Черт, опять переврали весь канон!

06.06.1967       Солнце светило ярко, дул теплый ветерок, зеленели растения, и жизнь была прекрасна. По крайней мере, так могли бы охарактеризовать свое настроение почти все жители приюта под номером 34.       Люди выбирались на улицу, ведь дождливый Лондон не так часто радовал их хорошей погодой. И воспитанники вышеупомянутого приюта не были исключением.       Было воскресенье. Ребята уже побывали в церкви и сейчас работали в саду. Хотя, работали — слишком громко сказано. Взрослых поблизости не наблюдалось, и все закономерно прекратили телодвижения. Было достаточно жарко, а потому работать не хотелось никому. Все были заняты своими делами.       Внимание любого постороннего привлекли бы препирательства девчушки, сидящей на тонкой ветке дерева, и мальчишки, возмущенно сверкающего глазами. Вот только приютские быстро привыкли к выходкам мисс Эллингтон и перестали обращать внимание на них внимание. Взаимная антипатия этих двух тоже была общеизвестным фактом. Дэн Шарли попал в приют не так давно — в январе этого года. Первый раз эти двое заспорили в день его прибытия, и продолжали непосредственно до этого момента.       — Слезай немедленно, Эллингтон! — грозил под деревом кулаком рослый мальчишка.       Девчушка сверкала белозубой улыбкой и блестела глазами:       — И не подумаю, Шарли! Если я тебе так нужна, можешь залезть ко мне, — и она ехидно улыбнулась, хлопая по ветке рядом с собой.       Дэн немного побледнел. Он был достаточно смелым, но высоты боялся жутко.       — Я все расскажу миссис Джонатан! — зло выкрикнул он.       Девчушка легкомысленно пожала плечами, но тон стал чуточку холоднее:       — Говори, говори. А я скажу прямо, что залезла на дерево, чтобы спрятаться от тебя. Все знают о наших терках.       — Тебе не поверят!       — Кто знает, — хмыкнула Эллингтон. Она уже не казалась такой легкомысленной, и вполне серьезно смотрела на мальчишку. Но вот ее глаза, ярко-голубые глаза, цвета безоблачного неба, переместились назад.       Зрачок немного расширился, и она тут же полезла вниз, прошипев:       — Сделай легкомысленный вид, Шарли! Мисс Кракли!       Мальчик испуганно округлил глаза, но не обернулся, а присел у дерева, достал платок и принялся вытирать несуществующий пот. Подхватились с травы остальные ребята, увидев приготовления Дэна.       Девочка перелезла на нижнюю ветку дуба, которая находилась с другой стороны дерева, и встала так, чтобы ее не увидели.       Тем временем на плечо мальчишки опустилась тяжелая ладонь:       — Мистер Шарли.       — Да, мэм?       Он ее боялся. Боялся эту крупную женщину, тем временем как у Эллингтон на губах была издевательская улыбка, черти в глазах, и ни крупицы страха. Она прислушивалась, веселясь.       — Вы не видели мисс Эллингтон?       Мальчик не замялся, но в глазах промелькнул страх.       — Нет, мэм.       — Жаль.       Женщина удалилась. Паренек на грани слышимости облегченно вздохнул. Дети, шумно выдохнув, перестали демонстрировать бурную деятельность и побросали инструменты. Анита спрыгнула с ветки, приземлившись на две ноги, и подошла к мальчишке. Ее глаза сияли:       — Неплохо, Шарли. Так что ты хотел?       И она как ни в чем не бывало уселась рядом.       — Эллингтон! Да ты абсолютно безбашенная! Почему тебя ищет ОНА?       — О, да брось, — отмахнулась девочка. — Сам знаешь, она не ищет, она следит, чтобы я попалась. Но я-то не попадаюсь!       — О, Боже, — паренек взвыл.       — Так чего надо было?

***

      Говорят, что общий враг объединяет.       «Чертовски здравая мысль», — думал Саске, наблюдая за подругой и ее местным соперником. Ему он был, конечно, не чета. Да и сравнивать было смешно. Но каждый развлекается по-своему. Наруто, вон, окончательно впала в детство и собачится с ребенком. Умным, начитанным ребенком — Саске не мог не признать очевидного, но ребенком. Впрочем, он не лучше. Спокойно общается с детьми и почти даже не чувствует постоянного раздражения, с которым он почти побратался. Нет, серьезно, первый год был невыносим. Его раздражало все: то, что ему нужно на равных общаться с несмышленышами. То, что никто не воспринимает его всерьез. То, что он зависит от «взрослых». То, что быт абсолютно отличается от того, к которому они привыкли. То, что все совсем другое. Если перечислять все причины, по которым он бесился, описать все остальное просто не получится.       Единственным плюсом от такого времяпровождения было то, что он научился показывать противоположные настоящим эмоции так, что никто ничего не заподозревал. Ах да, еще он стал буквально Буддой в части терпения. Саске стал настолько терпеливым, насколько это было возможно с его взрывным характером. Учиха искренне думал, что когда он наконец станет совершеннолетним, никто не сможет его разозлить по-настоящему. Ибо любая нервотрепка по сравнению с происходящим — ничто.       Единственной отдушиной были тренировки с подругой. Они нашли замечательный пустырь в двух сотнях метров от здания приюта. Там они и тренировались.       Шаринган Саске удалось открыть через два года медитаций, то есть где-то месяц назад. Чтобы испытать такое сильное горе, ему пришлось навесить сложное самогендзюцу. Наруто следила за ним тогда, и сообщила, что он просидел пять часов не шевелясь. После пятого часа из глаз потекла кровь. Ту ночь Саске запомнил очень хорошо. И дело было не только в смеси ярости, ужаса, боли, горечи и гнева от первоклассного гендзюцу, но и в том, что он после этого не чувствовал обе ноги. А было, на минуточку, уже шесть утра. Ровно час до подъема. Он уже и сам не помнит, как умудрился бесшумно доковылять до кровати, но это факт. И еще день с лишним он ходил даже более хмурым чем обычно, борясь с желанием рухнуть и не шевелиться.       То самогендзюцу Учиха заслуженно считал шедевром и гордился им. Правда, когда он захотел поделиться с подругой радостью, она его внимательно выслушала, похвалила, а после пробормотала что-то о гениях, которые мрут как мухи, а ей спасай.       С сенсорными способностями у напарницы все шло гораздо спокойнее и равномернее. Она постепенно подбиралась к режиму сеннина, укрепляя чакроканалы, и расширяя диаметр возможного наблюдения. На самом деле, это не было полезно. Скорее, напротив. Они выяснили, что в этом мире у людей нет чакры. Вообще. Нет, конечно, это не было стопроцентной информацией. Но на данный момент все указывало на это: отсутствие любой информации о чакре в библиотеке, отсутствие любых практик, связанных с чакрой, отсутствие упоминаний о каком-то другом народе, который, возможно, мог иметь СЦЧ. А самое главное, Наруто, неплохо расширившая свой круг обзора, ни разу не заметила чакру. Ни разу. Ничего. Абсолютно ничего. И это делало способности Наруто почти бесполезными, ибо она могла отслеживать только его, как владеющего чакрой. Узнав это, она загорелась идеей стать сеннином в самые сжатые сроки, чтобы тренировки не пропали зря. Она собиралась стать им к одиннадцати, но Саске быстро ее обломал — физическое развитие не должно уступать духовному. Равновесие баланса, это вам не пирожки есть. По их расчетам, наименьший срок становления Наруто сеннином — 16-17 лет, как и в прошлой жизни. Узнав об этом, девочка расстроилась. Грустила она, правда, недолго. Не особо раздумывая, блондинка решила продолжать медитации («А вдруг я уменьшу срок!» «Это невозможно…» «Неважно!»), но сделала упор на фуиндзюцу.       Они тренировались усердно, но не очень часто. Детям нужен был сон в любом случае, даже если у них взрослый разум.       Саске не мог знать наверняка, но думал о том, что их отбрасывает в детство. Не в том плане, что забирают воспоминания, а просто они становятся более обычными детьми. Эти метаморфозы в поведении можно было объяснить и иначе, но эта теория была самой правдоподобной. «Тело влияет на разум». Еще одна здравая мысль.       Несмотря на огромные старания, Саске считали угрюмым, мрачным и асоциальным типом, с которым может общаться исключительно маленькое количество человек. Что, в принципе, было правдой. Но было немного обидно, что только напарница оценила его попытки.       Что касается плана, второй и третий пункт выполнить было легче, чем первый. Нет, в знаниях их не ограничивали. Давали книги, отвечали на вопросы. Не все, конечно, отвечали, но тут нужно просто знать, к кому подходить. Загвоздка была в том, что нужные книги им не давали. Им нужны были подшивки газет, своды законов, история этого мира, чтобы получить представление об этом мире. Из всего этого они могли получить лишь детские, слишком упрощенные для понимания книги по истории. Задать вопрос о том, что бывает за убийство при разных обстоятельствах у них не получалось. Ну, они конечно могли бы, но создать репутацию малолетних маньяков, которые с детства продумывали детали будущей профессии, не особо хотелось.       Еще один факт, который жутко раздражал Саске — с детьми тут носились. В их родном мире дети рано взрослели, и к ним относились соответствующе. Тут все было гораздо хуже.       В приюте из книжек ничего подобного тоже не держали, а потому приходилось бегать в библиотеку, находить книги там, выслушивать лекцию о том, что им это не надо, и вообще, мистер Тейлор, детский стеллаж там, а выход чуть левее. И вас, мисс Эллингтон, это тоже касается!       Голос у библиотекарши был визгливый и тонкий. Очень неприятный. Он был похож на голос миссис Джордан. О, эта старая тетка была жуткой занудой. И пусть к нему она особо не цеплялась, личностью была на редкость неприятной. Голос библиотекарши напоминал о ней, и оттого казался еще более некрасивым.       Они с напарницей одинаково не любили и миссис Джордан, и библиотекаршу. А потому ночью, перед очередной тренировкой, одалживали книги с одинаковым чувством злорадства. То, что она об этом никогда не узнавала, не мешало им довольно улыбаться каждый раз, забирая новую партию знаний, записанных на бумаге, и возвращая старую.       Сбор информации шел своим чередом, равномерно и неторопливо. История этого мира оказалась до ужаса богатой и интересной, и напарники изучали ее весьма скоро. К своду законов они пока не подобрались, ибо коллективно решили, что пока они не собираются совершать преступление, это не так востребовано. Приют оказался, на удивление, весьма полезным на другую информацию. На нелепые, детские насквозь вопросы та же мисс Грин, усмехаясь, всегда могла ответить. Не могла же она знать, что для человека из другого мира ответ был весьма востребован, а вопрос совсем не глуп.       То, что действительно радовало напарников, так это отношение к личным границам. Их уважали. К детям, опять-таки, это не относилось в полной мере, но и того хватало. Их свободу все-таки не так и ограничивали, как могли бы. При одной мысли о том, что было бы, попади они в семьи, друзей-почти-уже-и-не-особо-соперников-потому-что-негде-соперничать пробивала нервная дрожь. Ибо в приюте все же свободнее и проще живется. Да, они привыкли быть самостоятельными, и даже такие границы очень раздражали, но это был относительно неплохой вариант.       Саске не знал, так ли это в других странах, но тут, как и у него на родине, абсолютно любая тема могла быть прикрыта разговором о погоде. И вот тогда он понял, что решение отправить их в мелких личинок было не таким уж и плохим. Просто потому, что множеству особенностей учили с детства, и не на уроках, а в простых разговорах. Например, умение держать дистанцию в разговорах. Для начала, нужно было знать множество различных обращений. И это тоже было так знакомо, что вызывало волну воспоминаний. Тут не было различных суффиксов, с помощью которых показывалось отношение говорящего на их языке. Тут было множество обращений на М: мистер, мисс, миссис, мадам и прочее. Нет, есть обращения и на другую букву, но их меньше: дама, достопочтенная, уважаемый и остальное.       В общем, Саске искренне считал, что со страной им повезло. Еще б побольше тепла, нормальная еда, и было бы замечательно. Но, честно, с холодом ему было смириться гораздо проще, чем со странной английской кухней. С последней он все пытался смириться, и смирялся вот уже год. Все никак не выходило. В этом напарница очень живо его поддерживала. И если помидоры давали хоть редко, но давали, то о рамене здесь не слышали. Саске искренне ей сочувствовал, потихоньку тырил красные овощи и думал, когда же Наруто сорвется и сотворит какую-нибудь глупость. Например, сделает рамен сама. И попробует. В списке возможных глупостей Наруто это лидировало. Ибо вне зависимости от того, что подруга собиралась приготовить изначально, получался всегда яд. Или, по меньшей мере, абсолютно несъедобное нечто. И рамен любила не только за вкус, но и за то, что его можно было просто залить кипятком и есть.       Но ладно любимые лакомства! Это можно пережить, в конце концов. Ну, наверное. Но главное было в том, что риса тут не было! Ну, или очень редко. Для Саске это было дикостью. Непонятностью. Странностью. Безумством, в конце концов!       «Ну как, ну, скажите мне, как можно готовить нормальный ужин без риса и помидоров?!» — возопил он про себя, слыша тихий звон колокольчика.       Сигнал. Время ужина. Не то чтобы Саске считал ЭТО действительно ужином, но при отсутствии других вариантов и бла-бла-бла…