Твой папа оторвёт мне башку, А после и тебе оторвёт, Но мы уже готовы к прыжку, И значит, твой старик подождёт. Голодные большие глаза, Моя температура растёт. Никто уже не сможет назад. Нам только остаётся вперёд.
Небо кажется невероятно чистым и сказочно голубым, словно над ним одним старался Бог всю неделю. Антон бежал, хватая ртом порывистый ветер и чуть прикрывал глаза, и улыбался, улыбался, как никто и никогда не улыбался. Солнце уступило ему свое место, разрешая освещать теплом людей вместо него.Ты любишь конфеты и секс до утра, Но дело не в этом, но дело не в этом. Но дело не в этом, а в чём?! Ты любишь меня.
И сейчас даже было неважно, что в тонком белье было неудобно бежать, что волосы его, так тщательно уложенные, растрепались, что он сам похож на влюбленного дурака, пробегая по улице сломя голову. Неважным было все, лишь одно волновало сердце нежного гимназиста — Максим. Это имя он готов вычерчивать на своей коже, погружаясь в безумие. Это имя он повторяет каждый раз с ночи до утра, утопая в бреду. Это имя он нежно мурчит, лаская чужие уши. Это имя врезалось в голову парнишки, прилепилось и вряд ли собиралось отлепляться.Мне нравится тебя удивлять, Как фокусник, творить чудеса. Я научу тебя улетать, Как только закрываешь глаза. В твоём стакане плавает лёд, Ты куришь, как Де Ниро в кино. Твой папа мне башку оторвёт, А мне плевать, а мне всё равно.
Лёгкие начинающего курильщика постепенно сдавали, но Антон все бежал, пересекая Московские улицы, что напоминали ему лишь о любимом артисте. Каждый закоулок, каждое кафе создавали в голове гимназиста один образ, вызывая этим на лице еще более счастливую улыбку. Антон бежал, спотыкаясь, но не падая, а даже если упадет — встанет и побежит дальше, чувствуя, как скулы сводит от улыбки, а отбитые ноги ноют, как и влюбленное сердце юноши.Ты любишь конфеты и секс до утра, Но дело не в этом, но дело не в этом. Но дело не в этом, а в чём?! Ты любишь меня.
Антоша забегает в подъезд шикарного дома и все же вызывает лифт, нервно нажимая на кнопку несколько раз, а затем, стоит дверям немного приоткрыться, забегает в лифт, так же нервно стуча пальцем по кнопке с цифрой «15». Он смотрит в зеркало, поправляя спутанные русые волосы и все не может перестать улыбаться. Пишет смс, чтобы Макс открывал дверь и стоит заветному щелчку раздаться, как он опять же выбегает, ища нужную квартиру-студию. Дверь вдалеке открывается и Антон убыстряет шаг, снова переходя на бег, когда в проеме появляется темная копна волос. — Господи, — смеется Максим, подхватывая Антона под бёдра и чуть не падая от такого неожиданного прыжка на шею, — Тише ты, — он пятится назад, пока Антон молча прижимается к его груди, — Не задуши, Антоша, — нежно гладит по спине и закрывает входную дверь. — Я скучал, — мурчит наконец Антон, отлепляя подбородок от плеча мужчины, — Очень. — Верю, — в ответ сияет любимая Антоном улыбка. Широкая и искренняя, — Я тоже скучал, — Максим передвигает руки поближе к ягодицам Антона, а тот в ответ сильнее сжимает его таз, нервно закусывая нижнюю губу, — Твой отец меня когда-нибудь убьет, — шепчет Максим, прижимая гимназиста к стене прямо в коридоре и нежно целуя в губы, — И я его пойму, — он усмехается, целуя затем настойчивее и не скрывая своего голода, — Никому бы не отдал такого мальчика, — шепчет он на ухо юноши, пока тот встает на дрожащие ноги, не переставая прижиматься к груди своего певца. — Не отдавай, — робко просит Антон, вздыхая, когда сильные руки мужчины сжимают его ягодицы, — Макс, — он вздрагивает и жмется ближе. — Ты же до утра со мной? — холодные пальцы забираются под простую футболку и исследуют подтянутый живот гимназиста, скользя к груди и поглаживая затвердевшие соски. — Да, — выдыхает Антон, прикрывая глаза и касаясь затылком стены, — Я не пойду завтра в гимназию, — ему с трудом удаётся произнести эту фразу, потому как руки Матвеева продолжали по-хозяйски исследовать чужое тело, пальцы скользят за резинку штанов и пробираются к кружевному белью, заставляя Антона покраснеть и опустить взгляд в пол. — Я хочу это увидеть, — Шагин не видит, но прекрасно чувствует, что мужчина ухмыляется, поглаживая пальцами ягодицы гимназиста, задевая кружевные трусы. Антон лишь медленно кивает и дрожащими от возбуждения руками оттягивает резинку штанов вниз. — Умничка, — Макс целует его в шею и чуть отходит, — Пошли к свету, я хочу лучше тебя видеть, — он ведёт Шагина в спальню, где за зашторенными окнами все равно бил яркий свет, проникающий в комнату. Антон плавно взбирается на кровать, смотря горящими глазами на объект воздыхания. — Голодные большие глаза, — Макс усмехается и напевает строчки из своей песни, напирая на мальчишку, а следом чувствуя, как его шею обнимают тонкие руки. — Где мои конфеты? — гимназист улыбается во все 32 и трется носом о кончик чужого. — Будет, детка, — шепчет певец, укладывая Шагина на спину и нежно, но с легким напором целует в губы. Слов в принципе больше и не надо, хватает чувств. Пылающих и нежных чувств. И Максиму собственно уже не важно, что отец Антона и правда может «открутить» ему башку, важнее гимназист перед, простите, под ним. Каждый его вздох, улыбка, красные щеки и голубые глаза, поглощающие в себя, кажется, все живое и неживое тоже. Певец быстро стягивает с юноши майку, а затем и штаны, оставляя его лишь в нижнем белье. Аккуратное белое кружево всегда шло Антону, еще раз отмечает для себя Матвеев. Шагин на каждое движение любимого вздрагивает и тихо выдыхает, краснея чуть сильнее, когда сильные руки касаются низа живота и нагло скользят ниже. Из-под кружевной каемки выглядывает головка с проступающей смазкой. Максиму по-странном нравится это зрелище и терпеть свое возбуждение становится невозможным. Матвеев приподнимает ноги Антона и кладёт лодыжками себе на плечи, слыша в ответ довольный, несдержанный полувздох, полустон. Гимназист буквально хнычет, прогибаясь в спине и прося всем своим видом взять его. — Тише, — нежно шепчет Макс, поглаживая ягодицы парня, а затем расстегивая свою ширинку и приспуская нижнее белье вслед за джинсами. Антон пытается снять трусики, но вовремя смотрит на лицо певца, — Не трогай, — голубые глаза кажутся темно-синими и это восхищает гимназиста все больше. Он подчиняется словам Матвеева, позволяя ему отодвинуть со сфинктера тонкую тканевую полоску и подставить ко входу головку члена, чуть подрагивающую от желания. Антон громко стонет, когда вновь чувствует внутри заполненность. — Макс, — Стонет гимназист хватаясь пальцами за смятое одеяло. И снова до утра оба утонут в своих эмоциях, чувствах и горящих телах. Не переставая касаться друг друга, ласкать и просто чисто, открыто любить. Утром, когда солнце только-только встанет и захочет коснуться уставших, но слишком довольных лиц пары влюблённых, Антон встанет с кровати и подойдёт к окну, закуривая и заедая затем никотин конфетой со сладким ликером. Максим накинет на его плечи халат, свой, что на пару размеров больше размера Шагина, поцелует его в висок и снова как-то глупо пошутит, заставляя обоих рассмеяться, поглощая звонким смехом противную тишину. Утром у них будет счастье, как и этим вечером, как и 6 месяцев назад, когда они начали встречаться. И будет это счастье, пока они есть друг у друга.