на тренировочных боях, прикрывал, — но чувствовалось, что все это ему претило. В том, как он старался приблизиться к ним, ощущалась неискренность. Кастей отлично играл свою роль напарника, но не спешил становиться другом.       Лили не осуждала его за это. Она сама прикипела к команде не сразу. Ее напрягала не его неискренность, а то, что за ней крылось.       Это что-то рвалось из него в каждом разговоре. Даже с таким добродушным парнем, как Вахор. Это что-то тлело в каждом его взгляде.       И это что-то заставляло всех элементалей опасаться его. Даже Бастию.       Однако момент напряжения миновал. Тьма вокруг короля иссякла так же быстро, как появилась. Тихо, протяжно выдохнув, он медленно поднялся с трона. На мгновение Лили почудилось, что он накренился куда-то влево. И заметила это не только она. Генрих рванул было на помощь Нерону, но тот лишь махнул в его сторону рукой и выровнялся сам. Его тяжелый взгляд скользнул по элементалям.       — Итак, надеюсь, ни у кого больше нет возражений?       — Нет, отец.       Пытаясь найти подтверждение своим словам, Эмануэль торопливо выбежал вперед и внимательно осмотрел напарников. «А бой с Кальсотским Зверем хорошо на него повлиял», — довольно подумала девушка. В глазах принца она наконец заметила строгость, которую до этого всегда перекрывала робость. Упавшая на его лицо тень придала мягким чертам резкости. Или на него повлиял не только недавний бой?       Когда он научился проявлять смелость? Когда перестал прятаться за их спинами, отрицая свое командование отрядом? Вроде бы, еще недавно принц был таким наивным и пугливым ребенком, плачущим на плече короля...       А в этот момент мысленно приказал им молчать и повернулся к отцу.       — Мы готовы следовать твоим приказаниям, отец.       — Прекрасно. Мне очень приятно слышать, что вы не разочаровались во мне после всех неудач. Но, Эмануэль, приказаниям быть твоим. А я лишь даю вам задание — отправиться в Шай Венакрус за оружием тьмы.       — Так точно, от-тец, — покорно произнес принц, отвесив чуть дрожащий поклон.       «Нет, все же робость в нем никуда не делась. Но он хотя бы сделал первый шаг к уверенности. Интересно, мне стоит сказать за это спасибо Родерику?» — подумала девушка, переведя взгляд на элементаля земли. Тот выглядел не менее удивленным, чем она. Даже на щеках его немного проступил румянец, а в глазах мелькнуло какое-то подобие жизни.       — Отец, позволь спросить, какое у нас будет обмундирование? Дозволено ли нам будет взять... Артефактное оружие? — робко спросил принц, дернув рукой в сторону упавших на лицо волос.       — К сожалению, нет, — отрицательно мотнул головой Нерон. — Артефактное оружие это, конечно, хорошее подспорье и шанс переломить ситуацию... Но именно его и ищут Кальсотские Звери. Боюсь, я не могу рисковать и отправлять его с вами. Если на вас нападут, от чего, надеюсь, Боги вас уберегут, я хочу быть уверенным, что оружие останется при нас.       — Конечно, отец.       Глупо было даже надеяться, что им разрешат забрать с собой оружие, Лили это понимала еще тогда, когда только отдала меч дворцовой страже. Однако что-то в груди девушки все равно неприятно кольнуло. Она надеялась еще хоть ненадолго продлить чувство необходимой близости к отцу и к его магии. Но король не дал права оспорить решение. Поправив чуть спавшую с плеча мантию, он медленно подошел к сыну. На мгновение в тронном зале все затихло. Даже ветер перестал так отчаянно биться в окна и гонять по небу серые тучи и Ингрид затихла, прекратив без конца покачиваться с пятки на носок.       Ладонь короля легла на тонкое плечо принца. Нежная улыбка вновь появилась на лице, заметно осунувшимся за последние месяцы.       — Удачи, Эмануэль.       Лили встретила теплоту короля недоверием. Впрочем, послушно приняла ее и склонила голову.       Остальные повторили ее движение. Лили чуть покачнулась, как будто у нее из-под ног выбили землю. Последнее, чего она ожидала — того, что напарники будут перенимать ее действия, следовать за ней хоть в чем-то. В чем-в чем, а в том, что лидером ей не быть, девушка была уверена больше, чем в том, кем она была. Туча смущения набежала на девушку, заставив ее сжать кулаки. Она не была уверена в том, что сама поступила правильно, куда уж там быть уверенной в том, что остальным нужно следовать за ней!       Благо, Нерон принял поклон за шутку. Его тихий смех заставил Ингрид и Манселя выпрямиться и неуверенно усмехнуться, Бастию — шаркнуть ногой, а Родерика недовольно цокнуть. Вахору хватило смелости завести руку за голову и ответил на смех короля смехом — так, словно они на самом деле всего лишь шутили. Лили же резко подняла голову... И тут же столкнулась со взглядом Генриха из-за плеча Нерона. От смешинок в нем в груди девушки проснулось желание шутливо оскалиться.       «Я стала слишком мягкой. Куда подевался мой лед?» — на мгновение задумалась Лили, позволив Нерону смеяться дальше. — «Почему я перестала быть той Лилит Холоуэй, что стала после смерти отца? Почему... Когда я позволила себе раскрыться?»       Почему-то именно в этот момент Лилит увидела ту невыносимо длинную дорогу, приведшую ее сюда. И почему-то именно в тот миг задумалась о том, когда успела по пути потерять броню, которой так отчаянно защищалась от любой боли.       Может, в ту самую секунду, когда простила тех, кто предал ее? В то мимолетное мгновение, когда признала, что привязалась к ним? Или гораздо раньше?       Нерон не дал ей закончить мысль. Смех его перешел в смешки, чтобы затем обратиться словами:       — Вам не нужно так кланяться мне. Достаточно было бы сказать, что готовы.       Улыбка не сошла с его изящного лица. И только уголки губ дрогнули, брови чуть заметно нахмурились, а в нежности взгляда сверкнуло что-то темное. Лили не поверила его словам. Ни на секунду она не усомнилась в том, что королю ее представление пришлось по душе.       Он хорошо играл роль добродушного правителя. Однако Лили не забыла о его грехах — изгнанных элементалях и сотнях магов на Восточных болотах, лишенных права даже на пересмотр сфальсифицированных дел. И что-то подсказывало ей, что этот смех короля над ними не был чем-то невинным и по-отечески добродушным.       Хотя... Она могла и ошибаться. Обида — сильное чувство. И иногда оно имеет свойство затмевать разум настолько, что даже мелочи кажутся поводом к обвинениям.       Только поэтому Лили ответила кривой ухмылкой на улыбку короля. И только поэтому не сморщилась, когда Ингрид ответила за всех:       — Мы готовы!       Они не были готовы. Но это никого не волновало. 

***

      В предрассветных сумерках звездный свет догорал в розоватых красках поднимающего солнца. Созвездия еще белели в подернутых молочно-белой ряской облаков небесах, но их свет с каждой секундой становился все слабее на фоне затапливающего все золота солнечных лучей. Цикады трещали в кустах. Теплый ветер шелестел в кронах деревьев, еще неся с собой запах недавних дождей.       Очередная повозка мягко покачивалась на заросшей бурьяном дороге, но перестук мелких камешков под ее колесами на этот раз успокаивал и даже убаюкивал. Закинув руки за голову и наблюдая за сменой красок высоко в облаках, Лили наслаждалась затишьем между бесконечными бурями.       — Скажи хорошая идея была вылезти на крышу?       Бесконечная даль небесных чертогов, на которой еще сияли сердца Волькры и Астарона, затерялась за иголочками каштановых волос. Украшенное улыбкой лицо Ингрид, залитое малиново-красным светом, заняло собой все перед взглядом Лили. Зеленые глаза циркачки так и лучились восторгом. Тонкие пальцы под боком Лилит подрагивали, ногтями высекая задорный стук, очаровательно вливающийся в мелодию пути — хруст земли и камней под колесами, фырчание лошади и перешептывание ветерка в листьях придорожных деревьев и кустов. Девушка усмехнулась, чуть заметно отстранившись.       — Ты спрашиваешь это уже в пятый раз за час. И с тех пор мой ответ не изменился.       — Это значит... — протянула Ингрид, склонившись еще ближе.       — Это значит «отличная идея, Ингрид». А теперь убери голову и дай мне еще немного посмотреть на небо, — усмехнулась Лилит, чуть отпихнув циркачку.       Та ни капли не обиделась. Даже наоборот — с счастливым смехом откинулась на спину и перекатилась под бок распластавшейся рядом Бастии. Ее правая нога просвистела совсем рядом с бедром Лили, но настроение у девушки было настолько спокойным, что она только закатила глаза и продолжила наблюдать за все больше розовеющим небом. «Иногда у Ингрид и вправду бывают хорошие идеи. Пусть и все еще безрассудные», — усмехнулась про себя Лили, глубоко вдохнув пахнущий отступающей ночной прохладой и травами воздух.       — Боги, как же давно я так не отдыхала, — протянула Бастия, вторив мыслям напарницы. — Спасибо за хорошее утро, Ингрид!       — Не за что! Скажи спасибо Манселю, это он придумал забираться по утру на крышу.       — Спасибо, Мансель! — крикнула Бастия и приподнялась.       — Спасибо, — чуть запоздало поддакнула ей Лили.       С крыши телеги темную макушку их напарника-кучера видно не было, однако голос его с головой выдал неловкость от такой похвалы.       — Не за что. Я рад, что вам там удобно.       — Удобно? Да это же блаженно! — фыркнула Бастия, вдохнув полной грудью и раскинув руки навстречу миру. — Я так в последний раз наслаждалась рассветом еще когда в Тунанее только обживалась.       — Это сколько лет назад? — любопытно протянула Ингрид, устроившись на боку и подперев голову кулаком.       — Где-то около пяти, вроде. Я за временем не следила с тех пор, как из дома ушла.       — Это тебе сколько было? Двадцать?       «Сейчас что-то будет...» — вздохнула Лили, когда возмущенный вздох Бастии перекрыл стрекот ночных насекомых.       — Это я по твоему настолько старая?! Да мне всего двадцать!       — Чего?! — удивилась Лили, повернувшись к ведьме.       Круглое лицо ее покраснело от возмущения, а темные глаза так и засверкали, словно грозовое небо. Лилит присмотрелась к мягким чертам, пытаясь на глаз определить, сколько напарнице лет. До этого она думала, что той около тридцати. Может, чуть меньше, но не намного. Морщинки на лбу и в уголках губ это подтверждали. Лили была уверена — не могло ведьме быть меньше двадцати пяти. Поэтому и усмехнулась, сказав:       — Да ты шутишь.       — Нет!       Возмущение в голосе Бастии заставило Лили сесть прямо и отдать ей все внимание. В таком гневе она ведьму еще не видела. И, наверное, удивление на лицах Ингрид и Лилит было настолько сильным, что девушка надулась еще сильнее. Поджав губы, та скрестила руки на груди и пробурчала:       — Мне всего двадцать, да. Неужели я выгляжу так старо?       — А тебя это волнует? — усмехнулась Лили.       — Конечно! А какую девушку нет?! — всплеснула руками Бастия.       — Меня, — спокойно ответила ей Холоуэй.       — Да и меня как-то не очень, — хихикнула Ингрид, завалившись на спину. Рассветные краски затерялись в ее разметавшихся коротких волосах. — Какая разница вообще, кому сколько лет и кто на сколько выглядит? Это же все такая дурость — судить о человеке по его возрасту.       — Ну не сказала бы, дорогая моя. Конечно, морщинки придают солидности, но для такой, как я, очень важно хранить свою красоту.       — Вот именно — такой, как ты. А по мне так красота — дурость. Красивая мордашка не гарант того, что человек не крыса. Или что он умен, если уж на то пошло, — улыбнулась Лилит, смахнув с лица упавшую на глаза прядку волос.       — Вот-вот! — поддакнула Ингрид. — Мансель! А ты что думаешь по этому поводу?       Лили не ожидала, что молчаливый парень ответит. Он не был любителем вступать во всякого рода споры и ссоры. По крайней мере, за все время их знакомства только Мансель не вляпался ни в одну. Но парень сегодня, похоже, был настроен поговорить.       — Про красоту-то? — донесся до девушек его голос. — Ну, я не первый парень на деревне, ты понимаешь. Так что... Не думаю, что должен что-то говорить о красоте. Каждый человек по своему неплох, я так считаю.       — Спасибо, братец! — Ингрид послала Манселю воздушный поцелуй и повернулась к подруге. — Вот, Бастия, ты в меньшинстве.       — Хмпф! Ну, знаешь! По красоте люди судят о человеке, — словно из последних сил пытаясь отбить свой взгляд на мир буркнула ведьма.       На мгновение все смолкло. Даже цикады перестали петь, а ветер — шелестеть листвой. Лили и Ингрид переглянулись. Их взгляды столкнулись, искры смеха засверкали в них. Синхронный смех девушек — чуть грубоватый Лилит и лающий Ингрид, — был настолько громким, что Бастия зарделась и сморщилась так, словно съела целый лимон.       — Ой, я не могу — простонала Ингрид, задыхаясь от смеха. Не переставая смеяться, она откинула голову и крикнула:       — Мансель! Я красивая?       — Как раздавленная лягушка, — беззлобно хохотнул парень.       — А ты меня слушаешь?       — Каждый час своей жизни.       — Вот, видишь, Б-бастия... — выдавила Ингрид, утерев выступившие в уголках глаз слезы. — Ты, кстати, тоже не очень красивый!       — Но это не мешало Суриму, Ясею и Юрлашу слушать меня.       — Еще одно подтверждение наших слов!       — Это еще ничего не доказывает. Он твой брат, — фыркнула ведьма и сложила руки на груди.       Ингрид только покачала головой на такие выводы, но смеяться перестала. А вот Лили не остановилась. Поднявшись на колени, она подползла к краю телеги и согнулась к окну.       — Эй, Генрих! Ты бы назвал меня красивой?       — А? — голова генерала показалась в оконном проеме. — Красивой? Тебе честно или соврать?       — Честно.       — Временами. Когда не делаешь вид, что тебе на хвост наступили, — фыркнул мужчина, не скрыв усмешки.       — А ты меня слушаешь?       — Когда я вообще хоть кого-то слушал? И вообще, почему именно меня ты об этом спросила?       — А кого еще? Эмануэль застеснялся бы что-либо говорить, Вахор соврал, Кастею это вообще не интересно, а Родерик ответил бы на такой вопрос только за деньги.       — Спасибо за доверие, — усмехнулся Генрих. Золото его глаз сверкнуло теплом.       Однако Лилит заметила это лишь краем глаза. Она уже полезла назад на крышу в предвкушении победы в шутливом споре.       — Вот, Бастия! Наша взяла!       — Ой, ну и Боги с вами! Пф!       Взмахнув полами юбки, Бастия гордо задрала голову и отвернулась от напарниц. Это выглядело настолько забавно, что ни Лили, ни Ингрид не сдержали очередного приступа смеха. Холоуэй согнулась пополам, чуть ли не хрюкая от этой глупой, но такой забавной и теплой ситуации. Никогда еще ей не приходилось так смеяться над чем-то настолько странным. Даже когда брат хорошо шутил — что до фронта происходило довольно часто, — она ограничивалась искренним, но недолгим хохотом. А сейчас ее словно прорвало. «Человек громко смеется на пустом месте только если его нервы совсем слабы», — вспомнила девушка мамины слова, утирая слезы. «Если это так, моя голова на самом деле от меня уезжает, мам». Испытаний за последнее время было слишком много. А эти ребята, случайно оказавшиеся рядом, стали слишком близки, чтобы Лили могла держаться холодно рядом с ними.       Даже Ингрид успокоилась раньше нее. Лили же не могла прекратить хохотать до тех пор, пока взгляд циркачки, направленный на нее, не стал строже, а Бастия не перестала дуться и не повернулась к Холоуэй с заметным волнением.       — Ох, — прохрипела девушка, пытаясь удержать чуть истеричные смешки. — Все, все, молчу. Сойдемся на том, что красота не главное, ладно? А то я умру тут от истерики.       Во вздохах девушек Лилит почудилось облегчение. «Вот только жалеть меня не надо», — немного недовольно подумала она. — «Дружба дружбой, но я еще достаточно в себе, чтобы не нуждаться в жалости». Однако напарницы и сами быстро спохватились. Бастия снова состроила возмущенную мордашку и, вытянув вперед руку, воскликнула:       — А вообще, сколько вам лет, если уж на то пошло?       — Мне семнадцать, — чуть хрипловато произнесла Лили, отогнав ненужное уже возмущение.       — Семнадцать?! Ты не выглядишь на семнадцать, — ответила Бастия, лукаво прищурившись.       — А я и не отрицаю.       — Мф... — ведьма чуть задрала нос. — Ингрид, а тебе сколько?       Циркачка ненадолго задумалась, а потом пожала плечами.       — Не знаю. Я никогда не считала, сколько мне лет. А после побега из дома совсем про это забыла.       — Ей семнадцать по вашему календарю! — отозвался Мансель. — А мне восемнадцать, если интересно.       — Очень интересно, — ответила ему Бастия. — Надо же знать, сколько лет такому очаровательному юноше.       — Кстати, Ингрид, Бастия... У вас тут клуб ушедших из дома? — усмехнулась Лили, только сейчас отметив сходство историй напарниц.       — О, нет-нет! Я ушла из дома, а Ингрид и Мансель...       — Сбежали, — перебил Бастию Мансель. — И не спрашивайте, почему. Это то, о чем мы с Ингрид не рассказываем никому, уж простите.       — Он правду говорит. Простите, но ни слова, — хихикнула Ингрид, проведя пальцем по губам.       Было в ее глазах нечто такое — мрачное, опасливое, — что девушки покорно сдались и не стали настаивать на ответе.       — А я на заработки ушла. В моей деревне с этим плохо было, ну, я и решила найти денег вне дома, — спокойно призналась Бастия, пожав плечами. — А потом приехали вы... И я ни капли об этом не жалею.       «Кажется, не только я тут привязалась к напарникам», — с улыбкой подумала Лили, взглянув на растянувшиеся в улыбке губы ведьмы. — «Интересно, они тоже чувствуют себя немного странно? Вроде еще недавно я не терпела их рядом, а теперь... Смеюсь вместе с ними! Смеюсь! Я! Кто бы мне сказал в начале года, что я обрету... Друзей... Не поверила бы». Девушке все еще было непривычно ощущать себя частью чего-то больше. Она не умела улыбаться, боялась доверяться и считала, что ее единственный смысл жизни — быть частью семьи. Но сейчас... Сейчас ее сердце было с этими ребятами.       Да, они не были идеальны. Они иногда подводили ее. Порой — заставляли злиться. Однако с ними она чувствовала себя так же, как чувствовала себя рядом с братом — тепло. Лили верила им. Лили любила их, и, наверное, это было самое важное.       Момент рассвета на затерянной на границе центрального и западного округов дороге девушке хотелось растянуть, как привезенную отцом из столицы сладость. Притянуть к нему брата, остановить повозку где-нибудь в кустах, развести костер и долго-долго наслаждаться покоем вдали от жарких ветров юга и напряжения перед очередным боем. Но время не стояло на месте. Лили только снова взглянула в небо, где солнце почти заняло свое место среди пены облаков, как услышала голос Генриха:       — Леди, мы почти приехали. Вы собираетесь слезать или нам вас упросить надо?       — Я бы не отказалась от похвал и просьб снизойти, — усмехнулась Бастия. — Но так уж и быть, мы слезем так.       — Невозможно! Сами Богини удостоят нас своим вниманием, — наигранно благоговейно протянул Генрих.       Лили прикрыла рот, пытаясь не засмеяться. Уж она-то почувствовала в голосе мужчины насмешку! Однако ведьма либо действительно не поняла подвоха, либо решила подыграть. Приосанившись, она медленно поднялась на ноги. В каждом ее движении сквозило напускное изящество. Бастии и ее характеру оно удивительно шло, но Лили все равно не сдержала хохота. И снова — на пару с Ингрид. Ведьма окинула их горделивым взглядом из-под полуопущенных век. Губы ее едва заметно дрогнули... И Бастия тоже расхохоталась, едва удержавшись на ногах на крыше качающейся повозки.       — Ой, не могу, вы бы себя видели! — всхлипнула она, утерев выступившие в уголках глаз слезы.       — А себя ты что ли видела?! — ответила ей Ингрид, едва сдерживая смешки.       — Леди, вы все были хороши. А теперь слезайте оттуда.       — Бука-злюка, дай нам пару секунд отсмеяться, — фыркнула Бастия на окрик Генриха. — Ты же хочешь, чтобы Ингрид в приступе смеха меня уронила?       Вздох Генриха был настолько пропитан вселенской тяжестью, что циркачку и ведьму это подначило смеяться лишь громче. Лили немного успокоилась, но их билет отсюда — Ингрид, — продолжила хохотать так, что монетки в ее волосах зазвенели на все лады. Пришлось Генриху все взять в свои руки. Буквально.       Теневые ладони скользнули к девушкам одна за другой. Густая чернота окутала всех троих и легко подняла их от крыши. Лили нисколько не удивилась. Она помнила чуть неприятный холод, исходящий от тьмы Генриха, по поездке в Лахор. А вот ее напарницы такому обращению не очень обрадовались. «Хорошо хоть не стали вырываться», — подумала девушка, взглянув сначала на недовольное лицо Ингрид, а потом в глаза Бастии, где искорка радости уступила место беспокойству.       Генрих быстро перенес девушек в заднюю часть телеги и даже усадил на скамейки. Но это не избавило его от острого взгляда Бастии и «я бы сама справилась» от Ингрид, передернувшей плечами едва теневые руки отпустили ее. Мужчина даже бровью на это не повел.       — Вас пришлось бы ждать еще пару минут. А мы уже в Шай Венакрус.       — Уже? — недоверчиво спросила Лили, сложив руки на груди и попытавшись вспомнить окружение.       — Да. Не похоже на деревню, правда?       — Вообще. Что здесь случилось?       — Шай Венакрус покинули. Уже одиннадцать лет назад, — шелестящий голос Кастея так легко вплелся в разговор, что Лили только через мгновение поняла, кто ей это сказал.       Все взгляды тут же оказались направлены на шпиона. Тот сидел в самой дальней части телеги и что-то стругал. Окружала его пустота — Эмануэль и Родерик сидели напротив Лили, Ингрид и Бастии, а Вахор увлеченно выглядывал в окно. Да шпион и сам был больше похож на пустоту. Немую и холодную. Это устраивало всех — и его, предоставленного самому себе, и остальных, освобожденных от пронзительно-холодных взглядов. Наверное, если бы он не подал голос, то так бы и остался незамеченным до самой остановки телеги, каким был и во все предыдущие дни поездки.       — А... Почему? — робко спросил Эмануэль, решив, похоже, еще раз стать связующим звеном команды.       — Хмпф, — усмехнулся Кастей.       Его тяжелый взгляд наконец оторвался от фигурки. Но лучше бы оставался на ней. Потому что от насмешки в их озерно-голубой глубине хорошее настроение враз покинуло Лили, сменившись напряжением.       — Причины этого — тайна за семью печатями. Но, думаю, вы сможете узнать их, если постараетесь... Принц. Не думаю правда, что они вам придутся по душе.       Эмануэль ощутимо вздрогнул. Родерик, все это время сжимающий в руках какие-то бумаги, подался вперед и прикрыл его собой. Вахор притих в уголке, не решаясь смотреть ни на Кастея, ни на напарников. Тягостная тишина окутала всех, словно липкая паутина. И закончить ее смог только Мансель со своим тихим:       — Мы приехали.       Напряжение хлынуло прочь вместе с Эмануэлем, стрелой вылетевшим на свежий воздух. За ним поспешили и остальные. Никому не захотелось оставаться рядом с Кастеем, мрачность которого за последние дни побила все возможные пределы. И Лили в том числе.       Оказавшись на улице, она первым делом глубоко вдохнула и попыталась расслабиться, считая от десяти до одного. Этому приему ее перед отъездом научил брат. Уверял, что помогает. Но Лили не почувствовала себя спокойнее даже когда начала отсчет в третий раз. Кастей разрушил ее хрупкий покой и вернул в мир, где бушует война, а тайны так и стелются по теням, грозясь сожрать зазевавшегося путника. Шай Венакрус лишь усилил тяжесть этого ощущения.       Деревня оказалась поглощена лесом. Рассохшиеся остатки домов утонули в траве, слепыми глазами-окнами оставшись наблюдать за гостями этого негостеприимного места. Дорожки густо заросли бурьяном и одуванчиками. Деревья затянули в объятия теней почти все, оставив лишь проблески света тут и там. Темнеющий вдалеке холм, упирающийся в небольшую гору, доверия не внушал. Как и острые пики горных хребтов, бороздящие горизонт за Шай Венакрус.       Это место оправдывало свое название*.       «Вот тебе и хорошее утро», — внутренне вздохнула Лили. — «Надо поскорее с этим закончить». Взглядом она нашла тонкую фигуру принца. Тот уже что-то обсуждал с Родериком, указывая элементалю земли на какие-то детали окружения, при этом размахивая руками, словно ветряная мельница. Хоть голова его и была вжата в плечи, мальчик держался заметно лучше, чем раньше. Впрочем, руководить ими все еще не спешил. Эту роль снова взял на себя Генрих.       Он выпрыгнул из повозки последним — даже после Кастея, который задержался настолько, чтобы разминуться со всеми напарниками и притаиться в полумраке. Оказавшись в тени деревьев, Генрих хлопнул в ладоши, обратив на себя всеобщее внимание.       — У меня только три совета для вас. Не расходимся, смотрим в оба, ведем себя осторожно. Мы не знаем, есть ли здесь Кальсотские Звери. Может, они и вовсе решили оставить неудачные попытки забрать оружия. Но это не значит, что мы не должны быть внимательны и осторожны. Все все поняли?       — Да, — относительно стройным хором ответили почти все.       — Эмануэль, Родерик? — добавил Генрих, найдя строгим взглядом стоящих вдалеке парней.       — Д-да... — тут же пискнул Эмануэль и спешно вернулся к напарникам. — Все понятно.       — Вот и отлично. Кастей, твой выход.       Элементаль тени неохотно вышел к остальным. Лилит краем уха услышала, как Вахор вздохнул и замер, наверняка прислушиваясь. А может, готовясь к чему-то. Девушка не успела взглянуть на южанина. Шпион повернулся вправо, к петляющей среди домов тропинке. Говорить ничего не стал. Просто своим привычным стремительным шагом направился вглубь Шай Венакрус.       Элементали пошли за ним, однако некоторые из них были не так быстры, как мужчина, словно бы стремящийся убежать от них. Дело усугубило и солнце. Выкатившись на небесную гладь, оно сразу же принялось выжигать землю, как будто стремясь отыграться за те внезапные ливни, что скрывали его несколько дней подряд.       Единственное, что Лили могла бы назвать плюсом — тень деревьев укрывала их от жара, а Шай Венакрус был совсем крохотным. Двадцать центральных домов и главную площадь элементали пересекли еще до того, как успели запыхаться. «Спасибо Ярлему и остальным за это», — мысленно усмехнулась девушка, смахнув упавшие на лицо светлые пряди. Благодаря тренировкам даже Эмануэль не сбился с ритма и не отстал, семеня наравне с Лили. На разговоры с Родериком у него времени, конечно, не осталось, но девушка видела — им хватало и просто трусить рядом.       За дни пути элементаль земли чуть оправился. Перестал выглядеть как нахохлившийся воробей, по крайней мере. Над этим постарались все, но в особенности Эмануэль, который держался рядом с парнем и постоянно вытаскивал его из внутреннего мира интересными вопросами. Лили не знала, что так ранило элементаля земли — он ей не открылся. Но она все равно была рада тому, что к ним хоть немного вернулся тот Родерик, к которому они привыкли.       Без его интеллектуальных острот и постоянных исторических лекций было скучно.       И пусть Лили временами хотела его убить, – особенно когда пару дней назад он посмеялся над ее почти полным неумением писать, – это радовало больше, чем мрачное молчание и ночные слезы.       После выхода из Шай Венакрус стало не до размышлений.       Относительно ровная, хоть и заросшая дорожка принялась петлять и бугриться. Из-под земли вынырнули булыжники. Идти стало трудно — чтобы сделать шаг, приходилось огибать все большее количество гладких камней, в изобилии усыпавших нехоженные горные тропы. Все начали отставать. Даже западные кочевники Ингрид и Мансель задержались, но уже чтобы помочь напарникам преодолеть крутую дорогу. И только шпион не замедлил хода. Ему словно совсем не мешали камни. Он прыгал по ним горным козлом, мелькая среди булыжников, и без труда преодолевал даже самые крутые подъемы тропинки. Расстояние между ним и элементалями росло с каждой минутой.       Вахор не выдержал первым. Совсем запыхавшись, он остановился в небольшой выемке между особо большими камнями и крикнул:       — Кастей, подожди! Мы не успеваем.       Никто не верил, что шпион остановится. Он не слушал их никогда.       И каково же было всеобщее удивление, когда Кастей замер, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, и повернулся к Вахору. Лицо его при этом было недовольным, но он повернулся! Это уже можно было считать уважением.       — Так шевелитесь быстрее, — еле слышно огрызнулся мужчина, нервно поправив сползший с шеи шарф. — Я уже чувствую оружие. Оно рядом.       — Прости, но я, кажется, еще не совсем оправился, — улыбнулся Вахор. — Подожди нас немного. Оружие не уйдет, правда же?       — Если ты не оправился, то какого здесь делаешь?       — Ну, как же я могу не поехать с друзьями? Разве я могу оставить вас рисковать собой?       — Лучше бы ты хоть раз подумал о своей заднице.       С ворчливым вздохом Кастей закатил глаза. Было очевидно, что он хотел сказать много, но что-то удержало его от колкостей. Он просто отвел взгляд от Вахора и по самый нос зарылся в полы шарфа, высматривая что-то за скалами. Даже когда остальные его нагнали и они пошли дальше, шпион перестал спешить. Лили мысленно поблагодарила за это Вахора. А тот расцвел еще сильнее — настолько, что в его грузном теле появилась гибкость, а рыжие волосы засияли, словно лучи солнца.       Несмотря на трудности, до пика холма они добрались достаточно быстро. А вот зачем стало понятно тогда, когда Кастей замер перед темным зевом пещеры, прорезавшим начало горного хребта.       — Оно здесь, — выдохнул мужчина, с какой-то яростной радостью заглянув во тьму.       Лилит едва сдержала остроту «а получше места найти не мог?» Зарывшись ладонью в волосы, она хмуро взглянула на пещеру. Это было идеальное место для ловушки. Темная, широкая, каменная... Да будь Лили кальсоткой, она бы возблагодарила Богов за такое чудесное место для поимки мышей в кошачьи когти.       «Почему именно пещера?» — рыкнула девушка. — «Неужели нельзя было найти место получше?». Ругаться не было смысла. Не Кастей прятал это оружие. Но девушке ужасно не хотелось заходить в пещеру.       Звериное чутье подсказывало — назад они не выйдут.       Еще больше его подкрепили слова Генриха. Подойдя к Кастею, мужчина замер, словно прислушиваясь к чему-то. Бастия попробовала начать поругаться на свои туфли, которыми она стерла пятку, но Лили кинула на нее колкий взгляд, заставив замолчать и дать Генриху сосредоточиться. За это она была вознаграждена.       — Я чувствую оттуда еще один магический след. Слабый, но... Кажется, это наши друзья.       Лили прислушалась к нитям магии. Она даже мельком не уловила ненормальной магии Кальсотских Зверей. Но причин не доверять Генриху у нее не было. Тем более, мужчина уже положил ладонь на рукоять меча, ножны которого болтались у него на боку.       — Надо подумать, стоит ли туда заходить? — выдохнул Эмануэль, чуть неуверенно подавшись вперед. — Я не уверен, что это того стоит.       — Там оружие, — фыркнул Кастей, наградив мальчика холодным взглядом. — Это самый весомый аргумент из возможных.       — Не настолько весомый, чтобы рисковать... Жизнью.       Принц эти слова почти прокричал. Плечи его затряслись, однако спина выпрямилась, а голова чуть приподнялась, как будто он пытался стать больше, весомее, значимее. И Кастей отметил это. Злая усмешка изменила его лицо, сделала его грубее. Готовый вот-вот начаться спор оборвал Генрих. Он вытащил меч из ножен и решительно произнес:       — Нам нужно зайти. Кастей прав — оружие стоит риска.       — Но Генрих... — засопротивлялся принц.       — Простите, принц. Надо идти, — оборвал его генерал. — Держимся вместе. Не расходимся.       Эмануэль растерянно обвел взглядом напарников. Видно, искал поддержки. И Лили хотелось бы выступить вместе с ним. Но артефактное оружие на самом деле было чудовищно важным. Оно было ключом к спасению Фартона — и тех, кто в нем жил.       Она понимала, что во мраке пещеры их не ждало ничего хорошего. Но понимала и то, что вне нее хорошего им ждать тоже не приходится.       Поэтому первой шагнула за Генрихом и Кастеем. Холодок пробежал по ее спине, однако она приготовила руки к движениям и не отступила. Остальным пришлось отправиться за ними.       Как только последний элементаль — Бастия, — зашел в пещеру, все пошло крахом.       Лед вмиг затянул вход. С громким треском камни посыпались с потолка, отрезав клубящийся мрак пещеры от света. Но тут же во тьме зажглись ледяные искры и пламя.       Они попали в ловушку. В клетку, где их встретили Кальсотские Звери.       Стоило ли ожидать чего-то другого?