Живём сегодня...

Нет! Нет! Нет! Это неправда! Это не может быть правдой! — внутренний голос раз за разом повторял одно и то же. Давясь слезами, мальчишки смотрели вперёд, понимая, кто стоит перед ними, одновременно продолжая надеяться, что глаза их обманывают. Бен выронил пистолет. Ноги его затряслись, а следом сам он рухнул на колени. В нарастающем приступе он с силой ударился лбом о землю, и это вывело из оцепенения. Из лёгких вырвался оглушающий, раздирающий изнутри плач. — Тозиер… — дрожащими губами прошептал Генри, опустив руки с пистолетом, — придурок… ну как же так?! Ответом было злобное рычание. Из-за ограды к ним тянулся угодивший в капкан Ричи. Но на посеревшем лице не было ни боли, ни радости, ни страха. Был лишь звериный оскал и предвкушение полакомиться свежей плотью. Кучерявые волосы слиплись от крови, стёкла на очках потрескались, а на щеке кровоточила рваная рана от зубов. Бен сидел, сгорбленный в той же позе, раскачиваясь взад-вперёд. Он до крови прикусил руку, чтобы стараться не рыдать в голос. Генри бессильно опустился рядом с ним. Этим детям уже не раз случалось чувствовать себя глубоко несчастными — несчастными не день и не два, а несколько месяцев кряду, и к такому невозможно привыкнуть: наоборот, всякий раз ощущать полную безысходность и отчаяние, что охватывает в момент потери близкого товарища, одинаково невыносимо. Они молчали. Горе казалось бесконечным. Сегодня они живы, но завтра могут принять такой же конец. — Он смог увести мертвецов достаточно далеко, — медленно и очень тихо сказал Генри, не отводя будто остекленевших глаз от пытающегося выбраться из капкана Ричи. — Просто их оказалось слишком много, а он к тому моменту устал… возможно, споткнулся и упал, если судить по изодранным джинсам. — Генри… — Вероятно, так и было. И, раз его не сожрали, он успел встать, но один из заражённых накинулся со спины. Из плеча и щеки вырван кусок плоти! Значит, какой-то дохлый ублюдок… — Генри! — голос Бена звенел от слёз и истерики. Мальчик усилием воли подполз к сидевшему младшему Бауэрсу и схватил того за плечо, пытаясь растрясти. Но тот не унимался. — Наверное, от испуга он даже боли не ощутил и вырвался. Побежал в сторону фермы, — Генри замолк и не выдержал — дал волю слезам, — но было поздно! Если бы я пошёл тогда с ним, вместе мы смогли бы! Вдвоём мы бы убежали! Н-но этот придурок, ни с кем не посоветовавшись, сам рванул в лапы смерти!!! На последних словах, забывшись, Генри перешёл на крик. Он подскочил, оттолкнув Бена, из-за чего тот упал на спину, и в истерике завопил на Тозиера, тыча пистолетом, словно последний его понимал. — Ну что, наигрался в героя, тупорылый очкарик?! Хочешь призовую пулю в башку?! Что тебе стоило… что тебе стоило послушать моего отца, а не нестись с воплями! Любой из нас не раздумывая пошёл бы с тобой! — в глубине души Генри понимал: его обвинения неуместны и бессмысленны, но ничего не мог с собой поделать. — Ёбаный неудачник! Ты чёртов неудачник, Ричард Тозиер! Ты… ты… дурак… Генри почти выл, направляя дрожащими руками пистолет на рычащего Ричи. А Бен, не придумав ничего лучше, обхватил руками Генри за ногу, не давая подбежать к ограждению. Он знал, что младший Бауэрс не выстрелит, но наделать глупостей и подвергнуть себя опасности мог. Вскоре силы иссякли, и оба мальчика упали на землю, в этот раз тихо дав волю чувствам. Это были лишь слёзы человеческого тела, но казалось, душа плакала от безвыходности произошедшей ситуации вместе с ними. Так же и рык за ограждением стал тише, больше и больше напоминая плач. *** — Долго ещё собираешься валяться дохлой рыбой? — вопрос дополнил увесистый шлепок ладонью по заднице. — Опять не жрал ничего. Не вздумай переводить еду! Живо поднимайся или я тебе это всё в зад затолкаю. Билл медленно сел, но его то и дело шатало из стороны в сторону, сил не было совсем. Всклокоченные волосы прикрывали бледное, осунувшееся лицо. Мальчик не поднимал опухшие глаза, скрывая отрешённый от будничной суеты взгляд. Мятая куртка свободно висела на истощённом теле, на ногах — слишком большие кроссовки. В эти вещи Билла переодел Роб, когда они разместились с группой на новом месте. По прибытии Грей мгновенно приметил себе место на втором этаже, тут же его присвоив. То было небольшое чердачное помещение, где обычно сушили траву. Билла, естественно, Роб утащил с собой. Измотанный, мальчик собирался вырубиться прямо в том виде, в котором они пришли, но Роберт приказал не засыпать, пока не вернётся. Сняв с Билла ту злополучную куртку, он ушёл, как оказалось, набить бока Честеру, забрать украденное, плюс успел что-то выменять у остальных мужиков. В течение нескольких последующих дней мальчишка беспробудно валялся на чердаке. Только вот сна ни в одном глазу не было. Еда совсем не лезла, из-за чего в конце концов сил не оставалось элементарно встать. Именно по этой причине сейчас Грей очень злился. А Билл, честно, не понимал его претензий: он ведь не шумел, не доставал, еду, между прочим, вообще не просил. Мальчишка даже протестовать не стал, когда на второй день их пребывания в новом «доме» Роберт полез к нему под одежду: лежал не шевелясь, с мыслью — быстрее начнётся, быстрее закончится. Похоже, он в тот момент реально погрузился в состояние «дохлой рыбы». Роб не стал наваливаться как обычно. Не мудрствуя, полностью стащил с Билла одну штанину, а сам пристроился сбоку. Мальчик молчал и не дёргался. Поначалу не было ни больно, ни по-странному приятно, как в прошлый раз. Он совсем не реагировал, когда в него втолкнули пальцы. Чувствовал скольжение внутри, ощущал жаркое дыхание от шёпота в ухо, но разум был совершенно пуст и далёк от происходящего с телом. Единственное, он не смог сдержать вскрик, когда Грей согнул его ногу, держа под коленом, заставляя вывернуться в такой откровенной позе, и резко вошёл. Будь Билл в более-менее адекватном состоянии, он бы, наверное, от стыда умер. Странно чувствовать, как тело потихоньку начинает откликаться, а разум продолжает находиться в состоянии анабиоза. Глубокие, медленные толчки, тугое проникновение внутрь, смазка, стекающая по бедру, тяжёлое дыхание разгорячённого Роберта. От этого внутри приятно отзывалось на каждое движение. Когда Грей наконец отпустил, Билл собирался надеть стянутую штанину и уснуть: механическое возбуждение прошло бы само собой. Но последнее, что мальчишка запомнил, — как Роб схватил его, зажав рот, и всё-таки заставил дойти до пика рукой. На этом Билл отрубился. — Ты меня вообще слушаешь? Вздрогнув от злого голоса и повертев головой, мальчик отогнал воспоминания. Видимо, он слишком долго пребывал в своих мыслях и всё пропустил мимо ушей. Трудно было сосредоточиться хоть на чём-то с постоянным головокружением и рассеянным вниманием. Роберт продолжал что-то говорить, по виду готовый вновь распсиховаться на ровном месте. А Билл не мог понять, что опять пошло не так и почему Роберт недоволен. Дело вовсе не в том, что Билл боялся. К грубости в свой адрес он, кажется, привык. Грей вёл себя по отношению к нему подобным образом, а то и хуже, с самого знакомства, если это слово вообще уместно. После воссоединения с основной группой вроде бы всё было как прежде: Грей по обычной схеме уходил рано утром, если возвращался в убежище, в основном проводил время внизу за обсуждением дел с парнями из группы, а когда был рядом с Биллом, вёл себя отстранённо, обращаясь грубо или в приказном тоне, прямо как сейчас. Но то, что Грей периодами стал проявлять заботу, какую способен проявить монстр к своей жертве, пугало, отчего становилось куда больнее и неприятнее, чем когда тот был стабильно агрессивен. Малая порция дружелюбия и той внезапной нежности в один из самых несчастных дней в жизни заставляла Билла думать, что Роб стал относиться к нему лучше, чем раньше. В голове сформировалось ложное впечатление, будто Роберту не наплевать на него. Из-за этого делалось только хуже, когда Грей спускал его с небес на землю, и мальчишка больше ни на что не мог отвлечься, всё сильнее и сильнее погружаясь в своё личное горе. При мысли об этом Билла затошнило. Перед глазами всплывали жуткие картины с отцом, матерью, друзьями, и мальчишка уже хотел разрыдаться в голос. Дыхание участилось. Худые руки сжались в кулаки. Справиться самому с надвигающейся панической атакой не выходило. — Роб-б… — гнусаво позвал Билл. Тот не ответил, видимо, в отместку за что, Билл тоже его игнорил. Грей сидел к нему вполоборота и спокойно перемешивал в банке тушёнку, которую Билл так и не тронул. Не став больше ждать, Билл подполз к нему вплотную; ничего не говоря, зажмурился и прижался щекой к чужому плечу. Ему до боли физической хотелось немного утешения и ласки. У Грея аж рука дрогнула, и ложка полетела на пол. Он посмотрел на Билла, а его левая бровь заметно дёрнулась от удивления. — Т-ты мен-ня не о-обним-мешь? — Чего? — немного грубовато, хотя, скорее, не веря в услышанное, спросил Роберт. — О-один р-ра-азок. — Отлипни! — Роб взял его за шиворот и оттолкнул в сторону. — Что на тебя нашло? Крыша с голодухи окончательно уехала? Билл весь поник, опустив голову. Неужели он много просил? Тем более что Грей делает с ним куда более, мягко говоря, стесняющие, некомфортные вещи. — П-почем-му? — Что «п-почем-му»? Я тебе не… — Роб вдруг осёкся и замолк. Выдохнув, он с минуту, прищурившись, буравил взглядом Билла, а затем приложил свою лапищу тому на лоб. — Ледяной и бледный весь, будто трупак! Завязывай хернёй страдать, пока окончательно не свихнулся! Пожри лучше. — В-ведь в п-прошлый раз т-ты… — В прошлый раз я это сделал, чтоб ты подобрал сопли и двигался сам! Мы тогда договорились, что ты возьмёшь себя в руки, а в итоге? Как последняя размазня, беспробудно сидишь на жопе и жалеешь себя! Билла трясло. Пусть и правдивы, но слова были жестоки, отчего делали ещё больнее. — Н-но ночью… т-ты же… о-обним-маешь... к-когда… — Когда трахаю тебя? — хохотнул Роб. — Ну, милый, это естественно, ты ж лежишь словно бревно. Как же мне ещё, по-твоему, это делать? Билл вздрогнул и весь покраснел. Ему было так стыдно и неприятно. Хотелось сквозь землю провалиться. Не то чтобы он не понимал очевидного, но услышать это вот так напрямую, да ещё с насмешкой, было обидно и больно, особенно сейчас. — Я-я п-просто под-думал… — всхлип. — А ты не думай! — резко перебил Грей. — Прекращай реветь и упрямиться, а молча делай, что говорю. И именно сейчас я хочу, чтоб ты нормально пожрал и пришёл наконец в себя! Билл низко опустил голову. Действительно, о чём он вообще? Грею глубоко плевать на него, а все его «добрые» порывы обусловлены лишь выгодой для самого себя. А Билл, дурак, сам ввёл себя в заблуждение. Вдруг Роберт протянул руку и взял его за подбородок. Молча рассматривал, глядя сверху вниз. И тут указательный и большой палец надавили на щёки, заставив мальчика разжать челюсть. Билл удивиться не успел, как в рот запихнули полную ложку тушёнки. Затем ещё одну и ещё. Он едва не подавился. — Жуй и не вздумай блевать. Иначе вылизывать заставлю. Понял? С набитыми щеками мальчик кое-как кивнул. — У меня дела, но, когда вернусь, хочу, чтоб ты был в адеквате, и тогда поговорим серьезно, — сказал Роб, вложив Биллу в руки банку и ложку. — Не скучай. Роб подмигнул и как-то поспешно удалился. Мальчик потерянно сидел, уставившись в стену, держа в одной руке ложку, в другой банку. Стало тихо. Спустившись, Роберт убрал лестницу, ведущую наверх, вероятно, чтоб мальчишка один никуда не уходил. В горле стоял ком. С усилием прожевав, Билл смог проглотить, что напихал ему в рот Роберт, но больше есть не стал. Отложив всё в сторону, мальчик улёгся на своё место, свернувшись калачиком. Он ошибся. Наверное, это просто была попытка мозга обмануть и помочь спрятаться от страшной реальности. Реальности, где больше нет никого, кто мог бы поддержать и пожалеть, да хоть доброе слово сказать. Теперь Билл в полной мере ощутил, насколько одинок. Никого у него больше нет, кто бы мог прижать к груди и успокоить. Осталась лишь Бевви, но что она может сделать? И что, собственно, мог бы сделать для неё Билл? Последние дни он даже мельком не видел её. Беверли сидела запертая внизу, кажется, в кладовом помещении — естественно, оттуда её практически не выводили. Повинуясь промелькнувшей мысли, мальчишка подполз к краю чердака и глянул вниз. Сарай, к удивлению, был большой, но пространство слишком открыто: пробраться к Беверли по-тихому не выйдет. Или, может, пока никого нет… едва подумав об этом, Билл встретился взглядом с мужчиной, сидящим у стены. Увидев, что его заметили, мужик заулыбался и отсалютовал. Билл скривился в ответ и отполз подальше, чтоб его больше не было видно. Всё бессмысленно. На самом деле, когда он не вспоминал о Бевви, в голове более не возникало мыслей о попытке сбежать. И дело вовсе не в том, что Билл хотел оставлять всё как есть: нет, ему просто было абсолютно наплевать, что теперь будет с ним самим. А Грей сегодня упрочил данную мысль. Мальчишка пребывал в таком душевном раздрае, что даже не мог ясно соображать. Наверное, Билл в какой-то момент уснул, поскольку не заметил возвращения Роберта, пока тот привычно не похлопал его по заднице. — Просыпайся, спящая красавица. Бля, так и не поел нормально, — видимо, Грей заметил недоеденное, — ей-богу, мелкий, вынуждаешь наказывать. Вопреки словам, Роб взял мальчика под мышки и аккуратно усадил, мимоходом ощупав лоб. — Ладно, вот посмотри лучше сюда, — придерживая Билла за плечо, он воодушевлённо сунул ему под нос трёх зайцев, обхватывая своей лапой их всех за уши. — Сегодня пируем. И поверь мне, мелкий говнюк, от этого ты точно не откажешься. Грей явно веселился. Вёл себя непринуждённо, будто не он сегодня утром разозлился на пустом месте, бросался обидными словами, да и вообще оттолкнул Билла. — Давай вставай и пошли вниз. Покажу, как свежевать и готовить. — Я х-хоч-чу пойти к Б-бев-ви, — сразу в лоб выдал Билл, до того как Грей собирался ещё что-то сказать. Тишина. Мальчишка подозревал, что Грей либо ещё не понял, либо сдерживал себя от рукоприкладства. — Н-надо что-то заплат-тить, чтоб с ней у-ув-видеться? От молчания становилось всё больше не по себе. Ведь минутное затишье грозило обрушиться смертельным ураганом. — Скажи-ка мне, котёночек, а то я ни хера не пойму: пока я отсутствовал, ты умом окончательно тронулся? — в голосе нарастала злоба, и в результате, отбросив в сторону несчастных зайцев, Грей рявкнул: — Или издеваться вздумал, тупорылый сучонок? Снизу тут же кто-то, смеясь, крикнул: — Воу-воу, Грей, начнёшь наказывать засранца, хоть вниз спустись, а то такое зрелище пропадёт. — Нахер иди, изврат! — бросил Роб в ответ, продолжая прожигать взглядом мальчишку. У Билла внутренности тряслись от страха, но он решил твёрдо стоять на своём. В конце концов, не убьёт же его Грей, а если и такое случится… ну хоть отмучается. — Е-ес-сли не с-каж-жешь, я с-сам пойду и с-спрош-шу. Мальчик собирался уже подняться на дрожащих ногах, но Грей, не вставая и не напрягаясь вообще, резко сделал подсечку рукой, и Билл свалился, упав на бок. — А ну-ка, иди сюда! — обхватив тонкую лодыжку, Роберт дёрнул на себя. — Кажется, я обещал тебе серьёзный разговор.