***
Следующую неделю Наруто ходила и шокировала своим видом всех, кого можно было и нельзя. Ее не раз пытались призвать к соблюдению ученического дресс-кода, но… Ни то чтобы у кого-то получилось. — Мисс Эллингтон, вам стоит снять с себя заклинание. Любимица любимицей, но у Минервы МакГонагалл всегда были строгие принципы. Анита лучезарно улыбнулась, буквально испуская лучи добра. Усики на ее щеках странно изогнулись. — Профессор, я так люблю кошек! И крайне хочу на них походить. Кошачья суть Минервы где-то внутри сурового профессора одобрительно мявкнула. — Эти усики и… э-э-э-э… ушки, да, дарят мне полное ощущение сродства с кошками… Эллингтон несло, в ее словах лесть причудливо переплеталась с откровенной чушью и нормальными аргументами. Девочке было откровенно наплевать на кошачьи уши, но вот усики навевали воспоминания — расставаться с ними не хотелось. Профессор МакГонагалл отступила под натиском.***
Напарники не то чтобы сильно переживали или беспокоились… Правильнее сказать, они медленно зверели. Информации о шиноби не было ни-ка-кой. Вообще. Ни капли, ни малейшего упоминания. Копать было некуда, ведь зацепок просто не было. Единственный свидетель ака куча древних камней, напичканная магией, прикидывался партизаном и молчал. — Хей, Хо-огвартс! Поговори со мной! По-го-во-ри! Портреты Основателей укоризненно взирали со стены на очередную попытку напарников. — Ах, так? Ну так на, получай! Волна чакры устремляется в потолок — Наруто почти проваливается под пол, но успевает отпрыгнуть. Саске со скрытой чакрой сцедил зевок в ладонь. Не то чтобы он сильно хотел спать, но… было скучно. Чертовски скучно. — Хмпф. Скрытая чакра становится явной, а Саске посылает все в тот же потолок своеобразное гендзюцу. Он даже не надеется, что это сработает, но бездействие еще хуже, чем отсутствие результатов. Теперь пол исчезает прямо под ним, но реакция шиноби спасает Саске от позорного полета вниз. Наруто кажется, что Кандида со стены устало качает головой.***
Саске Учиха не понимал других людей, как Наруто. Саске Учиха не умел говорить, переворачивая одной фразой душу, как Шикамару. Саске Учиха вообще предпочитал не практиковать на людях свои отвратительные навыки психолога — только на себе. А вот в себе Саске разбирался хорошо. Разбирался хорошо и просто терпеть не мог каких-то психологических непоняток в своей голове. Эти непонятки заставляли напрягаться и анализировать свое поведение — Учиха лучше всех знал, что на эмоциях он может сотворить любую хуйню. Словом, крыша у Саске держалась на соплях и грозилась съехать при любом психологическом потрясении. Поэтому Учиха крайне старательно отслеживал свое психическое здоровье, пока мог. Все же он был достаточно ответственным и разумным, чтобы не пускать все на самотек. И воспоминания о том, что он творил до этого под эмоциями и о том, как ему вправляли мозги, совсем не причем. Да. Точно. Совсем-совсем не причем. Стоит ли говорить, что Учихи-не-Учихи из газеты это самое здоровье и стабильность пошатнули? Клан и семья были для Саске святым. Даже узнав о планирующемся перевороте, о том, как все проблемы клан скинул на Итачи, Саске продолжал относиться к клану как к чему-то совершенному и идеальному. Поэтому Саске абсолютно не терпел чьих-либо шуток или разговоров на этот счет. Он совсем не логично и отчаянно хотел оставить хотя бы свои воспоминания о клане неприкосновенными, не оскверненными обсуждениями и разговорами. На диалоги о клане Учиха, резне и всем подобном было наложено огромнейшее табу. Та колдография была словно удар в солнечное сплетение — быстро, резко, и заставляет задыхаться. С тех пор прошла почти неделя, и Саске уже нашел ту информацию об этой семье, какую мог. Семья «Андерсон». Ничем особо не выделяющаяся, кроме внешности. В большинстве своем — полные брюнеты с ониксовыми глазами (да, Саске нашел другую семейную колдографию). Но изредка среди Андерсонов попадались шатены и ярко-рыжие, люди с пожаром на голове и разноцветными глазами. Блондинов было меньшенство, но у них неизменно были янтарные глаза. Саске все это напоминало что-то, что-то чертовски важное… Но он не мог уловить мысль, и она продолжала издевательски крутиться в голове. Но самым важным было то, что Саске не мог для себя решить — как их воспринимать? С одной стороны, они чужие ему. С другой же… Что, если слова напарницы правда? Что, если они… родственники? Саске пытался не думать об этом, не давать себе надежду, но не мог. И он думал, размышлял, представлял… А потом Наруто приперлась с этими тупыми усиками, и у Учихи в голове словно загорелась молния. Он никогда не забывал о их прошлом, о том мире, но… со временем воспоминания притупились, расплылись в памяти. А черные усы на щеках Наруто будто выкидывали его в далекое прошлое, в тринадцать лет, в Долину Завершения — тогда Узумаки пользовалась силой Кьюби и усы были очень отчетливыми. Как сейчас. Волна воспоминаний выкидывала из головы все вопросы о клане и семье… Волна воспоминаний о мягкой, нежной маме, суровом, но справедливом отце и Итачи, любимом аники… Саске просто в один момент понял, что его настоящая семья, по крови, мертва и никто ее не заменит. Саске просто в один момент вспомнил, что его единственной семьей уже долгие годы является одна девчонка со смешной прической и усиками на щеках. Саске просто в один момент осознал кое-что очень важное.***
Они просто учили чары Анимации. Достаточно сложные, особенно для Наруто, но не сложнее остальных, что изучают на школьных уроках. И все бы ничего, но Узумаки стало скучно. А когда скучно Узумаки — весело всем. Тот факт, что в классе сидел Учиха, способный понять прикол, делало шалость еще краше. Наруто не была мастером трансфигурации, но она обладала определенной долей таланта и много, очень много практиковалась. Поэтому деревянный лис с десятью хвостами получился вполне натуральным, разве что небольшим — сорок сантиметров в холке. Чары Анимации оказались обалденной штукой, хоть и сработали далеко не сразу. Но в конце концов сработали, и вскоре над задней партой Наруто невозмутимо воспарил лис, беззвучно открывающий рот. Профессор Флитвик, обернувшийся в этот момент на чей-то зов, этого не увидел, а вот остальные ученики — вполне. Поэтому за неторопливым полетом и последующим приземлением на парту Саске наблюдал почти весь класс. Профессор Флитвик обернулся ровно в тот момент, когда Учиха завершающе взмахнул палочкой, и пуговица превратилась в схематичную человеческую фигурку. Заметив изумленные взгляды, Саске вздохнул и коротко разъяснил: — Люди всегда сильнее зверей. Все одобрительно зароптали, а Наруто, для которой Учиха специально выделил глаза человека красным с черными узорами, по-детски надула щеки. — Молодые люди, у нас урок Заклинаний, а не Трансфигурация! В ответ Саске невозмутимо взмахнул палочкой — человеческая фигурка задрала голову, глядя на лиса в десять раз больше, и взревела. А через секунду самодельный Мадара Учиха кинулся в атаку. — Только за ваше исключительное владение Чарами, мистер Тейлор, я закрою на это глаза, — полугоблин лишь усмехнулся, когда мальчик благодарно — ну, по крайней мере, с оттенком благодарности — прикрыл глаза. И человек уже почти победил лиса, попросту запрыгнув ему на голову, как лис резко мотнул головой. В тишине кабинета — все наблюдали за развернувшейся баталией — гаденькое хихиканье Наруто раздалось особо четко. Человеческая фигурка полетела вниз с головы лиса и едва не упала, но успела ухватиться за длинное ухо. Наруто перестала хихикать и заводила палочкой агрессивнее — лис замотал головой с такой силой, что казалось, будто голова зверя сейчас отвалится. Саске слегка нахмурился — человечек обхватил ухо руками и ногами, вцепившись изо всех сил. Наруто зафыркала, заглушая свой смех — Филиус Флитвик, конечно, душка, но такого неуважения не потерпел бы и он. — И это убожество — Учиха Мадара? — прочел Саске по губам. Учиха нахмурился, обидевшись за какого-никакого, но предка, и, проговоря одними губами: — А ты сомневаешься? — и взмахнул палочкой. И от человеческой фигурки попер фиолетовый цвет. Наруто почти подавилась воздухом. — А это что? — недоумевающе зашептались однокурсники. Напарники обменялись снисходительными взглядами. — Это заклинание, которое поможет человеку победить зверя, — безэмоционально произнес Учиха. Почти безэмоционально. Он стал еще чуточку более эмоциональным, когда прочел о губам девочки: — Гребаное читерское Сусаноо. И завязалась великая битва: лис ловил человека лапами и хвостами, а человек уворачивался и пытался залезть на голову зверю. Звонок с урока был вестником облома — профессор тут же аккуратно выпер всех за дверь. Не то чтобы это помешало напарникам — через пять минут в коридоре сражались увеличенные версии противников.***
В библиотеке было тихо. С негромким шелестом переворачивались страницы под детскими пальцами, ровно светил специально зачарованный шарик. Наруто сосредоточенно — по диагонали — читала очередную страницу и неосознанно хмурила брови. Девочке серьезно начинала надоедать эта… книга. Хотя, по скромному мнению Наруто, это произведение не заслужило свой высокий статус. «Оборотни — злые и коварные существа, не заслуживающие называться людьми». Наруто тихо-тихо застонала и закатила глаза. Сидящий рядом Ремус трепыхнулся: — Ты в порядке? — Нет! Меня буквально убивает эта «книга»! — Тише, молодые люди! — мисс Пинс в очередной раз одарила Наруто строгим взглядом. Гриффиндорка передернула плечами и пискнула: — Да. Пискнула и… нырнула под укрытие учебника. Мисс Пинс своей строгостью серьезно напоминала ей Сакуру, и подсознательная ассоциация каждый раз пугала Наруто. Уже под прикрытием учебника Наруто продолжила свою мысль, хоть и значительно тише: — Мне иногда кажется, что авторы берут информацию из подобных книг, — порывистый взмах рукой на заваленный книгами стол. — И просто доливают туда воды! Ремус вздыхает тяжело и соглашается: — Ага. Я примерно также пишу эссе. Наруто сгибается пополам и утыкается носом в свои колени. Узкие плечи трясутся, но девочка мужественно сдерживает громкий хохот. Мисс Пинс смотрит неодобрительно. Ремус вздыхает, но в голубых глазах мигают желтые искры. Поиск информации об оборотничестве в какой-то момент всегда превращается в фарс, но он, в принципе, не против. В библиотеке все также тихо. Парочка друзей уходят почти незаметно — они тащат по несколько книг каждый, а у Наруто все еще дрожат плечи. Когда Ремус вновь шутит, гриффиндорку прорывает — звонкий хохот разносится по всему этажу. Мисс Пинс спешит к месту происшествия, чтобы наказать нарушителей спокойствия, но застает лишь пустой коридор. За углом двое друзей помирают со смеху***
В это же время двое закадычных друзей заняты немного другим. — Ты уверен, что мы правильно рассчитали траекторию? — слегка обеспокоенно осведомляется Джеймс. Он не то чтобы трусит — просто волнуется. Ведь если они ошиблись в расчетах, то все пойдет наперекосяк. Возможно, что тогда навозные бомбы затронут и мантию Поттера, а это будет автоматически будет означать проигрыш. Сириус слегка хрипло усмехнулся: — Мы всегда успеем отступить, дружище. Они отступают на несколько шагов и любуются своей работой — навозные бомбы аккуратно подвешены над дверью, так, чтобы заметить их можно было только в последний момент. Друзья посмеиваются негромко и накрываются мантией, становясь слегка в отдалении. Им остается лишь ждать. Через какие-то полчаса дверь тихонько скрипит — мальчишки дергаются и замолкают. Северус Снейп улыбается краешком губ, когда накладывает на пространство перед собой слабенькое Протего. Навоз, ударяясь об щит, отлетает чуть в сторону, попадая прямиком на друзей. Те кричат, Джеймс поспешно прячет мантию, что успел скинуть — оба жутко злы. Снейп улыбается хитро и захлопывает дверь обратно, мигом запираясь. В этот момент Лили не выдерживает и взрывается хохотом — друг быстро к ней присоединяется. Лили Эванс, конечно, девочка воспитанная и правильная… Вот только нападок на своих друзей она не терпела, а еще обладала острым умом. Двум сообразительным ребятам, услышавшим копошение за дверью и диалог, не составило труда рассчитать примерную траекторию. Лили — этакий лазутчик, о котором все знают, давно раскрытый шпион — она никогда не скрывала своей позиции. Но прямо здесь и сейчас ребята не знают, что она помогла Северусу — это не мешает Лили звонко хохотать. В конце концов, у нее есть повод. Эта картина облажавшихся Поттера и Блэка будет греть ей душу холодными вечерами.