Детки

      — Мама! — Ваня резко подскочил на кровати, приняв сидячее положение.       Сегодня был первый день за последние несколько лет, когда он проснулся не от кашля из соседней комнаты, а от звука старенького будильника, стоящего на письменном столе. Евстигнеев лихорадочно принялся шарить по карманам в поисках смартфона, параллельно пытаясь понять, где он вообще находился и как он сюда попал. Башка гудела, а дурацкий будильник продолжал трезвонить как не в себя, заставляя Ваню психовать, потому что он никак не мог с ним справиться.       В комнату зашёл Светло, молча подошёл к Евстигнееву, старательно трясущему в руках источник своих страданий, и аккуратно повернул ключик завода, отключив сигнал.       — Спасибо, — поставив будильник обратно на стол, сказал он, и наконец поднявшись, продолжил ощупывать свои карманы, — а телефон мой случайно не…       Ванечка всё также молча вытащил смартфон из заднего кармана и протянул его Ване. Тот кивнул в знак благодарности и тут же принялся копаться в нем. Пропущенных не было.       — Послушай, мне не звонил никто? Я просто волнуюсь… Я вчера…       — Извини меня, — не дав ему договорить, сказал Светло.       Рудбой нахмурился.       — За что?       — За вчерашнее. Я был не прав. И… никто не звонил, а твой отец в курсе, что ты у меня.       В комнате воцарилось молчание. Ваня неловко откашлялся, а затем, указав на стоящий на столе стакан, спросил:       — Можно?       — Да, — тут же отозвался Светло, — можешь там… аспирин взять. В коробке.       Рудбой, естественно, от такой щедрости не отказался. Всё время, пока таблетка шипела, растворяясь на дне стакана, он поглядывал на стоящего рядом Ванечку, напряжённо пытаясь вспомнить, что он вчера делал и почему оказался именно здесь. Не то чтобы он был против, нет, совсем нет. Но мало ли, что он мог натворить, пока был в неадеквате.       — Я ничего лишнего не наговорил? — осушив стакан до дна, наконец спросил Руд.       — Да вроде нет, — ответил Ванечка, в затылке почесав, — только что-то там про восьмой класс твердил, а потом уснул…       — М-да, — протянул Ваня, понимая, что он скорее всего пытался Светло в любви признаться.       Светло вообще-то в отличии от этого «алкоголика» всё прекрасно помнил. И все его эти «люблю с восьмого класса» и «ляг со мной» и прочий пьяный бред, но не хотел он сейчас Евстигнеева в краску вгонять. Хотя, судя по красным щекам и смущённому взгляду, Ваня тоже частично помнил, что говорил. Однако, раз уж он решил сделать вид, что у него частичная потеря памяти, так тому и быть, значит ничего не было — решил Светло и отправил Евстигнеева умываться.

***

      Ванечка: Хочешь зайду к тебе через часок?       Слава: давай в другой раз       Ванечка: Тебе хоть немного легче?       Слава: да, намного       Отложив телефон на тумбочку, Слава почувствовал как его плеча коснулась чужая ладонь и тихонько потянула его назад, укладывая обратно на постель. Он не сопротивлялся, легко поддавшись на движение. Тут же развернулся на другой бок, уткнувшись носом в худое плечо. По щеке скользнула тёплая ладонь, задержалась ненадолго, слегка поглаживая, а затем поползла выше, вплетая пальцы в ярко-зелёные волосы. Славка запрокинул голову назад и наткнулся взглядом на огромные голубые глаза. Его каждый раз словно током передергивало, когда он в них смотрел. Сердце тут же забилось сильнее, даже рука дёрнулась, рефлекторно сжав чужие бока.       — Тебе таблетки пить не пора? — прошептал Мирон, крепче прижимая парня к себе.       — Нет ещё, напоминалка сработает, — ответил Слава, придвинувшись к нему чуть плотнее, — Мир, давай уже доведём этот разговор до конца.        Фёдоров обхватил Славу за шею и уткнулся губами в его макушку.       — Почему ты ведёшь себя так? Вечно делаешь вид, будто…       — Слав, мы это обсуждали уже.       Мирон вдруг отстранился и поднялся, сев на постели к Карелину спиной.       — Тогда что ты тут делаешь?       — Слав…       — Что «Слав»? Я уже семнадцать лет как «Слав»!       — Ну, если тебе семнадцать лет, то схуяли ты ведёшь себя как ребёнок?       В Славе начинала закипать истерика. Он пытался как-то контролировать себя, но чувствовал, как горлу снова подкатывал ком, не дающий вдохнуть. Каждый грёбаный раз, когда они пытались поговорить, Мирон постоянно соскакивал. Находил тысячу причин, чтобы просто свалить и не отвечать на вопросы. Слава, честно говоря, устал от этого до ужаса. Он не понимал, ждать ему чего-то или лучше просто отвалить и больше не лезть, потому что Фёдоров метался как веник сраный от него к Диляре и обратно, что Славку очень раздражало и выматывало эмоционально. Но больше всего его бесил тот факт, что Мирон отчаянно пытался делать вид, что они вообще не общались. Окей, Слава не мог винить его за желание оградить себя от лишних разговоров и сплетен, но просто, блять, поздороваться по-человечески ведь можно? Или Карелин не заслужил царского приветствия?       — Ты, — заглатывая воздух, начал Слава, — ты…       Мирон обернулся, глядя на то, как тот с трудом поднимался вслед за ним. Он попытался помочь, протянув Славе руку, но тот гордо откинул её в сторону, чем вызвал у Фёдорова едва заметную улыбку. Его вообще забавляло, как Славка злился. И всё бы ничего, если бы он так не нервничал, но каждый раз, когда разговор заходил в русло выяснения отношений, без демонстрации гордости было не обойтись, как и без психов в общем-то.       — …всегда уходишь от ответственности! Не приходи сюда тогда, слышишь? И вообще, — Слава ощущал, как руки начинало потряхивать, но всё равно продолжал говорить, — Я больше слова не скажу в твою сторону и…       Мирон видел, как у Славы глаза наполнялись влагой, пока он в очередной раз пытался «вычеркнуть» его из своей жизни, распинался, жестикулируя и сбивчиво дыша от нехватки воздуха. Фёдоров поднялся с кровати.       — Уходишь? — Карелин сел на самый край постели, — Ну и пиздуй!       Мирон ухмыльнулся, когда тот тихонько толкнул его в бок.       — Всё сказал?       — Всё!       — Отлично! — ответил Фёдоров и, обхватив его лицо ладонями, поцеловал в губы.

***

      — Ванечка, где ты летаешь? — позвала Анька, облокотившись на его плечо.       — Да нигде, я тут, — улыбнулся Светло и спрятал телефон в карман.       — Тебе кто-то пишет? Дела какие-то?       Ваня замолчал на секунду, а затем, неоднозначно кивнув, сказал:       — Знаешь, да. Я… мне нужно идти. Меня Слава ждёт.       Аня вздохнула шумно, всем своим видом давая понять, что не очень-то она хотела его отпускать, но деваться некуда. Проводив Рукосуеву до парадной, Ванечка обнял её и пообещал, что завтра обязательно они погуляют подольше.       — Напишешь мне? Как вернёшься? — поправляя воротник его ветровки, спросила Аня.       — Хорошо.       Девчонка улыбнулась и чмокнув Ванечку в щеку, зашла в свою парадную. Светло тут же развернулся и направился в сторону своего дома. На улице ещё дождь моросить начал, не кстати, а в кармане снова задребезжал телефон.       — Да…       — Ты где?       — Иду вот только в сторону Обводного, а…       Светло не успел договорить, почувствовав, как его потянули за локоть куда-то в сторону.       — А я рядом, — сказал Рудбой в трубку, затащив Светло под козырёк какого-то магазинчика. А затем, скинув звонок, сунул телефон в карман.       — Привет. Что-то случилось?       Успевший немного замерзнуть, Ванечка поёжился. Как назло куртку надел легкую. Не по погоде совсем. Евстигнеев вздохнул, стянул с себя тёплый ярко-желтый шарф и накинул его на Светло.       — Завяжись.       — Да не надо, нормально так-то, — сказал Ванечка и попытался вернуть шарфик владельцу, но Ваня только скептически бровь приподнял и, взяв шарф, сам намотал его ему на шею.       — Так что ты хотел? Что-то случилось? Ты просто написал так…       — Тебя увидеть хотел.       — В смысле?       — В прямом.       Ванечка чувствовал себя максимально неловко. Честно говоря, он был тоже не против. Не против увидеться с Ваней. Он ведь весь день думал о нём сегодня, да ещё и нагло Ане наврал про Славу ради этой встречи, — и вот этот факт Ванечку очень, кстати, напрягал.       — У тебя всё хорошо? — спросил Светло, глянув на Рудбоя.       — Да… — ответил тот и полез в карман за сигаретами.       Ванечка молча наблюдал за тем, как тот курил и понимал, что впервые он не хотел нарушать этот процесс, несмотря на всю свою нелюбовь к никотину. И запах казался не таким мерзким, как те же Анькины сигареты. Ванины пахли чем-то сладковатым. На секунду запах становился резким, что закашляться можно, а затем тоньше, отдавая каким-то дешевым ароматизатором. Персиком кажется. А затем и вовсе растворялся в запахе мокрого асфальта. Светло подошел к Ване ближе, накинул ему капюшон на голову и несмело коснулся татуированных пальцев своими. Рудбой глянул на него, снова затянулся и, уверенно взяв Ванечку за руку, спрятал их руки к себе в карман кожанки. Ванечка смущённо взгляд отвёл и придвинулся к нему вплотную. Хотелось навсегда остаться здесь. В этом моменте.