"День сурка" на двоих

Все, что тебя касается, Все, что меня касается, Все только начинается, Начинается = Звери =

** — Всё, мне пора, — наконец сказал Питер. — И ты так и пойдешь? — удивился Уэйд, — тебя и здесь-то могут узнать, а на улицах народу куда больше. — Да ерунда, — беспечно ответил Питер, — все думают, что я обычный промоутер в карнавальном костюме. Но маску всё же надел перед тем, как уйти. *** То есть, Паучок — ещё и гендиректор Питер Паркер, размышлял Уэйд, распрощавшись с ним в тот день на дружеской ноте. И наоборот, гендиректор «Паркер Индастриз» — Человек-Паук. Ну, дела. Уэйд вспомнил, какой легкой оказалась задача подобраться к Паркеру и убить его. Так значит, он не только Паркера, но и Паучка умудрился отправить в преисподнюю, а всё потому что поверил в то, что Паркер проводит кошмарные эксперименты над людьми. Кошмарные эксперименты над людьми — это как раз его, Уэйда, пунктик. Как же повезло, что удалось вовремя достать парня обратно. Вот почему Паркер в мире душ использовал для ментального сражения со своим личным демоном образ Человека-Паука в качестве визуализации своей силы. А Уэйд подумал, что это дань уважения герою. Понятно теперь, почему Паучок с самого начала был так уверен в непогрешимости «своего босса», Питера Паркера. Каким же идиотом выглядел Уэйд, пытаясь тогда доказать Паучку, что Паркер чудовище. Бррр, лучше об этом не думать. И в довершение Уэйд на беду вспомнил свою открыточку, адресованную Питеру Паркеру после оживления. Как же там? Что-то вроде: «С возвращением! Простите, что я вас грохнул, ошибся, с кем не бывает. К тому же я вас и вернул. Прошу, не говорите Паучку…» О-ох. Какой дикий стыд. А Паучок… то есть Питер… Он — ничего, не обиделся даже. Ну разве что в свою очередь тоже замочил его, да и успокоился, но если мочишь того, кто точно оживёт, это же не считается, правда? Уэйд вызвал в памяти лицо Питера Паркера, мелькавшее иногда в новостях, и попытался совместить его с характером Паучка, которого он неплохо изучил за время всех совместных приключений. Ну да, признаки «зануда», «ботан» и «моралист» точно ложились в свои лузы. А вот то, что этот человек по имени Питер ему больше не конкурент в дружбе с Паучком, а даже совсем наоборот — до сих пор немного выносило мозг. Уэйд не заметил, как стал бормотать рассуждения себе под нос. Его услышали голоса в голове. «Надо его как-нибудь проверить!» — пончиком подпрыгивал Жёлтый, стуча изнутри в черепную коробку, пытаясь привлечь внимание. Как он это делает, засранец? «Кого?» — иронично спрашивал Жёлтого Белый. «Как кого, Паучка Питера, конечно! Даёшь экс-пер-ти-зу!» — скандировал Жёлтый. «Скажи, ты не веришь, что гендиректор — это герой, или ты не веришь, что герой — это гендиректор?» — ехидничал Белый. «Чо?..» — не въезжал Жёлтый. «Кого из них двоих ты проверять собрался?» — заводил в тупик Белый Жёлтого. «Ну так это… Он же один человек вроде…» — ожидаемо тупил в этом тупике Жёлтый. Хорошо, что Паучок их не слышит. Эк его сегодня в сквере скукожило на почве свободного выбора, даже маску снял. Было очень похоже на истерику, ну как минимум, на эпатажный жест отчаяния. Если день сурка когда-нибудь закончится, то Паучок… Питер даже не будет знать, о чём Дэдпул в курсе, он ведь забудет, как сегодня сам решил открыться. И если Дэдпул в будущем назовёт Паучка Питером или ещё как-то спалится, что ему всё известно… Ну, можно будет объяснить, что подглядел, когда Паучок был без сознания. Хотя и обидно себя так оговаривать. Уэйд сделал большой крюк по городу, немного заблудился, проехался на автобусе до знакомых мест и вернулся домой. Он до вечера гуглил и перебирал фотки Питера Паркера, осматривал его с разных ракурсов, с разными выражениями лица. Если б мог, обнюхал бы. Привыкал. И под конец вынужден был признать, что хочет увидеть его вживую ещё раз. И не так, чтобы Питеру приходилось врать, говоря о Человеке-Пауке в третьем лице. А в открытую. Ну что ж! Нет ничего невозможного в этом лучшем из миров. Нужно просто завтра встретиться с ним в том же сквере и повторить свои реплики слово в слово. *** Питер чувствовал неимоверное облегчение. Весь в копоти после тушения пожара, он добрался до дома и успел помыться перед серией спасений во время вечернего часа-пик. Как же здорово оказалось снять маску и по-человечески поболтать с Дэдпулом. Наёмник казался всё менее невыносимым, не то, что с начала их знакомства. Мало с кем Питер мог позволить себе роскошь открыться. Тёте пришлось бы всё долго объяснять, а потом весь день выслушивать её переживания об опасностях судьбы героя. Близких друзей он как-то не нажил, все его хорошие знакомые работали с ним в конторе или были соратниками по подвигам. Несколько ближайших сотрудников знали его секрет, Анна-Мария, например, или, само собой, двойник Моралес, но ни с кем из них не поболтаешь о том, о сём, не пожалуешься на жизнь, не поноешь и не покажешь свои слабости. Подчинённые всё-таки. А тут такая отличная возможность побыть самим собой, и без последствий. Сегодня Питер почему-то не поныл Уэйду и не пожаловался, не пришло в голову воспользоваться случаем, но сама возможность делать и говорить что угодно вызывала непривычное чувство расширения границ. На что ещё годен день сурка, кроме как на исправление досадных промахов?! Нет ничего невозможного в этом лучшем из миров. Можно завтра повторить свой финт ушами. Уэйд был таким забавным, когда принял его за брата-близнеца. Интересно, он каждый раз будет отговаривать Питера раскрыться? Или можно пропустить этот досадный момент? Уэйд, оказывается, всерьёз беспокоился о тайне личности Паучка, и Питеру не хотелось больше заставлять его переживать об этом. Надо только повторить начало разговора, чтобы не спугнуть их встречу. Интересно, они правда случайно встретились, или Дэдпул опять что-то мутит со слежкой? Исчезнет ещё, если его в неподходящий момент подловить. *** — Ух ты, настоящий Человек-Паук! Можно автограф? — спросила Питера та же девушка на кассе. — С удовольствием! — не отказался он. — Только там Чубака и Принцесса Лейя ждут свой обед, а нам с ними ещё полтыщи листовок раздавать. — А-а, промоутер… — разочарованно протянула девушка. Питер взял еду, окрылённо домчался до знакомой скамейки, сел, достал себе бургер и стал поджидать в спине то особое чувство, когда на тебя смотрят. — Давно следишь? — наконец спросил он, не поворачивая голову. Уэйд подошёл, сел рядом на скамейку, и капюшон не стал снимать. — Паучье чутьё? — осведомился он чуть погодя. — Нет. Я вижу твоё отражение в кофейнике, — повторил Питер свои слова. — Ты не ответил. — Вот зачем сразу «следишь»? — возмутился Уэйд. — Я не слежу, я случайно тебя заметил… — Слушай, мы ещё когда проехали этап вранья в наших отношениях, — сказал Питер. Хороший момент, чтобы свернуть на тему раскрытия секретов, подумал он. — Ого! «Этап в наших отношениях»? — обрадовался Уэйд. — Перспективно звучит! И тут Уэйд забыл слова. Кажется, что-то про еду и гепарда-марафонца. Фигово. — Кстати, об этапах, — внезапно сказал Паучок, — давай обмен: ты мне объясняешь, зачем следил, а я тебе один из своих секретов. Идёт? И Питер достал второй бургер из пакета и протянул Уэйду. — Спасибо! Если бы ты не от души, я бы не взял, а тебе питаться надо. Но спасибо. Как жизнь вообще? Спасаешь? — А то! Ещё как спасаю! Замучился совсем, честно говоря. Так что я решил, что у меня супергеройский перерыв на обед, и сейчас я обычный человек. Вот такой. Питер подцепил завернутую до носа маску и снял её совсем. Уэйд остолбенел. Такого быстрого успеха он никак не мог ожидать. Он смотрел прямо в лицо Питеру и не знал, что сказать. — Ты что?! — наконец с упрёком просипел он. — Предупреждать надо! Я же не смогу тебя развидеть! --- (*) То письмо Питеру, которое вспомнил Уэйд, было длиннее и трогательнее, он объяснял свою фатальную ошибку, писал, что всё же сам исправил её, причем рискуя своим браком, и обещал разобраться с истинным виновником бесплатно. А теперь он переврал сам себя в невыгодном свете.