Розы для Гермионы

Гарри ненавидит дом на Тисовой. Знала ли мама, накладывая свою кровную защиту, что ему будет здесь настолько плохо? Или на самом деле эта защита сработала бы в любом доме, где живут его кровные родственники (наверняка ведь есть хоть кто-нибудь по папиной линии?! Хотя бы какие-нибудь троюродные или четвероюродные, ведь у магов это считается не настолько далеким родством, как у обычных людей!), и за выбор следует благодарить Дамблдора? Или все объясняется проще, и Гарри Поттер всего лишь оказался не нужен никому в магическом мире? В пользу этой версии — многое. Начать с того, что еще до Хогвартса, до Хагрида он встречал волшебников. Ему пожимали руку, ввергая в ужас тетю Петунью и в недоумение его самого… и всё. Никто не спросил хотя бы ни к чему не обязывающее «Как поживаешь, Гарри?» или «Как твои дела?», никто не обратил внимания на его далеко не цветущий вид. Как и в «Дырявом Котле», тогда, с Хагридом. Как и после, в Хогвартсе. Единственное исключение — Уизли. Молли присылала ему подарки на каждое Рождество, и гостить у них в «Норе» было здорово. Но этим летом и Уизли предпочли о нем забыть, и Гарри спрашивал себя — разве Молли послушала бы Дамблдора и поступила бы так, если бы речь шла о ее сыне? То есть, получается, они друзья, хорошие друзья, но не больше. Не настолько близки, чтобы принять Гарри не как гостя, а как своего, а без этого не сработала бы защита. Но теперь, когда защиты больше нет — ведь Волдеморт первым делом проверил это и наглядно показал Гарри, а Гарри, конечно же, сообщил Дамблдору! — какой смысл запирать его здесь? Зачем? Честно говоря, единственное, что приходит Гарри в голову, и это совсем не радует — ловля «на живца». Ну, то есть, известно, что Волдеморт хочет его прикончить, понятно, что найти адрес проблемы не составит, и значит, появление здесь самого Волдеморта или его слуг — лишь вопрос времени. А тогда может заявиться и Дамблдор с подкреплением, ведь он — единственный, кого Волдеморт боится. И та слежка, то есть, простите, «охрана», о которой рассказала Гермиона, становится понятной и правильной — спасти его они не спасут, не смогут, и помощь вряд ли успеет прийти вовремя, зато застать Волдеморта над трупом Гарри Поттера — отличный способ, чтобы убедить Фаджа в возвращении этого пугала! Ведь пока что, судя по тем статьям в «Пророке», о которых рассказала Гермиона, и министр, и «Пророк», и вся Магическая Британия считают самого Гарри — дорвавшимся до славы психом, а «возвращение Того-Кого-Нельзя-Называть» — то ли глюками этого самого психа-Гарри-Поттера, то ли рекламным трюком Дамблдора. Идиоты! Гарри абсолютно ясно понимает, что Гермиона, а уж тем более — ее родители, вовсе не должны были здесь появиться. То есть, Дамблдор наверняка этого не хотел и не планировал. Хотя, если подумать, два трупа (Гарри Поттер и его подружка-«грязнокровка») сработают, наверное, ничуть не хуже одного. Поэтому, когда Грейнджеры говорят, что собираются увезти Гермиону подальше и советуют то же самое Дурслям, Гарри горячо их поддерживает. Так горячо, что тетя Петунья изумляется: — Почему же ты раньше молчал, если здесь стало настолько опасно? — Можно подумать, вы бы меня послушали! — Гарри зол, и тетка наверняка тоже сейчас обозлится, скажет что-нибудь о его грубости и неблагодарности, как всегда. Как будто не она сама запрещает все разговоры о волшебстве! Да если бы не Грейнджеры, разве она потерпела бы хоть слово о магическом мире?! Хотел бы Гарри понять, как родителям Гермионы удалось это чудо. — Не ссорьтесь, — Дэн примиряюще поднимает руки. — Гарри, будь джентльменом, пойди даме навстречу. Гарри и тетя Петунья смотрят на него одинаково ошарашено. Но, пока Гарри пытается переварить саму идею быть джентльменом не для какой-нибудь абстрактной дамы, а для тетки, с которой у них искренняя взаимная неприязнь… Пока он сдерживает рвущееся на язык: «Да она только взбесится, если я начну объяснять насчет Волдеморта и Пожирателей!» — в общем, тетка приходит в себя первой и показывает класс. — И правда, Гарри, давай не будем припоминать друг другу былые ошибки. Признаю, я не всегда действовала правильно… но у меня есть на то причины. Значит, ты считаешь, что на нашем доме была защита от Лили, но теперь ее нет? — Это не я считаю, я даже не знаю, что за защита такая — в школе не проходили. Это Дамблдор сказал. Говорил, именно из-за этой защиты я должен сидеть здесь каждое лето. Но Волдеморт, когда взял мою кровь, чтобы возродиться, проверил — защита больше не действовала. И, честно, тетя, я совсем не хочу, чтобы он заявился в ваш дом. А мой адрес есть в Министерстве, вы же помните то письмо, о незаконном колдовстве. — Все адреса есть в Министерстве, — быстро дополняет Гермиона. — Профессор Люпин мне посоветовал сказать родителям, чтобы сменили жилье. Если я правильно понимаю, новый адрес появится в Отделе контроля, только если я нарушу закон о колдовстве несовершеннолетних. А письма из Хогвартса носят совы — не по адресу, а к человеку. Так что там тоже не узнают. — Я поговорю с Верноном, — вздыхает тетя. — Переехать — это, знаете ли, не шляпку новую купить. Это… довольно длительный процесс. — Мы готовились два года, — сообщает Дэн. — Но у вас, судя по всему, нет столько времени: слишком опасно. Вашу семью, из-за Гарри, будут искать настойчивей, чем кого-либо еще. — Вы могли бы отпустить племянника с нами в Австралию, — мягко предлагает Эмма. — Искать все же будут его, а не вас. А сами тем временем подыщете другое жилье здесь. Если, конечно, тоже не соберетесь радикально сменить климат. — Я поговорю с Верноном, — повторяет тетя. — Это надо обсудить. А Гарри… Что ты сам думаешь? Хочешь уехать? — Хочу! — сжав кулаки, решительно выдыхает Гарри. Подальше и от психа-Волдеморта, и от Дамблдора с его наверняка полезными для всех, кроме самого Гарри, планами, и от всей Магической Британии, которой он не был нужен десять лет, а потом… Потом было еще хуже, чем просто «не нужен»: за каждую ерунду, за каждый дурацкий слух его то выставляли самовлюбленным искателем славы, то объявляли Наследником Слизерина, то записывали в лжецы. В самом лучшем случае — просто делали ставки на то, выживет ли он в схватке с драконом. И даже друзья и крестный бросили его здесь… только Гермиона все-таки осталась с ним. Вот и он уедет с ней. Потому что это уж точно лучше, чем сидеть практически взаперти, ничего не зная, и ждать, пока за ним явится Волдеморт! А Хогвартс… по правде сказать, чем дальше, тем страшнее становилась та сказка, которая поманила на первом курсе. Вдруг новая школа будет лучше? А если и нет — лучше он вернется, когда выучится и станет сильным волшебником. Сейчас-то ему сражаться с Волдемортом — все равно что переть с голыми руками на танк. Один раз попробовал, теперь может трезво оценить свои силы и умения. А дожидаться помощи от кого-то из по-настоящему сильных волшебников — это, похоже, дохлый номер. Да, где-то в глубине души Гарри отлично понимает, что все это — мысли обиженного на весь мир ребенка; ну и ладно. У него куча причин для обиды. Он и правда еще ребенок, школьник. Да о чем говорить, ему даже в Хогсмид сходить без разрешения нельзя! Нельзя провести каникулы, как он хочет. Увидеться с крестным и с друзьями. Зато убиваться на Турнире — можно, добро пожаловать, вперед, Гарри, а мы нацепим оскорбительные значки и станем тыкать в тебя пальцами и шипеть в спину о любителе славы и обманщике! Да пошли они все!.. — Наверное, понадобится какое-то разрешение от нас. Доверенность… Я узнаю и все сделаю, — обещает тетя Петунья. — А мы пока что приглашаем Гарри к себе, — улыбается Эмма. — И, Петунья, я думаю, будем звонить друг другу, верно? — Осталось выбраться отсюда незаметно, — бормочет Гарри. — Мы же не хотим, чтобы слежка просто сменила адрес? — А где твоя мантия? — удивленно спрашивает Гермиона. Никогда еще Гарри не чувствовал себя таким тупым идиотом. И то, что в доме Дурслей даже мысли о магии под запретом, а все волшебное имущество Гарри — под замком, ничего не меняет. Если бы он сам вспомнил о мантии, мог бы припрятать ее заранее и не был бы прикован к Тисовой! А сейчас — ясно же, что тетя спокойно откроет чулан, и сундук поедет к Грейнджерам вместе с Гарри. Через четверть часа возможные наблюдатели могут видеть, как гости Дурслей — семейная пара магглов — ходят туда-сюда от крыльца к автомобилю, хлопают багажником, долго прощаются с Петуньей и наконец уезжают. А Петунья, некоторое время постояв у аккуратно (трудами Гарри Поттера) подстриженной живой изгороди, кричит: — Мальчишка, где тебя носит? Вымой посуду! — и уходит в дом. Гарри с Гермионой, тесно прижавшись друг к другу под мантией-невидимкой, сидят на заднем сиденье. Честно говоря, это немного… волнующе? Гермиона слишком откровенно одета (скорее, раздета!), чтобы не реагировать на нее вполне определенным образом. Гарри думает вдруг, что «нормальная» одежда идет подруге больше, чем школьные мантии и даже чем шикарное бальное платье, в котором она танцевала с Крамом. В том платье Гермиона была, конечно, очень красивой, но какой-то чужой, незнакомой, словно бы и не Гермионой вовсе. А сейчас подруга выглядит «своей девчонкой», простой и понятной. — Вон миссис Фигг, — замечает Гарри соседку, высунувшую нос из окна на крик Петуньи. — И как это она тебя не заметила… — Даже если бы и заметила, не так это и страшно, она ведь не знает меня в лицо, и на волшебницу я сейчас не похожа. Но разлить под ее забором флакончик валерьянки было неплохой идеей. Не уровня Фреда и Джорджа, но ее книзлам стало не до тебя. — Ты вот так заранее подумала о моей мантии?! — восхищается Гарри. — И вспомнила, что миссис Норрис чуяла нас под ней? — Мы с мамой и папой еще дома обсудили, что хорошо бы сразу забрать тебя к нам. У меня было достаточно времени все обдумать. Впервые в жизни Гарри чувствует себя не просто нужным — чего уж, кому-то зачем-то нужен он практически всегда! — а объектом заботы. Тем, ради кого строят довольно сложные планы и прилагают серьезные усилия. Хотя нет, не впервые — Фред и Джордж тоже однажды лихо похитили его с Тисовой. Но, стоит признать честно, у Грейнджеров похищение получилось более продуманным. Хотя чему тут удивляться — ясно, что взрослые люди, понимающие, как правильно себя вести с Дурслями, «сделают» двух ничего не знающих о нормальном мире хулиганов-подростков, а с информацией о волшебниках Гермиона поможет. В доме Грейнджеров Гарри отводят гостевую комнату, а когда он предлагает помочь на кухне, Эмма возражает: — Ты наш гость, Гарри. Лучше пусть Гермиона расскажет тебе, как вести себя в аэропорту и в самолете, а потом почитайте с ней вместе об Австралии. И, дочка, пока вам с Гарри лучше не выходить на улицу. Вдруг этот ваш Орден захочет проверить, все ли с тобой в порядке, и увидит лишнее. — Надеюсь только, у них хватит совести не влезать в наш дом, — бурчит Дэн, и Гарри с Гермионой тревожно переглядываются. «Совесть» — не то слово, которое легко совместить с волшебниками; «бесцеремонность» подходит для магов гораздо лучше. — Чем скорее мы переедем, тем лучше, — Гермиона в волнении сжимает ладонь Гарри, и ему хочется как-то приободрить подругу, успокоить, сказать, что все будет хорошо. Но он сам не уверен в этом фантастическом «все будет хорошо», а потому просто пожимает ее руку в ответ и предлагает почитать что-нибудь вместе. Ведь ничто не успокоит Гермиону лучше книг.