Верный враг - 2. Сильные духом.

*** Что ж, скрепя сердце приходилось признать, что встреча с Верноном Роше подействовала на Иорвета исключительно благотворно. Когда он вместе с Киараном вернулся в лагерь к обеспокоенным долгим отсутствием уже обоих старших командиров «белкам», это ощутил каждый. Он был собран, деятелен и энергичен как в самые лучшие времена, и, по-видимому, активно принялся строить планы, о чем со всей определенностью говорили отданные им приказы: большая часть небольшого отряда в пятнадцать бойцов должна была немедленно разделиться и отправиться к самым отдаленным группам. Местом встречи для всех бригадиров назначался лагерь скоя*таэлей под Анхором, на настоящий момент самый крупный за счет беженцев. Выдвигаться туда предполагалось максимально скрытно, избегая любых стычек, особенно с местным населением. Киаран наблюдал за происходящим с тяжестью в душе, разрываясь от самых противоречивых мыслей и чувств. О нет, он ни на мгновение не усомнился в названном брате и командире, хотя зрелище, как Иорвет на прощание крепко пожимает руку, пролившую реки крови aen seidhe, ударило скоя*таэля в самое сердце! Откуда такое согласие, когда, как, почему это вообще могло случиться? Как Иорвет мог пойти на такое? Правда, он говорил перед уходом об обстоятельствах – более чем странных, по мнению Киарана, - способствовавших сближению между лидером «белок» и одним из известнейших на них охотников, но… вот именно, что dh*oine есть dh*oine, низость, подлость и предательство – их имена! А Иорвет после Вергена был сам не свой… Не то чтобы это сильно бросалось в глаза, однако Киаран знал своего командира не первый год, был ближе к нему, чем кто-либо из скоя*таэлей, еще с прошлой войны, по первости заменив в адьютантах сгинувшего в плену Эхеля, поэтому и замечал он больше остальных. И оттого радость, что Иорвет наконец явственно воспрянул духом, мешалась с чудовищной тревогой – из-за того, почему это произошло. Тревогой ЗА него. Впрочем, за них всех, потому что без Иорвета - «белки» нынче по сути всего лишь толпа мародерствующей голытьбы, пусть они сами не хотят этого понимать и признавать. У Киарана было стойкое ощущение надвигающейся беды, но он никак не мог сколько-нибудь четко определиться – действительно ли это предзнание, просыпающееся иногда в чистокровных aen seidhe, как говорил Седрик, или же всего лишь следствие накопившейся усталости, изнеможения, отчаяния и беспокойства, все же раньше его такие приступы не посещали. Быть может, сказывалось удручающее молчание Иорвета в его сторону после хутора, хотя командир не позволил себе ни гневного взгляда, ни резкого слова, даже когда они достаточно удалились от людей, а до лагеря еще не дошли и оставались наедине. Киаран видел, что Иорвет все это время что-то напряженно и озабоченно обдумывает, однако гнетущее чувство внутри становилось совершенно невыносимым, и когда командир предложил ему и Фейдель решить самим, кто из них выдвинется к отряду Верноссиэль на мысе у Грабовой бухты, то у него само собой вырвалось: - Позволь прежде поговорить с тобой! - Хорошо, идем, - Иорвет согласно наклонил голову и сделал приглашающий жест, понимая, что его товарищ просит именно о личной беседе. Вот только не совсем представлял, что сможет ему сказать сейчас в ответ на возможные вопросы Эасниллена. А ведь Киаран не единственный, у кого они будут! Однако бригадир не коснулся новых распоряжений прямо, начав издалека: - Иорвет, - проникновенно обратился к командиру скоя*таэль, останавливаясь у ручья, - я хотел бы объясниться по поводу моего появления на хуторе… - А стоит ли? – ровно поинтересовался старший эльф, присаживаясь на голый остов давно поваленного дерева. – Ты вполне наглядно продемонстрировал, что больше не доверяешь моим словам. Я буду учитывать это впредь. - Нет, Иорвет, все совсем не так! – Киаран задохнулся, как от удара в грудь. Он шагнул вперед, ищуще заглядывая в непроницаемое лицо старшего друга, и заговорил с искренней болью, горячо и рьяно. – Не тебе я не верю, брат, а людям! Они понимают лишь язык силы, язык стрел, огня и стали, а любая попытка договориться, сосуществовать честно, по-доброму – для них означает лишь слабость, которой следует пользоваться! То, что сегодня мы помогли им или вчера что-то сделали вместе, не помешает им завтра воткнуть нам нож в спину и со смехом наблюдать за мучениями! Они гнилы по своей природе, используют, обманут, растопчут и смешают с нечистотами даже не ради какой-то цели, а ради своего грязного сиюминутного удовольствия! На последних словах Иорвет резко вскинул на разгорячившегося товарища острый взгляд, но тот не обратил на это внимания, торопясь договорить. - А ты пошел к ним один! И задержался так долго… Я нарушил приказ, потому что боялся за тебя, брат! Боялся, что найду твое тело в петле, - кто из наших врагов упустил бы такой шанс нанести удар по скоя*таэлям! Иорвет с усилием тяжело повел плечами и терпеливо возразил: - Киаран, я пошел на встречу один, потому что знал, что нынче мне ничего не угрожает от этого темерца, - он указал на очевидное. – Как видишь, кое-кто шансом все-таки не воспользовался. Вместо того, чтобы успокоить сверх меры взволнованного эльфа, заявление командира наоборот подлило масла в огонь, Киаран в отчаянии затряс головой: - Это-то и пугает! Чем радушнее человек, тем опаснее ловушка. Иорвет, опомнись, это Темерский Пес! Не говоря уж о том, что люди вообще меняют свои решения быстрее, чем листья поворачиваются под ветром! Их единственное правило – их собственные гнусные позывы, в чем мы не раз убеждались! Неужели я сегодня должен напоминать об этом тебе? В своем порыве он не заметил, как вдруг судорожно сжались пальцы внимательно слушавшего его эльфа, так что жалобно скрипнула потертая кожа на перчатках, зато увидел, как отчего-то в единый миг закаменело лицо того, кого он называл братом, и острая боль снова прошила грудь. Иорвет поднялся, заговорив со сдержанной мягкостью, но Киаран понял, что предпочел бы вовсе немыслимое, - чтобы товарищ и командир прямо и грубо ударил его сейчас вместо подобного отстраненного спокойствия. - Нет, пожалуй, это излишне, - качнул головой старший скоя*таэль. - Я прекрасно понимаю, чего ты опасаешься, но разве ты сам не сознаешь очевидного противоречия в своих словах? Ты говоришь, что веришь мне, а не людям, однако мои решения как командира так или иначе уже связаны с людьми. И будут связаны с ними, в том числе конкретно с Верноном Роше. Если ты станешь оспаривать каждое из них, то куда это нас заведет? Киаран встретился с ним глазами, после чего на долгую минуту спрятал лицо в ладонях, не в силах хоть как-то выразить объявший его после этого взгляда внутренний шторм, мешанину эмоций и ощущений из горечи и страдания. - Не беспокойся, брат, - с печальной улыбкой заверил командира эльф, отняв наконец руки от лица, - я приму любое твое решение: ты знаешь, я никогда не предам тебя. Я тоже понимаю, что мы вынуждены идти на многие уступки перед своей совестью и принципами, чтобы выжить и иметь возможность продолжить нашу борьбу… И все же, я попрошу тебя не забывать об осторожности: если уж мне невыносимо омерзительно такое братание с одним из наших убийц, то вряд ли оно найдет понимание и среди остальных! Иорвету оставалось только молча принять этот совет, потому что возражений у него в запасе не имелось. Всю сложность постепенно вырисовывающегося плана он кристально четко осознавал в подробностях и без подсказок. Краткий и скомканный разговор обоим эльфам дался нелегко и оставил после себя еще более гнетущий осадок. Осознание того, насколько отдалился от него названный брат, как совершенно незаметно между ними выросла стена, за которой видят уже не друга, а подчиненного, мучительно терзало Киарана. Ему казалось, что Иорвет пытается отстраниться от него еще дальше, и он был в своих подозрениях не так уж неправ. После возвращения от Роше главу скоя*таэлей не только тревожило задуманное примирение «белок» с самым ярым и успешным из их преследователей, но и одолевали навязчивые мысли, от которых никак не получалось избавиться. Вдобавок к прежнему привычному страху, что его позор раскроется и станет всеобщим достоянием, тем самым окончательно похоронив его авторитет и репутацию Грозы Севера, - пышным цветом расцвели исподволь грызшие душу сомнения, а что если это уже произошло, и тайна давно не тайна по крайней мере для Киарана, и молчит бригадир лишь из-за своей беззаветной преданности? Ведь Киаран сам был тогда на барке. Так чем как не этим знанием может объясняться внезапная паника за командира у всегда безупречно исполнительного помощника? Да и кое-какие обороты в его речи вполне могли означать именно насилие, только товарищ не решался все же называть вещи прямо… Впрочем, был и другой вариант, о котором тоже никак не выходило не думать, после того как о таком запросто обмолвился Роше – что «главный ушастый стерв» был не единственной жертвой ублюдков. Разумеется, то, что dh*oine творили с женщинами aen seidhe – ни для кого секретом не являлось, и несчастная невеста юного друга Седрика под Флотзамом была всего лишь одной из многих. Полноте, dh*oine по-скотски относились и к собственным женщинам, так что уж говорить об оказавшихся в их полной власти чужих! Но даже после случившегося с ним самим, для Иорвета стало чудовищным откровением то, что что-то подобное могли свободно учинять и над пленными мужчинами, а ведь Роше говорил об этом как о чем-то вполне обыденном и очевидном. Так сколько его товарищей ушли в посмертие не только изуродованными, искалеченными, но еще и опозоренными самым гнусным способом? И что если Киаран имел в виду не командира, а невольно поддался непередаваемым впечатлениям о личном опыте плена? Плена, причиной которого стали ошибочные решения Иорвета, его опрометчивая уверенность в договоре со свалившимся невесть откуда Убийцей Королей и еще более наивная надежда на Саскию. О да, у Киарана были веские основания сомневаться в командире и его распоряжениях! Вот только как бы не изводили его догадки и подозрения, идеального решения у этой задачи попросту не имелось, и дело было совсем не в том, что Иорветом вдруг овладели малодушие, трусость или безразличие к метаниям товарища, хотя одно лишь побуждение заставить себя говорить с ним откровеннее, как-то прояснить сомнительные моменты, вплотную подводило Иорвета опасным границам его хваленой силы воли. Главный вопрос все-таки был в том, что это могли бы быть за откровения. К чему? Он себе-то помочь не мог, каждый раз цепляясь за благородно подставленное Роше плечо! А попытка подробнее объяснить свои отношения с темерцем, обозначить причину доверия к этому человеку и как-то передать словами столь ценные ощущения покоя и надежности, которые испытывал лидер скоя*таэлей рядом с теперь уж точно бывшим врагом – наверняка привели бы только к тому, что Киаран окончательно уверился бы в абсолютном безумии своего командира. Поэтому Иорвету оставалось лишь держать лицо под направленным на него пристальным изматывающим вниманием: обиды можно и пережить, сейчас важнее выжить буквально, а для этого достаточно и исполнения приказов. Зато поступок Киарана, его отношение, - действительно прекрасно показали, какие аргументы своего главы «белки» в лучшем случае попросту не услышат. Между тем время поджимало: все же, провести по охваченной войной территории большой отряд, да еще обремененный женщинами и маленькими детьми, это совсем не то, что проскользнуть в назначенное место опытной диверсионной группой. Нет, на случай, если Роше не удастся договориться относительно пристанища для беженцев-нелюдей, Иорвет держал в уме отряды, которые были рассредоточены в Элландере, - тем более, что Велен вот-вот грозил стать очень жарким местечком и болтаться в кипящем котле между наступающими реданцами, нильфгаардцами, темерцами и прочими столь же «миролюбивыми» ребятами в любом случае было бы самоубийством, - однако упустить шанс по собственной глупости и банально разминуться с Роше стало бы непростительно. А ждать отряды Фэнгиля, Ярлиссы и Солейвира не имело смысла, добраться под Анхор из Элландера они все равно не успевали ни при каком допущении, о чем Иорвет прямо сказал встревоженным бригадирам, у кого вышло прибыть вовремя, прежде чем объявить наконец общий сбор: - Этот вопрос касается всех, но решать его необходимо прямо сейчас, немедля. Его слова хорошо слышали те, кто стоял с краю оврага, они оборачивались на приближающихся командиров с тщательно скрываемым страхом в глазах. Пройдя в относительный центр толпы к скользкому серому валуну, Иорвет встал к нему спиной и оглядел собравшихся в глубоком логе эльфов. - Итак, - начал он спокойным и звучным голосом, - я собрал вас потому, что у меня есть важные новости, от которых зависят наши дальнейшие действия. Несколько дней назад я встречался с руководителем темерских партизан Верноном Роше… По рядам эльфов с редким вкраплением краснолюдов и низушков прошелся нестройный шепоток: кого-то удивлял сам факт встречи с убийцей нелюдей, кого-то невозмутимый тон, которым о ней было сказано, - как-то мало походило, что предводитель «белок» собирается торжественно объявить о своей победе, а кому-то пришлось и растолковывать, что за человека назвал командир. Понятно, что среди недавних реданцев на слуху были имена «своих» охотников. - …и мы заключили с ним предварительное соглашение, - тем временем так же бесстрастно договорил Иорвет, – о взаимном ненападении. Гул по толпе стал громче, пока, правда, лишь растерянный и недоуменный. - Мы не трогаем темерцев, темерцы не трогают нас, - предельно конкретно обозначил Иорвет, чуть повышая голос, чтобы перекрывать нарастающий шум. – Мне нужно объяснять мотивы этого договора? Людям сейчас не до остатков скоя*таэлей, нордлингов давит их старый, куда более сильный враг. Но и нас окружают одни враги, а мы слишком слабы, чтобы дать всем достойный отпор. Любая случайная стычка на лесной тропинке – это непоправимые, а главное, напрасные потери для нас. Потери, которых мы с Роше договорились избегать! Надеюсь, это понятно. Сбитые с толку его напором «белки» ошарашенно переглядывались, опускали головы или разводили руками - даже самые непримиримые рады были бы возразить, возмутиться, но звучало бы оно довольно жалко, и они сами понимали это.. - Люди все равно договорятся между собой, а потом опять возьмутся за нас, - мрачно бросил Лиам в сторону. - До этого «потом» еще нужно дожить, - устало возразила ему Иирмиэль, после чего спор затух, так и не начавшись: только сегодня утром в лагере похоронили пятерых, а трое из них были дети... - Сдержат ли люди свое обещание? – задумчиво спросила в пространство Верноссиэль, на которой была одна из переправ у Оксенфурта, а значит, одна из жизненно важных тонюсеньких линий, по которой скоя*таэли переправляли из Новиграда скудное продовольствие и какое-никакое оружие от поставщиков со Дна. - Сдержат, - холодно и жестко уверил Иорвет, вскидывая подбородок, и бросил на кон главную карту, - потому что нам предлагают куда больше… Повисла напряженная томительная тишина. - Нам предлагают сотрудничество, - резким ударом разбил ее Иорвет.