Хроники Эхона: Лед и Скалы

      На следующее утро Лилит и Генрих первым делом отправились в булочную.       Принц Эмануэль со вчерашнего вечера находился в подавленном состоянии. Без особого интереса перекусив булочкой, он уснул едва начало смеркаться, а утром проснулся рано, но со своей лежанки так и не встал. Генрих попытался растормошить его, однако мальчик только завернулся в плащ и попросил дать ему время. Лили не смогла наблюдать за этим. Поэтому, когда Генрих повел ее за водой к колодцу, сделала ему хорошее предложение — сходить в булочную и порадовать принца каким-нибудь кексом. Особого успеха она не ждала. Все же, Генрих после вчерашнего тоже был не в лучшем расположении духа. Однако, что удивительно, он согласился.       И так они оказались в «Хлеб и сладости».       Булочная встретила их звоном подносов, запахом свежих булочек и пустотой. В ранний час, когда солнце только поднялось над деревней, Генрих и Лилит оказались единственными гостями «Хлеба и сладостей». Хозяйка встретила их тепло, помогла выбрать торт и заверила, что все будет выполнено в лучшем виде. А еще — выдала потертую утреннюю газету недельной давности.       Именно за ее прочтением Лили и проводила время до тех пор, пока Аная, хозяйка булочной, не вышла в зал. Сначала она не обратила на нее внимания. Девушку больше интересовали новости и Генрих, что-то стругающий из небольшого бруска. Но прошла минута, три, а женщина на кухню так и не вернулась. Тогда Лили повернулась к ней. Растерянное выражение лица хозяйки заставило девушку отложить газету и подняться из-за стола.       — Все хорошо? — спросила она без задней мысли.       — А? О, да, конечно! — женщина всплеснула руками, но выражение ее лица не изменилось. — Просто… Кажется, моя помощница уже убежала.       — Вы о девочки в синем платье?       Лили видела ее минут двадцать назад. Похожая на куколку, с короткими черными хвостиками, она вышла на улицу, подпрыгивая и потрясывая корзиной. Девушка запомнила, потому что Генрих обратил на нее внимание. Совершенно не свойственная ему нежная улыбка врезалась в память Лили вместе с образом девочки.       — Ох… Да, это она, — женщина опустила голову и задумалась. — Извините… Мне очень стыдно просить вас об этом, но не могли бы вы немного понаблюдать за булочной? Мне нужно отнести завтрак в кузню, раз уж сестра уже убежала.       — А зачем так сложно? Давайте уж мы и отнесем завтрак. Нам не трудно будет. Эй, сэр каменное лицо?       — Чего? — Генрих оторвался от бруска. Впрочем, тут же нахмурился, похоже осознав, на что отозвался. — Бастарды Рата, Лилит! Хватит меня так называть. Чего тебе?       Лицо Генриха было настолько возмущенным, что Лилит невольно прыснула от смеха. Впрочем, она быстро взяла себя в руки и спросила:       — Тебе не влом будет вместе со мной отнести корзинку до кузни?       — Только если после этого ты перестанешь называть меня «каменным лицом».       — Я постараюсь, — легко соврала Лили.       — Спасибо! О великий Муген, спасибо вам! — Аная торопливо поклонилась ребятам, даже перейдя на упоминание давно забытого в Фартоне Бога. — Я отплачу вам, обязательно! Подождите пару секунд!       Женщина тут же скрылась на кухне. В зал она вернулась уже с корзинкой, накрытой пестрой салфеткой. Лили легко перехватила корзинку из дрожащих рук женщины, лишь на мгновение подивившись ее тяжести. К счастью, она сама была достаточно крепкой девушкой, чтобы не согнуться от такой нагрузки.       — Кому ее передать? — спросила она, перехватив корзинку поудобнее.       — Моему брату, Вахору.       До чего приятное совпадение. Лилит усмехнулась. Утро началось с радостных вестей… Вот Эмануэль обрадуется, когда они принесут торт и приведут вместе с ним Вахора!       Судя по лукавому взгляду Генриха, у него мысли потекли в том же направлении. Лили только через пару мгновений поняла, что отвращения у нее эта схожесть не вызвала. И вот это уже удивило ее по-настоящему. Настолько, что, как только Генрих вышел из булочной, а Аная убежала на кухню, она слегка хлопнула себя по щеке. «Ну нет! Никакого прощения!» — рыкнула девушка на саму себя. Прошло еще слишком мало времени. Воспоминания и обиды за три дня не уходят. Это так не работает. Да и сама Лилит прощать и забывать не хотела. Вздохнув, она вернула лицу мрачное выражение и поспешила за Генрихом.       Кузня была уже открыта, но все еще тиха. В лучах рассветного солнца она, облицованная темной глиной, таращилась на улочку пустыми оконными проемами, за которыми в тени спали горнила и таились столы с выкованными вещами. Генрих первым вошел в приоткрытые двери. Лили же ненадолго задержалась — принялась разглядывать домишко и прислушиваться к доносящимся из него шумам. Однако все, что она услышала, это легкие шаги Генриха. И больше ничего. Ни треска углей, ни шума работы. «Интересно, здесь вообще кто-нибудь есть?» — подумалось ей. Проверить это можно было только одним способом.       Взмахнув корзинкой, девушка зашла в кузню.       — Эй! Есть кто-нибудь? — закричал Генрих стоило Лилит только зайти в темное, пропахшее гарью и раскаленным металлом помещение.       Гулкий звон прокатился по кузне. Запинаясь и путаясь в ногах, из дверного проема в дальней части комнаты выбежал Вахор. Лицо его, и до этого смуглое, было черно от сажи, а рыжие пряди пестрели темным на кончиках. Впрочем, как и все его тело, а в особенности руки, до самых локтей покрытые пеплом. Парень стянул с глаз большие круглые очки и растерянно обвел взглядом гостей. На его широком лице при этом отразился испуг — массивные челюсти сжались, тонкие брови взлетели вверх, а красный мокрый лоб побледнел.       — Что вы здесь делаете? Я же все вчера сказал.       Предположив, что на девушку, тем более молчавшую во время вчерашней встречи, Вахор отреагирует проще, Лилит взяла инициативу на себя.       — Не нервничай. Мы от твоей сестры. Она попросила тебе завтрак передать.       Максимально расслабившись и постаравшись проникнуться дружелюбием, Лили подошла к парню. Вблизи он оказался еще массивнее, чем издалека. Девушке пришлось запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в глаза и постараться понравиться. Она никогда не умела очаровывать, но должна была хотя бы попытаться.       Как и ожидалось, попытка провалилась.       — Спасибо, — выдохнул парень.       Из протянутой ладони Лилит он вытянул корзинку, при этом постаравшись не коснуться ее пальцев. Его движения были так осторожны, словно бы он тянулся к змее, а не к корзинке в руках девушки. Лили усмехнулась. Ей это показалось умилительным. Вахор был огромным, массивным и очень суровым человеком, но действия его совершенно не соответствовали образу. Если верить им, он был ближе к Эмануэлю — такой же нежный, добрый, но куда менее скромный.       Лилит только хотела сказать парню что-нибудь в ответ, как с улицы донесся странный звук. Гулкий, протяжный, он пронесся по улицам и ворвался в кузню, загудев под закопченным потолком. Лили не поняла, что это был за звук. Зато, похоже, понял Вахор. Корзинка выпала из его рук. Парень напряженно застыл, словно волк в предчувствии опасности.       На плечо Лили обрушилась ладонь. Девушка обернулась — Генрих замер перед ней, и лицо его приняло полубезумный вид, особо подчеркнувшийся яростным блеском золотых глаз. Пальцы так больно впились в плечо, что девушка зашипела и принялась вырываться.       — Эй, что такое? Отпусти меня.       — Беги к Эмануэлю. Сейчас же, — рыкнул Генрих, проигнорировав ее.       — Еще чего! Объяснись.       — Это сигнал. На нас напали, — выдохнул Вахор.       Секундный испуг поднялся в груди Лилит. Воспоминания о Лахоре — уничтожающем все пожаре, запахе паленого мяса, останках родных домов — захлестнули девушку, пробежавшись дрожью по ее конечностям. И только огромным усилием воли она подавила страх, обратив его в гнев на нападающих.       Она не должна была бояться. Месть — вот, что должно было толкать ее вперед. Пусть не кальсоты уничтожили ее дом, но именно они принесли в Фартон войну. Лили заслужила право на месть и повод отбросить все страхи. Мышцы вмиг налились сталью. Она выпуталась из крепкой хватки Генриха и произнесла:       — Дай мне меч. Я пойду с тобой.       — Нет! Ты не готов… Стой!       Лилит обернулась, когда Генрих махнул рукой куда-то за ее спину. И не зря. Вахор сошел с места — в руках его в мгновение ока оказался массивный кузнечный молот, который он поднял так легко, словно тот ничего не весил. Не сказав ни слова, парень повернулся и побежал к выходу. Лили среагировала быстро — на пару с Генрихом понеслась за парнем, сразу поняв, куда он направился. Она задержалась лишь на пару мгновений, для того, чтобы подхватить со стола первый попавшийся клинок.       Она не ошиблась. Вахор пронесся по улице, наполнившейся шумом и спешащими куда-то людьми, и ворвался в булочную. Когда Лилит и Генрих зашли за ним, отталкивая друг друга от дверного проема, парень уже стоял рядом с сестрой.       — Кесано! Великий Рат, Святой Муген, что же творится?! — женщина испугано металась, не знаю, куда деться.       — Мейяна, подожди, постой! — на удивление ласково произнес парень, мягко остановив сестру. — Я сейчас отведу тебя в убежище. Скажи только, где Ютиха?       — Ютиха… О Боги! Вахор, она пошла ко времянкам, разносить заказы!       Вахор мгновенно изменился в лице. Напряжение и легкий испуг словно испарились — на их место пришла ярость. Жгучая, мощная, она исказила лицо юноши, превратив его в демоническую маску. Лилит отшатнулась, когда парень повернулся к ним. Его зеленые глаза полыхали таким яростным огнем, что мурашки запрыгали по плечам девушки и в животе ее что-то ухнуло.       Вахор ничего не сказал. Вместо этого он вышел из булочной и скрылся среди домов. Генрих уже собрался последовать за ним, и только ладонь Лилит остановила его.       — Стой! Нам нужно продумать план.       — Позаботься о женщине. Отведи ее к Эмануэлю. Вот и весь план, — рыкнул Генрих, скользнув по Лилит холодным взглядом.       — О нет, ты меня в стороне не оставишь! Я элементаль или кто?       — Ты не готова воевать. И не спорь. — Генрих попытался выпутаться из хватки Лилит, но та и не подумала его отпустить. — Ну что еще тебе надо?! Позаботься. О. Принце! Все!       — Как насчет нет? План!       — Ты задерживаешь меня! Чем дольше я тут с тобой торчу, тем дальше кальсоты прорываются в деревню!       — Так завались уже и возьми меня с собой!       Взгляды столкнулись. На мгновение они стали едины — два гнева достигли пика и стали совершенно неотличимы один от другого. Искры словно рассыпались в воздухе. Лили почти услышала их треск, когда Генрих рывком вытянул свое запястье из ее хватки. Она стойко выдержала и тяжесть взгляда мужчины, и волны его гнева, пронизавшие воздух. Ни единый мускул ее не дрогнул, когда Генрих протяжно зарычал, мотнул головой и произнес:       — Ладно, темные создания тебя побери! Но ты держишься позади меня, поняла? Будешь мешаться под ногами — я тебе устрою Темное Измерение во плоти.       — Как скажешь, — прорычала девушка.       Генрих не нравился ей. Она обвиняла его в слишком многом, чтобы захотеть быть ближе.       Она не нравилась Генриху. Он видел в ней глупую, невыносимо дерзкую девчонку, от которой были сплошные проблемы и которую он терпел исключительно из-за родства с Эдмундом.       Но мужчина был единственным, к кому неопытная воительница могла прицепиться, если хотела поучаствовать в бою. А она хотела. И единственное, что ей осталось — положиться на Генриха и последовать за ним.       Вместе они пролетели ряд улиц. Чтобы пройти по ним, пришлось пробиваться сквозь людей, в панике бегущих в противоположную Лилит и Генриху сторону. Они не замечали ничего. Врезаясь в Лили и едва не сшибая ее с ног, они даже не притормаживали, а просто неслись прочь еще дальше и еще быстрее, лишь бы взрывы и разлетающаяся шрапнель от рассыпающихся домов не достигли их. Генриху пришлось стать клином, разрезающим поток людей, просто чтобы они смогли углубиться в сеть улочек. Однако в какой-то момент Лилит, плетущуюся за ним, сбили. Удар пришелся прямо в живот — какая-то женщина отпихнула ее с пути локтем. Девушка пошатнулась, едва не упав, и застыла, отгоняя ноющую боль. А когда пришла в себя, Генриха уже не было.       Лилит обвела взглядом поток людей. Среди низких, смуглых образов она с минуту пыталась выцепить зеленое пятно камзола Генриха. Но в какую бы сторону она ни смотрела, его не было. Генерал растворился в толпе людей так легко, словно бы его и не было на оживленной улице. Девушка раздраженно цокнула языком. Этого стоило ожидать. Ей не хватало ловкости поспевать за ним, а сам Генрих сразу дал понять, что останавливаться ради нее не станет.       «Сама виновата. Надо было лучше смотреть», — сказала самой себе девушка, нырнув в подворотню между двумя времянками. А ведь она даже не успела добраться до битвы!       Впрочем, та сама добралась до нее. Лили не успела даже собраться с мыслями и решить, что делать дальше, как услышала грохот. Земля затряслась, голубое небо лизнули языки пламени и взрывная волна уронила на землю последних убегающих. В панике те поползли, но их почти сразу настигла волна земли. Огромной пастью она хлынула вверх, на секунду даже закрыв солнце, и в мгновение поглотила их. Крики жертв еще пару секунд гулко звенели под слоем глины и песка, чтобы затем постепенно стихнуть. Но шум никуда не делся — его, такого далекого и грозного, стало лишь больше.       Лили уцелела только потому, что стояла за домом. Дрожь сотрясла ее тело, когда она в пару прыжков забралась на земляную гору и начала раскапывать ее в попытке добраться до женщин. Грязь была липкая и не желала разгребаться. Пальцы вязли в ней, гора сотрясалась, словно живое существо. Это явно была магия земли, причем очень мощная. Лили старалась, но вскоре ее тоже начало поглощать грязевое существо. «Черт! Я же не могу их просто бросить!» — взвыла девушка, растерянно глядя на свои черные от земли ладони. Но что она могла сделать? Она пыталась, правда пыталась, но когда колени углубились в мягкую грязь, пришлось отступить. Скатившись с горки, Лилит вперила взгляд в шевелящуюся землю. Бессилие сдавило ее. Она ничего не могла сделать, чтобы помочь тем женщинам.       «Они наверняка уже мертвы… Я не предам их, если уйду», — постаралась успокоить себя девушка, когда поднялась на ноги и принялась пятиться дальше по улице. Умом она понимала это. Но сердце все равно разрывалось от стыда. Где-то внутри девушка знала — она могла постараться лучше и сделать больше. Однако Лили все равно развернулась и побежала навстречу бою. И ярость, пробужденная видением смерти, лишь подстегнула ее. Меч легко лег в руку, и даже его тяжесть не замедлила Лилит.       Линии домов закончились быстро. Девушка вылетела на открытое пространство. И тут же темный мир принял ее в свои объятия.       Пустошь разрывалась потоками магии. Огонь взметался к самому небу, пожирая стоящих на пути людей — и кальсотов, и фартонцев, всех без разбора. Земля раскрывала свои рты, поглощая целые отряда и перемалывая их. Камни с грохотом врезались в тела, превращая их в ошметки, которые тут же смывали потоки колдовской воды. Маги ветра парили в воздухе, сцепляясь, словно разъяренные птицы. Лед поглощал барханы, превращая полыхающую пустыню в северные дали. Лили так и застыла, пораженная зрелищем магической войны. Мурашки побежали по ее кожи. Волны магии были почти осязаемы и так сильно хлестали ее, что девушку быстро начало пошатывать. Уперев ноги в песок, она сильнее сжала меч, пытаясь подавить обуявший страх. Инстинкт самосохранения звал ее бежать — скрыться среди улиц, найти Эмануэля и переждать бой с ним. Но неугомонность и жажда мести заставили девушку стиснуть зубы и ворваться в бурлящий поток магии.       Ее почти сразу же затянуло в бой. Низкий мужчина в красной броне Кальсота навалился на нее с левого бока. Его плечо больно стукнуло Лили, а массивное тело отбросило в сторону. Знакомым движением она вынырнула из-под его движения, уйдя вправо и огромным усилием оставшись на ногах. Однако мужчина быстро скооперировался — остановившись, он повернулся к девушке. Из-под забрала его шлема сверкнули гневом глаза цвета ночного неба. Лилит встала в боевую стойку и выдвинула вперед меч, готовая сражаться не на жизнь, а насмерть. Времени на страх не осталось, чувство опасности поглотило ее полностью.       Вторую атаку она совершила первой — грузно двинулась вперед, неловко замахнувшись мечом. Мужчине не стоило особого труда увернуться. Гибким змеем он скользнул в сторону и замахнулся для очередного выпада. Лилит вовремя дернулась в сторону, но лезвие кальсотского клинка все равно оцарапало ее бок. Шипение сорвалось с губ Лили. Кровь опалила бок вместе с болью.       Было очевидно, что мужчина куда лучший воин, чем она. Ей не хватало практики, она была неуклюжей и неумелой девчонкой. Ее единственной надеждой была магия — неуклюжая, слабая, но хоть какая-то. И она пустила ее в ход.       Подняв руку, девушка совершила хат. Ледяной щит закрыл ее голову и грудь, защитив от нового сокрушительного удара. Сдавленная массой тяжелого тела, девушка собрала все силы, чтобы удержать щит. Вторая рука ее тем временем рванула вперед.       С оглушительным скрежетом острие клинка вошло между пластин брони кальсота. Мужчина глухо захрипел. Кровь брызнула на ладонь Лилит. Сморщившись, девушка вонзила клинок еще глубже, молясь всем Богам о том, чтобы ее сил хватило. Кальсот накренился, его повело в сторону. Девушка едва успела выдернуть клинок, когда ноги врага подогнулись.       Еще немного поборовшись, мужчина обмяк перед ней на красном от крови песке. Лилит скривилась. Вид мертвого тела вызвал у нее тошноту, заскребшуюся в горле. Но девушка смогла удержать себя в руках и не выдать ни дрожи, скользнувшей по ее окровавленным рукам, ни страха, мелькнувшего в глазах. Она понимала, на что шла, врываясь в гущу сражения. Она помнила по Лахору, что такое видение боя. Но в прошлый раз Лили убила врага ударом в живот и в голову — быстро, почти безболезненно. А сейчас — ударом клинка. И это было совсем другое. Отчего-то вид крови яснее всего дал понять, что она убила человека. Однако времени на осознание этого ужасного факта девушке не дали.       Новые воины налетели роем пчел — Лилит пришлось вновь пустить в ход меч. Это заставило ее забыть обо всем. Когда ты сражаешься за жизнь, становится не до размышлений о том, что ты убиваешь кого-то. Единственное, что важно для тебя в бою — уходить от ударов и стараться выжить. Однако Лилит не была хорошим воином. Ее удары были слишком размашистыми, слишком неумелыми. С таким ведением боя усталость быстро навалилась на нее. Вскоре девушку уже начали теснить. Ей пришлось отступить, проклиная свою неспособность.       Вряд ли Лили удалось выжить, если бы судьба не вывела ее к Генриху. Водоворот сплетающихся в бою тел почти выплюнул ее рядом с черноволосым воином. Тяжело дыша, кривя лицо в гневе, девушка подняла взгляд от земли — и тут же застыла.       Генрих сражался, словно настоящий Бог войны. Его статная, крепкая фигура изгибалась и ловко поворачивалась, уворачиваясь от ударов магии, а меч отражал разящие взмахи вражеских клинков. Лед трескался перед его ногами, а дымные черные руки, выходя из его спины, извивались, сплетались и растягивались, не позволяя огненным шарам и огромным камням достичь хрупкого тела. Черные волосы таким же дымным образом струились по плечам, а золотые глаза ярко сверкали, полные гнева и… Наслаждения. Горького, будоражащего наслаждения от ощущения смерти, стоящей прямо за спиной, и полного всесилия, лишь подчеркнутого возможностью убить.       Генрих явно получал удовольствие от боя. В отличии от Лилит, едва умудрившейся защититься от огромного камня щитом хат.       Ей не хотелось просить помощи у Генриха. Но тот заметил ее прежде, чем девушка успела уйти.       — Черт! — зашипел он.       Одним мощным прыжком он подобрался к ней. Не успела Лили сказать и слова, как кальсот, подошедший к ней со спины, был убит ударом клинка Генриха.       — Если не можешь себя защитить, зачем сюда полезла? — рыкнул мужчина, пустившись в танец с врагами, защищая Лилит и себя одновременно.       — Я… Я…       Слова встали поперек горла. Ни одной нормальной фразы не появилось ни через пару мгновений, ни через минуту. Девушка сама не знала, зачем рванула в бой. Ее не заставляли. Она могла просто отсидеться, а потом сослаться на то, что новичок, и вообще наемный воин. Но ей хотелось поучаствовать в бою. Зачем? Может, доказать окружающим, что она не слабая. Может, доказать самой себе, что не зря ввязалась в авантюру с элементалями, пусть и ради брата. А может, просто хотелось оказаться ближе к образу отца — знаменитого воина. Твари теней его знают. Объяснить это острое чувство необходимости она не могла даже самой себе.       — Я хотела сражаться! И я могу это делать! — рыкнула девушка, нырнув в бессильную злобу на саму себя.       — Я вижу. Очень даже можешь.       Щеки Лили покраснели. Какая же нелепая ситуация! Ну почему ее привело именно к Генриху?       — Я. Могу!       Девушка взревела диким зверем и, повернувшись, замахнулась мечом на очередного кальсота. В последний момент она вспомнила движение Генриха — выпад справа и удар лезвием в пробел между пластинами на шее, — и повторила его. Не ожидавший этого кальсот попал под удар и вмиг обрушился на землю. Девушка оскалилась. Непонятное чувство — не то восторг, не то страх — яркой вспышкой обожгло грудь.       «Я должна доказать ему, что сильная. Должна вернуться. Должна прогуляться с Эдмундом. Слишком много должна, чтобы позволить себе не вернуться…»       Лилит нужно было отбросить человечность. Это была единственная возможность достичь целей. Война — не место для человечности. На поле боя нет места ни жалости, ни сочувствию, ни уж тем более слабости. Война требует силы. И Лили дала себе волю.       Прикусив губу, она сжала покрепче меч и кинулась в гущу сражения. Тут же волна ветра ударила Лили в грудь, выбив весь воздух и только чудом не сломав ребра и не опрокинув в песок. Поднять голову к небу, откуда пришел удар, девушка не успела. Дымная конечность Генриха взлетела вверх и сжала мага ветра так сильно, что его смяло. Однако это отвлекло мужчину. Зато дало Лили возможность проявить себя.       Когда на Генриха ринулся кальсот с клинком, лезвие которого буквально полыхало, девушка без раздумий прыгнула вперед. И только через мгновение поняла, что не успевает. Словно в замедленном времени, девушка увидела, как кальсот выдвинул перед собой клинок, готовясь пронзить воина, слишком увлеченного сражением с врагами перед ним. Нужно было действовать. И быстро. Но что можно было сделать? В голове зазвенели слова Ярлема. Вае — вот единственное спасение для Генриха.       Инстинктивно Лилит встала в позу вае. Энергия затрещала на ее пальцах, нити заколебались, волны разрезали воздух. Лили почти физически ощутила движение магии вокруг нее. И тут же сжалась. Девушка вновь вспомнила застывшие тела в ледяном плену, снег, укутавший улицы сгоревшего города.       Ее сила вызывала лишь разрушения раньше. Что, если и сейчас она лишь уничтожит все вокруг?       Но разве у Лили был выбор? Если она не сделает вае, Генрих умрет. Не то чтобы он сам был важен ей… Но девушка невольно представила, как отреагирует на это Эдмунд. Что он испытает, если Генрих умрет? Не уйдет ли обратно в пучину отчаяния? Лилит зажмурилась. Эдмунд отдал за Генриха ноги. И мужчина не имел права умереть так быстро. Это обесценило бы все, что пережил ее брат.       Нога опустились, руки поднялись вверх ровно так, как и учил Ярлем. Волны схлопнулись. Весь мир задрожал и затрещал вместе со льдом, прорвавшим землю. В тот же миг Лилит услышала пронзительный крик кальсота и хлюпающий звук разрываемой плоти.       Когда она открыла глаза, то увидела скорее жертву сорокопута, нежели человека. Он был насажен на ледяные колья, как мясо на шампур, и кровь его струилась к земле вместе с каплями тающего льда. Лилит едва удержала рвоту в себе. И то — только потому, что услышала голос Генриха.       — Дура!       Дымная рука пронеслась мимо нее. Девушка растерянно обернулась, пытаясь понять, зачем. И тут же губы ее сжались в тонкую ниточку, пытаясь удержать крик в горле. Прямо перед ее глазами пальцы лже-руки до оглушительного хруста и чавканья сжали тело кальсота. Клинок выпал из его рук совсем рядом с Лили. Так близко, что его острие почти коснулось ее ноги. Лилит шумно сглотнула, когда поняла — если бы Генрих опоздал хоть на секунду, она бы погибла.       — Идиотка! Смотри за спиной, а не геройствуй! — а Генрих не унимался.       Лили взглянула на него. Лицо мужчины было искривлено, но не гневом. В его золотых глазах плескался настоящий ужас. Такой, который мог появиться на лице у кого угодно, но уж точно не у Генриха — великого воина империи Фартон и жестокого командира, без страха посылающего десятки солдат в бой. Почему он так смотрел на нее?       — А… — выдохнула Лилит. — А сам-то?       Крик ее получился неуверенным. Она понимала, что Генрих был прав, но молчать не могла.       — Тебе бы подумать о своей спине! А еще лучше — о тех, кто ждет тебя в Шинаене! Не смей умирать, пока мой брат не придет в себя окончательно! Не смей обесценивать то, что он сделал ради тебя!       Генрих ничего не ответил. Вместо этого одна из его дымных рук подтянулась к девушке. Она зажмурилась, ожидая удара, однако рука только подтянула ее к Генриху.       — Стой здесь, — рыкнул мужчина, когда Лилит удивленно взглянула на него. — Раз уж мы с тобой так похожи, прикроем друг другу спины.       «А это хорошая идея», — неохотно кивнула Лилит.       — Как скажешь. Крой меня хорошо, понял?       — Это я тебе должен говорить, знаешь?       Лилит фыркнула. О, она сможет защитить его! Один раз она уже пересилила себя — сможет и еще раз.       Вае сработало. Она смогла отринуть страх перед своей силой. Может, не перед прошлым, но хотя бы перед ней.       Сжав клинок, девушка вновь пустилась в бой.       Танец войны был долгим и утомительным. Лили потеряла счет времени. Руки быстро заныли, перед глазами поплыло, но она упрямо сражалась, затянутая в водоворот сражения. Она забыла даже о неприязни к Генриху — воины кальсота заставили девушку прижаться к его спине просто чтобы не получить удар. Впрочем, это оказалось даже неплохо. Находясь рядом с Генрихом, Лили могла лучше видеть его движение, а значит, и лучше повторять их. И она была достаточно хорошей ученицей, чтобы не получить парочку смертельных ударов. Всего лишь несколько крупных ссадин, исполосовавших ее бока, руки и ноги.       Несмотря ни на что, они выстояли.       Кальсоты отступили. Шум битвы стих почти мгновенно — отряды застыли в готовности, дожидаясь, пока вражеские воины окончательно удалятся за барханы. Лили даже этого не ждала. Пройдя еще пару шагов на импульсе, она упала в песок. Жара сдавила ее, пот окончательно залил глаза. Обняв себя за плечи, девушка сжалась в комочек на жарком песке, проигнорировав даже то, как больно он уколол ее кровоточащие раны. И тут же потерянное в бою осознание происходящего вернулось к ней.       Лили закрыла глаза и глухо застонала. Боги, какой же тяжелый это был бой… Война действительно оказалась далеко не парком развлечения — как и говорил Генрих. Даже в самых страшных своих снах девушка не могла представить, что бой может быть настолько изматывающим и физически, и морально. Липкая кровь, застывающая на солнце, стянула кожу. Крики женщин, утонувших в земле, и стоны раненных, которых она сама сразила клинком, зазвенели в ее ушах вместо со стуком крови. Волна страха настигла вновь — на этот раз еще мощнее. Лилит затрясло, и даже приказ собраться не смог успокоить ее. Не на этот раз.       — Эй, — ладонь Генриха хлопнула ее по плечу. — Поднимайся.       Лили яростно взглянула на него. Губы ее задрожали.       — Заткнись, а? Неужели ты не испытываешь никаких мук совести за то, что случилось сейчас?       — Не теперь. Я участвовал в слишком многих боях, чтобы еще хоть что-то чувствовать, — Генрих даже не усмехнулся. Согнувшись, он подхватил Лилит подмышки. — Ты тоже скоро привыкнешь. Раз уж ты согласилась стать элементалем, то побываешь еще во многих боях. И, уверяю тебя, этот еще не самый страшный.       Лили с трудом поднялась на ноги. Только для того, чтобы Генрих перестал ее тянуть.       Она думала, что то, что случилось в Лахоре — страшно. И да, это было страшно. Но поучаствовать в настоящей бойне и стать ее участницей оказалось еще страшнее. «Мамочка… Эдмунд… Как же вы чувствовали себя»? Лилит невольно представила, как ее брат впервые оказался на войне. Чувствовал ли он то же, что чувствовала она? А может, чувства всех новичков после первого боя похожи?       — Ох, Рат Всемогущий… Давай, идем за мной.       Устав ждать, пока она придет в себя, Генрих подхватил девушку под руку и повел прочь. С удивлением Лилит отметила, что прикосновения его были нежными — почти такими же, какими были прикосновения отца. В них не было ненависти и желания отвязаться поскорее. Только забота и ласка. И именно это вернуло Лили в норму.       — Почему, ну почему ты такой спокойный?       — Я же говорил тебе — это не первый мой бой, — Генрих усмехнулся. — На самом деле, когда я вышел из первого боя, то чувствовал себя примерно так же. Чувство… Пришибленности, можно так сказать, было со мной еще с неделю. Я понимаю тебя. Так что можешь расслабиться и довериться мне.       А у Лилит был выбор? На самом деле, нет. Ноги едва держали ее, а только что пережитое сотрясало тело дрожью. Все, что она могла — опираться на руку Генриха и плестись.       Несмотря на этот бой и совместный отход к укреплениям, Лили все еще не собиралась прощать Генриха. Да, он помог ей — защитил спину в бою. Но прошлые его грехи никуда не делись. По крайней мере, в глазах Лилит. Да, бой кое-что показал ей — например то, что он непредсказуем, и понять, в какую сторону что пойдет невозможно. Но Генрих был Богом войны. Лилит видела, как он сражался. И была уверена, что, если бы он захотел, то смог бы защитить Эдмунда. По крайней мере, верила в это точно. Одно событие из настоящего не могло так просто изменить прошлого для Лилит, слишком зацикленной на памяти и жизни лишь ей. Впрочем, она собиралась дать Генриху шанс. Все же, если бы не он, кто знает, выбралась бы она из этого боя? Он заслуживал хотя бы немного снисхождения к себе, пусть и приправленного остатками гнева и памятью о том, чего не изменить.       И только внезапное событие отвлекло ее от едких мыслей.       — Эй, ребята! Сюда!       Сначала Лилит показалось, что голос Эмануэля — ее фантазия. Но потом она повернула голову и увидела тонкую фигурку принца на вершине одного из барханов. Солнце золотило его белые волосы, ветер растрепывал их, а взгляд мальчика был полон растерянности. Когда Генрих и Лили подошли к нему, девушка увидела, что мальчик дрожит — крупно, так, что плечи его нервно подрагивали. Оглядев их, принц всхлипнул. Лили показалось, что он сейчас заплачет, и она уже собралась успокоить его. Но Эмануэль не оправдал ее ожиданий. Он сжал кулаки, поджал губы и спросил, лишь чуть всхлипнув:       — Вы в порядке?       — В относительном, — фыркнул Генрих. — Отдохнем и будем как новенькие. А вы, принц?       — Я? А, да… Со мной все хорошо. Я прятался. Но… Идемте за мной, хорошо? Вы должны увидеть это.       — Что там еще? — Аыдохнула Лили, скривившись от дрожи своего голоса.       Эмануэль не ответил. Вместо этого он скатился с бархана, пару раз чуть не упав, и понесся по песку. Генрих и Лили синхронно закатили глаза. А когда поняли, что сделали это вместе, переглянулись.       — Мы все еще не друзья, — сказала больше для себя, чем для него Лилит.       — Еще чего. Если бы ты не была сестрой Эдмунда и элементалем, я бы оставил тебя там.       Лилит усмехнулась. Хорошо, что в этом они сошлись. Может, девушка и поняла кое-что о Генрихе и перестала так уж злиться на него, но примиряться пока уж точно не хотела. Ей все еще нужно было время на то, чтобы отпустить страшные видения, что тревожили ее сознания и чьим главным героем был как раз Генрих. Но вместо того, чтобы открыто признать это, она опять надела маску.       — А поблагодарить меня за спасение твоей задницы?       — Ага, разбежалась. Давай я дам тебе хороший совет, который ты просто обязана запомнить на всю военную жизнь, — Генрих заглянул ей в глаза. — Первым делом всегда береги свою задницу. Пока ты жива, ты можешь спасти много людей. Как только ты умрешь, все, кого ты могла защитить, отправятся за тобой. Запомнила?       — Запомнила… — буркнула девушка, отведя взгляд.       — Но если тебе это важно… Спасибо, что спасла меня. Постарайся в следующий раз не подставляться под клинок.       Лилит закатила глаза и кивнула. На самом деле, Генрих дал ей хороший совет. Она и сама понимала ценность защиты. Но… Генрих должен был жить. Пока еще. Как бы она не недолюбливала его, мужчина был близок ее брату. А ради брата и его счастья Лилит готова была сделать многое. И рискнуть собой — не самое страшное в этом списке.       — Сюда! — фигурка Эмануэля мелькнула рядом с очередным барханом.       Генрих ускорился, и вместе с Лилит они быстро добрались до принца. Удивленный вздох вырвался из горла девушки, когда она рассмотрела сцену, к которой Эмануэль привел их.       Посреди небольшого открытого пространства находились двое. Крепкая фигура Вахора, рыжие волосы которого на фоне песка казались вспышкой пламени, склонилась над девочкой. Та жалась к юноше всем телом. Лицо ее было укрыто длинными черными волосами, голубое платье — перепачкано кровью. А вокруг этих двух словно открылись врата в Темное Измерение. Черный круг выжженного песка еще дымился, а по его краям лежали сожженые тела кальсотов. Ветер уносил запах паленой плоти, но вблизи он ощущался так остро, что Лилит замутило.       — Вахор! — принц подбежал к юноше и опустился перед ним на колени.       Юноша тяжело поднял голову. Взгляд его слепо мазнул по лицу Эмануэля, а рука первым делом потянулась к огромному закопченому молоту. И только через мгновение он пришел в себя.       — Принц… Это вы. Хорошо… Все закончилось, да?       — Кальсоты ушли. Мы задали им жара, — криво усмехнулась Лилит, махнув парню окровавленной ладонью.       — Именно ты, да, — фыркнул Генрих.       — И я тоже. Хочешь оспорить?       — Тихо! — Эмануэль с несвойственной ему грубостью хлопнул по песку ладонью. — Вахор, расскажи, что произошло? С вами все в порядке?       — Нет… Нет, со мной не все в порядке! Что произошло? Почему кальсоты были здесь? Они никогда сюда не добирались!       Наступила тишина. Ответа никто не знал. И только Генрих попытался что-то объяснить:       — Похоже, застава на Валькаде пала. Кальсоты бывают очень целеустремленны, если им нужно что-то захватить, так что им наверняка не составило труда добраться и сюда.       — Черт… Ну почему именно сейчас?!       Вахор прижал девочку еще ближе к себе. Та тихо пискнула, и только тогда Лили поняла, что она еще жива. Бедная малышка была так напугана, что даже не могла шевелиться — только сидела в круге крепких рук Вахора, пряча взгляд в ткани его одежды.       — Еще и эта сила… — выдохнул юноша.       — Какая сила? — спросила Лили, заранее зная ответ.       И нетерпеливый взгляд Эмануэля лишь подтвердил эту ее догадку.       — Огня, Великий Муген! — взвыл южанин. В голосе его послышались плаксивые нотки. — Почему она проявилась именно сейчас, Боги, ну почему…       — Сила огненных магов долго спит. Особенно сила элементалей, — отозвался Генрих. — Это нормально, что она активировалась в стрессовой ситуации. Но куда важнее другой вопрос.       — Вахор, — Эмануэль оборвал речь Генриха. — Твои силы пробудились и будут пробуждаться лишь больше. Гелендаль сейчас перешел в разряд города на передовой. Скоро тут станет совсем неуютно. Поэтому я хочу еще раз предложить тебе отправиться вместе с нами в Шинаен и присоединиться к отряду элементалей.       — Я же говорил, моя сестра и ее муж…       — Будут переведены в столицу вместе с тобой. Я договорюсь с отцом и он выделит вам хорошее пособие и помещение под новую булочную. Это будет лучше, чем руководить чем-то в городе, который…       — Скоро может прекратить существование?       Эмануэль скривился, а Вахор тяжело выдохнул и сморщился. На пару секунд он замолчал, сгорбившись над девочкой и раскачивая ее в своих крепких руках. Грустное лицо отражало глубокую задумчивость. Он смотрел в затылок девочки, и губы его едва заметно шевелились, словно посылая молитву Богам.       — Вахор, я понимаю, как трудно на такое решиться, — ладонь Эмануэля легла на плечо юноши. — Но… Ты же любишь Гелендель, да? Так стань тем, кто сможет отогнать от него кальсотов. Помоги нам спасти Фартон. И помоги своему дому вновь стать прежним — без войн и ежедневного страха.       Вахор медленно поднял голову. Лилит почти увидела, как что-то в нем переломилось. Это было ожидаемо. Она сама прошла через такое же. Когда у нее не осталось ничего, кроме брата, она оказалась готова сделать все, чтобы он был счастлив. Когда дом Вахора едва не погиб и обещал скоро стать собственностью кальсотов, он оказался готов защитить его. У них обоих был один путь к цели.       — Я поговорю с сестрой, — наконец выдохнул юноша. — Мы уедем завтра же.       — Спасибо, — улыбнулся Эмануэль. — Обещаю, мы сделаем все, чтобы твоя семья была в безопасности.       — Мы не будем в безопасности, пока земли наших предков не станут прежними. Но спасибо, что обещаете хоть какие-то планы.       Выпутавшись из рук Генриха, Лилит проковыляла к Вахору и протянула ему ладонь. Тот удивленно взглянул на ее руку, а затем посмотрел девушке в глаза.       — Меня зовут Лилит. Я элементаль льда. Добро пожаловать в команду. Надеюсь, мы сработаемся.       Юноша едва слышно усмехнулся. А затем его крепкая мозолистая ладонь сжала широкую ладонь Лилит.       Душой девушка ощутила — это было начало долгой и крепкой дружбы. Такой, какой она никогда не искала у других людей. И это было еще одним открытием этого долгого, тяжелого дня.