***
Едва Ли уснул, как сразу же проснулся. Он проснулся от взрыва, глаза его широко раскрылись, сердцебиение усилилось. Не сказать, что он был из пугливых, да и к тому же всю жизнь Ли только и занимался войной. О таких как он маги говорили «filius bellum"[1]. Он тотчас же заглушил всякий беспочвенный страх. Взял секиру и пошел на звук взрыва. Выйдя из комнаты, он обрадовался и напрягся одновременно. Ведь очаг взрыва, а теперь странных звуков, на подобие грома молнии, только быстрых и не таких громких; доносился из места хранения руды. А это значит, что атаки со стороны Старого лагеря не было. И все укрепления были в полном порядке. Однако что происходило с годами кропотливой работы всего Нового лагеря, ему предстояло узнать. И это его надо сказать волновало. Находясь в десяти шагах от столпившихся магов воды, он увидел как они вздымают руны и из последних вышел их гнев. «Я предвижу большие перемены!» — думал Ли, на этих мыслях он побежал к магам, видя как хранилище руды, почему-то ставшим темным, озарил свет пламени. «Да что там происходит?!» — снова думал Ли, но вскоре он узнает ответ на свой вопрос. Когда он добежал до магов, увидел как некогда ценная с синим цветом и сиянием магическая руда превратилась в темный кусок металла. «Если это то, о чем я думаю. То дела наши крайне плохи.» — думал Ли, сдерживая в себе бурлящий словно лава гнев и в тоже время засасывающее отчаяние будто бы черная дыра. — Что произошло? — задал он вопрос молчавшим магам, в них тоже сейчас кипела буря эмоций. Он старался задать вопрос с холодной интонацией, но у него это плохо вышло. Больше это походило на звук холодной злобной стали. — Олаф и Мильтен посмели забрать всю магию с нашей руды — гневно ответил Сатурас, из рта его выходили слюни. — Как же нам теперь быть, братья? — заговорил Кронос, — Ведь это была наша единственная надежда на спасение. К ним подходили люди со всего лагеря, наемники, головорезы, крестьяне и рудокопы, Ларес тоже приближался к ним. — Все пропало, — вторил Риордиан, — нам не освободиться, даже если мы и смиримся с пропажей пяти лет работы. И скажем себе, давайте соберем еще одну такую гору магической руды. Люди Гомеза не дадут нам этого сделать, — Риордиан окинул взглядом подавляющего в себе эмоции Ли, сглотнул слюну, а после сказал, — Нас скоро всех убьет. И Ли не справится с таким мощным противником. Многие головорезы, наемники, крестьяне и рудокопы, и сам Ларес уже почти подошли к решеткам хранилища. Ли смерил взглядом Риордиана, и холодно, но резко бросил — Заткнись. Молчи ради Инноса или своего Аданноса. Подошедшие люди стали задавать вслух вопросы «Что случилось?» «Почему руда изменила свой цвет?» «Кто это сделал?». Более умные, которые почти сразу смекнули, что к чему стали искать виновных. И, конечно же, виновными оказались сладко спящие охранники, не подозревающие. Что совсем скоро будет решаться вопрос их жизни и смерти. Ли обратился к толпе: «Слушайте меня все! И слушайте внимательно, ибо то, что я сейчас скажу важно!» Все вмиг заткнулись и стали слушать Ли. — Собранная нами руда утратила все свои магические свойства. Маги воды стали шептаться «Что он творит?» «Сейчас же паника начнется» «Они все мигом разбегутся, ведь узнали что сражаться больше не за что» — Олаф и маг огня Мильтен, — Ли намеренно не стал озвучивать тот факт, что Олаф являлся его наемником, — совершили преступление против нашего лагеря. Они посмели забрать всю магию у нашей руды. Все абсолютно все впали в панику после услышанного. Все осознали, что теперь драться за свободу точно бесполезно. Ибо средства для ее достижения больше нет. Его у них отняли. И все по вине нескольких распездяев. В тоже время они знали, что им некуда деваться. Но страх брал над всеми контроль, разве что только наемники держали себя в руках и Ларес. — Но мы не должны терять надежду, ибо шанс на освобождение есть, — Ли надеялся, что есть. Ведь он сквозь бурю эмоций смог вычленить одну рациональную мысль. Олаф и Мильтен явно это сделали не просто так. Он тут же вспомнил и Горна, который отпрашивался на бой с демоном. «Если у них получится, то будет шанс на освобождение». — думал Ли. И в этот же миг он услышал вопрос из толпы. — Что за надежда?! — его задал ему один из головорезов Лареса. Кажется, его звали Снепфер. — Всем вам известно про демона Спящего?! — Ли задал риторический вопрос, и сразу же продолжил, — Если виновники нашего горя одолеют его, то барьер развеется, — последние слова Ли выговорил максимально твердо, но в глубине души он все-таки сомневался как и в успехе сражения с демоном, так и в том, что барьер исчезнет, коли его одолеют. Маги воды, особенно Сатурас сразу же взъерошились, но Ли сразу же осек их взглядом. — И пока они сражаются мы с вами должны выстоять против натиска Старого лагеря. — А есть ли смысл?! — задал на этот раз вопрос другой головорез Лареса. — Ведь руды у нас нет, а стало быть мы можем капитулировать перед ним. Отдадим им эту чертову шахту, все равно там ползунов теперь как гавна. — Думаешь они поверят нам? Да и в любом случае мы так много причинили им вреда, что они скорее отправят нас в шахту убивать ползунов и добывать руду. И работать мы будем в ужасных условиях, ибо о военнопленных не заботятся поверьте мне. Все замялись. — Но приму к сведению твою мысль, — на самом деле Ли уже давно знал, что у него появилась возможность потянуть время перед генеральной битвой. Он может назначить встречу, дабы показать баронам, что теперь на их складе скорее металлолом, чем магическая руда. — Так же готовимся к сражению. Наша с вами задача выстоять перед напором Старого лагеря. Поверьте мне, если вы хотите пожить еще немного. По крайней мере, пожить нормально, а не как рабы. И все доверились Ли в тот день, и каждый от мага воды до крестьянина стал готовиться к тяжелой битве.***
Диего дожевывал уже пятое кисловато-сладкое зеленое яблоко, ожидая единственного в колонии мага огня. И человека, способного противостоять Спящему. Горн уже успел с великим аппетитом и вкусом съесть жаренное мясо волка, предварительно замаринованное в травах. Также к мясу прилагался салат, огурцы и помидоры. Из питья же была довольна обильная кружка пива. Но Олафа и Мильтена тем не менее еще не было рядом. Поэтому силач решил скоротать немного времени за курительной трубкой. Все это, само собой, лежало в кладовой колдуна, даже табак и трубки. Видать, Ксардас порой любил побалдеть. Труд трудом, а наслаждения и радость тоже надо знать. Сначала к Горну присоединился Диего, а потом Лестер, только что, закончив прогулку с Нефертити. Последняя его осекла словами «ты же говорил, что бросил!». Но на этот счет он ответил «во-первых, это табак, а не травка; во-вторых, вполне возможно, что через час или меньше мы все умрем, сладкая. Так что дай уже мне покайфовать на славу.» Они курили табак втроем лучшие неразделимые друзья. И за их спинами было довольно много совместных историй, чего только стоит история с Брабаком. — Помните как мы попали в долину? — заговорил Диего. — Ты про то, как мы отпиздили дружинников? — Горн пустил столп дыма. — Или про то, как мы сражались на арене, дабы заработать на хлеб? — Лестер выпустил кольцо. — Про все это, — Диего вдохнул дымок, а после с чувством эйфории выпустил его, — Всю жизнь мы только и делаем, что сражаемся. То за жизнь, то за золото. И за руду. — Мне интересно лишь одно: из всех войн, за что будет эта? За свободу? Или за жизнь? Знаю вопрос довольно противоречивый. Но тем не менее я хочу его задать. За что вы будите сражаться: за свободу или за жизнь? Горн скривил улыбку и ответил: «За жизнь на свободе.» Все расхохотались и… Кажется, все были согласны с Горном и следовали его мнению. Горн же изначально пошел в Новый лагерь, дабы освободиться от барьера. Да. Ли он сказал, что Спящий являет собой смертельно опасную угрозу. Но коли некромант был прав, то изгнание его способно разрушить барьер. Так что он жаждал получить этакий приятный бонус за спасение своей шкуры в виде свободы. Условной свободы, ибо ему было ясно, что его величество Робар II такой трюк без внимания не оставит. У Лестера были те же мотивы, но еще он хотел поднасрать демону за все гавно, что он с ним сотворил. Хотя в одном Лестер бы сказал Крушаку спасибо. Ага? Голоса в голове больше не докучали ему. Правда за это он мог бы убить свою любимую и друга. А за такое демон точно заслужил смачного подсрачника. Время шло дальше, все уже обкурились табаком, а главного героя и мага огня не видать. Нефертити настолько стало скучно, что она решила уединиться с Лестером на вершине клыкообразного каменного выступа черной башни некроманта. — Ненавижу долго ждать, — Нефертити опустила аккуратно свою рогатую голову на сильное плечо Лестера. Но ему нисколько не мешали её рога, потому что он любил её, — Куда они могли податься? Лестер едва улыбнулся в ответ на это. Он знал, что Мильтен точил зуб на Гомеза. И само собой его товарищу выпал шанс отомстить, вот он им и воспользовался. И потому то в успехе авантюры Лестер ни капельки не сомневался: «Они убивают Гомеза. А это дело займет много времени». — Да они вообще в своем уме там?! Ведь если мы не поспеем, нам всем кердык. Да и мир типа погибнет. Во всяким случае, мир, что вокруг нас. — под этими словами Неффертити имела в виду Долину рудников и сам остров Хоринис. И Лестер это прекрасно понимал. Последний заржал. Действительно заржал, а не засмеялся. Нефертити его повеселила. — Ты чего ржешь? В ответ лишь ржание. Тогда она столкнула его с выступа, но тут же ухватила рукой. Она была сильной, но долго держать не могла Лестера одной рукой, да еще и в экипировке, имевшей солидный вес. Поэтому она помогла себе второй рукой. — Воу! Милая, должен признать ты меня напугала. — Ни надо ржать! Я вообще то серьзно с тобой сейчас говорю. Весь мир под угрозой, а эти придурки решили позабавиться там. Да и мы с тобой можем умереть. А тогда мы больше не обнимемся, не поцелуемся и не потрахаемся! А ты ржешь! Долбанный, ты, безголовый гавнюк! Где-то в башне Ксрадас услышал истерику Нефертити и подумал «Проклятье да они по переубивают друг друга едва мы займемся делом». Лестер широко улыбнулся. Но больше ничего не делал. Все таки при таких раскладах не хотелось испытывать судьбу, но он подумал «Ох ну и отшлепаю я тебя потом в постели, сладкая.» — А чего нам тревожиться? Тревога и стресс не помогут нам. Сомневаюсь, что они вообще когда-либо помогают. Вот ты говоришь «спасение мира», но мне вообще-то насрать на этот прекрасный мир ровно как и ему на меня. Пускай этот демон всех убивает, издевается над всеми. Мне плевать. Более того я бы скорей смотрел на это зрелище с бокалом вина в одной руке и куриной ножкой в другой. Если бы только у меня была такая возможность. Глаза Нефертити широко раскрылись, а клыки страстно приоткрылись «Вот за это я его и люблю. Псих ты мой любимый.» — Еще говоришь мол мы умрем. Но раз умрем, значит встретимся в загробном мире, — его чуть чуть закоротило от мысли, что он умрет и доставит боль Нефертити, но он старался верить в свои слова, — А там мы будем трахаться до посинения. Теперь Нефертити заржала, и обняла Лестера, притянув его к себе. Они целовались на выступе башни. И радовались каждому мгновению жизни. Каждому совместному мгновению жизни.***
— Да заебал он уже! Где, блять, этот трус?! — Шрам один из заебанных бестолковой осадой баронов был уже вне себя от ярости, — Пора ему уступать трон Ворону, он же вообще скис, только и делал, что курил, пил и трахался. А у нас тут сроки, если щас не про атакуем завтра точно все разбегутся, сегодня итак двадцать человек бежало с лагеря. Ворон рассматривал свое отражение на острие двуручного клинка, а после улыбнулся и сказал: «Если его так долго нет, это может значить только одно.» Все затихли, Арно перестал жрать жаренную курочку, Бартоло пить из кубка, а Шрам закрыл свой рот. Ворон выждал паузу, снова глянул на отражение и прервал тишину: «Он умер.» Снова повисла тишина, у Арно отвис кусок мяса с ляхи, Шрам лишь сильно раскрыл рот, казалось еще немного и его челюсть отвалится. Тишину прервал на этот раз Бартоло, видно, на нервной почве не выдержав и взахлеб распивая вино. В основном оно стекало вниз на плохо зашнурованную броню. — Не верю, — кинул Арно. Снова небольшая пауза, и снова нарушил её Бартоло, поставив кубок на стол немного дрожащей рукой. Ворон, завидев это, расхохотался, а после заговорил спокойно и уверенно: «Понимаю, возможно я и правда ошибаюсь. Что ж можем отправить разведчиков к лагерю, дабы все мы убедились.» На последних словах он сделал жест: якобы объял всех руками, а после хлопнул ими. — Ну а пока, — продолжил он, — нам необходимо завершить подготовку к штурму. Все вы знаете, что я в тайне от Гомеза с утра сказал, чтобы все готовились. И ежу, думаю, было ясно, что сегодня мы сами свергли бы его, — он поджег всех своим взглядом у Бартолло от этого свело кишки, — Так почему же вы сейчас боитесь? — сказал Ворон властно и сердито, — Разве не вы сами хотели в тайне от Торуса заколоть этого сукина сына и назначить меня новым лидером Старого лагеря? И что же я вижу теперь? — это был риторический вопрос, на который Ворон сам бы дал ответ. Бароны занервничали еще сильней, — Я вижу как вы ссыте под себя, узнав о его смерти, а если бы его сейчас здесь резали, скажите мне, какие лица я увидел бы на вас? Шрам взял себя в руки раньше остальных и вскипел. Он отшвырнул, горящий кальян на стену шатра. Глаза у всех широко раскрылись, кроме Ворона, его глаза лишь сверкнули. Бартоло побежал тушить вспыхнувший огонь вином, на этот раз в его руке был не кубок, а целый кувшин. Кувшин вина двухсотлетней выдержки. С погреба самого короля. — Ты за кого меня принимаешь, Ворон! Чтобы я струсил?! Да никогда?! — Шрам на последних словах ударил себя по груди. Ворон в ответ лишь похлопал в ладоши: «Браво Шрам, верный телохранитель нашего покойного Гомеза, — эти слова были произнесены с иронией, особенно первые, — Именно этот взгляд я хотел видеть. Ворон встал, убрал клинок в ножны. Бартоло успешно предотвратил пожар. И с довольным видом поставил пустой кувшин вина на стол. — У нас много работы, товарищи., — вновь Ворон обратился ко всем, — Я думаю, заручиться поддержкой отморозков, что засели в одной крепости в горах. Так же надо будет, а после обсудим еще раз план перед атакой. Сегодня мы точно пережим всех оставшихся магов, — Ворон сделал ужасную мину. Бартоло мог поклясться в том, что он увидел демона, прислужника Белиара, — И я сам лично обезглавлю паладина Ли. Они взяли с собой десять гвардейцев в охрану. Ворон с щитом в руках подошел к частоколу. Они находились неподалеку от юнитора, где Олаф и Диего убили огромного тролля. Смердящий запах от его туши доносился до них. Ворон как бы только что, заметив это сщурился и сказал про себя: «Ну и вонь.» — Чего тебе?! — сказал высунувшийся мужик со звериным взглядом и гнилыми зубами. После высунулись еще десятеро все с готовыми луками и арбалетами. — Мне нужна ваша помощь в борьбе с Новым лагерем, — ответил Ворон ни чуть не испугавшись. — А какая нам от этого выгода?! — Можете забирать все награбленное, а также, — Ворон махнул рукой. Гвардейцы привели пять связанных девушек. Все были как всегда в роскошных узких трусиках и лифчиках. Многое было видно, но так, чтобы не нарушать правила приличия. — Вы получите всех этих прекрасных дам. Все отморозки загоготали, засвистели, заржали обнажая свои раздробленные зубы, местами гнилые или же просто гнилые. У многих лица были перекошенные изуродованные ожогами и рваными шрамами. На некоторых были следы шлюхиной болезни. Одна из девушек чуть не упала в обморок, её поддержал гвардеец, другая заплакала, иные просто впали в ступор. Отчего отморозки еще громче загоготали, засвистели и заражали. Ворон повысил голос, дабы его все расслышали: «Ну так что! Вы согласны!» — Согласны! — ответ раздался незамедлительно, причем несколько раз от разных личностей, как бы обнадеживая Ворона в том, что сделка состоится. — Только товар гони вперед! Ворон широко улыбнулся и ответил: «Так не пойдет.» Он сказал это, не повышая голос, но все почему то расслышали. Сразу же на Ворона стали смотреть стрелы и болты из-за частокола. Он он даже не моргнул, лишь сильнее сжал щит, но этого никто не видел. Гвардейцы увели бедных девушек подальше. — А что нам мешает пристрелить тебя тут и забрать товар с собой в крепость?! А потом вдоволь им насладиться! — А то, что во-первых, хрен вы меня убьете. Во-вторых товар не получите. — Уверен?! — Да. — Отдай одну щас, а остальных после. Все равно многие из нас не переживут битву, а потрахаться всем хочется. — А воевать когда будите? — Как все потрахаются. Ворон покачал головой: «Это исключено, мы вот вот выйдем на Новый лагерь. Ждать мы не можем. Как все закончится вы заберете всех этих прекрасных дам с собой. Все зашептались, шептались примерно с пол минуты, а после отморозок тот, что говорил с Вороном с самого начала, злобно сказал: «Куда идти кромсать и жечь?» Позже они убедились в том, что Гомез мертв: разведчики им это сказали.***
— Быстрее, быстрее!!! — Наемник Торлоф раздавал команды рудокопам и крестьянам, последние изо всех сил волокли камни, доски, брусья, смолу. Конечно же Торлоф не один кричал пол сотни крестьянам и рудокопам, ему помогали головорезы Лареса. Торлоф же завидев как группа крестьянам застряла с повозкой камней и прочего хлама, который должен был лететь на головы дружинников; сам со всей силы навалился на него. И. Повозка снова покатилась.***
— Отдадим им сразу позиции у входа в лагерь, а также прилегающую плонтацию, — Ли наклонился над огромной картой Нового лагеря в полном обнудировании наемника, его секира была недавно заточена, хоть и раньше она не была тупой. — Сам вход в лагерь узкий, так что всеми силами они не смогут ударить по нам. — Теперь второй этап плана…***
Волк как ненормальный крутил стрелы, насаживал на их древко наконечники: железные, медные и даже костяные. В хозяйство шло абсолютно все. Парочка головорезов из его подмастерий корпели над арбалетными болтами. Ради них плавили все, ложки, вилки, ножы, один из них даже не постеснялся кинуть в печь статую Инноса. Ларес и Снепфер выдавали всем длинные луки с колчаном стрел. Остальные головорезы ставили на вершину плотины заряженные арбалеты и колчаны болтов.***
Как только они ступят на почву нашего лагеря, откроем по ним стрельбу из всего, что у нас есть.***
Некоторые рушили плотину, но так, чтобы вода не хлынула из нее. Но в тоже время так, чтобы когда это потребуется. Оно исполнится точно и в срок.***
Плотину повредим так, чтобы по сигналу она вмиг рухнула. И поток воды обрушился на их силы. Это их замедлит в наступлении. Да и сражаться по колено в воде и грязи очень неудобно. Таким образом у нас будет преимущество. Ларес и маги воды и такие наемники как Корд, Ярвис, Блейд, Торлоф и Орик слушали внимательно. Когда Ли закончил. Ларес задал закономерный вопрос: «А кто окончательно сломает плотину?» — Все маги воды. Нужна быстрота и точность. И маги отлично гадятся на эту роль. Да и к тому же недавно они завалили камнями козью тропку в горах. А здесь задача, как по мне, выглядит проще. Все маги воды кивнули. Риордиан был весь бледным, но он старался держать себя в руках, даже выпил успокоительное зелье. — Если они прорвутся, то нам придется отступить в пещеру. Тут будет решающая точка всего сражения. Тут все и решится. У нас будет частокол. Так что думаю мы выстоим. Если барьер развеется, то все старые, завидев это, перестанут сражаться. По крайней мере большинство. Все ринутся вон из колонии. Ли вышел со своими наемниками последним из своей комнаты (или отдельной мелкой пещеры в огромной пещере, таких причем было несколько). — Орик. — обратился генерал к своей правой руке. — Да. — Собери парней возле хранилища руды, когда все приготовления закончатся. Проведем общий сбор. И, надеюсь, не последний. — Есть. — Постой. Собери всех, кого можно. Эти слова должны услышать все. Потные вонючие грязноватые, но собранные крестьяне, рудокопы и головорезы. Наемники же более менее старались держать себя в порядке. Однако и на их внешнем виде осада отразилась. Да даже на Ли красовалась трехдневная щетина, хотя последний всегда старался быть примером для других. Наемники не стояли строем они смешались с остальными. Маги воды стояли немного в стороне от всех. — Буквально через час, а может раньше начнется решающая битва в этой бездарной войне за руду, — начал свою речь Ли, — Вы все выложились по полной за неделю с небольшим осады. И если бы у нас были бы каменные стены, то враг и до сих пор не взял бы нас. Их силы тают, и сегодня они, полностью осознав пагубность своего положения, нанесут сильный, но отчаянный удар. Нам нужно лишь пережить его. Но знаете, что я вам скажу еще? К черту жизнь в барьере! Серьезно, если бы я не верил в то, что изгнание Спящего разрушит барьер, то я бы вспорол себе живот. Ибо жить здесь всю жизнь я не хочу. Мир намного шире богаче и красивей, чем эта долина. Хотя должен признать и в ней много красоты. — на лицах многих растянулась улыбка, — Но не скоро я сокучусь по ее пейзажам и просторам. На последних словах Ли многие засмеялись. — Но знаете еще что? Этим пейзажам не к лицу молнии барьера. Так, давайте сегодня доживем до поры, когда они исчезнут! — на последних словах Ли яростно поднял сжатую в кулак руку вверх. Все следуют его примеру. И на весь Новый лагерь громыхнул боевой клич свободы.***
Ворон склонился за круглым столом, на котором была обширная карта окрестностей Нового лагеря и самого лагеря. На карте стояли фигурки деревянных солдатиков. — Тараном разрушим частокол. Ворота или нет, мне неважно лишь бы результат был одним: пройти с войском внутрь лагеря. Сначала пустим вперед ополчение и нанятых отморозков, дабы они проверили наличие сюрпризов, — Ворон посмотрел на Торуса, — Ты же научил их всех сооружать стену щитов. Торус сделал кислую мину и коротко ответил: «Я научил. Но вот в них я не уверен.» Ворон посверлил немного взглядом Торуса, последнему это явно не нравилось. Но он даже и не думал тупить свой взор. — Ладно хер с ними. Все равно думаю, все не передохнут там. Ты поведешь их Торус с десятью своими отборными людьми. Не лезь в пекло. Тебе главное увидеть что и как там. Ты меня понял? — Понял. — сухо ответил Торус. — Как узнаешь труби отступление. Затем двинется младшая и старшая дружина. А ополчение и отморозки будут в резерве. До поры до времени. И самое сладкое, мы с баронами и отборными десятью дружинниками ударим в самое слабое место, если такое отыщем. А оно, скорее всего, отыщется. Каким бы Ли гением не был, от суровой реальности никуда не деться. У всего и у всех есть слабые места, — на последних словах Ворон коварно улыбнулся.***
Олаф и Мильтен одновременно появились в башне некроманта. Сначала появились синие частицы, образующие контуры их тел и амуниции, а затем и сами они во плоти. И как только они появились, то сразу же обернулись на голос Ксардаса. Спокойный на удивление голос. — Пора изгонять демона, — Ксардас стоял перед ними буквально во всеоружии. На его ремешках из черной кожи красовались ранее невиданные Олафом и Мильтеном руны. На одной были нарисованы скелеты, на другой очертания демона, на третьей руки держащие голову, на четвертой бордовое пламя, а на пятой молния, — Должен признаться, вы заставили меня волноваться немного. Ведь, кажется, среди всех в грядущей битве я один буду сражаться за жизнь, ибо у меня огромные планы на будущее. Все призадумались. Какие планы могут быть у некроманта? Убийственный ритуал тринадцати девственниц? Поимка дракона? Никто точно не знал, хотя с последним они могли бы быть отчасти правы. В комнату зашли еще четверо, — три человека и одна гарпия. — Ого! А ведь мир еще не погиб, а вы уже тут как тут! — проистерила гарпия, а в конце вставила одно слово… даже несколько, — Распиздяи. Если у Инноса такие посланники, то я не удивлена, что род людской проигрывает оркам. Олаф приподнял бровь и ответил: «Знаешь я и сам удивлен от всего того, что творится вокруг» — Как ты убил Гомеза? — задал вопрос Олафу Диего, — Каким приемом его сразил? — Идеально исполненным. — ответил Мильтен, хотел еще сказать, но его перебил посланник Инноса. — Обезглавил финтом. — Ого! — Диего похлопал в ладоши. — И как голова далека отлетела? — громыхнул Горн. — Ага. И я вам скажу больше: тело его как и голова загорелось от магии Уризеля. А до этого я рассек Буллита напополам, перед этим сломав его рудный клинок. И когда я его рассек, тело его разрывали молнии, морозил лед и жарил огонь. Это очень мощное оружие, друзья мои. — Оно и хорошо, — Ксардас похрустел пальцами, — Пора идти в город орков. Времени почти не осталось, так что план действий обсудим по пути. — Почему ты думаешь, что оно у нас вообще есть? — Лестер думал, что Спящего давно уже призвали. Он… чувствовал это. Почувствовал довольно недавно. Кажется, он был связан с демоном. И почему? Сложно сказать. Отчасти виной тому было долгое употребление болотника, отчасти молитвы ему. Молился Лестер, конечно же, формально. Но тем не менее он молился. Ага? И не думаю, что если вы чисто формально засунете свою руку в костер или, блять, пальчик, то она или он не начнут гореть, жарится, плавится. Вот и здесь было также. Только он засунул свою душу в костер. И очень скоро Лестер об этом пожалеет, всей своей душой пожалеет. — Предчувствие, — ответил Ксардас, его чувство шло в разрез с чувством с Лестера, точнее точка зрения от этого чувства. Ведь да, возможно демона уже призвали, он ощущал что-то инородное в магическом мире, окружающем их. В мире готики, — Даже если его уже призвали, — на этой ноте ответа Ксардаса глаза у Лестера широко раскрылись, а сам он подумал: «догадка?! или тоже почувствовал?!» — то демон еще слаб и ему нужно время, чтобы восстановиться. А может быть помимо времени ему нужно что-то еще, — на этих словах Ксардас коварно улыбнулся и темные стены его башни, на которых играли блики факелов, отлично украшали его улыбку, — Хотя в последнем я сомневаюсь больше, чем в первом. Ведь коли мы живы до сих пор, значит Спящий бездействует. Они вышли из замка. Ксардас лишь на мгновение остановил главного героя и дал ему два зелья: одно имело красный цвет, иное зеленый. Некромант сказал ему: «То, что имеет красный цвет — зелье силы. Оно увеличит навсегда твою физическую силу. Не надейся на ошеломительный эффект, но эффект, несомненно, ты скоро почувствуешь. Зеленое же зелье — зелье ловкости. Про него можно говорить тоже самое, что и про зелье силы. С разницей лишь в том, что оно навсегда увеличит твою ловкость. Не переживай никаких побочных эффектов нет. Выпить можешь все сразу.». И он выпил спустя пять минут он чувствовал себя совсем по иному. Понял, что и без того легкие доспехи, теперь и вовсе стали легкими как перышко. И ему казалось, что он за секунду может преодолеть десять метров одним рывком. И для него это будет также легко как помочиться на травку. Целый час они шли в сторону города орков, минуя островки тополей, елей, кустарников. Луга. Где-то в стороне у молодого дуба пел соловей, а в дупле его грызла орехи белка. Все таки здесь было красиво и живо! Но каждый знал, сверни он не за то красивое деревце, и его с радостью захотел бы пожрать варг или снеппер. Да, снепперы были на территории орков, причем в больших количествах. Но сегодня на их пути никого не было, даже орочий патруль им не встретился. А если бы и встретился, то орки не напали бы, ведь у Олафа в руках было Улу-Мулу. Во всяком случае, на Олафа не напали бы. Пока, они шли, обсуждали план. Ксардас говорил: «Сначала Олаф, ты пройдешь один с Улу-Мулу в город орков. Как только зайдешь за врата, повреди их Уризелем. Любой надрез и они уже не закроются. — А как я клинком сломаю их? Нет, я понимаю Уризель — мощное оружие, настолько мощное, что способно даже сломать простой рудный клинок, — Он так сказал, потому что недавно в полной мере осознал, что и рудные клинки теперь заслуживают слово обыкновенные, ведь среди них есть более изощренные. А еще он понял, что их сверхпрочная сталь не такая уж и сверхпрочная, — Но ворота, тем более сделанные орками. Это совсем иное, мне кажется. — Тебе кажется, — оборвал Олафа Ксрадас, — Естественно это будет не просто и не быстро. Но ты справишься и должен будешь успеть, пока один из них не заколет тебя. Но опять-таки от одного удара орка эти доспехи тебя точно уберегут да так, что для тебя это будет комариным укусом или собачьим, — Ксардас издал небольшой смешок, все удивились, даже Диего, хотя последнего было сложно чем-либо удивить. И таким образом Ксрадас намекнул Олафу на то, что последний не должен был умереть в самом начале их нехитрой операции по спасению Долины рудников… Хоринниса или даже всего мира. Но вот, когда главный герой выполнит свою священную божественную миссию… В конце уже совсем другое дело. Ага? — Ну хорошо, — согласился Олаф, — а что потом? — Да, мне тоже интересно, что потом? — заговорил Лестер, — Как мы пробьемся сквозь армию орков. Их же там около сотни, если не больше; раз это город. Хорошо обученная миртанийская армия едва ли справилась бы с этой задачей. А нас тут всего семеро. Ксардас слегка улыбнулся и ответил: «Ты говоришь правильно, Лестер. Пока что нас действительно семеро. Но вот коли нас будет пятьдесят, то это уже совсем иные расклады. Конечно же, всех орков мы не вырежем, но вот пробиться к храму Спящего нам сил хватит.» — А нельзя поконкретней? — на этот раз вопрос задал Диего, хотела спросить Нефертити со стервозной манерой. Но Диего опередил ее. Из-за чего она посмотрела на него как на самого вонючего человека на земле, — Как именно нас станет пятьдесят? Или под этими словами ты имел в виду другое? — Другое. Естественно. Я призову армию тьмы. Армию скелетов. Может быть, и парочку демонов, если у меня хватит сил. Демоны в замке уже отслужили свое. Глаза у всех от услышанного растопырились. Мильтен про себя подумал «Такое магам огня не нужно будет рассказывать, когда я выберусь отсюда, иначе меня самого испепелят на месте.» — Ну хорошо маг, — загромыхал Горн, — допустим мы с горем пополам и чудом избежав потерь, прорвемся к храму и войдем в него. Но что дальше? Как быть с тамошними ловушками? которые там, ежу очевидно, имеются. Как быть и с храмовой стражей? Причем как я понял из рассказов товарищей, явно неживой храмовой стражей, но и не мертвой. Как быть с шаманами-демонами? И, наконец, самим, мать его, Спящим? — На некоторые вещи и так, тебе уже должны были дать ответы. Ну хорошо, так уж и быть повторю их. Во-первых, ловушками займусь я лично. Я не позволю вам умереть, не выполнив свою миссию. Думаю, такова моя роль в этой истории. Со стражей нам поможет новая партия скелетов. Их будет меньше, но думаю, их хватит. А вот с каждым из шаманов-демонов и Спящим вы должны справиться сами лично. В идеале было бы замечательно убивать их всем отрядом по одиночке, а Спящего изгнать так, чтобы у Олафа была поддержка. Но не думаю, что нам представиться такой случай. Скорее каждому из вас придется взять по шаману-демону, а Олафу Спящего. Однако же передо мной лучшие люди Мордранга, так что я в вас почти не сомневаюсь. На одного шамана каждого из вас должно хватить, а Олафа должно хватить на Спящего. Очень сильно на это надеюсь. Наконец они поняли, что подходили к городу орков. Еще пара шагов и они уже выйдут на него. В тоже время они остановились. Ксардас достал руну, на которой были изображены скелеты и сказал Олафу: «Ты знаешь, что делать.» Олаф в ответ кивнул, закрыл забрало шлема, и пошел в город орков, держа перед собой в руках Улу-Мулу и помня об Уризеле за спиной.***
Ли с Торлофом и Орик вышел с белым флагом навстречу к войску Старого лагеря. Торус только начал вести на смерть ополчение и выродков. Как заметил, что из-за вражеского частокола вышли три фигуры. Та, что по середине держала в руках белый флаг. Он выматерился про себя, а после подал во весь голос команду: «На месте стой!!!» Десятники повторили за ним. И… подобие армии остановилось. Ворон и бароны тоже увидели трех наемников и белый флаг «Что он задумал? Переговоры провести хочет? Но зачем/ Все уже решено. И ты сам это прекрасно понимаешь. Ли. Так зачем оттягивать время?» — Ворон задумался ему стало интересно, к чему эта, на его взгляд, пустая трата времени перед сражением. — Пойдемте, поговорим с ним. — сказал Ворон баронам. — Ты сдурел?! А вдруг это ловушка? Вдруг этот хитрый подлец хочет убить нас всех прямо на глазах у всего нашего войска, — ворчал Бартоло, иные бароны всем своим поддерживали его. — Вы боитесь его? Вы эе сами хотите его убить. Или я ошибаюсь? Все с непониманием и раздражением смотрели на Ворона, даже наихрабрейший Шрам. Все хотели убить Ли и его бравых взращенных им самим солдатиков-наемников. Но… это хотели сделать они в компании гвардейцев Гомеза. Гомез сам лично отбирал этих двухметровых сукинов сынов, готовых за деньги вытрахать свою мамашу, а потом убить ее. А сейчас Ворон предлагает им выйти к Ли без защиты! Дурость да и только! Впрочем, Ворон все вышесказанное прекрасно понимал, но он не боялся! Стоит отдать должное этот человек забыл про страх. Последний раз он испытывал это чувство, когда врал стражникам в богами забытой деревни на севере Миртаны. Он врал стражникам и боялся. Врал в том, что свою мать убил не он, а этот дрянной алкаш отчим. Имя, которого он забыл. И не чуть не жалел об этом. А еще он боялся… боялся того, что мать воскреснет и выведет его, мелкого сукина сына, на чистую воду. Боялся, что его словам не поверят, что поймут тот факт, что отчим не держал, блять, в руках ножа. Да, он был алкашом. Алкашом, напившемся до беспамятства! Пьяница, лежащий в своей блевотине и гавне. Но он не убивал женщину, которую, как минимум, просто трахал; а, как максимум, любил. Хоть она его и не любила, но жила с ним, чтобы ее сынок, поначалу нежеланный, не умер с голоду. Она сказала ему в ту ночь это. И это были ее последние слова. И последнее, что она увидела, как ее сын режет ее. И глаза его были преисполнены гневом и страхом. Гнев стал, его спутником жизни. А страх нет. Страх тогда ушел восвояси. И, кажется, к нему во сне через шесть дней явился Белиар. И посмеялся над ним. А он даже в поту не проснулся. Но это уже другая история. Что же касается нашей, то… Ворон с баронами вышел к Ли. В глазах Ли Ворон не нашел ничего. Перед ним словно бы стояло растение, которое всем своим видом говорило: «Да, я знаю, что сегодня умрут мои товарищи. И что? Да, я знаю, что сегодня умру я. И что? Да, я знаю, что вы будите добывать руду в нашей же шахте, а добытую нами за долгие годы заберете. И что? И да, я знаю, что ты хочешь убить меня, а голову мою отправить Робар II. И что?» В глазах же других наемников Ворон видел ненависть, и это его порадовало. — В чем дело? — начал Ворон, все видом давая понять, что время-руда. Ли попросил Торлофа показать им, что стало с добытой ими рудой. Торлоф не заставил себя долго ждать, и сразу же кинул баронам под ноги средний туго набитый, но открытый кошель с темной рудой. — Это руда. Та самая магическая руда, — Ли как бы подтвердил самые страшные опасения баронов. — И что ты хочешь нам этим сказать? — лицо у Ворона перекосилось от хлынувшего раздражения, отчаяния и гнева. — А то, что в хранилище руда теперь такая. — И?! — И то, — Ли никак не реагировал на грубость и неуважение Ворона по отношению к нему, — что мы могли бы договориться. — Как?! — Вы даете нам уйти, мы отдаем вам шахту без боя. Ворон призадумался, да все было решено, но… Но, черт возьми, они без боя заполучить шахту. Это… это было очень заманчивым предложением. Но было еще одно «но». Кто работал бы в этой шахте? Даже не так — кто расчистил бы шахту? Нужны были люди. И еще кое-что. Принять предложение Ли, значило признать его правоту. А вот это Ворон позволить себе никак не мог. И еще, пока маги воды и Ли были живы, не было гарантий на безопасное существование барьера. И на это Ворон пойти не мог. Сейчас у него была самая удобная возможность избавиться от всех оставшихся магов. В противном случае, Ли и маги воды со своими людьми могли отыскать спустя долгое время новый источник руды, но все-таки отыскать. Накопить новую гору. И взорвать ее, рассеивая барьер! Сейчас же у него была отличная возможность избавиться от оставшихся магов и от самой затеи уничтожения барьера. На Мильтена Ворон плевал. В одном маге он не видел никакой угрозы. Вон некий Ксардас был одним. И что? Ворон уже сомневался в том, что он жив. Правда… на этой ноте он вспомнил: «Ту самую вылазку какого-то хмыря в сторону территории орков, в сторону убежища некроманта.» Сразу же подумал он. А зачем его было отправлять к Ксардасу? Развивал дальше мысли Ворон. Мгам требовалась помощь. В подрыве руды. И вот сейчас Ксардас согласился и прибыл к ним. И, возможно, в эту самую секунду готовятся последние приготовления для ритуала. Для этого Ли тянет время? Но тогда почему в итоге Ли показал ему темную обессиленную руду. Однако не следовало исключать тот факт, что некромант и остальные маги хотели одурачить его: Ворона! И вот сейчас Ли нагло тянет время, пока маги проводят ритуал разрушения. Разрушения его некой утопии. Разрушения жизни под куполом, где у него все было и он, по сути, являл собой короля. — Не верю, — ответил Ворон с презрением и истинной злостью, — не верю ни одному твоему слову, паладин. Не верю тому, что мне показали. — Быть может пройдешь в лагерь и мы тебе покажем? Ворона перекосило, рука его метнулась к одноручному клинку на левой пояснице. Но Ли даже не дрогнул. Но вот Орик и Торлоф напротив, оба наемника обнажили свои оружия. Торлоф вынул из-за спины секиру, а Орик двуручный фламберг. И хоть оружия их были за спиной, а меч орика был в ножнах. Сделали они это быстро, и Орик отстал от Торлофа лишь на секунду. Одновременно с ним обнажили свои оружия бароны. Барьер мерцал на ними, играл свою угрюмую музыку, пачкая и без того пасмурное небо. Ли смотрел на Ворона со спокойным, но серьезным выражением лица как говорящим: «только вынь свою заточку, и я засуну ее в твою же задницу.» — Ну раз ты такой идиот, то пора расходиться. — сказал Ли, после недолгой, но напряженной паузы. Ворон с криком вытащил свой одноручный изогнутый меч. Но после этого почуствовали как его кадык трещит от твердой как титан и быстрой как молния руки паладина. — Если вы не такие идиоты, как ваш предводитель, то сейчас вы убирете свои зубочистки на место. Рука, в которой Ворон сжимал клинок, была свободна. А потому он легко мог бы воткнуть меч Ли прямо под ребра. Но он не делал этого, потому что понимал: одно резкое движение и его кадык покинет свое родовое место. Причем быстрее, чем острие меча вонзится в плоть врага. Но он не боялся — он злился. — Сейчас вы сделаете двадцать шагов назад и остановите, бегущих к вам на подмогу стражников. Если вы не сделаете всего этого, ваш рудной барон умрет. Бароны отступили. Шрам приказом остановил Торуса и десять его отборных стражников. Ли отпустил кадык Ворона и спокойно отошел, не оборачиваясь к своим. Ворон не стал снова рисковать. И сам стал медленно отходить к своим. — Надеюсь, еще встретимся, — с ухмылкой бросил Ли «королю» Старого лагеря. И на этих словах пошел с верными наемниками в Новый лагерь. — Она будет последней, — вымолвил в ярости Ворон, и он не ошибся. Ровно после того, Бароны вернулись на свои позиции около главного знамени Старого лагеря: красный флаг со скрещенными мечами. Протрубили в рог. Послышался боевой клич. Затем снова протрубили в рог и заиграли барабаны. Так началась битва между лагерями. Олаф шел по мосту, сквозь забрало видя как на него смотрят орки. Пятеро стояли на вершине могучего пятиметрвого частокола, сделанного из деревьев разной породы, но в основу старались брать дуб. Вершины кольев были залиты железом и украшены кровью диких зверей, а может быть и людей. За частоколом виднелись две сторожевые вышки в высоту семь метров. Их вершины были шатрообразыными. На каждой из вышке было по орку. Из них на него смотрели стрелы, вставленные в сильно громоздкие для человека луки. Олаф сильно сомневался, что его доспехи выдержат хотя бы один выстрел из них. На частоколах же орки, держали по могучие, но по сравнению с людским дизайном довольно неуклюжие арбалеты. Однако даже доспехи Олафа с трудом бы выдержали даже один выпущенный в них болт. Каждый орк был ростом около двух с половиной метров. Плечи их были в два раза шире, чем у самых хорошо слаженных атлетически людей. Из-за губ, если эти части тела лица можно было назвать губами, выступали клыки. Врата перед Олафом, само собой, были закрыты. Олаф слышал, пока подходил: «Ука-Шака, Ука-Шака». Что это за слово он не знал, да и не хотел знать. Но было очевидно, что это было какое-то орочье выражение. И кажется оно было связано со словом «неприятель» или «чужак». А может быть «человек» — Чего тебе человек? — сказал один из орков топорно и коряво. — Я хочу помериться силой с самым сильным из ваших. — твердо вымолвил Олаф, держа перед собой Улу-Мулу. Орки припустили арбалеты, переглянулись. В их взгляде Олаф смог увидеть предвкушение доброй порции смеха от потехи. Наконец некоторые из них не выдержали и заржали. Олаф припустил плечи, он почувствовал горький стыд и унижение. Наконец спустя время один из орков вновь заговорил: «Ну проходи, только если ты проиграешь, мы отберем твое Улу-Мулу, а тебя убьем.» На последних словах орк сделал коварную звериную улыбку. вытаращив вперед клыки. Олаф кивнул, и как только врата раскрыли четыре орка. И как только они стали на него смотреть с видом мол, чего не идешь? Он бросил Улу-Мулу, как можно скорей вынул из-за спины и ножен Уризель. А ловкости, поверьте мне, теперь ему хватало. Он рубанул Уризелем по засовам и стрежням ворот. И Уризель ни на секунду не задержался в стали, лишь издавал звуки молнии, осколков льда и искр костра. Орки хотели уже зарубить Олафа на месте, как челюсть каждого из них отвисла от увиденного за Олафом. Последний обернулся, послышался топот. Он увидел армию тьмы. Пятьдесят скелетов бежали по мосту, хрустя суставами, держа в руках ржавые мечи, шипастые дубины, тупые топоры. А в возглавляли всю эту нежить его друзья. Горн бежал впереди всех, рвя горло и выставив перед собой секиру, металл которой был слит с магической рудой. Ибо сейчас было не принципов. Диего бежал сзади, твердо держа рудный клинок в своей не знающей поражения правой руке. Следом бежал Мильтен, готовясь вскоре выставить перед собой руну Большого огненного вихря! А Лестер и Нефертити, последняя держала первого в руках, и вовсе вспарили вверх. И они стали пикировать, уворачиваясь от болтов и стрел, выпускаемых в них. Некоторые грозились попасть. Но что-то их отталкивало. Любой бы поставил тысячу кусков руды, что Ксардас поработал над этим. Так началась великая битва со Спящим. Битва за освобождение от лап барьера! Так началась история борьбы со злом!