— 24 —
Джо заставляет Сэма рассказать историю дважды и всё ещё выглядит недоверчивой, когда он начинает повторять её в третий раз. Они сидят рядом друг с другом на матрасе, и динамика между ними совсем другая, чем у Сэма с Джо, которую он знал в прошлом. Он так привык, что из них двоих он более опытный охотник и к тому же физически больше, чем она (и именно этим воспользовалась Мэг, чтобы напасть на неё), что и разница в возрасте в несколько лет чувствовалась раньше куда сильнее. Эта Джо, которая, очевидно, столкнулась с самыми глубокими ужасами в мире и осталась в живых, смотрит на Сэма так, словно это она собирается защищать его. Понятно, что в рассказе Сэма есть некоторые серьёзные правки последних двух часов, но на самом деле он чувствует себя довольно хорошо, разговаривая с ней о будущем Дине и сравнивая свои впечатления о нём с её впечатлениями. И, похоже, он определённо совершенно другой человек, и, по-видимому, Джо его ненавидит. — Он безрассуден, лишён эмоций, неприступный, одержим идеей убить Люцифера… — ГРОХОТ. — Мазохист, не желает делегировать полномочия, перегружен работой… — Скажи ему, что ты на самом деле думаешь обо мне, Джо. Джо пристально смотрит на двух Динов, которые идут по упавшей двери в тесную хижину. — Он не слушает своих заместителей, с ним трудно разговаривать, он не заботится о собственном благополучии… Настоящий Дин ухмыляется, как будто только что выиграл конкурс, но будущий Дин просто сжимает челюсть и косо смотрит на Сэма. После того как Джо насмешливо замолкает, наступает момент, когда все они смотрят на него, а он просто продолжает смотреть на Сэма, как будто забыл, где он. Затем этот момент проходит, и он рычит, как будто задумался о том, чтобы закатить глаза. — Джо потребовалось четыре года, чтобы сформировать своё отношение. — На самом деле это произошло спонтанно. Примерно через пять минут после того, как ты превратился в бездушного придурка, — парирует Джо. Может быть, Сэм начинает немного лучше понимать характер Рисы. — Плевать. Оставь нас, давай. Джо снова поворачивается к Сэму. — Ты в порядке? — спрашивает она. — Серьёзно?.. — спрашивает Дин Сэма, но она не встаёт, пока Сэм не бросает ей что-то вроде искренней улыбки. — Была рада тебя видеть, Сэм. Пересечемся позже. — Да, конечно… определённо. Она выбегает с кивком прошлому Дину и полностью игнорирует босса. Будущий Дин только вздыхает. — Сэм, лагерь был проинформирован об этой ситуации. Всё будет хорошо. Думаю, к завтрашнему дню у нас будет периметр… — Но… — Это не подлежит обсуждению, — перебивает его будущий Дин. Сэм всё ещё не уверен, что этот человек чувствовал из-за произошедшего между ними, но часть его знает: было бы упрощением сказать, что всё произошедшее касалось только их обоих. — Если ты позволишь нам вернуться, мы всё сделаем правильно, — снова пытается Сэм. — Мы сможем исправить… — Нет, Сэм. Ты никуда не пойдёшь. — Он бросает на прошлого Дина презрительный взгляд. — А вот он, с другой стороны…— 25 —
Будущий Дин зовёт Чака и Энни внутрь, и, учитывая, что Риса забрала пистолет Дина по пути в главный зал, у него нет чёртова выбора, кроме как следовать за ними обратно. — Сэмми, если я тебе понадоблюсь, кричи, ладно? — говорит он, зарываясь пятками в сухую землю и раздирая бурую мёртвую траву. — Я вернусь за тобой. Я сделаю всё что угодно, обещаю. Сэм только сжимает челюсть и кивает за дверным проёмом. Когда будущий Дин наклоняется, чтобы снова поднять дверь, Дин вырывается из рук Энни и бежит обратно ко входу в хижину. — Только тронь чёртов волос на его голове, и я клянусь… — Я всё ещё обдумываю, позволить ли тебе остаться в этом времени, гений, — спокойно говорит будущий Дин. — Возможно, тебе стоит пересмотреть своё отношение. — Если ты причинишь боль Сэму, тебе придётся пересмотреть использование своих рук, — выплёвывает Дин, разочарованный отсутствием креативности в критической ситуации, пока он вынужден смотреть, как шаткое дерево с глухим стуком возвращается на место. — Он не причинит вреда Сэму, — говорит Энни. Дин пристально на неё смотрит. По крайней мере, ему есть на кого посмотреть. — Откуда ты на хуй знаешь. Она выгибает подозрительно хорошо выщипанную бровь. — Я видела, как он смотрел на этого парня, — непринуждённо говорит она. — Он, скорее, убьёт тебя, но, пока жив, не причинит вреда маленькому Сэму. — Он не проживёт долго, если попробует… — Да, да, ты такой же крутой и сумасшедший, как и он, понимаю. — Она устало толкает его вперёд, а Чак наполовину витает в облаках, наполовину сопровождает их обратно в хижину будущего Дина. — Мне жаль насчёт всего этого, Дин. Конечно, присутствие Сэма сделало всё это очень убедительным, но тут всё равно немного бардак, верно? Дин едва не наступил на лужу и ничего не ответил. Бардак. Ага. Захария заберёт обратно его одного. Угроза будущего Дина не была угрозой; это вполне разумно. Он может играть по своему ёбаному сценарию заключённого-тюремщика так долго, пока в состоянии держать Сэма взаперти, и устранит единственного здравомыслящего человека во всём этом лагере, и для этого ему не нужно ничего, кроме как держать Дина подальше от защищённых от ангелов земель. — Эй! Клон-Дин! Голос с акцентом принадлежит Британцу, который стоял за пулемётом во время их поимки. Он не единственный, кто ошивается вокруг; лагерь кишит людьми после собрания в главном зале и, несмотря на явный недостаток радости, всё ещё похож на группу солдат. Похоже, никто здесь не отказался от борьбы, за исключением разве что Кастиэля. И будущего Дина. — Это из-за тебя мы искали Кольт зря, ха, — говорит парень. Он одет в армейский комбинезон, почти такого же роста, как Дин, и похож на индийца по происхождению. — Это был не совсем он, Нейт, — с гримасой отвечает Чак. Энни оглядывается на проходящих мимо людей, которые замедляют шаг, и закатывает глаза. — Мы должны двигаться дальше. — Я пойду с вами, — великодушно предлагает Нейт. Они втроём провожают Дина до самой хижины будущего Дина, а там уже Нейт снова пристёгивает его наручниками к той же трубе. — Твой парень всё ещё в бункере? — Да, — говорит Энни, прежде чем Дин успевает ответить. Увидев выражение лица Дина, Нейт деловито ему подмигивает. — Мы не убийцы. Расслабься. Если он уязвим для Люцифера, у него, вероятно, есть что-то, что хочет босс, но как только Дин это получит, он освободит высокого парня. Он сказал, его зовут Сэм, верно? — Ага, — говорит Чак. — Да. С Сэмом всё будет в порядке, приятель.— 26 —
Дверь едва пропускает в комнату вечерний свет, а единственная лампочка, свисающая с потолка, не работает на полную мощность. Лицо будущего Дина скрывает тень, когда он смотрит на пол, а не на Сэма. — Я хотел поговорить с тобой наедине, — говорит он. Сэм идёт к самой дальней стене вместо того, чтобы сесть на кровать, слишком чётко осознавая сходство между этой сценой и последним разом, когда они были наедине. — Я так и подумал. — Сэм… — Наконец он поднимает глаза на Сэма. Его щетина почти достигла того состояния, что её можно было бы назвать бородой, но ещё не совсем. Ещё несколько часов назад она лучшим образом царапала щёку Сэма. — Что это… было. Тогда. — Что. Сэм тоже не знает, что это было. Но он чувствует это даже сейчас, эту энергию между ними. Он знает, будущий Дин тоже её чувствует. Он этого не понимает, но так сильно хочет сдаться тьме… — Ты хотел этого от меня, — говорит вместо этого будущий Дин. — С каких пор? Он делает паузу, как будто ждёт ответа, но Сэм не может заставить себя ответить. — Всё это время? — подсказывает он, и его глаза бесконечно расширяются. Это похоже на сверхсилу — быть единственным, кто может его контролировать, заставить изменить своему характеру. — С тех пор как понял, что такое хотеть, — наконец говорит Сэм. Инстинктивно ему хочется засунуть руки в карманы джинсов и виновато пожать плечами, но он старается держаться прямо. Будущий Дин просто кивает и остаётся там, где стоит. — Я… — Он резко прочищает горло. — После того, как ты… после Люцифера… Сэм даёт ему время. — Мне всё время снилось, что я нашёл тебя. И когда это случалось… всё, что я хотел сделать, — это… — Он сжимает кулак и больше ничего не говорит, но его взгляд Сэм знает очень хорошо. И дело не в том, насколько близко он знает брата; а в том, что Сэм чувствовал себя так четыре месяца, когда поддался демонической крови в бессмысленных поисках Дина. Он понимает эту версию Дина, потому что всё, что он хотел сделать, когда увидел брата в том номере мотеля (пока Руби и Бобби наблюдали), — это прижать Дина к груди, а затем поцеловать его… поглотить его, пока ни один из них не вспомнит своё имя. Должен быть предел тому, как ты хочешь выразить свою любовь к брату или сестре, но у Сэма его никогда не было. И именно поэтому он не говорит: «Я понимаю». Он говорит: — Что ты хотел сделать? Будущий Дин смотрит на свой сжатый кулак, лампочка отбрасывает тени от его ресниц на скулы и создаёт по-дурацки прекрасный портрет. — Дин, — говорит Сэм. Будущий Дин качает головой. — Дин, — снова говорит Сэм, на этот раз с опаской. — Я не хочу причинять тебе боль… — Ты бы никогда этого не сделал. Я знаю, что ты никогда бы этого не сделал. — Он не знает. Ему просто всё равно. — Сэмми… — Пожалуйста. Как только это единственное слово слетает с губ Сэма, мужчина приходит в движение, шагает к Сэму и врезается в него. Их общий импульс прижимает его к стене, но рука, сжимающая волосы Сэма в кулаке, смягчает удар затылка. Дин вцепляется в него, словно атакует, проникает языком Сэму в рот и придавливает спиной к кирпичу. Когда нетерпеливое колено упирается ему между ног, Сэм издаёт тихий вздох облегчения, и Дин отвечает ему рычанием отчаяния. Ремни бедренной кобуры усиливают грубое трение с каждым изменением давления. — Боже, — пыхтит Дин, задыхаясь. — Боже. — Я… — Сэм такой твёрдый, что ему больно, и он хочет раствориться в этом, он просто хочет раствориться. — Ах, пожалуйста… Дин быстро проводит рукой по ширинке Сэма и грубо заводит другое предплечье и локоть за спину Сэма, чтобы ещё крепче сжать его тело в своей хватке. — Нравится так? — бормочет он, порхая языком под подбородком Сэма и покусывая мочку уха с головокружительной нежностью. Руки Сэма сжимают ткань тёмно-зелёной куртки Дина, и он пытается стащить её, но едва стягивает до широких плеч Дина; они прижаты друг к другу, слишком близко. Затем Дин царапает зубами ключицу Сэма, и руки Сэма всё равно теряют всю силу. — Нравится?.. — выдыхает Дин эхом предыдущего вопроса. Он дышит, как бык, который вот-вот выйдет на арену корриды. — Сэмми… Сэм беспокойно двигает бёдрами, чтобы оседлать бедро Дина и прижаться к его руке. Он почти… в двух секундах от… он слишком ошеломлён, чтобы сопротивляться приливу, который вот-вот его накроет, он сейчас… — Да, да, давай… — Дин настойчиво трётся ладонью о ширинку Сэма и кусает его в шею; его рука, которая всё ещё в волосах Сэма, крепко сжимается, как будто он тоже близко. — Господи, Сэмми, давай… Сэм осоловело и поздно замечает, что Дин трётся бёдрами между его ног и их пропорции идеально подходят друг другу. — Дерьмо, — шипит он и протягивает руку, чтобы схватить Дина под округлостью задницы и притянуть ещё ближе. — Блядь, Дин… — Да, да… боже, да… — Голос Дина звучит неуверенно и благодарно, но его тело — чистые твёрдые мышцы, когда он принимает движение Сэма как поощрение и начинает толкаться всерьёз. — Я хочу… — выдыхает Сэм, но едва может выговорить эти слова. Он так близко, он не может поверить, что это происходит; губы Дина такие мягкие, спустя всё это время, он всегда знал, что они будут мягкими, но… — Хочу… — Да, да, всё, что ты хочешь, оно твоё, Сэмми… — бездумно отвечает Дин. — Кончай… кончай со мной… Внезапно движения Дина замедляются, дыхание прерывается, ноги каменеют. — Б-боже, ох, боже!.. — Хватка на волосах Сэма становится ещё крепче, и бёдра Дина сбиваются с ритма — и останавливаются. — Сэмми, б-блядь. Его глаза широко раскрыты от удивления, и он смотрит на Сэма так, словно никогда раньше не испытывал оргазма. — Господи боже, — выдыхает он, всё ещё пытаясь отдышаться. — Сэмми, я… Но уже через пару секунд он качает головой, словно прочищая её, не давая себе ни секунды насладиться освобождением. Он почти сразу же продолжает служение одетому члену Сэма, хотя теперь уже определённо более неуклюже и грубо. — Ну же… ты близко, правда? Ты уже почти там, да? Давление ощущается болезненно хорошо, но что правда заставляет член Сэма дёргаться в предвкушении, это тот факт, что он заставил Дина кончить. Он не может поверить — Дин кончил в своё грёбаное нижнее бельё потому, что он что-то сказал. Он опьянён властью, он неуязвим. — Ну же, Сэмми, я держу тебя, здесь только ты и я, давай, я здесь, я с тобой, я здесь… Сэм крепко зажмуривается, его ноги слабеют, в глазах расплывается от того, как он… чертовски… близко… ГРОХОТ.— 27 —
У Дина такое чувство, будто в него стреляли. Он имеет право на такое сравнение, потому что в него стреляли много раз прежде. Он не может издать ни звука, лёгким перекрыло подачу воздуха, и ужас слишком велик. Позади него Кастиэль резко втягивает воздух. — Убирайся, — гремит его баритоном двойник, шлёпая ладонью по стене рядом с головой Сэма, словно скрывая его от посторонних глаз. Сэм всхлипывает и закрывает глаза, как будто надеется пробудиться от кошмара. Дин хотел бы разделить ту же надежду. — Убирайся на хуй отсюда, прошлый я. Дин поднимает пистолет и направляет его прямо в спину своему будущему «я». — Дин… — Это Кастиэль пришёл и вытащил его оттуда. Он только сказал: «Нам лучше поторопиться» — и протянул Дину скрепку, но это всё, что ему нужно было сказать. Теперь Дин понимает почему, и если Кастиэль думал, что у него осталась хоть какая-то надежда на мирное решение проблемы, то он, должно быть, снова под кайфом. — Отойди от него. Сэм плачет. Он не открывает глаз, но его щёки блестят от слёз. — Отойди на хуй от него. Будущий Дин оглядывается через плечо, его лицо искажено гневом, но губы влажные от слюны. Дин убеждается, что он видит, прежде чем демонстративно снимает пистолет с предохранителя. — Думаешь, я тебя боюсь? — почти недоверчиво рычит будущий Дин. — Думаю, это было бы разумно, — бормочет Кастиэль, частично вытянув одну руку, словно он мим с невидимой стеной; успокаивающий жест, который никому в комнате не приносит пользы. — Послушай своего заместителя, сукин ты сын. Будущий он оборачивается и бормочет что-то мягкое и нежное Сэму. Дин почти стреляет, он бы нажал на курок, не будь риска, что пуля пройдёт навылет и попадёт в брата. Сэм тихо бормочет в ответ и качает головой, поднимая рукав, чтобы провести им по лицу. Он всё ещё тяжело дышит. Всё, что Дин ненавидит, прямо перед его глазами; близость между Сэмом и каким-то незнакомцем, кем-то, кто не Дин. Что-то уродливое в животе Дина хочет… поменяться с будущим собой местами. Быть щитом и якорем Сэма одновременно. Они всё ещё прижаты друг к другу. — Я сказал, шевелись! — вырывается у него из груди, слова резкие от отчаяния. Наконец будущий Дин отстраняется от Сэма и полностью поворачивается к Дину лицом. Он стоит перед Сэмом как стражник. Дин держит пистолет направленным прямо ему в грудь. Он даже не знает, чего хочет. Ему было нужно, чтобы будущий он не прикасался к Сэму, но теперь он практически в растерянности. Он хочет, чтобы будущий Дин вышел из хижины, и он хочет, чтобы Сэм посмотрел на него, и больше всего он хочет точно знать, что происходило за закрытой дверью, прежде чем он её выбил. На самом деле долгое время это всё, о чём он может думать: что именно они делали всё это время? Потому что чертовски похоже на то, что они могли сделать куда больше, чем просто целоваться. Так ли это? — Что? — хмыкает будущий Дин. — Ты попсиховал немножко, и что теперь? — А теперь убирайся. Будущий Дин цокает, качая головой. — Не-а, я так не думаю. Скажи мне, Дин, — делает он насмешливое ударение на своём имени. — Ты когда-нибудь думаешь о ком-нибудь, кроме себя? Дин чуть ли не смеётся. Его работа — спасение людей, его жизнь — его брат, его тело — сосуд ангела, его душу сломали в Аду. Ничто в его мире на самом деле не принадлежит ему, и у этого мудака хватило смелости назвать его эгоистом? — Ты что, издеваешься? Какого хуя ты думаешь… — Ты думаешь, я не помню своего образа мыслей в твоё время? А? После Ада, когда ты обвинял Сэма за то, что он выпустил Люцифера, хотя сам сломал первую печать, когда все кругом каждые пять грёбаных минут называли тебя Праведником… Я помню, как чувствовал себя чертовски праведным. — Дин, не думаю, что это заставит тебя не стрелять… — вставляет Кастиэль, но будущий Дин взглядом заставляет его замолчать. — Говорил Сэму, что не можешь простить ему Руби. Боже, — фыркает он. — Ты такой кусок дерьма. А теперь ты хочешь быть уверенным, что Сэм нуждается в тебе снова? Сэм тупо смотрит в пол и, похоже, бессознательно кусает внутреннюю сторону щеки. Он всё ещё тихо плачет, что совсем на него не похоже. Сэм обычно неряшливый плакса; он всегда заканчивает весь перемазанный слезами и соплями и в конце концов нуждается в том, чтобы Дин его умыл. Будущий Дин подходит к нему, отталкивает руку с пистолетом Дина и встаёт прямо перед лицом Дина. Дин смотрит в своё лицо; странно, но это совсем не похоже на то, как смотреться в зеркало. Легко читать его историю, его слабости с близкого расстояния. Видеть, как у него расширены зрачки, как щетина каким-то образом привлекает больше внимания к распухшим покрасневшим губам. — Ты чудовище, — выдыхает Дин. — Ты себе даже не представляешь. — Будущий он вцепляется в рубашку Дина обеими руками и начинает медленно скручивать её, чтобы натянуть рукава до болезненной степени. Дин всё ещё не выпускает пистолет. — Не представляешь, через что мне пришлось пройти. Ты не знаешь… семнадцать часов? А? — Он практически вибрирует от едва сдерживаемого гнева. — Думаешь, семнадцать ёбаных часов — это что-то? Хоть что-то? Резким движением он отталкивает Дина с такой силой, что тот спотыкается. — Семнадцать часов — это ерунда. Сорок лет в Аду? Ад… Я знал, что Сэмми в безопасности. Это Ад. Каждый ёбаный день. Прямо здесь… — Он показывает на дверной проём, за которым стоит Кастиэль и в который видно, что солнце садится, а остальные обитатели лагеря готовятся ко сну или к ночной смене. — Просыпаться в этом мире без него — вот настоящий Ад, приятель. Так что нет ничего, чего бы я для него не сделал. Я приму его так, как он мне позволит. Я готов дать ему всё, что он захочет, — всё что угодно. И это не… я хочу дать это ему. Я хочу этого так же сильно, как и он. Даже больше, чем он. — Дин. Они оба резко оборачиваются и смотрят на Сэма. Сэм смотрит на будущего Дина, а не на него, и на мгновение сердце Дина останавливается. Но потом, твёрдо стоя на земле, Сэм говорит: — Иди. Будущий Дин резко выдыхает и делает шаг к нему. Он серьёзно смотрит на Сэма и говорит только: — Ты уверен? Сэм кивает. — Иди, — твёрдо повторяет он. И будущий Дин уходит, забирая с собой Кастиэля.— 28 —
Как раз в тот момент, когда Дин ставит дверь на место, Сэм ударяется головой о стену и позволяет ногам подогнуться. Он соскальзывает вниз, шурша изношенной тканью и жёсткими, грязными, спутанными волосами. В его жизни было много моментов, когда он ставил под сомнение действия, которые привели его к безумной ситуации, но эта выигрывает с огромным отрывом. Дин поворачивается, чтобы посмотреть на него, и член Сэма непроизвольно дёргается при мысли о тех же самых мощных жёстких бёдрах, о которые он тёрся (его яйца болят, но слёзы и впрямь уничтожили всю атмосферу, прежде чем он смог кончить). Дин сводит его с ума. — Итак… — начинает Дин. — Почему тебя это так волнует? — бормочет Сэм. Дин изумлённо смотрит на него. — Почему меня это так волнует?.. Он — это я. — Я думал, ты сказал, что это не так. Всё это время ты продолжаешь говорить, что он сумасшедший, что он совсем не похож на тебя. — Я… — Дин колеблется, оглядываясь вокруг, как будто сможет найти написанные в воздухе слова, которые ищет. — Но ты… — Наконец он качает головой. — Нет, нет, это не странно, что мне всё это не нравится. — В чём твоя проблема, Дин? Дин смеётся, немного истерично. — Моя проблема? — Он щёлкает предохранителем пистолета и бросает его на матрас в нескольких футах от себя. — Моя проблема? — Он подходит к Сэму, который наполовину сидит на корточках у стены, наполовину — на полу. Сэм заставляет себя вызывающе взглянуть на брата. — Можешь винить в этом кровь демона, если тебе от этого легче, — говорит он. — Мне станет. — Сэмми… Что он с тобой сделал? Сэм желает, чтобы будущий Дин успел сделать намного больше, чем сделал. — Он сделал то, о чём я просил. По большому счёту это правда. — И что это значит? — Как я и сказал. Во всём виновата кровь демона. — Эти слова причиняют ему боль, но он должен их произнести. Хотя бы ради Дина. — Будущий ты явно чокнутый, так что это вполне оправданно. Тебе не нужно чувствовать себя… — На ум приходит слово «под угрозой», но оно вряд ли здесь уместно. — …Виноватым. В этом есть смысл, если подумать об этом. Дин долго стоит над ним, тяжело вздымая грудь. Его брови удивлённо сдвигаются, и Сэму требуется немало времени, чтобы осознать, что… Дин выглядит грустным. — Когда я всё испоганил, Сэмми? — шепчет он. — Это был один момент? Или целая куча? Сэм отрицательно качает головой. — Это не ты. — Так и было. Удивительно, но уголок губ Сэма от этих слов дёргается. — Это был не только ты, — поправляется он. Дин садится перед ним, скрестив ноги в позе лотоса. Прежде чем заговорить, он ждёт, чтобы убедиться, что Сэм смотрит ему прямо в глаза, и, поскольку он сидит прямо под лампочкой и слегка наклоняет голову, его лицо прекрасно освещено. Его глаза сверкают изумрудно-зелёным цветом, а ресницы обрамляют их пыльным золотом. Он всегда есть и был самым красивым существом, которое Сэм когда-либо видел. — Прости, Сэм, — говорит он. Его губы сжаты твёрдой линией, а плечи решительно отведены назад. Это искреннее, сердечное извинение, которого Сэм не заслуживает и никогда и не надеялся услышать. — И ты меня прости, Дин. Он просто хочет, чтобы Дин его увидел. Это всё, чего он когда-либо хотел, — чтобы Дин смотрел на него и видел его, и несколько лет у него это было, а потом он всё упустил, но теперь… — И прости за это. За него. Дин моргает. — Я… думаю, тут не за что извиняться. — Но, кажется, он сам не верит в то, что говорит. — В смысле, я уже сказал тебе, что я не… даже если ты это чувствуешь, то мои чувства от этого не изменятся. Он неловко переминается с ноги на ногу, явно пытаясь вернуться к своему обычному размеренному тону. Странно, но и этому последнему утверждению он, похоже, не очень верит. — Я понимаю, что это странно, — говорит Сэм, хотя это казалось таким… чистым — отдаться неистовым прикосновениям будущего Дина. Словно освобождение. Боже, если бы он только мог вернуться и закончить, хотя бы один раз… — Ты не сумасшедший, если думаешь, что это охренеть как странно. — Спасибо, Сэм. — Дин слегка ухмыляется. Сэм неуверенно улыбается в ответ. Этот момент более хрупок, чем мыльный пузырь во время урагана.— 29 —
…Поэтому, конечно же, Дин должен взять и разрушить его. — Так что случилось? — выпаливает он. Сэм удерживает улыбку ещё долю секунды, пока обрабатывает вопрос Дина. — Хм? Это как болезнь, эта необходимость знать. Он не может её контролировать. Он просто… он не может её контролировать. — Что случилось? До того, как я вошёл. Улыбка Сэма стекает с его усталого лица. Из-за лёгкой щетины его губы кажутся розовее, а может быть, и полнее. Что-то похожее он заметил и у будущего Дина раньше. Насколько сильно они сосались… или губы — не единственное, что сосал Сэм? От одной только вероятности Дина пронзает волна жара, и он в нескольких секундах от сопутствующей тошноты. Иисусе. — Ты серьёзно? Дин в нескольких секундах от того, чтобы потерять его сразу же после того, как вернул. Ему нужно точно знать, что они делали, разве это так плохо? По какой-то причине без этой информации он не может двигаться дальше. Подайте на него в суд. — Да. Да ладно, просто… — Он делает нетерпеливое движение рукой, и Сэм смотрит на его руку, как на инопланетный придаток. Разумеется, его младший брат не отвечает. — Сэм, — давит Дин. Ему нужно с этим разобраться. — Серьёзно, что?.. что вы делали? Сэм открывает рот, что совсем не помогает Дину удержать воображение в пределах PG-рейтинга. — Сэмми, ну же. — …Зачем? — Я просто… — Он не знает. Он и сам не знает. — Просто скажи мне. — Нет. — Сэмми, серьёзно… — Его рука опускается на колено Сэма, и Сэм вздрагивает, как от удара током. — Разве это не очевидно? — Сэм с трудом встаёт и, спотыкаясь, падает на матрас. Его массивная туша заставляет ржавые пружины пронзительно скрипеть. Дин следит за его движениями и поворачивается вместе с ним, не в силах оторвать взгляд от промежности Сэма, чтобы проверить… мокрое пятно, стояк, что? — Вообще-то нет. Я оставил вас вдвоём на целых пятнадцать минут. Уйма времени, чтобы… Он обрывает предложение, словно намёк на продолжение, надеясь, что Сэм заполнит пробелы. Сэм этого не делает, и Дину хочется кричать от отчаяния. Вот что доведёт его до крайности? И вообще, зачем ему всё это знать? — Дин. Пожалуйста, на минутку подумай о том, о чём ты меня спрашиваешь. — Сэм выглядит серьёзным, рассудительным; его огромные ладони протянуты в умиротворяющем жесте. Его пальцы такие длинные и… мощные. Прямо сейчас Дин не чувствует себя адекватным. — Он… — начинает Дин, в его груди почти не осталось воздуха, чтобы произнести слова — всё пространство занято этой грызущей потребностью знать. Знать. Чтобы… Он непроизвольно вспоминает слова будущего «я»: «Не помнишь, что сказала наша сирена?» Мне надо было стать твоим младшим братом… Он хочет убить будущего Дина за то, что он прикоснулся к Сэму, но Сэм хочет, чтобы к нему кто-то прикоснулся. — Он довёл тебя до разрядки? Сэм изумлённо смотрит на него. — Если он… если ты такой твёрдый из-за меня… — Дин сам не знает, что говорит. Он слышит слова, слетающие с губ, но не уверен, что понимает их смысл. — Дин. Я бы никогда тебя не попросил… он хотел… — Так он сделал это? Сэм открывает рот, но ответа нет. Его щёки покрылись розовыми пятнами и раскраснелись. — Он дал тебе лучшее время в твоей жизни, да? Я имею в виду, ты сказал, что всегда этого хотел, что это всё, о чём ты мечтал? От этих слов Сэм выглядит подавленным. — Зачем?.. — хрипло спрашивает он. — Зачем ты это делаешь? Дин встаёт на колени, не в силах удержаться, не в силах остановиться. — Ну и что? Это было хорошо? Потому что если всё это время ты хотел меня, то он был какой-то заменой, верно? Или дело только в моём теле и любая версия считается? — Заткнись. — Нет, брось, Сэмми, я же сказал, всё в порядке. Я искренне… — Это не просто любопытство. — …Я хочу знать. — Заткнись, Дин. — Он сделал всё хорошо? — Прекрати! — Он сделал всё хорошо или ты всё ещё хочешь оригинал?!— 30 —
Вопль Дина эхом отдаётся в маленькой комнате, словно раскат грома. Всё тело Сэма ощущается как синяк, и не потому, что его этим утром вырубили; словесная атака Дина оставила его эмоционально и физически истощённым, и он больше не может терпеть, эта ночь идёт к концу, с него хватит. — Что? — шепчет он. У него резкий голос, и, честно говоря, за последние несколько часов он плакал гораздо больше, чем обычно. При других обстоятельствах выражение лица Дина было бы забавным. — Я… Я имею в виду… — Он определённо не понимает, что имеет в виду, если паника в его глазах хоть о чём-то говорит. — Я… — Он смотрит на Сэма так, словно именно Сэм может вытащить его из этого бардака. — Чёрт, если ты был настолько твёрдым, что готов принять бездушного апокалиптичного меня… ты мог бы и спросить. Сэм ждёт развязки, но больше ничего не происходит. — Нет, я не мог… конечно, не мог. — Нет… не в нашем мире. Может быть. Но… — Дин потирает рукой затылок, один из его жестов, когда он нервничает. — Ты всё ещё хочешь меня, да? Даже после того, как он… Я прервал вас. Так ведь? Его взгляд умоляет, но если он ждёт, что Сэм ответит на вопрос, то может ждать дальше. — Я прервал вас, так что ты ещё не кончил, — заключает Дин. Должно быть, он уловил отблеск чего-то в выражении лица Сэма, потому что выпрямился и прищурился. — Значит, у тебя всё встало из-за меня, а он оставил тебя в подвешенном состоянии. Он не… он не сделал всё правильно. Он вообще ничего не сделал. Сэм влюблён в Дина. Сэм всегда был влюблён в Дина. Даже несмотря на то что знал, что его брат был с ним жёстким, злился на него, был разочарован в нём… но он никогда не думал, что Дин может быть таким откровенно жестоким. И всё равно у него нет сил ещё раз попросить его остановиться. Он просто будет сидеть на этой ржавой кровати и примет всё, и, может быть, когда Дин закончит, Сэм поймёт, как любить его немного меньше, чтобы было не так больно. Дин встаёт, чтобы присоединиться к Сэму на кровати. Сэм почти уходит, когда от веса Дина матрас издаёт ещё один стон. Почти. — Ты всё ещё хочешь меня, да? Это не может просто исчезнуть через час. Сэм устало вздыхает и всё ещё отказывается отвечать. Зачем потакать внезапной насмешке Дина? Сразу после того, как он извинился… — Я всё сделаю. Сначала Сэм честно не понимает, что говорит Дин. — Ты сделаешь чт… Рука Дина на его бедре крадёт голос. — Он не смог дать то, что тебе было нужно, верно? Сердцебиение Сэма ускоряется, и внезапно он снова здесь, он снова очнулся. — Дин, я не прошу тебя ничего делать. — Но тебе это нужно. — Что за чертовщину ты… Дин намеренно скользит выше, бутылочно-зелёные радужки сверкают ещё ярче, губы приоткрыты. Его рука горячая и большая, ладонь такая знакомая, жест такой невероятно новый. — Дин… — шепчет Сэм, но он не может отстраниться. Он просто не может. Дин добирается до выпуклости в передней части джинсов Сэма, и да, Сэм железно-твёрдый. — Господи, — бормочет Дин. Сэм не может сделать больше, чем подавить стон, застрявший в горле. Он так сильно хочет накрыть своей рукой руку Дина и трахать её, пока не кончит, он хочет поцеловать мягкие губы Дина, потому что он представлял, какими мягкими они будут, он должен… Ему нужно, чтобы Дин объяснил, что это за чертовщина, потому что он так запутался, и так возбуждён, и… — Блядь, Сэмми, ты охуенно огромный. Дин сдвигается и просто продолжает ласкать контуры члена Сэма, очерчивая его от кончика по стволу вплоть до яиц. С губ Сэма срывается всхлип, когда Дин снова прижимает ладонь к промежности, словно пытаясь измерить. Рука Дина — это тёплое лёгкое давление, и это пытка. Против воли Сэм подтягивает колено на матрас, чтобы раздвинуть ноги ещё шире. Когда он делает это, взгляд Дина взлетает, чтобы встретиться с его пристальным взглядом, и ошеломлённое выражение его лица никогда по-настоящему не исчезало. Почему Сэм снова так сильно его любит? — Ты умираешь от этого, да? — говорит Дин. Он перемещает хватку, чтобы сильнее надавить на Сэма, и Сэм просто (в основном) человек, он не может остановиться и вскидывает бёдра, роняя голову на грудь. — Да… — Дин придвигается ближе, достаточно близко, чтобы их колени практически соприкасались, но не настолько, чтобы скользнуть на колени Сэма. — Ну же, Сэмми, это то, чего ты на самом деле хотел. Сэм пристально смотрит на него сквозь чёлку. — Я… хотел… кончить… — пыхтит он, пытаясь почувствовать раздражение, но в основном чувствует себя возбуждённым, смущённым и жалким. Ему так больно, и Дин должен это знать, Дин чувствует доказательства. От удивления нахмуренный лоб Дина внезапно проясняется. Он явно не ожидал такого ответа. Его губы приоткрыты, щёки красные, как будто Сэм дал ему пощёчину. Сэм вроде как жалеет, что не может дать ему пощёчину.— 31 —
Сэм просто великолепен. Дин не может поверить, что у него никогда раньше не было такой ясной мысли, но святое дерьмо, Сэм… великолепен. Может быть, он думал об этом краем сознания в прошлом. Разумеется, он думал об этом под определённым углом, отдалённо, издалека… и не только потому, что задница Сэма удивительна. Сэм тяжело дышит с открытым ртом и почти извивается на руке Дина, и Дин знает, что едва ли достаточно сжимает его, чтобы удовлетворить, но Сэм такой охуенно великолепный, что это на самом деле нелепо. — Так ты признаёшь это? — Дин слышит, как хрипит его голос. — Он не заставил тебя кончить. Сэм качает головой, чёлка падает ему на глаза. — Пожалуйста… — шепчет он, и когда рука Дина так и не двигается достаточно быстро, Сэм кладёт на неё свою гигантскую лапу, прижимая их обе к стояку. — Ах, вот так… — Он вздыхает и прижимается к ладони Дина, ещё шире разведя колени. — Дин… Дин не чувствует лица. Он весь горит. — Господи, Сэмми. Он начинает двигаться вместе с Сэмом, потирая ладонью всё более влажную головку члена Сэма… Сэм, наверное, пропитался смазкой. Сэм мечтал об этом с тех пор, как был подростком — он, должно быть, блядски умирает из-за этого. Он уже почти на грани, в паре секунд, его глаза закрыты… Стоп. Если всё это время это было из-за Дина, то почему Сэм не целует его? Он уже пиздецки давно вожделеет Дина, разве он не должен быть в экстазе, глядя на Дина? Разве он не должен кончить от первого же прикосновения губ Дина? Но. Они ещё не целовались. Дин толкает Сэма свободной рукой в плечо, а затем поднимает его подбородок. — Эй. Посмотри на меня. Сэм всё ещё прижимается бёдрами к их рукам и выглядит нетерпеливым. — Что? Это неприемлемо. Дин щёлкает большим пальцем по самой влажной, горячей точке на промежности Сэма и, когда ноги Сэма содрогаются в спазмах, делает это снова. — Блядь, Дин, я… — Посмотри на меня, — приказывает Дин, наклоняясь к нему. Он почти сидит у Сэма на коленях. Сэм пристально смотрит на него, и они оба наблюдают, как Дин обхватывает ладонью щёку Сэма и намеренно запускает руку ему в волосы. Веки Сэма опускаются от удовольствия, но: — Посмотри на меня, — рычит Дин. Сэм снова с трудом открывает глаза; его движение бёдрами заставляет Дина изменить позу. — Ты уже почти, да? — бормочет Дин. — Просто… просто умираешь из-за этого, да? — Да… — икает Сэм и снова жмурится. — Посмотри на меня, — выдыхает Дин, сжимая рукой волосы Сэма. Сэм всхлипывает, его бёдра дёргаются вверх и почти сбивают Дина с кровати. Дин оказывается на коленях Сэма, обе их руки всё ещё зажаты между ними, потирая член Сэма через джинсовую ткань. — Ты ведь кончишь, когда я тебя поцелую, правда? Сэм снова всхлипывает, и рука, которой он прижимает к себе руку Дина, скользит ниже, врезаясь пальцем в его… — Блядь, — хрипло ругается Дин и отрывает свою руку, чтобы приподнять голову Сэма. — Ты охуенно горячий, — выдыхает он. Но, когда он наклоняется вперёд, чтобы поцеловать брата, они теряют равновесие. Сэму приходится обеими руками обхватить торс Дина, и они с громким скрипом падают обратно на кровать. Пистолет с грохотом падает на пол. Дину всё равно, он больше не может ждать, он просто позволяет естественному импульсу вести его к губам Сэма. Их первый поцелуй — это откровение. Дину приходится обеими руками вцепиться в волосы Сэма, чтобы удержаться, пока он переживает кризис за кризисом, прозрение за прозрением, и все они от поклонения губам Сэма и попыткам догнать его бешеный, ненасытный темп — потому что в ту же секунду, как их губы встретились, Сэм, похоже, ответил со всей своей сдерживаемой многие годы энергией желания, изливающегося из него. Дин не уверен, почему сам реагирует так же, когда не разделяет этого оправдания, но отбрасывает все мысли и позволяет себе ударяться о тело Сэма, сосать и кусать губы Сэма, наслаждаясь растущим давлением в основании позвоночника, которое он не может… совсем… — Ди-Дин, — выдыхает Сэм, отстраняясь, чтобы глотнуть воздуха. Его руки сначала цеплялись за поясницу Дина, но скользнули ниже, чтобы обхватить его задницу, и теперь он бесстыдно пользуется хваткой, чтобы трахать низ живота Дина и довести себя до разрядки. — Блядь, твои губы. Дин собирается нетерпеливо нырнуть за новыми поцелуями (ему не нужны комплименты, если они лишают его губ Сэма), но Сэм сжимает его задницу, и трение ткани впервые заставляет Дина заметить свои мокрые боксеры. Из его члена течёт, как из ручья, и теперь, когда он думает об этом, он качает бёдрами, словно его тело уже думает, что он трахает Сэма, он такой блядски твёрдый — достаточно твёрдый, чтобы забивать гвозди, бог знает уже сколько времени. Когда Сэм издаёт хриплый рычащий звук и снова сжимает его задницу, он резко осознаёт, что кончит ровно через две секунды. Время между этой мыслью и моментом, когда Сэм снова захватывает его губы, бесконечно мало, но, когда Сэм проникает языком в рот, именно Дин кричит раз, второй и яростно кончает в джинсы. Сэм отстраняется и пристально на него смотрит. — Ты только что?.. — выдыхает он, широко раскрыв глаза. Дин вздрагивает, не в силах вымолвить ни слова, всё ещё содрогаясь в конвульсиях, и переживает оргазм, толкаясь в бёдра Сэма. Он издаёт болезненный, отчаянный звук и смущённо закрывает глаза. — Блядь, — вздрагивает Сэм, его грудь вздымается. — Блядь, Дин, боже… С сильным толчком Сэм отбрасывает Дина в сторону и сразу же забирается на него сверху. Дин может только тяжело дышать и потрясённо смотреть, в ушах всё ещё звенит от того, как охуенно сильно он кончил. — Ты не мог остановиться, да? — Сэм нетерпеливо хватает Дина за ноги и раздвигает их, раскладывая на кровати, как безвольную куклу, так чтобы отчаянно толкаться в бедро Дина, пока не сможет кончить, но этого трения явно недостаточно, потому что рычит от разочарования. — Сэмми, — выдыхает Дин, всё ещё пытаясь отдышаться. Но Сэм не слушает его; он неуклюже цепляется пальцами за собственную ширинку и расстёгивает её. — Ты кончил прямо в штаны, сам по себе, — бормочет он. — Ты просто… просто кончил, как чёртов подросток, Дин… — Да… — всхлипывает Дин. — Да, кончил, Сэмми, я… — Сэм вынимает свой член, и он огромный; толстый, увитый венами и яростно-красный… и прежде чем он начинает дрочить, Дин обхватывает его рукой. Сэм издаёт неразборчивый звук и сжимает себя поверх руки Дина, жёстко и сильно. Член Дина доблестно подёргивается от зрелища и ощущения его… великолепного, великолепного, великолепного. — Д-да… — всхлипывает Сэм, падая вперёд и опираясь на руку рядом с головой Дина. — Пожалуйста, да… — Можешь трахнуть меня, если хочешь… Сэм издаёт сдавленный стон и кончает, его пальцы, переплетённые с пальцами Дина, яростно трясутся, и он забрызгивает рубашку Дина до самой горловины. — Иисусе, — благоговейно выдыхает Дин. — Давай, да, дай мне всё, что у тебя есть, Сэмми… Сэм ахает и падает на него сверху, его губы задевают ухо Дина. Дин трёт большим пальцем член Сэма, чтобы выжать последние капли, и просто наслаждается теплом и весом Сэма на нём. Сэм дрожит, постанывая в матрас от желания, полностью отданный на милость Дина… а Дин и не подозревал, что это всё, что ему нужно. — Т-ты… — шепчет он. — Ты охуенно идеальный. Сэм замирает и замолкает.— 32 —
В голове у Сэма туман, но сквозь него он думает, что Дин только что назвал его «идеальным». Он перемещает вес, чтобы приподняться на предплечьях, его руки по обе стороны головы Дина. — Что? — шепчет он, всё ещё тяжело дыша. — Я… — Дин моргает, глядя на него. — Я просто… — Он сглатывает. — Может быть, в этом что-то есть. Сэм проводит большим пальцем по изгибу уха Дина. Веснушки, усеивающие его нос и щёки, едва видны в тусклом свете, но Сэм знает, что они здесь. — Всё… всё нормально? Ты… в порядке, Сэмми? Сэм глубоко вдыхает, и Дин под ним напрягается. — Вообще-то, я умираю с голоду. Они оба фыркают от смеха. — Но если серьёзно… я имел в виду то, о чём сказал раньше. Я… Прости меня. Сэм кивает. — Да, ты меня тоже прости. — И я… Я не хочу, чтобы ты снова прикасался к нему. Дин довольно ясно дал это понять ещё до того, как это произошло, но теперь Сэм осмеливается мечтать, что причина, по которой его брат, возможно, был так зол… зеленоглазый монстр. — Ладно. Я просто… — Не мог отказать ни одной версии Дина, которая тоже его хочет. Но теперь у него есть более веская причина не говорить «да». — Это же не просто твой экстремальный вызов самому себе? — Нет. Дин замолкает, искоса поглядывая на Сэма из-под ресниц. — Я что, соревнуюсь с ним? За тебя? — …Он — это ты. Дин решительно качает головой. — Нет, совсем. Бывают дни, когда Кас не видит его души, Сэм. — Он просто… он прошёл через… — Он потерял тебя. — Дин снова сжимает в кулаке волосы Сэма, хватка быстро становится болезненной. — Он потерял тебя, Сэмми. И Сэм это понимает. Конечно, он понимает, потому что часть родства с будущим Дином он чувствовал именно по этой причине. Он снова опускается на Дина, так что не смотрит ему в глаза, когда тихо говорит: — Я бы тоже не был собой без тебя.