Стена между нами или Связанные

— Паркинсон? Слизеринка сидела на подоконнике, вдыхая осенний воздух и смотря на поразительно ясные звезды сегодняшней ночи, когда Рон, открыв дверь, застал её там. — Что ты тут делаешь? — Думаю этот вопрос должен был задать я. Пэнси хмыкнула, обратно повернувшись к окну, устремив взгляд в даль. Блики лунного света обрамляли бледное аристократичное лицо, играясь с блеском темных волос, создавая серебряные волны на них. — Разве тебе настолько интересно, что делает заносчивая слизеринка? — Я всего-то спросил, или ты хочешь поссориться? — Уизли подошел ближе, запах корицы ударил в легкие. — Я…- Пэнси выдохнула, обняв колени. Почему рядом с ним она теряет дар речи? Это же всего-то Уизли, простофиля Рональд. Но лишь от одной мысли о нем, о его подтянутых плечах, об ярких волосах и о теплых глазах, воздух застревал на пути к легким, останавливаясь где-то в глотке. Чувство одновременно болезненное, но такое теплое проходило по всему телу, заставляя сжаться. «Ну же, просто скажи ему о том, что видела», — она прикусила нижнюю губу, а Рон приподнял бровь в ожидании ответа. Давай же, просто скажи о том, что видела. Что его драгоценная Грейнджер увела Драко, что сам Малфой охотно целовал грязнокровку, явно наслаждаясь каждым касанием, каждым ее вздохом. Волна ярости и обиды за себя ударила прямо по органам, под дых, заставив опустить голову. Потому что она просто не могла. Впервые она отказывалась причинить боль Уизли, добровольно выбрав этот путь. Лишь одна мысль о том, что она увидит гриффиндорца подавленным, заставляла сердце истекать кровью, будто собственные руки сжимали его. — Я просто хотела побыть одна. Как ты вообще меня нашел? Так лучше. Так он не узнает. Такая тёплая улыбка озарила веснушчатое лицо, что захотелось обнять гриффиндорца, но душа предательски заколола, вспомнив о Грейнджер. И как она вообще могла так поступить с ним? — Тебя не было в комнате, я решил, что ты тут, и оказался прав. — Оу, так ты умеешь думать? — Пэнси улыбнулась, наклонив голову в бок, и от этого простого жеста фраза прозвучала такой невинной и чистой, что не подразумевала под собой ничего плохого, язвительного. Он заставляет меняться тебя, Паркинсон. — Оу, а ты умеешь дерзить? — Рон улыбнулся, расположившись на подоконнике, около ног слизеринки. — Откуда ты так быстро понял, что я тут? — Ты говорила об этом. — Что? — Помнишь, тогда на дежурстве, ты говорила о том, что любишь побывать тут, подумать. Вот я и пораскинул мозгами, решив пойти сразу сюда. «Драко никогда не запоминал такого обо мне», — лишь на секунду, горькая усмешка остановилась на бледном лице, сразу исчезая под маской безразличия. — Не думала, что ты это запомнишь. — Тоже так думал, но у меня хорошая память. Так что, мы идем обратно? — Рон протянул руку, встав с места. — Мы? — Пэнси недоверчиво приподняла бровь. Взгляд сосредоточился на руке гриффиндорца, намного большей, чем её. — Да, что тут удивительного, я же пришел за тобой? — А, ой, — слизеринка резко встала, каблук стукнул по каменному полу, — Спасибо за заботу, Уизли. Рука Рона все еще была протянута, они оба повисли в неловкой тишине. — Ам, да, — Рон неуклюже убрал руку, сунув ее в карман. Ей было противно? Он что-то не так сделал? Ну конечно же, это ведь Паркинсон, как он вообще мог думать, что они из молчаливых врагов встали на первую стадию дружбы. Хотя бы дружбы. Да, большую часть времени они проводили порознь, но по вечерам в гостиной или же в своей комнате они неплохо беседовали, пару тройку раз вспоминали детские шалости и школу в первый год. Все были так напуганы появлением тролля в замке. А призраки? Паркинсон говорила, что Кровавый Барон может быть иногда дружелюбен и часто ставит Пивза на место. От этих воспоминаний Рон невольно улыбнулся. Скрытность чувств явно не его конек, чего не скажешь о Пэнси. — Думаю, нам пора идти, Паркинсон, — пройдя вперед, Уизли, как истинный джентльмен, открыл для дамы дверь. Да, он чувствовал себя более чем окрыленным, но одновременно близким к краю. Будто, если он сделает резкий шаг, рывок, то крылья не раскроются при падении, и тело превратится в лепешку. Думать о ней все эти две недели в Министерстве было невыносимо. Он понимал, что это неправильно, да и вообще у него есть девушка! Рон все еще испытывал что-то к Гермионе, но предполагал, что это была привязанность, остаточная иллюзия чувств. Они были прекрасными друзьями, но, к сожалению, найти себя в этих отношениях не смогли. Сердце разбивалось от каждой мысли о ней. Столько планов, мыслей, где они были вместе, но судьба расставила все точки над i, им лишь нужно было заметить ее намеки и принять правду. Им не быть вместе, слишком разные, слишком несовместимы для пары. — Завтра нужно пойти на старостат, мы должны обсудить все про Хэллоуин, — Пэнси разрушила неловкую тишину, что царила в темных коридорах Хогвартса. Главное не пройти мимо кошки Филча или же Пивза. — Да, честно, сейчас совсем не до этих вечеринок. — Уизли, для них всегда есть время, в особенности в такие времена! Ясно, видимо он задел ту ее часть, которая обожала собрания и светские вечеринки. Ну, конечно, это же Паркинсон. Она сама является их автором. — Да, но не когда убивают людей. Сердце неприятно закололо, ведь следующей жертвой может быть кто угодно. — Да, но… — Ох, вот ты где, я обыскался тебя, Рон. — Поттер, что ты делаешь около нашей гостиной во время комендантского часа? Я без единого сомнения могу снять баллы. Рыжий недоверчиво взглянул на девушку, чей взгляд отличался от нахмуренного Гарри. — Сегодня не ваш черёд для патруля, Паркинсон, так что ты тоже нарушаешь правила Хогвартса, — Пэнси недовольно фыркнула, повернув голову к печальной даме, что с заинтересованным взглядом следила за ними. — Что случилось, Гарри? — не было ни малейшего намека на то, что Поттер заговорит. Его глаза был устремлены на темную макушку Пэнси. Стекла его очков блеснули, отражая в них пламенные тени факела, который был прикреплен к стене. — Может, – он сделал еще одну пытливую паузу. Терпение Рона подходило к концу, — Поговорим наедине? — Это про магглорожденных? — слизеринка подошла ближе, казалась, она была полностью вовлечена в разговор. — Какое тебе до этого дело, Паркинсон? — Просто интересно. — Ты никогда не интересовалась ими. — Уже интересуюсь. Гарри тяжело вздохнул, смотря на девушку, потом взгляд похожий на рубин остановился на Роне. — Хотел сказать, что нас возможно вызовут еще раз. — Но ведь они сказали, что... — Я знаю, — Гарри потихоньку выходил из себя. Его голос был низким, эхом отдаваясь от стен, он вибрировал, — Но все становится хуже, на этот раз пострадали вовсе не магглы. — Кто тогда, Поттер, неужели у вас нет ни малейшего понятия? Так и знала, что Министерство бесполезно. — Это не касается тебя, Паркинсон, — Гарри накалялся. Несмотря на своего приятеля, Рон был спокоен, чувствуя напряжение между однокурсниками, он нахмурился. — Мы должны держать Гермиону подальше от всего этого, — решительно заявил Уизли. «Гермиона». Показалось, что сердце Пэнси сделало кульбит, со шлепком упав на дно ее зародившихся чувств. Она не слушает, уши заложило, а голова предательски опустела. Лишь одна единственная мысль кружила там, в этой коробке из костей. Гермиона, Гермиона, Гермиона. Все время, сколько бы не прошло, он думает о ней в первую очередь. Интересно, если бы ей грозила опасность, Уизли бы забеспокоился также? А глаза, они бы были наполнены этой решимостью и храбростью? Готовность защитить, оберегать, ведь она… Не его, а он не ее. Вечно, все время эта Грейнджер влезает, мешает свой лохматой головой. Она должна растоптать в грязь этот росток, что появился в ней, перекрывал дыхание, кружил голову. Она должна избавиться от этого груза. Думай о Драко, просто думай о… О том, как он целовал Грейнджер, пробираясь руками под юбку. Подумай о Уизли, вот он стоит перед тобой, весь такой взвинченный, забеспокоенный из-за Грейнджер. Опять она, опять эта заучка, которая крутит вокруг пальца двумя парнями. Нет, Пэнси должна положить этому конец, однозначно. — Лимонные дольки, — Паркинсон пришла в себя, лишь когда услышала голос Рона, она моргнула пару раз, огляделась, а след Поттер и даром простыл. Уизли стоял около портретного проема, свет от факела освещал его лицо, а точечный профиль захотелось зацеловать. Острый нос, милая улыбка, это так согревало, напоминая дом. Звук небольших каблуков прошелся по узкому коридору, отдаваясь от стен эхом. Зайдя внутрь, она поняла, что по всей видимости, Драко с Гермионой уже спали. Интересно, что было между ними, после ее ухода? Пэнси горько хмыкнула, осознавая насколько ее сущность является собственнической. По сути, она держится уже за двоих. В одной стороне стоит Рон, который совсем недавно появился в ее жизни. Она думала, что он недостоин даже ее внимания, но перемирие явно было хорошей идеей. На другой же стороне стоял Драко, рядом с которым постепенно появлялась Грейнджер. Как так? Он всю жизнь ее презирал, говорил о том, как желает ей смерти, а сейчас… целовал ее же. Ненависть порождает любовь? Нет. Это была любовь, замаскированная под ненавистью. Драко сам запер свое сердце далеко, очень крепко сковал в прутья. Каждый день смотря на гриффиндорку, сердце отдавалось тупой болью где-то в груди. Он выбрал ненависть в надежде разлюбить. Любить других в надежде забыть, но вот к чему это привело. И Пэнси знала, она прекрасно понимала чувства Малфоя, терпела все. Когда-то на шестом курсе она действительно была влюблена, ожидала пока блеск его глаз проявится в ее сторону, там где его ждали и любили, но Малфой выбрал не тот путь. Любила ли его Грейнджер? Лишь этим вопросом она задавалась, ведь рядом с ней был Уизли. Ясно одно, Грейнджер помеха в любом из случаев. А Паркинсон привыкла избавляться от помех.

***

Солнце медленно поднималось с горизонта, окрашивая небо в оранжевые, красные, ярко-розовые тона. Все смешанные вместе. Если долго смотреть, то можно заметить даже некий фиолетовый оттенок, Хогвартс лениво начал оживляться, обретая привычный гул учеников. Гермиона проснулась с легким головокружением, она устремила взгляд вперед, надеясь увидеть его, но стена скрывала Драко, так что Грейнджер даже понятия не имела спит он или нет. Тихое посапывание, которое дошло до нее, говорило о том, что Малфой находился в мире Морфея. Она села на край кровати, нахмурившись, на глаза упало их вчерашнее рабочее место. Грейнджер вздрогнула. После того, как Пэнси вышла, гриффиндорка резко опомнилась, с ужасом в глазах смотря на Драко. Чем это было вызвано? Ее неприязнью к нему или стыдом? Парень выбрал первый вариант. Она просто… Гермиона застонала в ладони, приглушая звук отчаяния. Остается надеется что Малфой не проснулся. Осторожно встала, чтобы ничего не скрипнуло, гриффиндорка почувствовала, как нервный выдох прошелся по горлу, вырвавшись из ее уст. С каких пор она думает о его сне? Грейнджер фыркнула своим мыслям, а голова гордо вздернулась вверх. Малфой крутился в ее черепной коробке даже во сне. Его губы, рот, длинные пальцы, она так отчетливо их чувствовала, что при полудреме ей показалось, будто его губы реально блуждают по ее телу, нежно обхватывают твердый сосок своими полными губами, руками поглаживая живот и талию, спускаясь ниже, очерчивая края трусов. Она вздрогнула, резко сорвавшись с места. Легкая пижама все еще была на тощем теле, щеки раскраснелись, грудь высоко вздымалась, а соски на груди, будто вишенки, проявлялись сквозь шелковистую ткань. Голова заполнилась мыслями, она не могла уловить конкретную, но все были связаны с Драко. Будто его имя выжгли на задворках ее сознания. Возможно просто везде. Как вести себя с ним? Что сказать, как смотреть на него? Мысли запутались. Каждый взгляд, каждый звук напоминал о нем, о его губах на ее, руках на теле. Это заставляло задержать дыхание, ведь как не крути, Гермиона хотела продолжения. Мерлина ради, она целовала Драко Малфоя, кинулась в объятия слизеринца, готова была отдаться ему, только чтобы он был ближе, не отстранялся. Вернулась симпатия былых лет? Нет, Мерлин, нет. Это Малфой, он говорит одно, а в следующую секунду может повернуться и плюнуть в лицо таким запасом яда, что она растворится. Но это тот же самый Малфой, который целовал ее, сказал, что продолжит это делать. Почему? Зачем он так поступает? Ведь разум кричал о том, что он играется, она лишь диковинка, некая экзотика для него. Запретный, но такой сладкий плод. То минутное притяжение к нему — простая иллюзия. Она не хочет. Она не думает о нем, когда он лежит за стеной, не кривит губы, когда видит нависшую на нём Пэнси. Внутри ничего не сжимается, когда замечает его такого взлохмаченного и сонного с утра. Такого домашнего, непривычного. Милого. Гермиона покачала головой. Все, это в прошлом, просто нужно понять, что нельзя. Если она будет с ним, то в конце концов её сердце разобьют в дребезги, как то самое зеркало в их ванной комнате. Она поранится, развалится на части, и даже магия не поможет. Потому что отношения с ним причинят боль. Любовь к нему запретна. Магглорожденная и Чистокровный, если не он, то его семья поставит точку между ними. Ненависть, зарождающиеся чувства, или может они вовсе просто начали появляться снова, давно забытые, проросли вновь. И пока это не запустило свои корни глубоко в ее сердце, она должна отступить. Запретная любовь порождает желание идти дальше, бороться до конца. Грейнджер не была уверена в том, что выберут ее. И вообще, о какой любви может идти речь, если Малфой всего-то поцеловал ее. Бред, он просто… Он просто был не в себе. Он просто поцеловал. Гермиона нахмурилась, когда подойдя к зеркалу в ванной комнате она увидела ярко алый засос что украшал лебединую шею. Зубы сомкнулись на нижней губе. Драко. Драко. Драко. Почему это так безнадёжно? Комнату наполнил сдавленный, полный стыда писк. Уши, нос, губы, щёки, абсолютно все конечности. Она вся горела, не в силах отвести руки от лица. Сердце начало стучать все громче. «Переволновалась», — подумала про себя гриффиндорка, быстро собравшись. Древко, которое лежало на бортике ванной теперь находилось в руках Гермионы, а она заинтересованно изучала засос. Пальцы коснулись кожи, скользя по ней. Подушечками очерчивая края красно-голубого следа. Заклинание слетело с губ, а незапертая дверь с проема. Разъяренная Пэнси резко остановилась, сначала посмотрев на Гермиону, потом на палочку, после глаза остановились на своеобразной метке, которая медленно исчезала под чарами. Глаза дрожали. Черная радужка пылала огнем, прожигая дыру на коже, где был уже блекло красный след. Чувство неловкости и стыда поднялось где-то с глубин, обрушившись на девушку. Пэнси… она же с Драко так? «Получается, я чуть ли не увела Малфоя»?— губы Гермионы сжались в тонкую полоску, чем-то напоминая Макгонагалл. Она гордо вскинула голову, пройдя вперед. Пэнси двинулась с места, с каждым шагом подходя ближе. Одинокие постукивания подошвы проходились по стенам, с дрожью отдаваясь в голове Грейнджер. Вот он, момент, ногти впились в собственную кожу, а плечо коснулось ее. Паркинсон толкнула Гермиону, но гриффиндорка гордо шла, не обращая внимания на попытки как-то задеть ее. Пэнси взбесилась. Резкий поворот всем туловищем, аж так, что позвоночник хрустнул, но ее встретила пустота. Манящая, надавливающая своими острыми иглами на все ее существо. — Я тебе еще припомню это, Грейнджер, — фыркнув себе под нос, она повернулась к раковине, начав умываться. Гермиона резко выдохнула, войдя к себе в комнату. Дверь была на стороне Малфоя, так что теперь перед ней стоял взъерошенный парень с приподнятой в вопросе бровью. Видимо, он проснулся, когда она вышла. Чертовы два метра. Глаза встретились друг с другом, и будто пепел смешался с элем в ее зрачках. Он опьянял от ее взгляда, запаха, присутствия. Драко не понял, когда это началось, когда вышло из-под его контроля, когда чувства устали от сопротивления и взяли вверх, но он постепенно сдавался, принимая их. Осознавая, что борьба против себя ни к чему хорошему не приведет. Серый цвет, казалось бы, приносит однообразие, скуку, но только не его глаза, не его существование. Драко Малфоя сложно назвать серым. Он тот самый цвет который смешался с черным и белым, добром и злом. Запутанный, запуганный, Драко просто тот, кто он есть. Грейнджер уверена, если его направить к свету, то он пойдет, не повернётся и капелька белого его в душе станет морем, вот к чему она стремится. Вопросы по типу «с каких пор и почему» теперь часто появляются в ее голове, она запуталась. Отношения с Роном, пустота внутри, непонятная связь с Малфоем, разрыв, поцелуй, еще один и еще. Она сходит с ума, потому что хочет продолжения. Драко стоял и смотрел, а Гермиона плыла, расплавилась в собственных мыслях не в силах двинуться с места. Ей было стыдно, ей хотелось ещё. Она повернула голову к стене. — Я просто… мне надо было пройти. Один шаг, второй, и вот она на своей территории. В безопасности от чувств и того, чего могла бы натворить.

***

Большой зал, вкусная выпечка, завтрак на столе, а желудок будто перевязали узлом. Пэнси ни разу не оторвала свой жгучий взгляд от Гермионы, она явно намеревалась ее поджечь, уничтожить. Так смотрит только тот, кто ненавидит, презирает. Плечо Драко, которое нечаянно коснулось гриффиндорки, заставило вздрогнуть. Слизеринцы были тихими. Так случалось каждый раз, когда Гермиона была вынуждена сидеть за их столом. В основном, Большой зал был переполнен их едкими шутками, замечаниями, перебрасыванием парой гневных фразочек с красно-золотыми, но не тогда, когда Грейнджер сидела с ними. Она не разрешила друзьям сесть тут, опасаясь, что может начаться нехилая драка. А видеть Гарри и Рона в таком положении против слизеринцев не хотелось. Она — Грейнджер, она стойко выстоит это, даже прожигающий насквозь взгляд Паркинсон. И все было бы прекрасно, если б не вопрос Теодора Нотта, кувалдой ударивший по голове. — Так получается вы с Грейнджер что-то типа пары? Малфой подавился. Нет, серьезно, кусок пюре застрял в его горле, и он начал кашлять, задыхаться, судорожно бить себя по груди. Драко весь покраснел, воздух попросту отказался проходить сквозь ноздри прямо к легким. Слизеринцы смотрели в немом ужасе, кто-то привстал, чтобы подойти, кто-то достал палочку. Действия происходили за долю секунды. Большой зал затих. Гермиона резко встала с места, тонкие руки обвили туловище Драко, прижимая к себе. Она чувствовала его сердцебиение под ладонями, резкие выдохи и жар тела. Грейнджер сосредоточилась, начав рыться в собственном сознании, вспоминая, что нужно делать. Пару резких толчков, и громкий вздох прошелся по залу. Она дрожала. Драко пытался отдышаться. Воздух со свистом входил в его легкие, белки глаз покраснели, а серость была направлена на Нотта, если бы не жгучий дискомфорт в горле, Тео был бы мертв. Он пылал, как лед на раскалённом огне. Его только что спасла Грейнджер? От неминуемой смерти? Ужас, смерть была бы выгодней. Остаться в долгу у гриффиндорки, у Грейнджер. Пиздец. Один поворот головы налево, его глаза встретились с опущенной головой девушки, она уже ковырялась в завтраке. Вилка раздражающе скрежетнула по тарелке, а по телу прошлись неприятные мурашки, окутывая с головой. — Драко, дружище, ты в порядке? — наконец хоть кто-то подал голос. — Да, Блейз, в полном, — он все еще смотрел на нее, а она казалось игнорировала, старалась не смотреть, всеми силами концентрируясь на салате в собственной тарелке, — Что-ж, придется поблагодарить нашу мелкую гриффиндорку? — кривая ухмылка окрасила лицо блондина. Вот оно, наконец посмотрела, повернула голову. Они встретились глазами. — Я не знаю, что бы случилось, если бы ты умер, — вот и все, ничего особенного, правда. Она даже не волновалась. Давай, пожми плечами для пущей убедительности. Молодец. — Но все же… — Нотт! — не успел Тео закончить, как разъярённое рычание Драко прервало его. — Понял, принял, молчу. — Давно пора, — добавил Забини. Кто они друг другу? Непонятно. Краем глаза он смотрел на то, как гриффиндорка спокойно ела. Зубами клацая по металлу, сомкнув губы на нем. Малфой сглотнул. Кадык под тонкой кожей задвигался вверх и вниз, обратно на место. Было что-то в ней еще с тех времен. Дерзость, отчаянное проявление себя, гордость, ум. Он знал, прекрасно понимал чем чреваты его чувства, скрывал, не обращал внимания, но, черт, больше невозможно. Малфой бы встал, ушёл прочь, например, в туалет мальчиков или к Миртл. Просто умыться, прийти в себя, но всего несколько шагов до входа и его шея хрустнет под гнетом силы. Вот, что делали с ними невидимые руки. Либо перелом, либо удушье, другого не дано. Пришлось ждать. Еще пару минут и завтрак подошёл концу. Столы опустели, у дверей собрались почти все ученики. Главное, держаться ближе к Грейнджер, не потерять. Драко оглянулся в поисках лохматой головы, заметил ее в паре голов от себя. Ее зажали. Рука коснулась девушки, резкий рывок и она прижата к широкой груди. Один вдох, свежесть зимы и лимон, спешенная с розами и медом. Их запахи смешались вместе в разнообразие ароматов. Малфой отошел всего на пару шагов назад, смотря на нее. — Не отставай, я не хочу умереть так глупо. Гермиона кивнула и длинные пальцы обвили ее руку, крепче держа. Алый румянец появился на щеках. Некий стыд, смешанный с радостью, резким рывком завертелся в ней, будто торнадо. Кровь забурлила, дойдя до кипения, она взмахнула головой, кудри рассыпались на плечах. Гордый, всепоглощающий взгляд и тихое шипение. — Что ты делаешь, Малфой? — Не слишком зазнавайся, просто, чтобы не потерять тебя. — Я не детсадовец. Ей показалось, или Драко хмыкнул? На лице была видна тень от блеклой улыбки. — Правда? — он повернул голову, встречаясь с ней взглядом, как не странно зрачки его расширились, — А я и не знал. — Делай что хочешь, мне все равно, — Гермиона отвернулась, постаравшись выскользнуть из мертвой хватки, цепких рук, на задворках сознания отмечая, что делает это нехотя. Как так, неужели Малфоя вообще не волновал факт их поцелуя? Разве между ними не обоюдная ненависть, смешанная со смирением и безысходностью? Отрывистый выдох прошелся по связкам. Глаза медленно изучали сосредоточенное лицо, что было направлено не в ее сторону. На самом деле, некоторые ученики еле доходили ему до груди, что смотрелось немного забавно. Не успела Гермиона улыбнуться этой мысли, как он потянул ее за руку, выводя из толпы. Когда порог Большого зала был победно и безопасно пройден, теплая рука слизеринца выскользнула из ее ладони, что отдалось неприятным покалыванием в груди. Губы сжались, а глаза скользнули по силуэту слизеринца, останавливаясь на лице. — Терпеть придется еще пару часов и свободны, — зачем она вообще это сказала? Драко хмыкнул. — Будто я этого не знаю. Я секунды считаю, Грейнджер. — Взаимно, Малфой, — гнев, как чертов яд, будто влили в кровь, она забурлила, взрываясь внутри. Гермиона рывком прошлась вперед, смотря строго перед собой. Резкая боль в груди заставила остановиться, ноги задрожали, а каменный пол выскользнул из под подошвы. Легкие стали вентиляцией, с шумом втягивая в себя воздух. Она перешла эти два метра, черт. Голова затуманилась, рой мурашек прошелся по спине, предчувствуя надвигающиеся сзади руки, невидимые, большие, которые обхватят хрупкую шею, за долю секунды свернув её. — Ты…- кажется это был голос Драко, дрожь постепенно начала уходить, — Где твои мозги, дура?! Грейнджер могла поклясться, что уловила звук касания руки к ее предплечью, этот тихий хлопок. И будто рябь прошлась по всему телу, мелкими иглами покрывая облегчением. Гермиона подняла глаза. Снова, они снова встретились взглядами. — Я…, — девушка замолчала не в состоянии что-либо сказать, как иронично. — Неважно, пошли, — Драко выпрямился, аристократичные пальцы зарылись в волосы откидывая челку назад. Карий омут глаз, будто вылизывал каждое его движение, Грейнджер невольно закусила нижнюю губу, идя за ним.

***

Перевалило за полдень. Невозможно описать это облегчение, когда появляются собственная свобода и способность передвигаться одному. Будто цепи, что сковывали тебя, натирая каждую частицу кожи, куда касался металл, наконец-то, спали, чтобы снова вернуться через двенадцать часов. Мимолетная свобода, иллюзия облегчения и надежда на то, что это не повторится, но все это лишь фикция, обман. Каждый раз они осознают, что не будет легкого конца. — Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйстаааа, — Рон пытался призвать совесть Гермионы уже добрых десять минут. Его умоляющий голос вывел девушку из раздумий. Она незаметно потерла запястье. — Нет. — Я же говорил тебе, что она не даст, — Гарри лукаво улыбнулся, поправляя очки. На что Рональд лишь фыркнул. — Гермиона, ну прошу. Я буду делать за тебя все отчеты за эту неделю, — кошачьи глазки Уизли, чистота этой голубизны заставили Гермиону закусить щеку с внутренней стороны, она почти поддалась. — Если ты напишешь их за меня, у меня появится вдвойне больше работы, так что нет. — Ну, прошу, Слизнорт отправит меня на отработку к Филчу, если я не сдам ему эссе по зельям. — У тебя есть опыт в этом, Рон, я уверена, ты прекрасно справишься с наградами и на этот раз. Поттер рассмеялся. — Не забудь почистить наши с тобой фолианты за заслуги на втором году обучения, — ему явно было весело. — Гарри, ты мне ни черта не помогаешь. Ты так спокоен лишь потому, что любимчик Слизнорта и, вообще, доделал домашнюю работу. — А что мешало ее доделать тебе, Рональд? — Грейнджер нахмурилась. Уизли повторил тоже самое действие, глядя на Гермиону, потер переносицу и, безысходно вздохнув, наконец произнес: — Ты монстр воплоти. — Вовсе нет, я просто пытаюсь донести до тебя ценность… Гермиона резко замолчала, когда их путь нагло срезала Пэнси Паркинсон. Она была одна. — Нам надо поговорить, — черные, как смола, глаза накинулись на Грейнджер, сверля в ней дыру. — Она никуда не пойдет, Паркинсон, — Гарри встал вперед, защищая собой, будто щит. — О, не волнуйся, Поттер, я не наврежу вашей принцессе, просто женские делишки. Вы же выживите без нее всего пять минут? — вежливая улыбка, под которой было скрыто явное раздражение, украсило лицо слизеринки. На секунду, лишь на долю секунды она перевела взгляд на Уизли, чтобы в попытке рассмотреть его реакцию. Светлые брови сдвинулись, создав морщину между ними, ей резко захотелось сгладить ее, коснувшись подушечками пальца знакомой до боли в груди кожи. — Нет нужды в этом, Гарри, я скоро приду. — Да, Гарри, нет нужды, — перековеркала фразу, резко повернувшись к трио спиной. — Паркинсон, выкинешь что-то не то, и ты… — Я знаю, Уизли! — этот тон, она скорее сдерживала свой крик, смешанный с гневом, абсолютно все вздрогнули, Гермиона встала позади нее. — Пошли, Паркинсон, — девушки повернули за угол, направляясь на второй этаж. Тишина давила на барабанные перепонки, заставив поморщиться. Острое копье нагло разрезало ее мозг, с каждым стуком каблука руки Пэнси плотнее сжимались, казалось, еще немного, и тонкая струйка крови польется из ранки на ладони. Дверь в заброшенный туалет скрипнула, Миртл была в третьей кабинке девчачьего туалета. Преданная себе и своему месту обитания, но это не так сильно волновало слизеринку, как Грейнджер. Одно напоминание о ней заставляло ее заводиться. Вспыхивать, как порох у огня, и взрываться. Девушка слишком остро действовала на Пэниси. Резкий поворот тела, пара шагов вперед, Паркинсон наклонилась к Гермионе, гнев плескался в черных зрачках, будто раскаленная лава. Всмотришься и сможешь увидеть красно-жёлтые искры. Терпкий запах туалетной воды ударил прямо по легким, заставив поморщиться. Слишком много духов. Пэнси осматривала каждую частицу, каждую веснушку на лице Гермионы, мысленно представляя, как кожа тонко рвется и оттуда вытекает красная, грязная на вкус и вид кровь. — Ну как тебе? — холодное дыхание коснулось лица Гермионы, она смотрела не отводя взгляд, достойно отвечая противнику. — О чем ты? — её голос был сиплый после недолгого молчания. — Понравилось трахаться с Драко, лежать под ним? «Что? Что эта слизеринка вообще себе позволяет? Как она посмела вообще подумать о подобном?! Это просто возмутимо!» Гриффиндорка натянулась в спине, словно струна. Казалось куда еще больше? — Не смей, Паркинсон, — слова слетали сквозь сжатые зубы, — Ты не имеешь права говорить ничего подобного! — Нет, Грейнджер, это ты не смей! — резкий выпад руки. Длинные ногти сжались на лебединой шее, — Нравится крутить своей маленькой задницей перед двумя парнями одновременно? Так и знала, что ты гриффиндорская шлюшка. Сколько раз тебя пускали по кругу? — оскал на лице Пэнси заставил легкие сжаться под ребрами, а гнев смешанный с яростью водопадом вливался в вены, будто наркоман получал очередную дозу. Гермиона попыталась незаметно взять палочку, но Паркинсон схватила ее за руку. Теперь древко было крепко прижато к её щеке. Отрывистый вздох, карий ураган встретился со сгущающейся темнотой. Грейнджер сжала зубы крепче. Мозг лихорадочно работал в попытке найти достойный и быстрый выход из ситуации. — Что тут происходит? — сонный голос призрака послышался где-то сзади. Прозрачные глаза Миртл округлились, и та влетела обратно в свой туалет. Послышались характерные брызги воды. — Тупое создание, — Пэнси засмеялась, — Она такая же тупая, как и ты, маленькая дрянь. Ну что ты молчишь? Давай, кричи о помощи, с пеной у рта доказывай обратное! — Мне нечего тебе говорить, Паркинсон, если я и скажу, что между нами ничего не было, то ты будешь стоять на своем, — желваки ходили ходуном под бледной кожей, спина затекла, а холодный кафель посылал уйму мурашек по телу. — Потому что так и есть! Ты легла под Малфоя, несмотря на то, что встречаешься с Уизли! Как думаешь, будет ли ему приятно узнать об этом? А твоему драгоценному и незаменимому Поттеру? Ох они будут так огорчены, их шлюшку использовал кто-то другой, — противное хихиканье прорезалось в голове с такой же болью, как и порез, который начал оставлять кончик собственной палочки. Пэнси использовала режущее заклинание. Неприятная резкая боль прошлась по телу, концентрируясь на щеке. Зубы крепко сцепились вместе, с шумом втягивая воздух, наполняя легкие. Это ничто по сравнению с шестью круциатусами. — Отстань, — голос был похож на рычание, удар ногой прошелся по большеберцовой кости Пэнси, слизеринка взвизгнула, ослабив хватку, но резко выпрямилась, схватив гриффиндорку за кудри. — Что, Грейнджер, гриффиндорская храбрость заиграла? Гермиона осторожно опустила руку, губы были сжаты в одну полоску, пока в поле зрения не попалась собственная палочка. Одно резкое движение и древко было сжато в ее ладони. Теплая жидкость медленно вытекла по шее, окрашивая белоснежную рубашку в красный цвет. Цвет смерти и войны. Боли и страданий, окутавший сердце, как лозы винограда. Они там, воспоминания никуда не исчезли. — Что ты надумала в своей голове, Паркинсон? — гриффиндорка наставила кончик палочки на горло, которое резво двигалось под тонкой коже. — Ну же, где твоя смелость? Взгляд Пэнси стал злее, она всё ещё держала Гермиону за волосы, что причиняло нехилый дискомфорт. Острый кончик грозился проткнуть сонную артерию, если слизеринка дернется не в ту сторону. — Ответь на вопрос, Грейнджер, — она будет стоять на своем до последнего. — Не понимаю, зачем тебе это нужно? — Гермиона зажмурила глаза, почувствовав резкую боль, Пэнси потянула ее за волосы, та в свою очередь прижала палочку ближе к горлу, — между мной и Драко ничего не было, а мои прошлые отношения с Роном не должны тебя волновать никоим образом! — Что? — хватка на голове ослабла, и Гермиона оттолкнула Пэнси, все еще целясь в девушку. — Что ты хочешь от меня, Паркинсон? Я не имею ничего общего с твоим Драко, — сердце невольно дрогнуло, предательски заколов, — Рон сам расстался со мной, почему тебя интересуют мои отношения? — О, — Пэнси выпрямилась, смотря прямо на палочку, — Мне нужно было узнать лишь о Драко, а Вислый просто так, к слову, — короткие волосы легко скользнули по воздуху, когда рука коснулась их. Вот он, тот самый мизерный шанс на счастливую жизнь рядом с выбранным тобой человеком, но что в итоге? Опять проигрыш, это все равно невозможно. Нельзянельзянельзя. — Что-ж, удачного тебе дня, Грейнджер. Громкий хлопок двери и легкий ветерок, смешанный с терпким ароматом цветов. Вот, что оставила после себя Пэнси Паркинсон. Гермиона повернулась, на зеркале под разводами воды виднелось лицо, растрепанные, похожие на гнездо волосы, прожигающее пламя на щеке и окровавленная рубашка. Горький смешок наполнил комнату. Ей было больно. Боль наполняла ее внутренне, заглушая физический дискомфорт. Слишком сильно слова задели ее, острее чертового заклинания. Поджатые в целостную полоску губы дрогнули, когда Грейнджер приоткрыла рот, чтобы произнести заклинание. Красные пятна по всей рубашке начали растворяться, вернув себе прежний вид. — Тупой хорек, — Гермиона очистила зеркало, чтобы видеть себя яснее, одна капля крови упала прямо на раковину, что осталось незамеченным.

Миртл спала в своей кабинке, когда услышала шум и резко вынырнула, увидев двух девушек, она сначала насторожилась, потом удивилась, заметив Гермиону. Эта девчушка любила влезать в неприятности и, чтобы предотвратить драку в своем туалете, призрак решил устроить кипиш. Она вылетала прямо в коридоры Хогвартса, встретив перед собой Гарри с Роном. Гнев и тревога, смешанные с виной за то, что они отпустили подругу, окутали их с головой, и они сразу помчались в туалет девчонок, совершенно не думая о том, куда собираются. Наплевать на все, если Гермиона в опасности. Он испарился. Драко почувствовал себя тлеющим пеплом, когда на повороте к кабинету услышал рассказ Миртл. Он злился на Пэнси, ведь та сказала, что у нее есть некоторые дела, но явно не драка со старостой другого факультета. Не с Грейнджер. Ноги сами понесли его на второй этаж, прямо к двери в туалет. Адреналин, смешанный с гневом, медленно бурлил в его крови, заставляя взрываться маленькими темно-красными пузырьками в венах. Остолопов гриффиндорцев не было, а это значит, что они либо дошли первые, либо пока плетутся сюда. Похер. Драко резко раскрыл дверь. Громкий стук дерева о кафель, заставил поморщиться, голова раскалывалась от гула, который бился об стенки черепа. Быстрое колыханье сердца смешалось с осторожными шагами. Малфой повернул голову, осматриваясь, в попытке увидеть, услышать ее, но тут было пусто, как и всегда. Заброшенное место. Видимо, он опоздал, Пэнси тут не было, как и Грейнджер. Глаза зацепились за алую каплю крови на белоснежной раковине. Рядом с нарисованной змеей на кране. Невольная усмешка проявилась на лице, он слышал эту историю, то как открылась тайная комната, а теперь тут кровь магглорожденной. Кровь… Это ведь не кровь Грейнджер, да? Губы превратились в единую полоску, когда он подошел ближе. Белоснежные волосы упали на лоб, брови нахмурились под длинной челкой, а взгляд стальных глаз пылал, будто покрываясь этой самой сталью. Он смотрел на эту каплю, постепенно осознавая, что кровь свежая, а значит она принадлежит Грейнджер. Явно не Паркинсон, слишком тихо для той, которую ранили, уже должен был бы быть скандал. Драко резко выпрямился, крутанувшись на каблуках, и в следующую секунду дверь с новой силой хлопнула, крепко замерев в проеме. Легкие активно принимали кислород, ещё немного и из ноздрей пошел бы пар. Короткие ногти впились в ладони, грозясь повредить кожу, пустить чистоту, что текла по его венам. Он был зол на Пэнси, на Грейнджер и на себя. Он повелся, пошел в этот никому не нужный туалет, напридумал всякое, а теперь что? Волнуется за Гермиону? Смехотворная правда. Он принял это. Чувства, волнение. Годы борьбы против самого себя. Осталось только привыкнуть к этому. Плюнув, будто яд, пароль от собственной башни, Драко вошел внутрь, снеся по дороге портрет, наверное бедная женщина сейчас приходит в себя от силы хлопка. Не подозревая даже почему, но он знал, прекрасно понимал, что Грейнджер будет здесь, если не в гостиной, то в комнате. Подушечки пальцев коснулись древка, резко толкнув его, Драко был похож на демона, охваченного гневом, он пылал изнутри, растворяя органы в собственной ярости. — Черт подери, Грейнджер, — глаза зацепились за каштановые волосы, опущенные плечи и сгорбленную спину. Она подпрыгнула, сразу же повернувшись к парню. Белки глаз красные, а на лице осталась легкая царапина, которая всегда остается после мазей Помфри. Но что-то тут было не то. Она выглядела опечаленной, глядя на Драко, сразу отвела взгляд, когда встретилась с напором его глаз. Но слизеринцу было важнее понять, осознать, что эта царапина простой пустяк, что ей не больно. Грейнджер стояла с газетой в руках. Тонкие пальцы крепко держали бумагу, подушечками поглаживая поверхность. И не успел он открыть рот, задать хоть один вопрос, как Гермиона сказала: — Малфой мне очень жаль. Что? Жаль? А что не так? Что она сделала? Может это Пэнси? Тогда почему она говорит, что ей жаль? — Что случилось? — Малфой подошел ближе, ровно на два шага, — Что ты несёшь, Грейнджер? — он остановился, испытывающим взглядом смотря на гриффиндорку. Губы превратились в тонкую полоску, она протянула газету. Пальцы коснулись шершавой поверхности. Драко не медлил, даже не смотрел с опаской на это, будто инстинкт. Он взял, открыл, а глаза скользнули по первым строкам. Внутри все обрушилось, превратившись в руины построенного им же человека. Драко Малфой чуть ли не упал, когда Гермиона подхватила его за плечи. Уши заложило, кажется она что-то говорит, да? Или показалось… Ужас охватил все тело вперемешку с угнетающей пустотой, одиночеством и бренностью всего мира. Заголовок ежедневного пророка гласил: «Люциус Малфой был жестоко убит в собственном поместье. Оцепеневшее тело Лорда Малфоя было найдено в саду». Его всего охватила легкая дрожь. Мозг отказался думать, крутя в сознании лишь одно. Мертв. Мертв. Мертв. Люциус Малфой. Отец, его отец мертв. Драко сел на пол, смотря прямо перед собой.