Сборник по пейрингам Киметсу

Всё продолжалось на повторе, словно единственная песня на пластинке. Демон каждую ночь приходил к столпу, как и раньше, только на этот раз Кеджуро никогда не спал. Они виделись и на некотором расстоянии могли говорить. И как бы то ни было, Ренгоку всё равно держал ухо в остро и с таким же отвращением вёл дискуссии. Он не обязан быть добрым по отношению к этому демону. Не обязан и впрочем впускать его и тратить время на его болтовню. Вот только лишь его присутствие заполняет эту ужасную пустоту. Она продолжает появляться, с каждым днём всё больше. И столп даже не хочет знать, почему. И не хочет знать, почему вновь, как тогда, хочет оказаться в его теплых объятиях. Отрицает. Он не мог бы поверить, что взял и влюбился в демона. При одной мысли об этом Ренгоку гневался на себя и на Третью Высшую. Казалось бы, зачем, если чувства взаимны? Зачем скрывать и держать всё в себе? И какой смысл без конца прогонять его, надеясь, что какой-нибудь другой мечник сможет его убить? Кеджуро думал, так станет легче. Но сейчас, видя перед собой пустой приоткрытый дверной проём, сердце его неистово клокотало в груди. Отчего же? Сегодня демон задерживался. И по времени на полчаса. Но Ренгоку не ложился спать. Пустота не давала. Он чувствовал себя какой-то девчонкой, бред!.. И продолжал ждать… Прошло десять минут, двадцать, сорок, столп сбился со счёта. Пустота и тревога разрастались комом в груди, и Ренгоку молил всех богов, чтобы демон пришёл. Чтобы он снова бросил в адрес розоволосого несколько презрительных фраз, чтобы тот ласково усмехнулся, как обычно, и снова ответил каким-то комплиментом. От которого Кеджуро отнекивался и краснел. Чтобы всё это вновь произошло, как на повторе. Но проходило ещё время, и становилось только хуже. Такой душевной боли столп не испытывал давно. С момента смерти матери. Она будто пожирала изнутри, завладевала сознанием и не отпускала. И если подумать, описывать её совершенно не обязательно. Каждый из нас ощущал это, ощутит или ощущает. Дело времени. Ренгоку сел и свернулся в клубочек, обнимая колени и утыкаясь в них. Отчего-то так хотелось скрыться от всего мира, спрятаться и не вылезать, пока боль не прекратится. Столп не узнавал себя. Хотелось убежать, уйти от всей боли и проблем. Надолго. Желательно, пока Аказа не придет. Ведь сил терпеть не оставалось от слова совсем. Секунды длились нарочито медленно, до боли тягуче. Тиканье часов раздражало до чёртиков, до грозного шипения связками. Сколько ещё ждать, сколько терпеть, если в сердце стремительно разрастается дыра, широкая, болезненная? Разрастающаяся, и кажется уже полностью уничтожившая несчастный орган. Как раз на моменте отчаянья, когда столп уже принял разъедающие грудь чувства, когда уже измотался морально, смирился с, возможно, ужасной судьбой, с улицы послышались шаги. По земле, тихие, но быстрые, по каменным дорожкам, гулкие, и наконец, скрип деревянных половиц. Но Ренгоку не заметил их. Не заметил и звук раздвижной двери. Он лишь продолжал сидеть, не замечая ничего, кроме боли. Да, он сильный. Да, он мужественный. Да, он стойкий. Но каждый раз терпеть надоело ужасно. Как и ждать, но он не сдаётся. — Кеджуро? — позвал мягкий голос, такой знакомый, слегка взволнованный. Сердце столпа будто замерло, боль и пустота бесследно исчезли. Искренняя радость мелькнула в сердце. Столп резко поднял голову и устремил взгляд на демона. В груди разлилось спокойствие и тепло. Тот выглядел не как обычно. На лице не сияла ухмылка, глаза были широко и с удивлением раскрыты. Губы сжаты в тонкую полоску. От него за метры веяло кровью и смертью, а с щеки он то и дело пытался стереть запекшуюся кровь. — Ты ещё не спишь? Ждёшь меня? — с некой хитрой радостью проурчал демон, сразу принимая свой обычный вид. Но не совсем до конца, глаза были недостаточно сощурены. Истребитель это заметил. Ренгоку глядел на него неотрывно, даже жадно. Он радовался, что демон пришёл, но остальное его настораживало. — Не мели чепухи, жду лишь твоей смерти, — даже не совсем злобно ответил столп. Он знал и боялся, что слова имеют очень сильное воздействие на реальность, не хотел, чтобы его эту непрямую просьбу услышала вселенная. Но что оставалось? Показать слабость, о которой потом пожалеет и напрямую всё высказать? Бред, полный, немыслимый бред. Демон сделал пару шагов вперёд, достаточно широких шагов, так, чтобы оказаться рядом со столпом. Он присел на корточки и, не заметив ответной реакции напротив, продолжил действия. Розоволосый подлез к истребителю спереди и осторожными движениями усадил к себе на колени, придерживая за талию. Тот почти не сопротивлялся, хоть и очень просил себя этого не делать, отдаваясь приятным, чего бы он никогда не признал, рукам. Таким родным, с привычно прохладными кончиками пальцев. Столп, конечно, остерегался, не давая демону заходить за рамки, но простые объятия терпеть мог, невольно растекаясь от тепла чужого тела. Всё-таки ему была необходима такая небольшая нежность. Небольшая, но заставляющая выступать на щеках румянец, а мышцы ослабевать. Как раз кстати после долгих и упорных тренировок, изнурительных, болезненных сражений. Кеджуро держал руки около груди, до конца не доверяя демону, на что Аказа лишь вздыхал, уверяя себя, что в один день Ренгоку ему отдастся. Что в один день примет его чувства, поймёт, что это не подлый обман. Но скоро ли это случится? Не дано было знать никому. Они сидели в молчании долго, вслушиваясь в удары сердец друг друга. Чёткое, слегка приглушённое и настороженное Ренгоку, и тихое, медленное демона. Они всеми силами пытались запомнить этот момент: звуки, предстоящие картины, ощущения. Он видел Кеджуро таким слабым сейчас, сморенным сладкой негой, лежащим на его груди, и от этого голова ходила кругом. Безумно хотелось открыть ещё одну дозволенность этой ночью, стать ещё ближе. Отчего и не сдержал просьбы. — Кеджуро, — тихо, разрывая пустоту, прозвучал чуть хриплый голос, — Можно тебя поцеловать? От его слов в животе столпа приятно закрутило, сердце забилось быстрее, но он не мог позволить это демону. Неправильно, смущающе, нельзя. Ренгоку чувствовал, как тот немного приблизился, отчего нахмурил брови и прошипел: — Нет, прекрати, — он пытался ладонью оттолкнуть лицо демона, оказавшееся уж слишком близко. Да и всё это было слишком. Столп не был готов, не был готов принять и наконец сдаться собственным чувствам. И много чего мешало. Тот смотрел в чужие глаза неотрывно, с каким-то особым обаянием, от которого Ренгоку сносило крышу. Пушистые ресницы, словно два веера, прикрывали несравненную красоту глаз. Демон улыбнулся, было видно по тем же очам. Теперь им добавляла шарма эта искра. Кеджуро не знал, куда деваться. Тихий шепот «ну же, давай», и мягкий поцелуй во внутреннюю сторону ладони. Прикрытые веки, напористое прикосновение тёплыми губами и свои же дрожащие пальцы, всё это отпечаталось в голове столпа, и явно навсегда. Огромный соблазн, что так манил Ренгоку, вкус чужих губ, который он хорошо помнил. Не оставалось сил противиться, бежать. Да и не хотелось. Демон осторожно убрал чужую руку, глядя прямо в гетерохромные радужки, что уж слишком походили на солнце. Он невольно залюбовался ими, после чего огладил чужой подбородок ловкими пальцами. Столп лишь глядел в ответ. Всё его тело будто окаменело, руки не слушались, дыхание то и дело вырывалось через раз. Воспользовавшись ситуацией, розоволосый подался вперёд и нежно коснулся чужих, чуть шершавых губ, таких желанных и притягивающих к себе. Аказа давно этого желал, он слишком долго терпел. Сейчас он шанса не упустит. Кеджуро совсем потерял дыхание. Он чувствовал невероятно тёплые, горячие губы на своих, и эти ощущения уже кружили голову. Он сильнее прижался к демону, упираясь руками в грудь и робко углубляя поцелуй. О’ни не поверил своей радости. Он обвил руками крепкое тело столпа, прижимая сильнее, ближе к себе. Острыми клычками он едва ощутимо прикусил нижнюю губу. Ренгоку чуть слышно простонал, отдаваясь приятным ощущениям сильнее. Его разум давно перестал трубить обо всём, кроме желания. Желания вот так, глубоко, чувственно и страстно слиться вместе в поцелуе. Долгом, терпком, долгожданном. Первым разорвал поцелуй раскрасневшийся Кеджуро, в спешке утыкаящийся в чужую грудь. Разные тревожные мысли кишели в голове, не давая спокойно всё воспринять. «Почему?», «Ох, чёрт, зачем?»… Демон почувствовал тепло в груди. То самое, непривычное демону, тепло чувств. Он ощутил, как расслабились мышцы, как счастье заполняет его целиком, и как чуть щекотно дышал ему в ключицы столп. За такие моменты он готов был отдать всё, пожертвовать всем, лишь бы каждую ночь проживать их, каждый раз, как первый. Каждый раз чувствовать присутствие Кеджуро. Иссиня-чёрные пальцы погрузились в шёлк золотых волос, перебирая мягкие пряди. Тишина. Ночная тишина. Ренгоку незаметно краснеет, уже совсем прекратив думать головой. «Какая к чёрту разница», — мысль, о которой он вскоре пожалеет. Вскоре, но не сейчас, не в тёплых объятиях демона. Родного и любимого. Как на зло, демона.