Верный враг - 2. Сильные духом.

Что такое время? Как часто отдельному индивиду, будь он образован или нет, человек ли или принадлежит к иной, более долгоживущей расе, - вообще случается задуматься над этим вопросом? Над тем, что время – это, пожалуй, не просто смена закатов и рассветов, но и то, что ты прожил между ними. Что прочувствовал и осознал. Что сделал. Шанс понять наконец зачем это все было, зачем ты совершил то, что совершил? И осталось ли у тебя время, чтобы сделать еще хоть что-то? А если осталось, то что? Самое время задавать себе такие вопросы, неправда ли… Если Исенгриму Фаоильтиарне в последние годы и случалось подчас чего-то хотеть, так это способности не задавать вопросов, не думать, не осознавать и не хотеть вообще чего бы то ни было! Выраженное во вне, это желание самым парадоксальным образом противоречило вдруг проснувшейся в нем лютой, неистовой, звериной жажде жить, вспыхнувшей в единый миг и пропитавшей собой все его существо до последней жилки. А вместе эти два желания так до сих пор странным образом и переплетались в нем друг с другом, причудливо перетекая одно в другое. Как половодье, затопляя рассудок и память, хаотичным потоком снося со своего пути и старый хлам, и редкие ценности, и важные ориентиры. Он оказался в безвременье, в нигде и никем, тщетно пытаясь вернуть себя… Впрочем, это была лишь красивая метафора, а в данный конкретный момент он находился под Новиградом, и чуткий эльфийский слух уловил снаружи необычное постороннее волнение. Фаоильтиарна встал и подошел к проему, который вел на остатки декоративного балкончика. Его нынешний лагерь располагался не совсем в лесу. Когда-то это было небольшое и, видимо, уютное двухэтажное именьице, но оно, несмотря на близость к городу, пустовало так давно, что уже почти срослось с рощицей и одичавшим садом. Внутри тоже давным-давно разграбили все, что можно было унести, и даже легенд о призраках в округе не водилось, чтобы сюда совались ведьмаки, охотники за сокровищами, исследователи и прочие идиоты в поисках приключений. Обычный заброшенный дом, о котором нынешний владелец земли скорее всего не помнил вовсе. Деревянный мезонин сгнил и обвалился, но благодаря крепким стенам и перекрытиям между этажами дом все еще мог послужить отличным убежищем для тех, кто в нем нуждается, в том числе и для скоя*таэлей. Бойцы находили его едва ли не шикарным, сам же Фаоильтиарна считал главным удобством то, что зайти сюда мог только тот, кто заранее знал, что за заваленной и заросшей дорогой что-то есть. И, судя по реакции дозорных, именно такой «кто-то» к ним и шел. Свой, скоя*таэль, раз его попросту не утыкали стрелами. И, поскольку Исенгрим никого ни за кем не посылал, то ему было очень интересно, кем же из тех, кому он оставлял примерные ориентиры, окажутся эти «белки». Белки-белки, скоя*таэли… Силы вышние видят, Фаоильтиарна никак не был готов к тому, что встретил по возвращении из-за Синих гор! Во всех смыслах. Он узнавал, что скоя*таэли упорно сражаются, слышал о Махакамких волнения, Вызимском бунте, Вергенской битве, и ожидал увидеть если не всех оживших друзей и ближайших соратников, то по крайней мере знакомые лица способных на такое! А оказалось, что хорошо если вспомнит имя какого-нибудь нынешнего бригадира, и совсем не потому, что память после ран в голову подводить начала, - просто других в живых не осталось, а нынче отряды водят в лучшем случае те прежние бойцы, кого он в свое время и не запоминал особо. На войне запоминать чревато – там, случается, убивают, и если помнить всех покойников, то не хватит даже самой долгой памяти… Так что и о тех, кого помнил, но не встретил и о ком не услышал, – Фаоильтиарна не спрашивал. Не к чему. Правда, отчасти поэтому он был готов к недоверию в отношении воскресшего покойника, хотя располосованное лицо бывшего лидера скоя*таэлей перепутать с кем-либо было чрезвычайно затруднительно. Но он совершенно не был готов, к тому, что на самом деле увидит в глазах тех, с кем они друг друга узнавали. К презрительному отчуждению в серых, ясных, как стальной клинок глазах Ястреба-Яевинна, - когда-то всего лишь отменного азартного стрелка и ловкого рискового разведчика, порой чересчур увлекавшегося боем, а нынче, похоже, полностью растерявшего и азарт, и кураж, превратившись в хладнокровного, расчетливого вождя для своего клана. К той абсолютной неприкрытой ненависти в пылающих тьмой глазах его тонкой, всегда звенящей как натянутая тетива, прекрасной и смертельно опасной подруги, в которую превратилась взбалмошная девочка-Торувьель, когда-то жадно уплетавшая краденый с крестьянского поля горох и любившая играть на лютне… Они были первыми на пути, потом последовали многие другие из «Врихедд». Стена в глазах Фейниона. Издевательская вежливость Иттэль, Дарион, как Солейвир и Лиам вовсе не пришли на встречу. Нарочитая исполнительность Эанведда, изображающего из себя пародию на дхойновского усердного служаку. Усталое равнодушие Верноссиэль, будто специально подчеркивающей, что у нее есть заботы поважнее, чем бывший полковник… И безжалостный удар в его неподражаемом стиле от невозмутимого Гроностая: - Зачем ты вернулся, Железный Волк? Даже если сейчас ты абсолютно уверен, что все-таки сможешь сделать как лучше, ты считаешь, что ради того имеешь право снова засевать Север трупами наших подросших детей? Аэлирэнн хотя бы была честнее, ей хватило одного раза! – как и острые клыки зверька, давшего эльфу боевое имя, оба его выпада вонзились точно в мозг. Что он мог ответить на это старому другу? Что теперь все будет иначе? Но он не мог этого обещать, поскольку сам ни в чем не был уверен, Гроностай попал в самую точку. К этому моменту Исенгрим Фаоильтиарна уже понял, что оказался в ловушке, когда любой выбор неправильный, и письмо, которое побудило его вернуться, было тут совершенно ни при чем. Да, он снова поддался на уговоры, на сладкие обещания сотрудничества, признания заслуг и всяческих улучшений для нелюдей в обмен на помощь в войне, дескать, сейчас или никогда, переломный момент истории… Что там, ему даже намекали на возможное возвращение Дол Блатанны в том виде, каком ее хотели бы видеть скоя*таэли! Он не поверил ни единому слову, но сорвался. Все эти годы душа эльфа рвалась на части в агонии: от ненависти к предателям, от радости и надежды, что хоть кто-то из прежних соратников и скоя*таэлей остался жив и не сломлен, от гордости, что они продолжают сражаться, стыда, за то, что его нет с ними, горечи от понимания, что ain seidhe вновь и вновь гибнут в подобных попытках переломить судьбу, от боли из-за осознания всей безнадежности этих попыток, вины за собственные непростительные ошибки и промахи, и непреходящей, неизбывной тоски – может быть, что-то еще возможно исправить? Может, еще не поздно подхватить знамя, которое он, Железный Волк, так позорно выронил из рук в минуту слабости… Ради этого можно уцепиться за любое предложение, а дальше – время покажет. Что ж, в первую очередь время показало, что Исенгрим Фаоильтиарна не имеет ни малейшего представления о том, какими стали нынешние скоя*таэли и как им приходится выживать, годами нуждаясь в самом необходимом. Он не был готов к тому, что слава легенды и героя может давить на плечи куда тяжелее неприятия и отчуждения. С ним делились последним, с гордостью демонстрируя, что убогое существование не способно сломить свободный дух aen seidhe, и с воодушевлением ждали от Железного Волка новых приказов, новых задач. Ждали, что он вернулся для того, чтобы дать им новую достойную цель, помимо выживания. Исенгрим понимал их, - костер нельзя поддерживать вечно, и они готовы были сгореть в пламени сами, но вспыхнуть напоследок свершениями и победами. Одно его слово стало бы искрой, упавшей в овин с сухой соломой, в которой к тому же припрятано пару бочек зерриканской смеси. Великолепная основа для восстания, даже не нужно стараться, - уже есть опытные диверсионные группы, готовый командный состав и прославленный лидер во главе, осталось лишь приложить материальную базу, чтобы не трястись над каждой стрелой и куском лепешки. Вот на этом рубеже ловушка захлопывалась окончательно, а сам Фаоильтиарна буквально оказывался в рапиде. Он не мог теперь остаться в стороне, об этом и речи не шло. Даже чтобы подождать какого-то более удачного случая, - удачные случаи не вши, сами по себе не заводятся, а «белки» просто не могут позволить себе дальше ждать неведомо чего. Значит, оставалось лишь идти вперед и работать с тем, что есть. Следовательно, он не мог позволить себе отказаться от весьма сомнительного предложения о «сотрудничестве», ведь больше средств на сколько-нибудь полноценную организацию взять было неоткуда. Фаоильтиарна не испытывал по этому поводу ни угрызений совести, - неоткуда, значит, неоткуда, ни опасений – теперь-то он вдвойне будет начеку и не позволит попросту использовать скоя*таэлей и бросить на смерть. Так что, да, теперь он изначально намеревался вести свою и только свою игру. Однако никакие соображения не отменяли того факта, что «белки» на самом деле опять становились наемниками dh*oine. Пусть вынужденно, пусть временно, но все же. Предадут их или не предадут, даже при самом идеальном развитии событий до раздачи наград и обещанных привилегий еще нужно дожить, а вот чужие приказы придется выполнять уже сейчас, и это однозначно не приведет в восторг большинство из тех скоя*таэлей, которые охотно пошли под его руку, стоило Железному Волку объявить о себе. Впрочем, как и тех, кто не торопился это сделать. Яевинн сразу занял отстраненно-выжидающую позицию, что возмутило некоторых самых горячих его подчиненных и внесло раскол в их ряды. Однако Фаоильтиарна не сбрасывал со счетов вероятность, что, узнав наконец подробности, с кем им предстоит сотрудничать и договариваться, даже самые воинственно настроенные «белки» сочтут нейтралитет Ястреба более предпочтительным и для себя. Того же Иорвета, который сидел с ними в одной лесной яме на голодном пайке, но продолжал упорно искать выход из тупика, тем не менее некоторые скоя*таэли открыто упрекали и осуждали за попытки сойтись с людьми и примириться с их обществом, а уж от самого воскресшего Железного Волка наверняка ждали как минимум чуда. Таким тяжело будет смириться с разочарованием в придуманной картинке, где Исенгрим Легенда сражает толпы dh*oine одним своим видом, и чтобы успокоить их понадобятся веские аргументы, иначе все развалится не начавшись. Поэтому пока что Фаоильтиарна молчал, ни перед кем не приоткрывая карт, раз на подготовительном этапе возможно обойтись и так. К тому же, на секретности настаивал и «наниматель». Нынче о «белках» почти забыли, всем сторонам обширного военного конфликта было не до нелюдей. Но если вдруг пойдут слухи не просто о том, что «белки» чего-то там между собою буруздят, а что их спонсирует некая известная персона, то… В общем, ни к чему это пока. Фаоильтиарна все понял правильно и согласился с доводами, хотя понимал, что как и Яевинна, убедить второго знакового командира скоя*таэлей последних лет одними общими фразами и намеками ему вряд ли удастся. Второго, да не по значению. Отряды Иорвета были ой как нужны! Они были не где-то в Каэдвене, а рядом, под боком, рассредоточены по максимально удобным локациям, мобильны, с налаженными связями, не упоминая о том, что скоя*таэлей осталось прискорбно мало, едва ли не каждый на счету. Однако, как Исенгрим успел понять, само имя Иорвета в настоящее время значило на Севере немало, так что если Иорвет вернется под командование Железного Волка, это станет важным и символичным шагом. Правда, размышлять на эту тему было неожиданно неприятно. То ли от того, что приходилось допускать, что воссоединения может и не произойти, то ли по еще какой-то причине, которую старший эльф до поры не мог для себя определить. Как бы то ни было, Фаоильтиарна ждал их встречи с напряженным нетерпением, и вот, похоже, ее час настал. - Иорвет! Иорвет… Иорвет, - как порывом ветра пронеслось по заросшему двору и взметнулось, казалось, к самым вершинам. И все перевернулось в один момент.