— 33 —
Они просыпаются, потому что кто-то кричит. Дин резко выпрямляется на кровати и мгновенно приходит в себя. Он отодвигает недавние события на задний план вместе с дискомфортом из-за нынешнего состояния нижнего белья. — Что происходит? — говорит Сэм, вытирая лицо рукой. — Я не… Крики становятся всё громче. И множатся. Они оба быстро переглядываются и спрыгивают с кровати, Дин поднимает с пола упавший пистолет и целится. — Кроты? — предполагает Сэм. — Они могли прорваться, мы ведь не очень-то хорошо осмотрели периметр, может… Крик поблизости заставляет его замолкнуть, внезапно раздаётся стук в дверь, и она снова начинает падать внутрь. ГРОХОТ. — Сэм! Дин! Это Джо и Риса, а за ними Чак, Энни, Нейт… и будущий Дин. Кастиэль стоит на страже в паре шагов снаружи, и он отказался от пончо в пользу джинсов, тёмно-серой рубашки и пулемёта, перекинутого через плечо. — Ты должен остаться там, — перекрикивает шум будущий Дин, первым протискиваясь внутрь и явно обращаясь только к Сэму. Дин пытается, но трудно разглядеть хоть что-нибудь за силуэтом Кастиэля, потому что, судя по всему, просить в будущем о лунном свете было бы чересчур. Кромешная тьма и громкий шум не помогают оценить текущую ситуацию. — Ты не можешь уйти, ясно? Обещай мне, Сэмми. — Что происходит?.. — Это он, — говорит Джо. — Люцифер. Кровь Дина стынет в жилах. — Люцифер здесь? — Это всё из-за Сэма, — решительно говорит Риса. Каждый поворачивает голову, чтобы посмотреть на неё, и она вызывающе смотрит в ответ, её руки свисают по бокам, словно визуальное «ха». — Ты сказал, что он по какой-то причине особенно уязвим для Люцифера, — показывает она на будущего Дина. — А Кас сказал, что его «ещё не коснулся Люцифер». Не нужно быть гением, чтобы понять связь. — О чём ты говоришь, Риса? — спрашивает Нейт, но выражение ужаса в его глазах даёт понять, что это практически риторический вопрос. Все здесь знают, о чём говорит Риса. Она пристально смотрит на Сэма обвиняющим взглядом. — Никто из нас никогда не видел, как он выглядит, но, полагаю, Дьяволу пригодился бы запасной костюм. Ну, знаешь, на случай, если ему придётся отнести один в химчистку? — Сэм останется здесь, — говорит будущий Дин. — Я… — Это не вопрос, Сэмми, — бормочет Дин, успокаивающе кладя руку ему на плечо. Сэм стряхивает её, переводя взгляд с одного охотника на другого — с одного солдата на другого. — Тогда почему вы все здесь? — спрашивает он у каждого в комнате. — Что там происходит? — Кроты, демоны… всё такое, вот что происходит, — говорит Джо, держась странно беспокойно. Она смотрит на будущего Дина, и внезапно Дин понимает, почему эти люди здесь, и, очевидно, Сэм тоже. — Если они прошли через демонскую защиту, тебе нужно идти, — говорит Сэм. — Иди туда, помоги остальным. — И ты останешься здесь? — хмыкает будущий Дин. Сэм никогда бы ради себя добровольно не отказался от драки, и будущий Дин не мог этого забыть. — Я… Да. Но все вы должны туда вернуться; я смогу позаботиться о себе. Энни смотрит на будущего Дина, как будто надеется, что он придаст другой смысл словам Сэма, но при всех её разговорах о «взглядах» и толковании чувств будущего Дина к Сэму, она не может понять, насколько всё глубоко зашло. Сэм не просто важная персона, он единственный важный человек, о котором беспокоится Дин. О котором беспокоится любой Дин. — Я ухожу, они остаются, — говорит будущий Дин Сэму. — Это не подлежит обсуждению. — Нет, ты не можешь просто… Но будущий Дин игнорирует протесты Сэма и поворачивается, чтобы уйти. Дин следует за ним, отталкивая Нейта с пути и почти спотыкаясь об упавшую дверь в процессе. — Эй! Даже в дверном проёме слышатся крики и выстрелы, которые звучат ужасно громко… и ещё ближе. — Эй, я! Будущий Дин уже в нескольких шагах, и Кастиэль идёт с ним, но они оба оборачиваются на крик Дина. Причина, по которой Дин их сейчас видит, — это мерцающий вдалеке источник света, который означает, что горит один из бараков. — Что ты собираешься делать? — кричит Дин. Будущий Дин достаёт что-то из набедренной кобуры и поднимает так, чтобы Дин мог разглядеть. Конечно. Он бы узнал этот пистолет где угодно. — Я собираюсь убить Дьявола. Дин пристально смотрит в глаза себе поверх полосы мёртвой травы, и на мгновение время замедляется. Пепел и зола ещё не пропитали воздух, а порыв холодного ветра унёс смог; он и будущий Дин могут беспрепятственно смотреть друг на друга. Грязное, жёсткое и непоколебимое лицо будущего Дина преисполнено решимости. Он понимает, на что идёт, он знает о риске. Он наполовину мёртв. Иногда… иногда я не вижу его душу. Дин верит этим словам Кастиэля, и за весь день ему хватило доказательств их правдивости. Но прямо здесь, прямо сейчас они не действуют. Свет в глазах его двойника новый, и он исходит изнутри. Ни один из них не говорит больше ни слова, но это и не нужно. В этот момент они оба, наконец, в чём-то согласны.— 34 —
Когда Дин возвращается в переполненную теперь хижину, Сэм тут же на него набрасывается. — Я понимаю, почему я здесь, — лжёт он, встревоженный. — Да, но мы должны позволить этим людям вернуться туда, Дин. — Здесь они тоже в безопасности, Сэм. — Это не ваша забота, — говорит Джо, подходя к заколоченному окну. — Простите, ребята. — Люди умирают! — выпаливает Сэм. — Твои люди! — Думаешь, мы этого не знаем? — рявкает Риса. — Думаешь, мы хотим быть здесь? Думаешь, кто-нибудь из нас добровольно согласился на этот пост? Я не знаю, через что ты прошёл, чувак. Но не понимаю, что в тебе такого особенного. Она смотрит на Сэма без тени страха, даже зная то, что знает теперь о его связи с Люцифером. — Я не… во мне нет ничего, — машинально отвечает Сэм. Он мысленно возвращается к Азазелю, который называл его одним из своих «особенных детей», к Руби и её полным яда словам, ко вкусу демонской крови, скользящей по губам. Все причины, по которым он такой идеальный сосуд Дьявола. И правда заключается в том, что человек, который видит в нём силу добра, настоящую причину, почему Сэм особенный, стоит у двери, чтобы никто не мог войти и выйти. ТРЕСК. Оглушительный треск на мгновение привлекает всеобщее внимание к Джо; она пытается отодрать деревянные доски от окна. — Кто-нибудь поможет? — бормочет она через плечо. Нейт и Энни бросаются к ней. Чак дёргается, как будто собирается помочь, но в конечном итоге остаётся на месте. — Они справятся, — бубнит он. — Зачем ты дырявишь наше укрытие? — ворчит Дин. — Чтобы у нас был дополнительный источник видимости и больше одной точки обзора? — стреляет в ответ Джо. В конце предложения явно подразумевается «а?». Сэм всё ещё не отказался от стремления вытащить этих людей отсюда. Он знает, что сможет заставить уйти Рису, если она достаточно рассержена, а другие последуют за ней… — Гости! — резко кричит Дин и стреляет в ночь. Сэм щурится, чтобы посмотреть за него, и вдруг слышит леденящий кровь крик всего в нескольких футах. — Кроты? — бросает Джо, отскакивая от наполовину выбитого окна, чтобы зарядить дробовик. — Демоны? — нервно спрашивает Чак. Дин снова стреляет и просто кричит: «Все». Нейт и Риса толпятся в дверях по обе стороны от него и тоже начинают стрелять. Сэм выхватывает пистолет Чака прежде, чем тот даже понимает, что произошло, и бросается к Джо и Энни у окна. Там гораздо ярче, чем должно быть; до рассвета ещё несколько часов. — Что это… — Главный зал, — вздыхает Джо. — И хижины В и Е. — Уборные тоже горят, — бесцветным голосом сообщает Энни. Всё разрушилось в считанные секунды, и Сэм может только смотреть. Тёмные фигуры несутся к их маленькому укрытию с разной скоростью, но ясно одно: это не очень хорошо укреплённое место. И решение запихнуть сюда семь человек ничем не поможет, только замедлит врага, одно тело… — Дин! — задыхается Сэм, внезапно всё понимая. — Дин, куда он пошёл? На другом конце комнаты Дин по очереди стреляет и перезаряжается вместе с Рисой, Чаком и Нейтом, и только когда ему приходится отойти от двери, он оглядывается на своего брата. — У него Кольт, Сэм. — Нет… Сэм выглядывает в окно как раз вовремя, чтобы выстрелить в жертву кроатона, которая подошла слишком близко. Секундой позже Джо стреляет в того, который бежит за ним. — Это же смертный приговор! — Это часть работы, парень, — говорит Энни, протягивая Джо только что заряженный пистолет. — Ты не понимаешь!.. — Но она права, и он должен был заподозрить это с самого начала, ведь так? Будущий Дин — это всё ещё Дин, как он мог забыть? Он всё ещё самоотверженный придурок с комплексом героя, который попытается спасти всех ценой своей жизни. При мысли о смерти будущего Дина Сэм чувствует, как в груди всё сжимается. — Он не… Но он оставляет фразу незаконченной, и на этот раз его всё равно никто не слышит; шёпот не разносится в пылу битвы. Он даже не попрощался.— 35 —
— Джо! Сколько у вас патронов, ребята? — Я пустая! — Пять, — отвечает Энни. — Четыре, — говорит Сэм, сопровождая числом пальцев. Они уже давно отстреливаются, а поток кротов, похоже, не прекращается. Риса впихнула Дину в руку кусок вяленой говядины во время их третьего круга, и это немного помогло избавиться от головокружения, но он большой парень и почти двадцать четыре часа ничего не ел; сейчас он не в лучшей форме. — Нам нужны боеприпасы, — озвучивает Нейт то, о чём все они думают. — Где вы храните припасы? — спрашивает Дин Чака. Отвечает Риса: — Недалеко отсюда есть склад… ты предлагаешь пробежаться за ними? — Всё лучше, чем сидеть здесь на заднице ровно и ждать, когда нас убьют. — Тогда ладно, — кивая, говорит она. Дин удивлён, что она согласна, но, возможно, это лишнее. — Пойдут двое, народ — не больше, не меньше. — Я могу… — начинает Энни. — Риса. Пойдём ты и я. — Судя по выражению лица Сэма, Дин может сказать, что тот не ожидал, что его брат вызовется добровольцем. Риса, очевидно, тоже не ожидала. — Хочешь уйти и оставить своего драгоценного Сэма здесь одного? У Дина нет времени на это дерьмо. — Он будет не один. И без обид, но я не верю, что кто-то из вас сюда вернётся. Никто не может достаточно убедительно возразить на этот аргумент. В запасной сумке Чака больше всего патронов (семь), а Энни на втором месте, поэтому они обмениваются оружием с Дином и Рисой. Прежде чем Дин успевает уйти, Сэм хватает его за рукав и дёргает так сильно, что Дин падает в его короткие, сокрушительные объятия. — Что, никакого поцелуя на прощание? — бормочет Дин Сэму в плечо. — Вернись, — это всё, что говорит Сэм, когда они расходятся. Его тон — это приказ. — Да, сэр, — отвечает Дин, насмешливо отдавая честь. А потом он быстро отворачивается, чтобы Сэм не увидел, как на его лице проступает боль, но Риса замечает и на этот раз решает не комментировать.*
Дин ненавидит считать патроны, потому что испытывает такое чувство, словно это обратный отсчёт его последних нескольких мгновений на Земле, и неважно, на кого он охотится, но Риса — потрясающий стрелок, и они каким-то образом пробиваются через кротов, толпой следующих к бункеру. Их не преследуют; возможно, логика численности подсказывает кротам игнорировать два обеда, когда есть пять. — Сюда, — шипит Риса, вбегая между домиками и громко считая вслух: — …Л …М …Н …O — Может, мы… — П! Здесь. — Она резко останавливается, и Дин тоже; они ушли дальше от пожаров, и теперь видимость ухудшилась, но вокруг никаких противников, которых можно было бы заметить. Риса сворачивает за угол между домиками П и Р и прижимается к стене. Дин следует за каждым её шагом. Они незаметно пробираются к двери, пока шум не заставляет Дина схватить Рису за запястье и не позволить её открыть. Сначала это был скрип, но потом это происходит снова — скрежет металла о металл. — Ты это слышишь? — шепчет Дин. Риса выдёргивает запястье. — Это кресло Бобби, болван. Это одна из немногих хижин без порога. — Она стучит в дверь три раза с явно установленным интервалом и распахивает её настежь. Никто в неё не стреляет, а это уже что-то. Дин вбегает вслед за ней и закрывает за собой дверь. — Дин! — Прошлый Дин, — уточняет Риса. Даже если бы он и так не знал, Дин мог бы сказать, что эта хижина используется только для хранения; здесь почти нет места, чтобы свободно пройтись, учитывая количество сложенных вокруг вещей. Кое-что из этого, судя по всему, лагерные припасы (в углу навалены завёрнутые в пластик одеяла, а ещё три коробки, полные фильтров для воды), но остальное по большей части личное. Чучело какого-то невзрачного животного еле держится на непрактичной трёхногой табуретке; целая секция задней части забита чем-то похожим на старые выброшенные ноутбуки и их бесполезные зарядники. Бобби сидит среди штабелей и штабелей коробок (все помечены, во всех патроны). Он держит в одной руке фонарь, а в другой — самый большой, самый охрененный полуавтомат, который Дин когда-либо видел. — Бобби. Боже, как я рад тебя видеть. — Дин. — Бобби устало улыбается и выглядит искренне счастливым, увидев Дина. — Я думал, что не увижу тебя до того, как… где Сэм? — Защищённый от ангелов бункер, — вставляет Риса, хватая столько снарядов, сколько может уместить в карманах. Бобби кивает. — Ладно. Это… да, это может сработать. Дин поворачивается, чтобы тоже засунуть патроны в карманы штанов, но, как только его рука сжимает коробку для дробовика, он слышит это. Выстрел. Он не может сказать, чем этот выстрел отличается от других, кроме того, что он изолированный, одиночный. Но это определённо произошло прямо на улице. — Дин. Поторапливайся. Но Дин не может пошевелиться, потому что внезапно понимает, что происходит всего в нескольких футах от них, даже если не может дать этому объяснения. Он знает, кто там, и он должен знать, выиграли ли они. — Дин… Дин, не надо… — Вы двое возвращайтесь без меня. — Дин… Он осторожно открывает дверь, стараясь не шуметь, и выскальзывает наружу. Это был Кольт, он просто знает. Люцифер наверняка прямо здесь, он может быть прямо… прямо за углом…— 36 –
Холод. Лёд. Мерзлота. В мире Сэма каждый день зима. Мороз трещит, хотя здесь даже нет оконных стёкол, а лёд такой холодный, что обжигает… Сэм всегда представлял в Аду пламя, он видел эти огненные ямы во всех книгах. Но Ад белый, и он замораживает. Сэм знает, потому что живёт в нём. Иногда Сэм уже почти не Сэм, потому что быть бестелесным, замёрзшим, одиноким и пойманным Дьяволом — это один из способов потерять рассудок. А наблюдать, как собственные руки убивают бесчисленное количество невинных людей, — другой. После Детройта Сэм существовал как бледный свет, мерцающий в тундре его личного Ада. Он постоянно думает: «Вот он, вот конец, холод проник в само моё существование, и теперь я окончательно перестану существовать». Но Дьявол ему этого не позволит. А теперь ещё и Дин. — Прощай, сукин сын. Выстрел. Вздох. Люцифер притворяется разочарованным, но на самом деле чувствует настолько близкую к положительной эмоцию, насколько вообще способен. — Дин. Серьёзно. Чего ты ожидал? Губы Сэма используют, чтобы говорить, но Сэм не чувствует, как двигается его челюсть, не чувствует, как его язык формулирует слова. Люцифер позволяет ему ощущать своё тело, когда чувствует себя наиболее сильным или особенно контролирует ситуацию, которая, как он знает, Сэму совсем не понравится. Может быть, в этот раз… просто увидеть Дина собственными глазами снова, всего раз… — Я… — Похоже, у Дина нет ответа. — Я должен признать… Я впечатлён. Ты так далеко продвинулся, Дин. Ты выстрелил в своего брата, даже если целился несколько… ниже нужного. Дин промахнулся? Не может быть. Он не мог быть настолько в отчаянии и стрелять в Люцифера так, чтобы не убить сосуд; Дин знает, что убийство сосуда — самый надёжный способ убить его носителя. Дин это знает, и Дин никогда не был наивным. Дин не стал бы рисковать только ради того, чтобы спасти то, что осталось от Сэма, ведь так? Сэм хотел бы видеть. — Дай мне с ним поговорить. — Я так не думаю, нет. Конечно. Теперь Сэм вспомнил. Он пожертвовал собой и всем миром, чтобы не позволить Люциферу убить Дина. — Зачем ты здесь? У тебя теперь есть своя грёбаная утопия. Ты победил. Чего ты хочешь от?.. — Только не говори мне, что ты сейчас пытаешься прикинуться дураком. — Люцифер использует мышцы Сэма, чтобы с любопытством наклонить голову набок, и Сэм борется за очередной дюйм контроля, просто чтобы увидеть сцену, просто взглянуть… — Я не… — Думаю, ты знаешь, чего я хочу, Дин. И если ты не отдашь его мне прямо сейчас, мне просто придётся убить ещё больше людей, чтобы взять его. Белая тюрьма пытается удержать его внутри. Сэм бьёт по стенам, которых не чувствует, и кричит, не издавая ни звука. — Зачем? Дует лёгкий ветерок. Воздух… Сэм его чувствует. На мгновение кожа Сэма настолько близко к его настоящей, как это было много лет назад, и что-то горит, и Дин здесь, и лёгкий ветерок. Он может видеть; они на центральной улице между бараками. Мелькает воспоминание: однажды он был в летнем лагере. Люцифер заставляет кротов и демонов убивать выживших и искать другой сосуд. Другого Сэма. Лунного света нет, зато есть огонь, кровь и смерть. Сломанное тело Кастиэля лежит на растрескавшейся земле. И рядом с ним стоит… Дин. — Ты ждёшь, что я тебе всё объясню? — с мягким недоверием говорит Люцифер. Он подумывает о том, чтобы заставить Сэма испытать убийство Дина собственными руками. О нет. О нет, нет, нет, ты должен бежать, Дин. Сэм пытается рвануть вперёд, чтобы усилить контроль — и его отшвыривают с лёгкостью, прихлопывают, как муху. Впрочем, Люцифер и дальше позволяет ему наблюдать; он, вероятно, думает, что это подходящее наказание за момент дерзости Сэма. Сэм позволяет ему и дальше думать, что, даже испачканное сажей, лицо Дина — лучшее, что случилось с ним за, как ему кажется, столетия. Его брат стоит крепко и властно, до глупого не боясь верной смерти в разгар яростной битвы, в которой Люцифер, несомненно, победит. Дин подобен маяку в ночи — те части его души, что ещё живы, мерцают пятнистым золотом в свете огня. Он так прекрасен, что эта сила разгоняет часть арктического холода из самой глубины души Сэма — или того, что теперь можно назвать душой Сэма. — У меня правда нет времени на болтовню, Дин. Я уже сказал тебе, что убью здесь каждого человека, если ты не скажешь мне, где он… ты этого хочешь? Больше смертей на твоих руках, больше… чувства вины? Сэм думает, но тихо, чтобы Люцифер не услышал: Дин. Дин, я никогда не переставал любить тебя, ни разу за всё то время, что был заперт здесь. — Это что, вопрос с подвохом? — Дин хмыкает, его голос дрожит, глаза темнеют. — Потому что я не очень хорошо прохожу… — Вы, люди, утверждаете, что цените чужую жизнь так же, как и собственную, — заявляет Люцифер. Он никогда не использует горло Сэма, чтобы кричать или даже повышать голос; и это особенно заметно сейчас, когда его голос становится мягче, а не резче. Мягкость не значит безопасность, Дин. — Я никогда не понимал, как это работает, с точки зрения эволюции. — Дьявол смотрит в ночное небо глазами Сэма, мельком обдумывая собственные слова. Его мысли вертятся в сознании подобно образам, которые ускоряются со скоростью света; они начинают раскручиваться с войны, голода, стихийных бедствий… а затем внезапно образы наполняются Сэмом — воспоминаниями, извлечёнными Люцифером из разума Сэма, воспоминаниями о Сэме и Дине. — Но, думаю, это применимо к вам только в отношении конкретной жизни, Дин. В конце концов побеждает доказательство эгоизма, поскольку ты променял миллион душ за одну… безволосую обезьяну. Люцифер надеялся, что Дин просто раскроет местонахождение другого Сэма, потому что не смог отследить его с тех пор, как он просто исчез из существования, но теперь ему придётся искать место, которое скрывает от него приз. Дин. Я люблю тебя. Беги, Дин. Ноги Сэма используют, чтобы подойти к Дину. Дину, который не уходит — едва вздрагивает при виде надвигающегося на него Дьявола, даже если Дьявол носит лицо его младшего брата. Сэм борется сильнее, чем когда-либо, напуганный, согретый страхом, отчаянно пытается спасти Дина снова, спасти Дина, он должен спасти… — Боюсь, это именно то, что наконец сломает душу Сэма навсегда, — говорит Люцифер и заставляет голос Сэма звучать опечаленно, а брови — изогнуться с жалостью, как будто он ничему не может помешать. — По крайней мере, то, что от неё осталось. Дин. То, что осталось от меня, всё ещё любит тебя. Дин выпрямляется во весь рост и ждёт, когда Люцифер окажется прямо перед ним. Сэм бросается в яростную одинокую битву со всем, что у него есть. У него осталось не так много, но он использует это против мороза, пытаясь вырваться на свободу. Дин, я люблю тебя. Я не могу спасти тебя. Дин. Беги.— 37 —
Люцифер одет в жутко белый костюм. Даже без Луны, с только начинающим сереть от рассвета небом, костюм Люцифера сияет сам по себе. Это цвет… на него тревожно смотреть; он белый, который напоминает снег, кости, кокаин. Болезнь. Анемию. Смерть. Дин наблюдает за развитием событий из-за барака, сжимая пистолет исключительно из чувства комфорта, потому что сейчас он так же бесполезен, как и рогатка. Когда он прибыл, Кастиэль был уже мёртв, но будущий Дин всё ещё разговаривает с Дьяволом. Несколько бродячих демонов парят вокруг открытой площадки, но кротов с этой стороны лагеря в поле зрения нет. Дин надеется, что отсутствие людей — результат идеально исполненного плана побега, который выдолблен в мозгах выживших, а не чего-то другого. — Боюсь, это именно то, что наконец сломает душу Сэма навсегда, — говорит Люцифер, и это определённо не Сэмми (поза, жесты, глаза), но в то же время… это так больно — думать, что Сэм всё ещё может быть где-то там. — По крайней мере, то, что от неё осталось. Будущий Дин просто стоит там, глядя Дьяволу в лицо, с Кольтом, безвольно зажатым в руке. Он не пойдёт на смертельный выстрел; если бы он попробовал, Люцифер бы уже свернул ему шею. Дину стоит бежать назад, чтобы защитить скрытую от ангелов хижину, но он не может отвести взгляд. — Сэмми, — говорит будущий Дин. Слово получается неровным, как будто его вырвали из него. Люцифер замирает, не двигаясь. — Сэмми, если ты там… Я здесь, хорошо? — Твой брат не слышит тебя, Дин… — Я здесь, — повышает он голос, и от него у Дина по коже мурашки бегут. Он никогда, никогда не хочет чувствовать то, что заставляет его двойника звучать так. — И я тебя ни за что не брошу. — Что ж, боюсь, это доказывает всю бессмысленность… Люцифер резко замолкает. Затем падает на землю, и это уже не Люцифер; это не Люцифер. Будущий Дин камнем падает за ним, подползая, чтобы поднять Сэма, помочь ему сесть и приподнять голову. Дин спотыкаясь идёт вперёд на автопилоте, его тело движется быстрее, чем разум может переварить, и покидает сомнительное укрытие. — Сэм! — кричит он, резко останавливаясь, когда добирается до них. — Сэм, ты здесь, ты здесь… — Будущий Дин плачет, баюкая дрожащего Сэмми в объятиях. — Я не могу… — шепчет Сэм, вцепившись рукой в рукав будущего Дина. — Я не могу его долго удерживать… — Ты так хорошо справляешься, — задыхается будущий Дин, его руки яростно дрожат. — Ты прекрасно справляешься, Сэмми… Ты прекрасен. Внезапно Дин чувствует себя на этом воссоединении незваным гостем, но он не может остановить импульсивный порыв броситься к страдающему и раненому брату. Он нависает над ними, неуверенный, совершенно разбитый тем, как этот Сэмми пронзает его внутренний компас; добавляет ещё один полюс. Это Сэм. Раздаётся отдалённый крик, а затем столб чёрного дыма вырывается из ближайшей фигуры, стоящей на страже. Демоны начинают замечать, что что-то не так. — Народ, это… — Возвращайся в хижину. К нему, — говорит будущий Дин, ни на секунду не отводя взгляда от Сэма. — Идти. Самое время. — Время… — Время рассвета и возвращения. Исправь это, Дин. — Я… — Я постараюсь дать тебе немного времени, — говорит Сэм. Он выглядит измождённым; замученным, несмотря на отсутствие очевидных шрамов, но он цепляется за зелёную куртку будущего Дина с удивительной силой. — Я… его будет не так уж много. — Он виновато морщится, и будущий Дин усмехается ему в волосы, отчаянно целуя макушку Сэма, сжимая его так сильно, что комкает ужасающий белый костюм. — Всё хорошо. Я здесь, я останусь здесь, — бормочет он под нос, нежно и болезненно. Его голос полон слёз. — Теперь иди, Дин. Дин начинает пятиться, что-то в нём рвётся на части с каждым шагом дальше от своего брата. — Дин, он убьёт тебя… — Я знаю, я знаю, Сэмми, всё хорошо. Они всё исправят. Всё будет так, словно этого никогда и не было. — Детройт… Прости, я облажался. Я должен был выбрать тебя. Я не мог… я не мог позволить ему… — Всё хорошо, ты был идеален, ты идеален… с тобой всё будет хорошо, я здесь… Демоны пропускают его; он их, кажется, не очень интересует, учитывая внезапный выход их лидера из игры. Черноглазая беременная женщина — единственная, кто нерешительно пытается его схватить, но Дин уворачивается и заставляет себя бежать. Он оглядывается только один раз, прежде чем нырнуть между двумя хижинами, которые заблокируют вид на сцену. Всё, что он может разглядеть, — это две фигуры, которые прижались друг к другу в центре растущей толпы демонов, и тревожное белое свечение. Небо медленно светлеет, но недостаточно быстро. Дин знает, что будущий он умрёт, и знает, что будущий он прекрасно об этом знает, но облегчение в глазах его двойника было чистым. Как будто умереть с Сэмом на руках — это больше, чем он когда-либо смел надеяться.— 38 —
Демоны уходят первыми — кажется, какой-то невысказанный сигнал уводит их в другое место. Кроты безмозглые; похоже, они не следуют тем же правилам, но их число уменьшается после новых усилий группы, спасибо оглушительному проезду Бобби и Рисы через линии боевых действий. Отдалённые звуки битвы определённо затихли, и больше нет хаотичных криков вдалеке. Именно так Сэм убеждает остальных уйти. Отсутствие противников даёт его спутникам ложное чувство уверенности в способности Сэма самостоятельно удерживать хижину; и ему помогает их очевидное желание пойти позаботиться о товарищах по выживанию. Он бесстыдно использует их эмоциональные связи с людьми, чей статус неизвестен, и это работает на каждом, кроме Бобби, который наотрез отказывается оставить его в покое. Сэм перестаёт убеждать мужчину, когда становится очевидно, что Бобби только злится, вместо того, чтобы вот-вот изменить мнение, и каждый из них занимает свой пост в хижине. Бобби берёт дверь, а Сэм окно, так что именно Бобби первым кричит: «Дин!». Сэм через несколько секунд оказывается за его плечом, не обращая внимания на то, что происходит за дальней линией деревьев. Серого намёка на рассвет достаточно, чтобы Сэм различил силуэт брата, бегущего в их сторону. Дин только пробегает мимо жертвы кроатона и едва успевает выстрелить ему в лицо, прежде чем перепрыгнуть через два неприметных тела и рвануть к передней части хижины. Наконец он спотыкается и останавливается, а Бобби ловко откатывает кресло и впускает его внутрь. — Дин, — выдыхает Сэм, хватаясь за рубашку Дина, чтобы обнять его другой рукой за плечи и прижать к себе. Внезапный грохот пулемётного огня заставляет их отстраниться. Бобби опускает оружие как раз в тот момент, когда Сэм замечает вдалеке трёх кротов, падающих на землю в кровавых брызгах. — Что случилось? — спрашивает Сэм, отчаянно желая знать, почему Дин не вернулся с Рисой, — причина его тошноты, когда он не знает, жив ли брат. Дин колеблется, как будто не знает, с чего начать, затем поворачивается к Бобби. — Тебе надо идти, — говорит он. — Я не оставлю вас двоих, — решительно отвечает Бобби. — Нет, оставишь. Нам нужна услуга, и нам нужно, чтобы ты пошёл и рассказал остальным. Сэм не может выйти из хижины, и я тоже… — Он замолкает, но впервые за долгое время Сэм уверен, что знает конец этой фразы. Это посылает тёплую волну вверх по позвоночнику. — Какая услуга? — Нам нужна диверсия. Люцифер собирается прийти за Сэмом, нам нужно, чтобы вы, ребята, заняли его настолько, насколько можете. Пока не взойдёт солнце. Бобби переводит взгляд с Дина на Сэма, а потом подаётся вперёд и кладёт автомат себе на колени, вместо того чтобы прислониться к спинке кресла. — Вы, ребята, заключили сделку. — Он вздыхает. — Это было… правда здорово — увидеть вас обоих. Эти последние несколько лет… — Но все они знают, что невозможно подвести итог тому, чем были последние несколько лет, и в любом случае их время на исходе. — Спасибо, Бобби, — хрипит Сэм. — За всё. Дин согласно кивает и протягивает мужчине заряженную под завязку пулемётную ленту. Бобби не тратит больше времени и привычным движением разворачивается и скатывается в траву. Сэм мимолётно думает о силе верхней части тела, которую ему пришлось развить, чтобы передвигаться по спёкшейся сухой земле, но на полпути к остальным баракам Бобби вращается на месте и открывает огонь по другой паре кротов, не позволяя отдаче сбросить его с кресла, и Сэм вспоминает, что этот человек — сертифицировано крут. Однако как только Бобби скрывается из виду, Дин поднимет дверь хижины и криво толкает её обратно в раму. Сэм знает, что следующие несколько минут они практически должны сидеть и ждать, но лихорадочность внезапного настроения Дина заставляет его беспокоиться. — Дин, что там произошло? Но Дин молча подходит к нему и хватает лицо обеими руками, притягивая для решительного поцелуя. — Мф, Д-Дин, чт… Дин просто заглушает звук боли губами Сэма и целует сильнее, крепко закрыв глаза, как будто пытается наложить это чувство на кошмарный образ, который Сэм не может видеть. Его плечи дрожат, а руки, лелеющие голову Сэма, впиваются ногтями в кожу. Сэм обхватывает Дина обеими руками за талию и прижимает к груди, давая возможность насладиться моментом, даже когда голос в глубине сознания кричит, что их время истекает.— 39 —
Дин наконец успокаивается, заметив широкую ладонь, которой Сэм потирает его спину сверху-вниз, как будто успокаивает испуганную лошадь. — Прости, — бормочет он, отталкивая Сэма и вытирая рот тыльной стороной запястья. Он делает головокружительный шаг назад. — Дерьмо. Прости, Сэм. — Всё в порядке, — бормочет Сэм. — Дин, скажи мне… — Будущий я мёртв. Он мельком бросает взгляд на лицо Сэма и быстро отворачивается. — Прости, Сэмми. Я не видел, как это произошло, но он считай что мёртв. Я видел Люцифера. Сэм моргает несколько раз и просто кивает, но, кажется, ещё не готов говорить. — Но ты бы видел… ты одолел его. Дьявола, Сэмми. Ты был великолепен, и ты дал мне достаточно времени, чтобы вернуться… ну, к тебе. И внезапно он чувствует, что ему нужно избавиться от этого; всего остального, всего, что он держал в себе во время того рокового телефонного звонка. — Когда я сказал… Сэмми, что мы были слабее вместе… правда в том, что я боюсь. Боюсь, что я слабее, и боюсь, что ты — нет. Он должен заставить Сэма понять. — Потому что бывают дни, когда я думаю, что ты всё такой же, и дни, когда я… я не знаю. И ты… ты всё время меня бросаешь, чувак. — Сэм морщится. — Но я знаю себя, и я знаю, что бы я сделал. Чёрт возьми, ты же видел, во что я превращаюсь без тебя. Если бы кто-то заставил меня выбирать между тобой и миром… Я уже знаю ответ на этот вопрос. И это правда пиздец. Он замолкает и пытается найти способ лучше выразить то, что он хочет передать. Он никогда не был в этом хорош, и, при всём мастерстве переплетать слова ради выгоды, Сэм тоже никогда не был хорош в обнажении болезненных истин. — Ладно, может быть, «слабее» — это дерьмовый способ сказать это, но… это правда. Слабым. Ты делаешь меня слабым. Это правда, но обиженный взгляд на лице Сэма означает, что Сэм понимает это неправильно — почему они всегда портят эту часть? Дело не только в нём; их всегда подводит механизм, и сопутствующий ущерб усиливается, а не смягчается. — Я имею в виду… Я… Они всегда заканчивают… так. Дин барахтается, пытаясь придумать следующий шаг. Каким будет следующий шаг, как он выразит?.. Сэм решается первым. Мелкий говнюк, который с блеском сдал выпускные экзамены и получил полную стипендию в Стэнфорд и которого Дин любит больше, чем саму жизнь, находит способ решить их вечную дилемму. В какой-то момент Сэм подходит к нему и хватает Дина за воротник рубашки, как будто от этого зависит его жизнь. На секунду Дин даже ожидает удара или толчка, который повалит его на задницу. — Дин, — рычит Сэм. — Послушай меня. Только он ничего не говорит; он тянет Дина вперёд и целует. Поначалу Дин еле поспевает. Сэм кусает его губы, и сосёт язык, и контролирует его так, как ему хочется, снова обнимая за талию и отказываясь наклоняться, поэтому заставляет Дина тянуться вверх. Дин понимает, что стоит на цыпочках, чтобы сохранить контакт, полностью теряя равновесие. Когда Сэм собственнически протягивает руку к заднице Дина и одобрительно сжимает, Дин упирается всем весом в грудь Сэма. Ошеломлённый и сбитый с толку, Дин заземляет себя, погружая руки в волосы Сэма. Он перебирает их пальцами и смягчает ритм поцелуя, замедляя Сэма. Сэм реагирует через несколько мгновений, углубляя поцелуй и подстраиваясь под более медленный темп Дина. Рука, которой он обнимает Дина за талию, сжимается ещё сильнее, сцепляя их вместе. По-своему, прикосновения — это диалог, и тумблеры словно встают на места… щёлкают. Дин не может поверить, что это правда оно — недостающая часть. Всё это время, гнев, борьба и боль… им нужен был другой способ, другое средство общения, которое работало бы лучше слов. Это лучше слов. Это… Внезапно Сэм замирает. — Сэм?.. Сэм отстраняется и ставит Дина на пятки, глядя через его плечо на дверь. Дин ничего не слышит, ничего не чувствует… Кто-то стучит три раза, достаточно осторожно, чтобы не выбить дверь.— 40 —
Сэм чувствует его. Притяжение и отталкивание, которые одновременно внушает Люцифер — опасное очарование, которое притягивает его и заставляет испытывать тошноту сразу. Он знает, кто стоит прямо за дверью, и, хотя прекрасно осознаёт тот факт, что шаткая дверь здесь только для вида, не хочет её открывать. Он не хочет, чтобы его тело использовали как марионетку. — Окно, — шепчет Дин. — Дин, мы не сможем пролезть… — Нет, нет, смотри. Сэм следует за пальцем Дина, указывающим на робкий свет зари, вползающий в хижину. Прошло уже двадцать четыре часа с тех пор, как они сюда попали. Захария, возможно, уже пытается вернуть их в прошлое и по какой-то причине находит это странно трудным. — Нужно выбраться отсюда, чтобы Зак смог добраться до нас, — бормочет Дин. — Точно, и нам нужно оставаться внутри, чтобы до нас не смог добраться Люцифер, — шепчет Сэм в ответ, оглядываясь в поисках какого-нибудь способа потянуть время, невозможного альтернативного выхода. — Ага, давай поговорим про уловку-22*. — Ему всё ещё нужно моё согласие, чтобы завладеть моим телом. — Это их лучший шанс, и они оба это знают. — Мы можем вместе выйти на улицу, и я смогу его задержать. Второй, столь же терпеливый стук в дверь. Они обмениваются многозначительными взглядами, и Сэм выхватывает пистолет из-за пояса джинсов. — Мы ничего не покупаем, спасибо, — кричит Дин. На долгое мгновение воцаряется тишина. Затем дверь резко распахивается. — Дин. Рад снова тебя видеть. Сэму приходится упорно бороться, чтобы сохранить хладнокровие, но Люцифер сосредоточен в первую очередь на Дине. Удивительно легко не видеть себя в Дьяволе; это, конечно, его тело, его общий вид, но… больше ничего. Ничего такого, что принадлежало бы ему, и уж точно не этот костяно-белый костюм, который на Люцифере. — Мне показалось, что у моего маленького воссоединения ранее было… эхо. Он стоит, высокий и спокойный, прямо у невидимого барьера, созданного символами, всего в нескольких дюймах от дверного проёма. Кровь Сэма поёт, когда он рядом, и Сэм просто не уверен, победит ли отвращение. — Да. Я пришёл как раз вовремя, чтобы увидеть, как Сэмми надрал тебе задницу, — с наслаждением говорит Дин. Конечно. Конечно, он противостоит их самому могущественному врагу. — Что ж, он уже ушёл, как и его брат. Ты можешь присоединиться к ним в ближайшее время, если хочешь. Или можешь вернуться в своё время. Сэм — единственный, кто меня волнует. — Я никогда не скажу «да», — скрипит зубами Сэм. Разумеется, ни от одного из них не ускользает ирония этого утверждения. Люцифер поднимает брови, как будто ему почти стыдно за Сэма. — Поскольку у меня есть доказательства обратного, мы могли бы просто… пропустить эту первую часть. Это немного банально, что ты играешь в… недотрогу. Дин смотрит с отвращением. — Да, ведь ты — совсем другое дело. — Точно. — Люцифер поднимает руку. Он всё ещё ограничен оберегами снаружи, но лёгкое вращение его пальцев, когда он манит Сэма к себе, исполняется с изяществом. — Выходи, выходи… — цитирует он тихо. Сэм притворяется, что и правда, по-настоящему сопротивляется этой мысли, прежде чем сделать шаг вперёд. — Сэмми, нет. — Дин делает вид, что пытается оттащить его за рукав, но позволяет медленно двигаться, шаг за шагом. — Я всё ещё не говорю «да», — предупреждает Сэм. Люцифер согласно кивает. — Ты скажешь, — говорит он. — Ты уже сказал. Сэм наконец выходит на солнечный свет — хотя использование слова «солнечный свет» для описания бледного свечения рассвета, борющегося с облаками, явно преувеличение. Собственное лицо улыбается ему. Но это не его улыбка. — Думаю, я наконец-то понял концепцию дежавю. Позади него раздаётся рычание, и Сэм резко оборачивается, чтобы увидеть, как Дина подбрасывает в воздух. — Нет… — выдыхает он, потому что им нужно ещё немного времени. Почему он так быстро вышел, чёрт возьми, Дин… — Давай же, Сэм, — говорит Люцифер, вздымая руку в сторону Дина. Он держит брата Сэма парящим как минимум в десяти футах над землёй, и неудачное падение вполне может сломать ему шею. — Твоя следующая реплика проста: ты просто соглашаешься. Что-то другое — и я его брошу. Вдалеке раздаётся выстрел, и Сэм не сильно ему доверяет, потому что это может быть остаток битвы, которой он не видел. Он пытается найти выход из этой ситуации, перехитрить Дьявола. Люцифер в нескольких секундах от убийства Дина, как ему не сказать «да», как не… Но тут раздаётся второй выстрел, и третий, и следующий невероятно громкий грохот пулемёта звучит подозрительно гораздо ближе. Затем ревёт двигатель. Гигантский грузовик, который спас их вчера, громыхает в поле зрения, едва вписываясь между двумя бараками, чтобы срезать путь. Металл скрежещет о металл, и искры летят по бокам, но он проезжает. Это они. Джо, Риса, Нейт, Чак… они вернулись. Бобби, должно быть, заставил их вернуться. Каким-то образом зная, что вот-вот произойдёт, Сэм бросается к Дину и, конечно же, оказывается там вовремя, чтобы смягчить падение, когда Люцифер бесцеремонно отпускает его, чтобы заняться беспорядком. — Блядь, ау, — стонет Дин, но он вполне живой и, вероятно, только сломал пару рёбер Сэма во время приземления. — Сэмми… Из-за его плеча появляется фигура. Сэм чуть не плачет от облегчения; это Захария. Для этого потребовались неимоверные усилия, но они спасены. Они спасены. Наконец-то всё закончилось. — Как раз вовремя, — выдыхает он, с благодарностью глядя на архангела. Возможно, казалось, что они находятся на противоположных сторонах с тех пор, как он встретил этих существ, но он не может отрицать, что означает это спасение. Всё ещё наполовину лёжа на нём, Дин переворачивает и хлопает в ладоши, триумфально вскидывая кулак в воздух. — Ладно, — ворчит он и кладёт руку Сэму на грудь, чтобы встать… — Пойдём, Дин, — говорит Захария, и прежде чем Сэм успевает понять, что означают эти слова, архангел касается лба Дина двумя пальцами и исчезает вместе с ним. Внезапное отсутствие веса Дина поначалу дезориентирует, поэтому он не совсем понимает, что только что произошло. Что?.. Нет. Нет… — Дин. Нет, этого не может быть. Этого не может быть. — Дин. Сэм садится, оглядываясь, как будто снова увидит брата или, возможно, как будто надеется, что появится Захария и вернёт его. Это ещё не конец, это не может быть… На заднем плане вокруг Люцифера раздаются выстрелы, но простое движение его пальцев замедляет каждую пулю до мягкого стука, как будто на него падает нежный дождь. Сэм почти уверен, что в Матрице сделали это первыми. — Дин! Это был план Захарии с самого начала? Ловушка для сосуда Люцифера в эквиваленте другого измерения? Почему они были так уверены, что он вернёт и Сэма тоже… Оглушительный грохот заставляет его подпрыгнуть, и он поворачивается, чтобы увидеть, как массивный грузовик кренится и поднимается в воздух. Он продолжает падать носом вперёд бесконечно подвешенный момент… А затем переворачивается на бок лёгким наклоном головы Люцифера. Земля под руками Сэма содрогается от удара, и из двигателя вырываются клубы густого чёрного дыма, смешиваясь с белым утренним туманом. Окна лопнули и разбросали осколки, как конфетти в воздух… Сэм не видит тела, но знает, что одним жестоким движением Люцифер убил всех до единого его союзников. — Дин… — Дин сейчас далеко, Сэм. Теперь остались только мы. Костюм засасывает утренний свет вместо того, чтобы отражать его. Он не может поверить, что всё закончится так.— 41 —
Дин с глухим стуком приземляется на кровать в мотеле и едва сдерживает рвоту. — Сэмми, — мгновенно бормочет он, совершенно сбитый с толку. — Сэм. Без ответа. — Эй, Сэмми. Он быстро моргает, пытаясь настроить зрение и избавиться от размытости в глазах. По-прежнему никакого ответа. — Сэм? Наконец, его пристальный взгляд проясняется и… и Сэма здесь нет. Всплеск паники заставляет сердцебиение ускориться, но Дин пытается успокоиться. Может быть, путешествие Сэмми во времени немного затянулось. Может быть, Зак просто доставлял их по одному за раз. Он ждёт так долго, как только может выдержать. Итак, ещё семь секунд. — Сэм? — кричит он, вскакивая с кровати, и начинает чувствовать отчаяние. — Сэм! — Парень, заткнись! — орёт кто-то из соседней комнаты. Хорошо, хорошо, Сэм был за рулём… когда они говорили по телефону; Сэм был в другом месте. Должно быть, Захария просто вернул его туда, где он был раньше. Конечно, это имеет смысл. Дрожащим пальцам требуется несколько попыток прокрутить звонки Каса до последнего входящего Сэма; ему нужно было нажать только три кнопки в правильном порядке. Блядь. Наконец он звонит Сэму, и раздаётся гудок, и ещё один, и ещё, а Сэм не берёт трубку. Он ждёт, пока телефон Сэма переключится на голосовую почту, и, сбросив соединение, звонит снова и молится, молится неопределённым неясным способом ни к кому конкретному, чтобы Сэм был в порядке, пожалуйста, Сэм должен вернуться, он должен быть в безопасности. Он снова опускает задницу на кровать и звонит в третий раз, чувствуя, как сжимается желудок. Никто не отвечает на звонок. — Блядь, — выдыхает он и делает следующее, что приходит ему в голову. Он звонит кое-кому ещё. — Где он? — кричит он вместо приветствия. — Сэма невозможно отследить, — отвечает Кастиэль. — Ваши грудные клетки, если ты помнишь… прости. Я не знаю, где его найти. — Ну так лучше придумай что-нибудь в следующую минуту, или я пущу пулю себе в череп, — рычит Дин, и он серьёзно. На другом конце провода повисает пауза, а затем скрипучий голос Кастиэля отвечает с дополнительной осторожностью: — Дин… не убивай себя. — Найди Сэма, — возражает Дин и кладёт трубку. Как он связывается с Захарией? Он его как-то нашёл, должен быть способ… Телефон снова звонит, и Дин тут же поднимает трубку. — Дин. — Это снова Кастиэль. — Я не смогу найти Сэма за следующую минуту, пожалуйста, не пускай пулю в свой череп, думаю, это увеличит твои шансы умереть экспоненциально. Дин яростно швыряет телефон через всю комнату и снова встаёт, почти задыхаясь. Где же Сэм, как он мог потерять его вот так, сразу после того, как нашёл снова и каким-то образом нашёл впервые, как это могло произойти… Он должен его найти. Он должен пойти искать, и он убьёт в процессе Захарию, если понадобится. Он хотел пырнуть этого придурка в лицо с тех пор, как впервые встретил. Он распахивает дверь, и сердце замирает. Сэм стоит прямо там с поднятой, чтобы постучать, рукой. — Привет. Дин даже не может говорить; он издаёт сдавленный стон и бросается к Сэму, целуя его, чтобы сказать: Не могу поверить, что ты здесь, обнимая его за шею, крича: Я никогда тебя не отпущу. Сэм пыхтит ему в губы и умудряется затащить их по крайней мере в комнату и захлопнуть за собой дверь. — Ди-Дин, эй, эй… — После того, как он получше рассмотрел лицо Дина, Сэм теряет всё легкомыслие, с беспокойством сдвинув брови и сморщив нос. — Эй, Дин, всё в порядке, я в порядке… Он трёт Дина по бокам верх и вниз, пока Дин изучает глаза Сэма на любую затяжную боль, любые следы боли, или одержимости, или вообще чего-нибудь. — Я думал, он оставил тебя там. — Он замолкает. — В… в будущем. Сэм нервно улыбается. — Да. Я тоже так думал. Дин судорожно глотает воздух. — Я думал, тебя больше нет, Сэмми.— 42 —
Сэм всё ещё не оправился от облегчения, вызванного появлением Захарии в последнюю секунду, но реакция Дина отодвинула эмоции на задний план. Выражение лица брата было яростным, решительным и на секунду… ближе к выражению будущего Дина, чем Сэм когда-либо видел. «Я думал, тебя больше нет». Сэм хочет сказать эти слова, но не может их произнести. Так что вместо этого он целует Дина. Наклоняется совсем чуть-чуть и нежно, любовно дразнит Дина, открывая рот, облизывает его губы, а потом и язык. Поцелуй намеренно мягкий, мягче, чем обычно у него получается, потому что он хочет передать очень важное сообщение. Любовь, семья… Неважно, как они называют то, что между ними. Что бы это ни было, говорит Сэм Дину поцелуями, я больше никогда тебя не покину. Руки Дина взлетают, чтобы погрузиться в любимое место в волосах Сэма, и он тянет их, чтобы удержаться. Всё его тело дрожит от облегчения, от благодарности, от той голодной любви, которую Сэм помнит всю свою жизнь. Это прекрасно. Это за гранью совершенства. Такой конец ему и не снился, даже когда он был отчаянно влюблённым маленьким ребёнком. В конце концов они падают на постель и забывают о мире на всю оставшуюся ночь. В телефоне Кастиэля заканчиваются минуты.