Верный враг - 2. Сильные духом.

*** Нильфгаардская армия вышла на подступы к Вызиме в последних днях января 1272 года. Если говорить прямо, то город до поры спасало только то, что он располагался фактически на острове: два рукава Исмены огибали его с севера и юго-востока, проходя через огромное Вызимское озеро, и за дамбой снова сливались в единое русло, устремляясь к Понтару. За пределами этого местами рукотворного и создававшегося еще эльфами острова оказывались обширные предместья и Старая Вызима, однако последнюю неплохо прикрывали болота. На этом преимущества заканчивались и начинались проблемы. Так, Исмена в районе Вызимы - это все-таки не Понтар и не Яруга в их нижнем течении, а между тем последнюю нильфгаардцы прекрасно умели форсировать, не гнушаясь тратить время на то, чтобы взамен разрушенных или сожженных возводить понтонные мосты для нужд своей армии. В этом отношении Исмена не стала бы для них серьезным вызовом. Не испытывала армия Нильфгаарда недостатка и в осадных машинах, а 150-200 метров до стен со стороны предместий снаряд требушета или баллисты преодолеет. Ну и кроме того, учитывая все обстоятельства, Император вполне мог позволить себе как массированный штурм, так и долгую изматывающую осаду. В отличие от темерцев. Помимо остатков армии и ополчения, занимающихся спешной подготовкой столицы к обороне, в городе и окрестностях скопилось огромное количество беженцев, из-за чего уже возникали сложности с продуктами и даже питьевой водой. Нервозность, недовольство, злоба зрели во всех слоях населения от нищего пьянчужки в «Под кудлатым мишкой» до самых знатных фамилий, провоцируя конфликты тогда, когда следовало бы сплотиться всем, вплоть до последнего прощелыги. Тогда да, о каких-то шансах можно было бы вести речь. На деле же кто-то не так уж наивно рассуждал, что ежели на рожон не лезть, то Императору до такой букашки дела никакого не будет, а в том, чтобы печь хлеб, шить портки или сколачивать лавки, – есть надобность при любом короле, независимо от его имени и герба, зато умирать, как в Вергене, – ой как не хочется! Купцы были недовольны введенными поборами и реквизициями на нужды армии и города и ломили цены, из-за чего бунт готовы были устроить даже самые почтенные горожанки. Среди дворян, не так давно с увлечением деливших Темерию или хотя бы привилегии при новой малышке-глупышке королеве, царил траур по захваченным имениям и разоренным войной землям. Кто-то искренне оплакивал близких, от которых не представлялось возможным получить каких-либо вестей, или же тех, о ком уже достоверно было известно как о павших на поле боя или умерших после. Как например, близкая подруга Марии-Луизы баронесса Аделия Фонтанж: ее муж погиб под Марибором, а все пятеро детей находились в имении в ныне занятом нильфгаардцами Дорьяне, и, если бы кто-то из нильфов догадался бы поставить ей такое условие, пообещав вернуть хотя бы одного живым, - Аделия лично открыла бы ворота врагу, проложив себе путь с оружием в руках. Роше даже не пришлось настаивать, чтобы обезумевшую женщину убрали от Анаис из дворца. Впрочем, были и те, кого в первую очередь расстраивало, что, кроме более-менее благородной фамилии, нынче ничего не осталось, и для того чтобы поесть, вскоре придется продать последние сережки или колечко, резко подешевевшие в цене. Тихонько высказывались мысли, что война-то уже проиграна и стоило бы сдаться, разумеется, при условии, что Нильфгаард вернет им прежнее положение. В общем, Вызиме недоставало главного – боевого духа. Увеличилось количество дезертиров, и, по данным Роше, бежать собирался даже ипат Велерад с семейством, заодно прихватив городскую казну. Отчитавшись о своей части, Вернон не вмешивался в дальнейшее обсуждение, отойдя к окну, вновь пытаясь сколько-нибудь побороть постоянно владеющее им в последнее время глухое отчаяние. Совещание окончилось на том, как расположены отряды, должные не допустить переправы нильфгаардских войск на правый берег Исмены и взятия Вызимы в кольцо. Дождавшись, пока в зале останутся лишь Наталис и Ла Валетт, Роше вернулся к массивному столу: - Мы не сможем отстоять город, - четко и ровно произнес он, не поднимая глаз от разложенных на столешнице карт и схем. После этих слов Орвалл Ла Валетт откинулся на спинку кресла и даже хохотнул: - Браво! – то ли поддел, то ли похвалил спецагента барон и жестко заключил. – Значит, наши выводы совпадают. Наталис, который не мог быстро двигаться из-за ранения, тяжело осел обратно на свой стул, с осуждением смерил взглядом главу специальной службы и мрачно уставился на аристократа. - И, - сурово бросил он, - что это заявление должно означать? Сдаться?! - Возможно, - холодно отрезал Орвалл. – Однако в нашем положении придется очень постараться, чтобы хотя бы сдаться на своих условиях! - И ты, Роше, - с горькой усмешкой регент перевел глаза на застывшего подле стола агента, чье напряжение выдавали только побелевшие костяшки пальцев, которыми тот вцепился в собственный пояс, - тоже так думаешь? - Нет! – резко мотнул складками патты на шапероне Вернон, наконец поднимая голову, карие глаза мужчины неумолимо сузились. – Я имел в виду только то, что мы обязаны позаботиться о том, чтобы Анаис не попала в руки нильфам. Пока у нас есть королева, у нас есть Темерия! Орвалл пренебрежительно фыркнул: - Это само собой. Конечно же, о безопасности моей внучки, - барон подчеркнул последние слова, - позаботятся! Мария-Луиза готова в любой момент отбыть с девочкой из города. - Если станет известно, что королева покинула Вызиму… - Наталис не договорил, дернув губами. - К тому же, куда они направятся? - позволил себе не менее выразительно хмыкнуть Роше, и напомнил. - Раз уж замок Ла Валетт не особо напрягаясь взял Фольтест с гвардией и горсткой наемников, то черные запросто разберут его по камушку. - Вообще-то я подразумевал дом в Новиграде, - ледяным тоном поправил агента аристократ, всем своим видом напоминая зарвавшейся шавке о его месте. – Девочке будет безопаснее за пределами Темерии. Что же касается ее статуса и должных действий, то Анаис пока, по счастью, всего лишь ребенок. Какие претензии могут быть к ней, если даже Демавенда никто не попрекнул за его бегство во время прошлой войны? Роше решительно покачал головой: - Насчет первого, вполне возможно, а вот второе… Анаис нынче не какая-то ваша внучка, - в сухом тоне капитана скользнули язвительные нотки. - Пусть и ребенок, она коронованная государыня Темерии, про нее не забудут, если вы просто вывезете девочку в какое-нибудь поместье. А именно потому что она – ребенок, любой, кто будет иметь к ней интерес, станет разыскивать ее в первую очередь у членов семьи. И надеюсь, мне не нужно объяснять, что искать человека можно в том числе весьма радикальными способами? Допустим, вы ручаетесь за себя, за свою племянницу и даже за внука, который пропал без вести, а за остальных? За каждую горничную? В Новиграде сейчас стоит Радовид, отправлять туда вместе с матерью Анаис – все равно, что послать ему дарственную на Темерию! Или вы уверены, что сможете с ним как-то поторговаться? Озвучив свою догадку, специальный агент нехорошо прищурился, впиваясь в старого интригана цепким, вынимающим душу взглядом. Однако и противник ему попался не слабый. Раздраженный тем, какой оборот принял и без того довольно щекотливый разговор, Орвалл с неудовольствием поджал губы, не торопясь отвечать: хваткая псина, ничего не скажешь. У него действительно после смерти Фольтеста появились кое-какие мысли насчет короля Редании, правда, не вызывал энтузиазма властный характер молодого монарха. Такого под себя не подомнешь, были уже желающие и где они теперь? Но увы, случаются ситуации, в которых любой выбор в той или иной степени неправильный и приходится тщательно рассматривать даже самые невыгодные союзы. Тем паче, что в действиях Радовида опытный придворный политикан усмотрел косвенные подсказки к одному обстоятельству, которого не могли заметить, - и, соответственно, учесть в планах и переговорах, - ни вояка Наталис, ни ублюдочный смерд Роше. Вполне возможно, что решения реданского короля подпитывались не только лишь болезненно уязвленным самолюбием, жаждой мести, самоутверждения и власти, наконец, жаждой крови распробовавшего ее зверя… Весьма и весьма вероятно, что среди двигавших королем Редании мотивов был и такой, что у него должен был или должен был бы появиться наследник! Этот махонький камушек в мозаике придал бы всей картине логическую стройность. Если Адда беременна, то ему выгодно падение Темерии и поражение Анаис как королевы, ведь тогда он войдет в страну не как завоеватель, очередной претендент и прочее, он придет освободителем, а чтобы не было волнений даже среди самых упрямых вроде Роше, королем номинально пока мог бы назначить уже внука Фольтеста, своего новорожденного сына. В этом случае Анаис нужна была бы для контроля и демонстрации добрых намерений: девочку могли бы даже официально взять под покровительство, но при этом фактически заперли бы понадежнее где-нибудь, где она неизбежно бы вскоре угасла от чего-то совершенно невинного. Это самый плохой вариант для Ла Валеттов. Если же Адда не просто беременна, но с этим еще имеются и какие-либо специфические проблемы, - что было бы не удивительно, в конце концов, девица дважды побыла стрыгой, - то здесь становятся понятными и расправы со всеми магами, алхимиками, чародейками поголовно, и религиозный фанатизм обоих супругов. При том что такой все же умный человек как Радовид не мог не понимать, что чрезмерное усиление культа, подобного Вечному Огню, - в буквальном смысле игра с огнем… Тогда Анаис может быть важна для Радовида еще и как запасной вариант взамен порченной жены. Это был бы провальный и позорный вариант, но он в самом деле оставлял хотя бы крохотный шанс для маневра, а там... кто знает, время нынче бежит очень быстро. Вот только препятствием для нового маневра Орвалла Ла Валетта, судя по карему взгляду напротив, могли стать не только неодолимые обстоятельства или катастрофический недостаток стоящей информации и времени, но и одна чересчур по-своему преданная тварь. Что ж, Орвалла Ла Валетта тоже можно было назвать выдающимся стратегом. Он превосходно умел видеть людей, раскладывать общие обстоятельства на детали и обращать их в свою пользу. Умел видеть людские пороки и играть на них, умел бить по больному или наоборот ценить полезность некоторых людских достоинств, и он тоже, к собственному сожалению, умел совершать ошибки. В то памятное совещание Темерский Пес Роше, хоть и кусал, но как-то вяло и апатично, было заметно, что этот человек почти предельно устал. Он так и не смог ответить на самый прямой и очевидный вопрос: что предлагает он? Вести борьбу за благо Темерии Вернон Роше может сколько угодно и как угодно, но возвращаясь к началу беседы – что он может предложить конкретное относительно охраны его королевы? - Не знаю, - коротко признал спецагент, каким-то неловким вымученным жестом растерев переносицу, - но я над этим работаю. Нужно время… Да, время было нужно всем, а не хватало никому. В тот вечер все стороны сошлись на том, что Мария-Луиза отплывет в Новиград, причем для отвлечения внимания создав впечатление, будто юная королева естественным образом отправилась вместе с матерью. Только уже на следующий день нильфгаардцы подошли вплотную, предместья по левому берегу Исмены горели всю ночь, и зарево добавляло паники укрывшимся за стенами. Не говоря уж о Старой Вызиме, которую защищать никто изначально не собирался… Вряд ли кто-то сможет полностью и достоверно передать, с какими чувствами ее обитатели смотрели на город. Утром приплыли на понтонах нильфгаардцы, и им открыли ворота. После чумы, резни, той жизни, что вели его жители в гетто, где подавляющее большинство нелюди, - неужто им было еще чего бояться? Да заходи, кто хочешь, вряд ли ты сможешь сделать хуже, чем было… И не хотелось умирать, хотелось жить хоть так, по привычке чуть-чуть хлебнув воздуха… И все же, даже когда удары стали наноситься и со стороны дамбы, Вызима держалась трое непрерывных суток штурма, в результате которого доблестная победоносная армия Нильфгаардской Империи получила странный результат. Город был взят, как и намечалось, ровно на первый день имбаэлка в подарок Императору на День Рождения. Напуганные жители выражали всяческую покорность, и хотя нет-нет, да кое-где и слышались резкие подозрительные высказывания, - это легко пресекалось… Еще более жалкие остатки темерской армии, защищавшие правобережье Исмены, вместе с частью столичного гарнизона, покинувшего город через Канатчиковые ворота, снова отступили дальше на север, что бы они там ни пытались найти… Все чудесно, с точки зрения главнокомандующего. Кроме одного: сдаваться и присягать Императору, избравшему Вызиму для зимовки своих войск, было некому. Труп Яна Наталиса, который несмотря на серьезное ранение в бедро командовал войсками, был опознан, то есть регент королевства погиб. В самом королевском замке обнаружили деда коронованной Анаис, вот только того хватил удар – старик чего-то мычал правой стороной лица, но разобрать это было невозможно, а его красавица-внучка Дарья рыдала, выносила за дедушкой судно, но стыдливо призналась, что она незаконная. И можно дедушку увезти в замок?.. Юную королеву не нашли, как ни искали. Зато, когда прибывшую в поместье под Новиградом Марию-Луизу Ла Валетт навестил Морвран Воорхис и узнал, что женщина убита горем, то вспомнились по шаблону и реестру задокументированные трупы в катакомбах Вызимы, имевших выход к реке. Трупов там было много, самых разных, голых костей и в меру для узнавания обглоданных… И среди этих трупов нашли детскую богато украшенную туфельку и обрывки платья, в котором служанки опознали платье королевы Анаис с лилиями. Это платье они снимали с девочки в последнюю ночь штурма, перед тем, как уложить ее в постель… Рядом были найдены так же обгрызенные крысами, но узнаваемые куски формы «Синих Полосок». При этом Вернона Роше и его знаменитый шаперон абсолютно точно видели среди тех, кто подорвал мост через Исмену при отступлении. Очевидно было, что Анаис Темерская погибла при попытке вывести ее отрядом «Полосок» из города через катакомбы… *** Всадник, появившийся около полудня у ворот главного храма Мелитэле в Элландере, ни у кого беспокойства или особого любопытства не вызвал. То, что мужчина был вооружен до зубов, по нынешним временам было скорее суровой необходимостью, нежели свидетельством чего-то неблаговидного или опасного, да и вел себя он спокойно и вежливо. Кроме того, с ним был ребенок, как оказалось, девочка, хотя и одетая по-мальчишечьи в добротную и теплую одежду. Мужчина благодарно кивнул сестрам, тут же озаботившимся налить девочке кружку молока, и испросил разрешения поговорить с матушкой Нэннеке. Разговор их не был тайным, хотя они с настоятельницей и отошли немного в сторону, и вышел довольно коротким. Да к ним особо и не прислушивались – без того все было ясно. Судя по манере держать себя, вещам, качественному и умело подобранному, пусть и разномастному, вооружению, мужчина был, вероятнее всего, наемником. А судя по тому, что девочка не выглядела особо напуганной и уж совершенно точно не боялась своего спутника, а наоборот всячески льнула к нему, слушаясь беспрекословно, - они были прекрасно знакомы и, очевиднее всего, приходились друг другу родственниками. Должно быть, сейчас, когда война в буквальном смысле слова стояла на пороге храма, отец в попытке уберечь дочь привез ее в святилище Богини с просьбой принять под покровительство… Что ж, не они первые, не они последние, время такое, сирот и беженцев хватало. И конечно же, матушка Нэннеке не откажет и им. Правда, когда жрица Эурнэйд попыталась подбодрить будущую послушницу в этом ключе, девочка с тем спокойствием, какое бывает даже у детей, но много повидавших, поправила ее: - Моего отца убили, это дядя Верн. Однако и это замечание не вызвало никакого любопытства, - таких историй нынче хватало, и хорошо, что у ребенка нашелся близкий человек, который взял на себя труд позаботиться о ней по мере возможностей. Им всем оставалось уповать лишь на то, что нильфгаардцы окажутся достаточно благоразумны и не станут разорять храм древней Богини, служители которой никогда не держали в руках ничего кроме пера, медицинских или садовых инструментов. Разговор, как и ожидалось, закончился тем, что матушка Нэннеке распорядилась позаботиться о новой послушнице, а мужчина подошел к девочке. - Ну вот, я все уладил, и ты пока остаешься здесь при Храме, - сказал он, опустившись перед ней на одно колено. Девочка насупилась, отчаянно пытаясь не заплакать, но пара слезинок все-таки покатилась по щекам. - Я вернусь за тобой, Ани! – твердо пообещал наемник, погладив ее по плечу. У смотревшего на них однорукого хрониста Ярре, случайно оказавшегося поблизости, невольно тоже навернулись на глаза слезы: сколько таких обещаний давалось, чтобы никогда не исполниться? Он-то точно знал, куда отправится этот чем-то смутно знакомый мужчина с уже наполовину седой, невзирая на годы, головой. - Обещаешь? – прерывисто выдохнула девочка. - Клянусь! Он обнял напоследок ребенка и поднялся. Отклонив любезное предложение передохнуть и пополнить припасы, передал жрице небольшую сумку с вещами девочки и сразу же покинул святилище Мелитэле, оставив на попечение служителей, как видно было по его лицу, самое дорогое для себя.